колько минут назад, убедившись, наверное, что его  подопечная  крепко
спит. Аш не знала, куда он ушел и вернется ли  -  а  если  вернется,  то
когда. Знала только, что ему опостылело проводить все ночи у  ее  двери.
Аш его за это не винила. Здесь так холодно, что  пар  идет  изо  рта,  а
смотреть не на что, кроме оседающей пыли да сырых,  догорающих  один  за
другим факелов.
   Смех. Аш застыла на месте. Вот опять - справа по коридору, из комнаты
Каты. Но это не Ката смеялась - если только  она  по  ночам  не  хлебает
горячую смолу и не жует гравий.
   - Я сказал, погаси свет.
   Аш сразу узнала холодный властный голос Марафиса Глазастого.  Значит,
он в комнате Каты.., с Катой. Аш  передернулась:  ей  не  хотелось  даже
думать об этом. Черненькая Ката - маленькая, словно куколка,  а  Марафис
здоровенный; из его ручищ можно выкроить  четыре  обыкновенные  руки,  а
запястья у него как железные брусья. Прячась во мраке у  противоположной
стены, Аш быстро прошмыгнула вперед.
   Известняковые стены обжигали холодом, и Аш старалась не прикасаться к
ним. Ее с Катой комнаты помещались в самой низкой и широкой  из  четырех
башен крепости, Бочонке.  Бочонок  -  первое  укрепление,  которое  было
выстроено в городе Венисе, и  стены  у  него  двадцать  футов  толщиной.
Извилистые коридоры и винтовые лестницы идут  вверх  от  его  основания,
словно тропинки, огибающие холм, прерываемые оборонительными бастионами,
площадками для лучников, комнатами  и  нишами  с  каменными  скамейками,
известными как серые беседки.
   Комната Аш - это самое сердце Бочонка. Прямо под ней  башня  окружена
кольцом фортификаций, которые издали кажутся громадным  птичьим  гнездом
вокруг дерева. Бочонок не радует глаз - из трех обитаемых башен крепости
он самый неприглядный: нет на нем чугунного литья и свинцовой облицовки,
как у Рога,  нет  фигурных  фронтонов  и  облицованных  черным  мрамором
окошек, как у Фитиля.
   Что до Кости, самой высокой башни,  увенчанной  Железным  Шпилем,  на
который - на шестисотфутовой высоте - некогда насаживали государственных
изменников, чтобы все в городе видели их  и  страшились...  Аш  потрясла
головой. В Кость уже много лет никто не ходит.  Необитаемая  башня,  где
царят холод и сырость, разрушается - просто чудо, что она до сих пор  не
рухнула. Говорят, она уходит так глубоко в стылые недра Смертельной, что
башня содрогается вместе с горой.  А  вершина  ее  достает  до  облаков,
поэтому по стенам всегда струится вода - и в дождь,  и  в  ведро.  Зимой
Кость всегда покрыта тонким слоем льда.  Белая,  тонкая  и  кривая,  она
имеет много имен: Зимний Шпиль, Белая Заноза,  Бескровный  Хрен  Пентеро
Исса. Аш нахмурилась. Ката всегда расскажет какую-нибудь глупость.
   Дойдя до первого лестничного пролета, Аш отважилась оглянуться. Ката,
должно быть, погасила свет, как велел ей Марафис: полоска  света  у  нее
под дверью исчезла. Вот и хорошо, сказала себе Аш, стараясь не думать  о
сопутствующих этому вещах. Она не  желала  знать,  что  происходит  там,
внутри.
   Прочные известняковые ступени глушили ее шаги, пока  она  спускалась.
Из стен, как птичьи когти, торчали железные крючья, рыжие от ржавчины, -
они заставляли  Аш  держаться  посередине.  Когда-то  на  них  крепились
толстые, черные от копоти цепи, соединявшие все бойницы Бочонка с нижним
бастионом. Теперь крючьев тоже следовало остерегаться, как слуг, часовых
и сырого горного воздуха.
