рными, красными и серыми слезами на  груди.  У  Науза,  с
палкой, были маленькие глаза и черная, блестящая, как у сороки,  голова.
Дряблый Боллик был весь в морщинах и складках, как пальцы, долго  мокшие
в воде.
   - Добрый вечер, господа, - обращаясь к Наузу, заговорил Ангус. - Если
Мастеру нужна пошлина, мы охотно заплатим. - И  он  забренчал  монетами,
непонятно как, ибо руками он держал поводья.
   - Мастеру ничего не надо, - заявил Толстый Боллик. - Он берет  только
потому, что может взять.
   Ангус, склонив голову, снова обратился к Наузу:
   - Я, само собой, не хотел сказать, что Мастеру недостает  средств.  Я
говорю лишь, что кошелек мой слишком туго набит и я с удовольствием  его
облегчу.
   Науз, прищурившись, потеребил свою намасленную бороду.
   - Что скажешь, Толстый Боллик?
   - Человек говорит уважительно, - пожал плечами тот,  -  и  я  за  то,
чтобы облегчить его кошелек и дать ему пройти. А вот девушка у  него  за
спиной меня беспокоит.  Недоставало  еще,  чтобы  нам  в  Глэйв  завезли
какую-нибудь заразу.
   Ангус оглянулся через плечо на Аш.
   - Это она-то заразная? Если бы  так.  Она  пьянехонька,  как  половик
пивовара.., и помоги мне Создатель, если об этом проведает моя жена - уж
очень ловко она орудует свежевальным ножом, супружница-то.
   Науз ткнул Аш своей палкой.
   - Пьяна, говоришь?
   - Ну, - бросил Ангус беззаботно, но костяшки его  пальцев,  сжимающих
поводья, побелели.
   - Дух от нее будь здоров, - сказал Толстый Боллик. -  Возьмем  с  них
пошлину, и пусть себе едут.
   Науз впился прищуренными глазами в Ангуса.
   - Я тебя здесь уже видел.
   - Верно, и опять увидишь, полагаю. И каждый раз вы с Мастером  будете
делаться чуточку богаче. -  Ангус  полез  за  пазуху  и  вытащил  кошель
величиной с овечий пузырь, битком набитый. Кошелек он не слишком бережно
кинул Наузу, который его судорожно поймал. - А теперь, господа, извините
великодушно. Мне надо вытрезвить дочку, наладить подручного к девкам,  а
самому побриться и красоту навести, чтобы жена не испугалась. - И  Ангус
ударил гнедого пятками. - Мое почтение Мастеру.
   Ивовая палка дернулась в левой  руке  Науза  -  правой  он  взвешивал
кошелек. Толстый Боллик подавал ему знаки. Еще миг -  и  палка  хлопнула
гнедого по боку.
   - Ладно, проходите. Мы с Толстым Болликом будем приглядывать за вами.
Если будете сикать на стенку выше положенного, мы сразу узнаем.
   Райф провел Лося мимо стражников, все  так  же  избегая  смотреть  на
Науза. Он мало что понял из услышанного  только  что  разговора.  Мастер
Иль-Глэйва правит городом из Озерного Замка, и  Ангус  говорит,  что  он
ближе к королевскому сану, чем правитель Вениса, поскольку титул Мастера
передается от отца к сыну.
   "Тревиш Катлер любит называть себя Озерным Королем,  -  сказал  Ангус
нынче утром, когда они выехали на Глэйвскую дорогу, - а  его  сыновья  и
вассалы именуют себя танами. Попомни  мои  слова:  скоро  старый  Тревиш
расплавит все золото, которое собрал  в  дань,  и  выкует  себе  корону.
Большую, чтобы налезла на его распухшую башку".
   - Легко отделались, - заметил Ангус теперь, когда Науз с Болликом уже
не могли их слышать. - В прошлый раз мне пришлось отдать  и  кошелек,  и
седло.