   Аш потерла руки. Ох как ей холодно. Хорошо еще, что она надела  самую
теплую ночную рубашку и туфли из кротовой  кожи.  Зима  еще  не  настала
по-настоящему - почему же она никак не может согреться?
   "Ты недомогаешь, названая дочка. Я беспокоюсь за тебя".
   Аш  попыталась  убрать  из  головы  голос  приемного  отца.  Да,  она
недомогает, но не в том смысле. Ката рассказывала ей, что  происходит  с
девушками в пору созревания - кошмары  и  холодный  пот  в  перечень  не
входили. "У тебя  сводит  живот,  -  с  сознанием  собственной  важности
повествовала Ката, - и ты начинаешь думать  о  мужчинах".  Аш  фыркнула.
Мужчины! Нет, она ничего подобного не испытывает.
   С ней творится что-то другое. Десять ночей подряд ей  снится  лед,  и
она каждый раз просыпается  в  мокрых  от  пота,  скрученных  простынях,
опутывающих руки, как веревки. Эти сны так  реальны,  и  таких  голосов,
которые обращаются к ней там,  она  еще  никогда  не  слыхала.  Госпожа,
шепчут они, приторно-сладкие, как плюшки с вареньем, приди, протяни  нам
руку...
   Аш сделала глубокий вдох, чтобы остановить дрожь. Мысль о том,  чтобы
вернуться в спальню, вдруг поманила ее,  и  ей  стоило  труда  двинуться
вперед. Приемный отец знает, что с ней такое. - она уверена. И не  менее
уверена в том, что он ничего ей не скажет.
   Он постоянно следит за ней, прокрадывается в ее  комнату,  когда  она
спит, осматривает ее груди, волосы, зубы, допрашивает Кату о  мельчайших
подробностях ее жизни. Ему все  важно:  содержимое  ее  ночного  горшка,
количество гусиного жира, оставленного ею на тарелке, размеры ее корсета
и нижнего белья. Что ему нужно от нее? Разве  мало  того,  что  она  его
названая дочка?
   Аш не позволила обиде завладеть ей. Он не родной ее отец - не следует
забывать об этом. Он ни разу не  назвал  ее  дочкой,  не  добавив  слова
"названая".
   Лестница прервалась  площадкой,  выходящей  на  укрепления,  и  снова
нырнула вниз. Аш прибавила шагу.  Становилось  светлее,  и  были  слышны
голоса и лязг стали из Красной Кузницы внизу.
   Пентеро Исс знает что-то - о ней, о ее  родителях,  о  том,  как  она
появилась на свет. Поэтому он и следит за ней  так  пристально,  поэтому
поставил своего Ножа у ее двери, поэтому входит к ней без предупреждения
днем и ночью, надеясь поймать ее.., на чем? Аш  тряхнула  головой.  Быть
может, этой ночью она найдет ответ.
   Каждый раз перед полуночью Исс выходит из своих покоев в нижней части
Бочонка и направляется куда-то. Аш  часто  видела,  как  он  уходит  или
возвращается, но не знала, куда он ходит. Если  верить  Кате,  он  почти
никогда не запирает за собой дверь. Час  поздний,  чужих  в  Бочонке  не
бывает - только Аш, Ката и еще горстка  доверенных  слуг  находится  там
ночью. В пристройке помещаются Рубаки и Красная Кузница,  где  они  куют
свои кроваво-красные мечи. Никто не войдет  в  башню  незамеченным.  Исс
может не опасаться посторонних. Постоянные обитатели башни - дело иное.
   Все свои бумаги приемный отец держит у себя.  Если  имеется  какая-то
запись о том дне, когда он нашел Аш и взял ее себе, то она где-то там, в
его книгах и свитках.