   - Я бы им вообще ничего давать не стал, - сказал  Райф,  раздраженный
веселостью Ангуса. Тот вздохнул - не слишком тяжело.
   - Тебе еще многому учиться надо, парень. Эти двое хорошо знают песню,
которую  поют.  Они  понимают,  что  мы  хотим  проскользнуть  в   город
незамеченными, иначе мы бы ехали через Отмельные ворота. За  это  они  с
нас и содрали.
   Райф промолчал, уверенный, что они запели бы по-другому, если бы Науз
ткнул палкой Аш чуть сильнее.
   - Давай поскорее отвезем Аш в безопасное место.
   - Тебе придется привыкнуть к порядку, заведенному в городах, Райф,  -
строго произнес Ангус, - нравится тебе это или нет. Печные законы, право
на проезд, уважительное отношение - все это исчезает, как снег в  очаге,
как только ты покидаешь клановые земли. Не  думай,  что  двое  дхунитов,
согнавшие нас с дороги, поступили по-другому. Их пошлины  хватит,  чтобы
Толстый Боллик целую неделю угощался пивом и колбасой.
   Краска бросилась Райфу в лицо.
   - Может, они ехали через ворота.
   - Это кланники-то, вооруженные до зубов? Ни  один  стражник,  стоящий
своего жалованья, не  пропустил  бы  в  город  двух  одетых  по-военному
дхунитов, да еще когда в кланах творятся такие дела. Нет, парень, - Науз
и Толстый Боллик растрясли их на славу, будь уверен.
   Райф проехал вперед, не желая больше слушать. Он заново  испытал  тот
позор, который пережил при встрече с  дхунитами.  Здесь  так  близко  от
клановых земель.., до Ганмиддиша всего сутки быстрой езды. Говорят,  что
тамошний вождь, Краб Ганмиддиш, доплыв до островка под названием Пядь  и
поднявшись на свою сторожевую башню,  хорошо  видит  вдали  ночные  огни
Иль-Глэйва. Райф посмотрел на  север.  Небо  над  Горькими  холмами  уже
потемнело, и на нем зажглись звезды.
   - Вон в ту арку, Райф.
   Показав кивком, что  слышит,  Райф  направил  Лося  сквозь  подпертую
бревнами пробоину в стене и оказался в  Иль-Глэйве.  Сразу  стемнело,  и
поздний закат превратился в глубокую ночь.  Райф  почти  не  смотрел  по
сторонам, подчиняясь редким указаниям Ангуса. Стар был город  Иль-Глэйв,
Здесь пахло минувшими веками, плесенью, сырым мясом и  гнилью.  Мощенные
булыжником дороги редко  бывали  прямыми.  Ветхие  здания  из  песчаника
стояли, подпертые кольями кровавого дерева, и из трещин  сочился  наружу
дым и свет. Горбатые мостики соединяли укрепления с кольцевыми башнями и
каменными казармами, а далеко на западе  светились  последним  солнечным
багрянцем свинцовые купола Озерного Замка.
   Райфа не занимали виды города - все его  внимание  было  приковано  к
сгорбленной фигурке за спиной Ангуса. Аш дышала все  тяжелее,  пока  они
пробирались по улочкам шириной с пару свиней. Райф,  оказываясь  близко,
слышал, как клокочет воздух в ее  горле.  Ангус  через  некоторое  время
остановился и спутал ей руки веревкой. Райфу он  ничего  не  сказал,  но
лицо его было мрачным, а движения резкими. Когда они снова  тронулись  в
путь, руки Аш напряглись и задвигались в путах, натирая  кожу  докрасна.
Райф прибавил ходу.
   - Сюда, в железные ворота.
   Райф, целиком поглощенный Аш,  стал  возиться  с  тяжелым  засовом  и
цепью, производя много шума.  За  воротами  виднелся  тускло  освещенный
двор.  У  четвертой  стены  стоял  узкий   трехэтажный   дом,   покрытый
пятисотлетними напластованиями птичьего помета и  увитый  сухим  плющом.