   Аш стала спускаться по второму пролету, ведя  рукой  по  стене  между
крючьями. Голос Исса преследовал ее, как дым сырых факелов:  "Так-то  ты
платишь мне, названая дочка? Я кормлю тебя и одеваю, а ты предаешь меня,
стоит мне только повернуться спиной. Ты огорчаешь меня, Асария. Я думал,
ты больше любишь своего отца".
   Асария! Аш вознегодовала. Она Аш, просто  Аш,  но  никто  в  Крепости
Масок не хочет этого признавать. Все зовут ее Асарией или госпожой. Этим
она тоже обязана Пентеро Иссу. Это он  назвал  ее  Асарией,  потому  что
такое имя достойно знатной дамы, и Маркой, потому что ее нашли на  самой
границе городских владений. "Еще пять шагов к югу  от  Тупиковых  ворот,
названая дочка, и  я  не  имел  бы  права  тебя  забрать.  Собственность
протектора ограничена тенью, падающей от ворот".
   Аш поглубже вдохнула  холодный  воздух,  остановившись  на  последней
площадке и прислушиваясь к часовым.
   Тупиковые ворота. Почему  они?  В  Венисе  четверо  ворот,  и  каждые
расположены  в  каком-нибудь  важном  месте,  кроме  Тупиковых,  которые
выходят на юг, где никаких дорог нет. Эти ворота не охраняет  стража,  и
повозки,  груженные  товарами,  не  въезжают  в  них.  Тупиковые  ворота
открываются на северный склон Смертельной горы. Они построены только для
порядка,  во  исполнение  какого-то   старинного   правила   каменщиков,
требующего, чтобы город имел четверо ворот. Кто мог оставить ребенка  за
воротами, которыми никогда не пользуются?
   Ответ отозвался в Аш привычной болью:  тот,  кто  хотел,  чтобы  этот
ребенок умер.
   Где-то близко послышались голоса.
   Аш замерла. Каждый день она часами наблюдала,  как  крепостные  кошки
охотятся за  мышами  и  птицами  во  дворе,  и  знала  наверняка:  кошка
бросается только на то, что движется. Главное -  не  терять  присутствия
духа. Мыши и птицы не выдерживают, но некоторые старые зайцы знают,  как
себя вести. Аш видела, как  они  торчат  на  помосте  для  лучников:  не
шелохнутся, хоть убей. Она укрылась в глубокой косой тени,  пересекающей
лестницу, и вжалась в стену. Голоса стали громче, и по плитам  застучали
шаги.
   - Не держи миску на  вытянутой  руке,  точно  ночной  горшок  несешь,
орясина. Так она мигом остынет. Прижми ее к груди.  Мало  того,  что  мы
припозднились, так еще его ледовитость начнет выговаривать  за  то,  что
бобы еле теплые.
   - Подумаешь! Все равно ведь они не для него. Бобы - пища  простая,  а
Собачник, известное дело, высоко себя ставит. В рот  не  возьмет  свиной
колбасы даже заради спасения собственной жизни.
   - Чего не знаю, того не знаю. Он просил бобы с маслом, их  мы  ему  и
несем. Давай-ка шевелись - время и  так  вышло.  Да  смотри  скажи,  что
кухари тут не виноваты. Все из-за истопников. Вот  узнаю,  кто  из  этих
поганцев мне плиту запорол, я ему...
   Голоса затихли, две фигуры исчезли в коридоре,  и  Аш  отклеилась  от
стены. Это всего лишь тетушка  Вене  с  кем-то  из  слуг.  Они  даже  не
посмотрели вверх, проходя мимо лестницы. Судя по их разговору, они несут
какую-то еду Иссу -  значит,  он  все  еще  у  себя.  Аш  в  раздражении
стряхнула с плеч известковую пыль. Ну и что же ей теперь делать?
   Дело решили чьи-то ноги в сапогах, идущие вниз по лестнице. Гвардеец,
судя по звяканью металла на  каждом  шагу,  -  значит  назад  пути  нет.