Его окна были плотно закупорены ставнями,  а  дверь  окована  железом  -
похоже, только за ним здесь и ухаживали. Ангус велел Райфу пройти вперед
и постучать в эту дверь.
   Райф, зажав амулет в руке, стал дубасить в нее.  Он  чувствовал  себя
неуютно в тесном пространстве двора.
   Дверь отворилась бесшумно, повернувшись на хорошо  смазанных  петлях.
Ослепленный тусклым светом фонаря, Райф попятился, невольно  схватившись
за меч. Миг спустя он разглядел  согбенную  фигуру  дряхлой  старухи.  В
синем шерстяном платье и чепце из толстого кружева она  напомнила  Райфу
клановых вдов, обмывалыциц покойников, -  они  тоже  так  одевались.  Ее
подернутые бельмами глаза перешли с лица Райфа на рукоять  его  меча,  и
он, почувствовав себя глупо, отдернул руку.
   - Сестра Ганнет. - Ангус, протиснувшись мимо Райфа  с  Аш  на  руках,
кивнул старухе.
   - Я уж сорок лет как не монахиня, Ангус  Лок,  и  у  меня  нет  права
называться сестрой. -  Старуха  говорила  сухо  и  строго,  и  ее  рука,
державшая фонарь, не дрожала. - Входите. Я  вижу,  вы  привезли  хозяину
больную птичку.
   Она провела их по темному коридору в заднюю часть дома и  впустила  в
комнату, где усталым красным пламенем горел очаг.  Ангус  уложил  Аш  на
коврик перед огнем, а Райф, став на колени, стал греть  руки,  чтобы  не
трогать ее холодными пальцами. Он не слышал, как старуха вышла.
   - Это еще что такое? - В комнату вошел скрюченный человек  с  кривыми
ногами, опираясь на две клюки. Окинув острыми зелеными глазами Райфа, он
перевел взгляд на Ангуса и Аш. Его плечо с безобразно выпирающей  костью
дернулось. - Я гостей по ночам не принимаю. Грейтесь и  уходите,  больше
вы тепла не получите.
   - Геритас, это мой племянник Райф Севранс.  -  Райф  никогда  еще  не
слышал, чтобы Ангус говорил так напыщенно и многозначительно.
   Геритас  Кант,  развернувшись,  искривил  шею  и   впился   в   Райфа
пристальным взглядом. Райф в замешательстве отвел глаза, устремив их  на
бледную костлявую руку Канта. Две костяшки сместились и теперь  смотрели
вниз вместе с ладонью.
   Выпрямившись, Райф поймал взгляд, которым обменялись Геритас и Ангус.
Калека смотрел мрачно,  Ангус  же  -  просительно,  как  щенок,  который
приволок в дом какую-то дрянь.
   - Вы небось на ужин рассчитываете? - язвительно осведомился  Геритас.
- В такую-то пору? Горячего не  получите,  так  и  знайте.  Не  стану  я
растапливать печь ради бродяги, кланника и  больной  девчонки.  Придется
обойтись парой ломтиков холодной баранины и корками, которые мне  самому
не по зубам. Женщина!
   В дверях появилась монахиня.
   - Подай ужин этим людям. Лишних свеч не трать и  парадную  посуду  не
ставь.
   Старуха молча наклонила голову.
   - И нечего шастать туда-сюда. Подай еду и  уходи.  Только  ковер  зря
протираешь. И я не люблю, когда огонь загораживает кто-то  один.  -  Это
уже относилось к Райфу.
   Райф сжал губы и отошел. Ему совсем не понравился этот скупердяй.
   Как только старуха ушла, Кант проворно застучал палками  по  дощатому
полу.
   - Значит, больную мне привез, Ангус Лок? Надеюсь, у нее нет горячки -
мне в доме зараза не нужна. - Говоря это, он ковылял через комнату к Аш.