Покинув свое укрытие, Аш спустилась с лестницы до  конца  и  свернула  в
нижний коридор. Вход в Красную Кузницу находился на южной стороне башни,
поэтому Аш пошла на северную, следуя за тетушкой Вене и слугой к  покоям
Исса.
   На нижнем этаже Бочонка коридор шел почти по  прямой,  и  легко  было
забыть, что он  огибает  подножие  башни.  Покои  Исса  занимали  только
четверть   ротонды.   Остальное   пространство   было    отведено    под
присутственные  места,  Судебную  Палату  и  Черный  Склеп.   Здесь   же
находились парадные двери во двор крепости и в  Красную  Кузницу.  Вдоль
всего коридора стояли статуи из дымчатого мрамора в  человеческий  рост:
лорды-основатели и насаженные на шпиль чудища;
   Аш вздрогнула, услышав, как гвардеец открывает дверь  ротонды  позади
нее. Холод ожег ноги под коленками. Она  начинала  жалеть,  что  затеяла
это. Но надо же ей чем-то занять себя - чем угодно, лишь  бы  только  не
спать.
   Сны будили ее каждую ночь, и она потом долго не могла прийти в  себя,
продолжая видеть ледяную пещеру и чувствовать страшное холодное дыхание,
исходящее от ее блестящих стен.
   Хлопнула другая  дверь,  вернув  ее  к  настоящему.  Снова  раздались
голоса. Тетушка Вене и слуга шли обратно от Исса. Еще немного  -  и  они
будут здесь.
   Аш в панике огляделась. Гладкие стены, всегда запертая железная дверь
в заброшенную восточную галерею, чадящий факел и ниша со  статуей  Торни
Файфа,  лорда-бастарда,  вояки  и  обжоры,  менее  всех  почитаемого  из
лордов-основателей, - вот и все.
   Каблуки тетушки Вене дробно стучали по каменному полу, и слышался  ее
недовольный, тонкий и гнусавый голос.
   Аш метнулась к факелу, выдернула его из оловянной втулки и загасила о
стену. Густой дым повалил к потолку.  Аш  вернула  факел  на  место.  От
запаха горящей смолы в голове у нее  прояснилось.  Она  протиснулась  за
толстые мраморные ляжки Торни Файфа, благодаря Создателя за те обеды  из
восьми блюд, которые лорд в свое время поглощал.  В  тени  от  его  пуза
могла укрыться целая свора собак.
   - Не знаю уж, кто тупее - печники или ты. Ты должен был сказать Иссу,
что кухня не виновата, а не стоять и не бубнить какую-то дурь о дровах.
   Выйдя из-за поворота, тетушка Вене и слуга остановились в  нескольких
шагах от статуи Торни Файфа. В коридоре теперь стало темнее, но все-таки
не совсем темно, и Аш ясно видела, как  дергается  кончик  острого  носа
тетушки Вене.
   - Факел погас. Высеки огонь, Грис.  Незачем  давать  его  ледовитости
лишний повод для придирок.
   Грис стал ощупывать свой камзол в поисках огнива, и Аш ощутила у себя
за ухом струйку холодного пота. Сны снами, но  как  только  эта  парочка
уйдет, она вернется в свою комнату. Не надо было вовсе  приходить  сюда.
Эта мысль была не правильна с самого начала. Уж лучше лежать в постели и
видеть во сне лед, чем  прятаться  от  крепостной  челяди  за  мраморным
изваянием.
   Убедившись, что кремня у Гриса нет, тетушка Вене прошипела:
   - Что ж ты за мужчина, коли даже огня при себе не носишь?
   - Я могу зажечь этот факел от другого, сударыня.
   К великому облегчению Аш, тетушка Вене замотала головой так, что даже
грудь заколыхалась.
   - Ну уж нет, олух ты этакий. Что подумает Исс, если выйдет  из  своих
комнат и увидит тебя с дымящим факелом в такую-то пору? Он подумает, что
ты злодей, пришедший его убить, и тебе как пить дать придется солоно. Ты
пойдешь со мной на кухню и возьмешь  огниво.  Шевели  ногами!  -  И  они
вдвоем снова двинулись по коридору.
   Аш, прислонившись к плечу Торни Файфа, тихо перевела  дух.  Мраморная
пыль проникла ей за ворот, холодная и  зернистая,  как  сухой  снег.  Аш
стряхнула ее. Рубашка, смоченная холодным потом, прилипла к спине, и  Аш
закоченела. Втянув грудь и живот, она выбралась из-за  массивной  фигуры
Торни Файфа. Что-то дернуло голову  назад  -  ее  волосы  зацепились  за
резные ножны лорда. Кляня всех на свете толстяков с мечами, Аш принялась
их распутывать.
   Снабдив Торни Файфа мечом, который  мог  свободно  проткнуть  лошадь,
скульптор к тому же изваял плащ лорда  так,  будто  тот  развевается  на
ветру, и твердые мраморные складки оцарапали  Аш.  Издав  нечто  среднее
между воплем и рыданием, она поклялась  себе,  что  вернется  к  себе  в
комнату и никогда больше не высунет оттуда носа в ночную пору.
   В этот миг на некотором расстоянии от нее  тихо  отворилась  дверь  -
там, где располагались покои Пентеро Исса. Не успев сообразить,  что  ей
делать дальше, Аш услышала тихие шаги. Исс шел в ее сторону.
   Рывком освободив волосы, Аш забилась в самую глубину ниши. Исс  будет
в бешенстве,  если  увидит  ее  здесь.  Засов,  который  она  самовольно
приделала к двери, покажется сущим пустяком по сравнению с этим.
   Не успела она устроиться более или менее  удобно,  ее  приемный  отец
вышел из-за угла. Тощий, бледный,  безволосый,  с  бритой  головой,  Исс
походил на утопленника недельной давности, выловленного из озера. Все  у
него  было  гладким,  тусклым,  бескровным.  Глаза  отсвечивали  бледной
зеленью, губы и щеки видом и цветом напоминали вареную  телятину,  ушные
мочки пропускали свет.
   Держа под мышкой какой-то  сверток,  Исс  шел  быстрее,  чем  обычно.
Голубой шелк, обильно расшитый цепочками и агатами,  шуршал  вокруг  его
ног.
   Аш затаила дыхание, съежилась и закрыла глаза.
   Исс прошел бы мимо нее, но остановился. Настала тишина. Поняв, что ее
обнаружили, Аш открыла глаза. О хождении во сне можно было  теперь  даже
не заикаться.
   Ожидая  встретить  бледно-зеленый  взгляд  приемного   отца,   Аш   с
удивлением увидела, что Исс даже не смотрит на нее. Повернувшись  к  ней
спиной, он  стоял  перед  железной  дверью.  Рука  его  шевельнулась,  и
послышался тихий скрежет поворачиваемого в замке ключа.
   За всю свою жизнь в Крепости Масок Аш ни разу не  видела,  чтобы  эту
дверь отпирали. Она вела в заброшенную  восточную  галерею,  за  которой
находилась Кость. В Кость никто не  ходил  -  это  запрещалось  законом.
Говорили, что там погибло много рабочих, провалившихся  сквозь  сгнившие
половицы: они были раздавлены глыбами камня или  упали  на  острые  пики
перил вокруг лестничного колодца.
   Аш подалась вперед, придерживаясь рукой за гладкий зад Торни Файфа.
   Дверь распахнулась под нажимом Исса, и  в  коридор,  словно  туманом,
пахнуло затхлым воздухом. До Аш донесся  сухой  запах  старых  камней  и
увядания - вот так же пахло от Исса,  когда  он  заходил  в  ее  комнату
ночью. Аш вздрогнула то ли от волнения, то ли от страха. Замок  открылся
почти бесшумно, так же сработали и петли - словно кусок масла  скользнул
по сковородке. Все смазано, и ржавчины нет.