Он напоминал Райфу старого черного  медведя,  которого  Дрей  подстрелил
как-то летом в Старом лесу. Стрела попала ему в хребет, но зверь ушел  в
подлесок, не дав Райфу с Дреем себя добить.
   Кант  раскорячился,  чтобы  осмотреть  Аш.  Ангус,   как   бы   желая
представить его в более выгодном свете, сказал:
   - Геритас - податный казначей Старых Сулльских ворот.
   - А за труды  свои  получаю  полушку  с  вороньего  веса,  -  фыркнул
Геритас. - В карманах стражников за один день оседает больше золота, чем
я вижу за месяц, пересчитывая его. - Здоровая рука Геритаса блуждала  по
телу Аш, нажимая на горло, на глаза, на живот, на плечи и бока.
   Райф притворялся, что разговор  ему  интересен,  но  сам,  по  правде
сказать, следил только за действиями Геритаса.
   - А почему эти ворота называются Старыми Сулльскими?
   - Потому что они всегда так звались. - Геритас вложил Аш в рот что-то
темное и ломкое, наподобие сухого листа. - Мастер Тревиш  Катлер  охотно
переименовал бы их в Королевские, Озерные или, скажем, Героновы в  честь
своего дуралея братца, который  погиб,  сражаясь  по  пояс  в  снегу  на
спорной земле с дюжиной  крозерийцев.  Им,  помимо  непритворного  горя,
руководит еще и желание заставить всех забыть, что этот  город  когда-то
принадлежал суллам.
   - А я думал...
   - Думал что? - Геритас метнул на Райфа  уничтожающий  взгляд.  -  Что
Иль-Глэйв всегда причислял себя к Горным Городам? Что суллы всегда  жили
в своих лесах и никогда не  строили  ничего,  кроме  каменных  фортов  и
кольца  пирамид?  Это  не  так.  Суллы  первыми  перешли  через  Кряж  и
обосновались на Северных Территориях. До того, как  на  север  двинулись
кланы и мятежные лорды, суллы уже  пришли  на  берега  Черной  Лохани  и
поставили на горячих ключах великолепный город, который, как  видишь,  и
посейчас  стоит.  Сулльский  город  по-прежнему  существует  под  наспех
положенной штукатуркой и черепицей. Наверху от него ничего не осталось -
предки Тревиша Катлера давно уже снесли его башни и  статуи,  -  но  под
землей Иль-Глэйв сохраняет сулльские  фундаменты,  сулльские  тоннели  и
сулльский камень.
   Райфа бесил тон Геритаса. Не будь тот калекой, Райф охотно  побил  бы
его, но ради Аш переборол себя.
   - Значит,  это  нынешние  владетели  Иль-Глэйва  прогнали  суллов  из
города?
   Геритас, убрав руку с живота Аш,  потер  выпирающую  кость  на  своем
правом запястье.
   - И да, и нет. Город подвергся осаде, и произошло много сражений,  но
в итоге иль-глэйвские таны сменяли сулльскую кровь на свои слезы дешевой
ценой. У суллов на службе были демоны, которые сражались за этот город и
отстояли бы его, если бы им не приходилось вести свою, более  древнюю  и
неотложную битву. Они все равно что сдали город танам и их вождю Даннесу
Фею. Это была не первая уступка, сделанная за счет суллов,  и  нам  всем
следует молиться, чтобы она оказалась последней.
   Райф, слушая Геритаса, чувствовал, как у него горят щеки - и причиной
этому был не только гнев.  Его  рука  почти  помимо  воли  потянулась  к
вороньему амулету. Райф вовремя остановился,  но  острые  зеленые  глаза
Канта уже засекли его движение.
   - Какой у тебя амулет?