   Исс скрылся во мраке за дверью. Забыв, что клялась  вернуться  назад,
Аш мысленно приказывала ему не запирать дверь за собой. Он  спешил,  это
было видно. Неужели все-таки запрет?
   Дверь закрылась легко, точно весила вчетверо  меньше,  чем  на  самом
деле. Один из железных листов ее обшивки слегка сместился  от  дуновения
воздуха. Аш ждала,  когда  повернется  ключ,  но  так  и  не  дождалась.
Раздался лишь какой-то щелчок, и все стихло.
   Сердце у Аш колотилось часто и гулко.  Ее  тянуло  к  двери,  но  она
заставляла себя выждать. Итак, ее приемный отец отправился в Кость.
   Шли минуты, и задница Файфа под рукой Аш приобрела маслянистый блеск.
Аш  ласково   похлопала   по   ней,   проникшись   теплым   чувством   к
старичку-основателю.
   На этот раз она выбралась из-за статуи без  хлопот,  заправив  волосы
под рубашку  и  высоко  поднимая  ноги,  чтобы  избежать  острых  краев.
Разминая затекшие мускулы, она подошла к двери. Вблизи стало видно,  что
железные листы подверглись рифлению и закалке.  На  каждом  из  них  был
оттиснут собачник, сидящий на Железном Шпиле.
   С тревожным чувством Аш нажала на дверь. Она  легко  подалась  внутрь
под ее ладонью. Из-за нее просочился мрак и затхлый воздух. Исс не запер
дверь. Это  казалось  странным,  просто  невозможным.  Сомнение  вызвало
судороги в животе у Аш, но она не прекратила толкать дверь.  Там  внутри
определенно хранились какие-то тайны, и Аш должна была узнать, не  имеют
ли эти тайны отношения к ней.
   Она ступила во тьму, и дверь закрылась. Холод здесь был другой, чем в
ротонде: он был сухой, прогорклый и тяжелый,  словно  в  воздухе  висела
замерзшая пыль. Аш постояла немного, давая глазам привыкнуть к темноте.
   Восточная  галерея  представляла  собой   длинную,   крытую   сланцем
известняковую аркаду - Аш знала это,  потому  что  галерея  выходила  на
восточную сторону двора, - но в темноте  почти  ничего  не  было  видно,
только зияли черные арки и слабо белели простенки. Откуда-то сверху  шел
тихий воркующий звук, и Аш догадалась, что там гнездятся голуби.
   Уповая на то, что других живых существ  она  здесь  не  встретит,  Аш
пошла, как полагала, вперед. Каменная пыль хрустела под ногами на каждом
шагу, ледяные пальцы мороза хватали  за  руки  и  лодыжки.  Сухой  запах
увядания усилился. Встревоженная Аш прибавила  шагу,  говоря  себе,  что
может вернуться в любое мгновение, и стараясь быть сильной.
   Галерее не было конца. Если бы не щели в заколоченных проемах,  через
которые проникал лунный свет, здесь царил бы кромешный мрак.  Что  может
человек видеть в такой темноте? Шаги Аш стали медленнее. И что он  может
в ней делать?
   Она остановилась,  глядя  перед  собой.  Дорогу  впереди  преграждала
полукруглая  стена,  черная,  но  достаточно  гладкая,  чтобы   отражать
какой-то свет. В ней едва угадывалась тяжелая резная дверь. Аш ее  сразу
узнала.  Точно  такая  же  дверь,  наглухо  запертая   и   заколоченная,
находилась снаружи, в крепостной стене. Резьба на ней обманывала глаз  -
казалось,  будто  дверь  открыта  и  в  ней  стоит  Робб  Кло,   правнук
лорда-бастарда Гламиса Кло.
   Второй вход в Кость.
   Аш сделала шаг к двери, и пол у нее под  ногами  заколебался,  а  над
головой затрещали балки. Пыль сеялась,  как