   Это был грубый  вопрос,  и  Геритас  Кант  знал  об  этом.  Клан-ник,
встречая  человека  из  другого  клана,  никогда  не  спрашивает  о  его
покровителе. Это всегда  узнается  из  других  рук.  Райфу  не  хотелось
отвечать. Геритас Кант для него - человек неизвестный, и если Ангус  ему
доверяет, это еще не значит, что и Райф тоже должен. Но кое-что  в  этом
искореженном человеке поразило Райфа. Геритас знал,  что  Райф  кланник,
хотя Ангус не сказал об этом ни слова, а одежда и  украшения  не  давали
больше никаких указаний на происхождение Райфа - встреча с дхунитами  на
Глэйвской дороге это доказала. Либо Кант уловил что-то в его выговоре  и
манерах, либо Ангус уже упоминал в этом доме о детях своей сестры. И то,
и  другое  не  добавляло  Райфу  уверенности.  Он  взглянул  на   Канта.
Источенное болью лицо хозяина блестело при свете очага, как полированное
дерево.
   - Я ворон.
   - Свидетель Смерти, - пристукнул  палками  Кант.  -  Трудный  у  тебя
покровитель. Он будет гнать тебя и выжимать из тебя силы,  а  взамен  не
даст почти ничего, кроме потерь.
   Райф не шелохнулся и не моргнул. Эти слова прозвучали как приговор, и
ему оставалось оно: принять их. Тот же  безымянный  страх,  пришедший  к
нему, когда Кант говорил о суллах, наполнил грудь.
   Ангус переступил с ноги на ногу, скрипнув половицей.
   - Полно, Геритас, к чему такая мрачность. Вороны  -  умные  создания.
Единственные птицы, способные прожить всю зиму  в  Глуши.  Они  сильные,
крылья у них как ножи и голос такой же. Не  самые  красивые  в  природе,
конечно, но если бы клановый ведун назначал покровителей за красоту, все
были бы котятами или, скажем, кроткими ланями.
   Кант наложил  на  лоб  Аш  отсохшую  руку  и,  помогая  ей  здоровой,
расположил пальцы в волосах, на переносице и поперек бровей.
   - И то правда, - промолвил он. - Ворон - мудрая птица, он любит  мрак
и бдит над умершими.
   Сказав это, Кант переменился, точно некий расплавленный металл влился
в него и тут же затвердел. Сухая рука, которая только что двигалась лишь
с помощью другой, сжала лицо Аш,  рот  приоткрылся,  и  оттуда  вырвался
звук, не похожий на речь.
   Аш подалась к нему всем телом. Ее голова приподнялась  с  пола,  губы
разжались, открыв сухой лист на языке. Жилы на шее натянулись,  запястья
напряглись. Запах металла хлынул в комнату - столь сильный, что ощущался
не только обонянием, но и на вкус. На губах  Канта  запузырилась  слюна,
палки повалились на пол. Все это длилось одно  мгновение  -  затем  Кант
покачнулся, едва не упав, а девушка снова опустилась на коврик.
   Ангус, бросившись к Канту, подхватил его, помог ему встать и подвел к
стулу.
   Райф, не глядя на них, поспешил к Аш и стал на колени там, где только
что был Кант. Когда он протянул к Аш руку, ее глаза открылись.
   Облегчение  захлестнуло  Райфа,  сделав  его   хмельным,   глупым   и
радостным. Его подмывало положить отцовский меч на пол  и  сплясать  над
ним. Все разговоры о воронах и смерти вылетели у него из  головы,  и  он
поспешил возблагодарить Каменных Богов:  они  ревнивы,  требовательны  и
могут забрать свои  благодеяния  назад,  если  их  не  умилостивишь.  Аш
проснулась. Ее большие серые глаза, несколько  недель  назад  показанные
Райфу священным камнем, смотрели, видели и узнавали.
   - Все хорошо, - сказал ей Райф. - Мы в доме  друга.  -  Он  помедлил,
зная, что их особые отношения обязывают его сказать ей,  как  долго  она
спала. Он не хотел огорчать Аш правдой,  но  и  лгать  не  хотел.  -  Ты
проспала четверо суток.
   Аш смотрела ему в глаза, и ее губы дрожали.
   Что же ей пришлось пережить за  это  время?  Мысль  о  ее  страданиях
удручала Райфа. Он нагнулся и взял ее на руки.  Холод  ее  тела  испугал
его.
   - Не надо, Райф. - Ангус положил руку ему на плечо. - Оставь ее.
   - Я ее им больше не отдам.
   Ангус, присев, вгляделся в лицо Райфа и сказал устало:
   - Начинается.
   Только через четверть часа Райф наконец согласился  выпустить  Аш  из
рук.
 
32 
ИМЕНА ЧУДОВИЩ 
 
   - Я поставил какие мог преграды между Аш и тем, что зовет ее к  себе.
Позже я укреплю их. Но знайте, что  Скованных  и  Чудищ  Провала  нельзя
удерживать на расстоянии бесконечно. Они  знают,  кто  такая  Аш,  и  не
оставят ее в покое, пока она не даст им то, чего они жаждут.
   Изломанное на колесе тело Геритаса  покоилось  в  твердом  кресле  из
черного дерева. Прошел час после пробуждения Аш. Они  скромно  поужинали
жареной бараниной, хлебом и разбавленным пивом, причем  Кант  все  время
сетовал на количество гостей,  съеденную  ими  пищу,  попусту  пропавшие
крошки, выплюнутые хрящи, сожженные дрова,  а  также  на  износ  ковров,
стульев, деревянных мисок и ложек. После ужина он вызвал старую монахиню
и сообщил ей, что поведет гостей "в подпол" и покажет им  свое  собрание
чужеземных монет. Старуха кивнула быстро  и  коротко,  словно  ласточка,
клюющая мошек в воздухе, провожая в то же  время  всех  четверых  своими
подернутыми катарактой глазами.
   "Подпол" помещался в дальнем углу земельного участка Геритаса Канта и
напомнил Райфу салотопенные ямы на  Пустых  Землях,  где  обрабатывалось
разом до тридцати лосей. Земляные стены укреплялись скрещенными бревнами
толщиной с человека, потолок состоял  из  соединенных  скобками  липовых
стволов. Между бревнами росли какие-то серебристые  травы,  колеблющиеся
от дыхания. Пол был вымощен прочным,  хотя  и  сильно  истертым  голубым
сланцем. Пахло здесь сырой землей и древностью.
   Геритас сказал, что подпол построил полвека  назад  прежний  владелец
дома, чудак, убежденный, что мир когда-нибудь захватят безголовые демоны
и спастись от них можно будет только под землей. Райфа  это  рассмешило,
Ангус же  предположил,  что  бедолага,  возможно,  просто  устроил  себе
убежище от жены. Геритас только хмыкнул в ответ.
   Он был преисполнен язвительности и теперь,  сидя  во  главе  широкого
дубового стола,  заваленного  прикованными  к  месту  книгами,  свитками
пергамента и медными табличками толщиной с  лезвие  ножа.  Стена  позади
него блестела от влаги,  и  только  заправленный  гусиным  жиром  фонарь
обогревал комнату.
   - Не понимаю, - сказала Аш. -  Что  такое  Провал?  Геритас  и  Ангус
переглянулись. Райф внимательно следил за лицом дяди, пытаясь  заглянуть
за его благодушный фасад. Ангус и Аш сидели рядом на  скамье,  наискосок
от Канта, а Райф - у дальней стены, и  этот  укромный  угол  вполне  его
устраивал.
   - Провал - это царство тьмы, - сказал Геритас. -  Одни  называют  его
подземным миром,  другие  -  пограничьем,  где  земля  переходит  в  ад.
Наиболее сведущие люди скажут, что это  место  заточения,  тюрьма,  если
хотите, где кирпич и известка древних чар удерживают  существа,  которым
никогда не следовало бы давать жизнь. -  Геритас  помолчал,  пристраивая
поудобнее свои изувеченные ноги, и, когда он снова з