ого  черного  дерева,  изглоданный  болезнью,  с
красными глазами. "Сделай это! Сделай, во имя богов! Оба мы  знаем,  что
ты последние семнадцать лет ни о чем ином не мечтаешь. А теперь, когда я
сам даю тебе нож, ты стоишь с застывшими, как градины, яйцами и трусишь,
как последний ублюдок. Что с тобой такое? Я думал, у тебя зубы крепче".
   Тогда-то нож и вошел в грудь. Вайло по сей день не знал, он ли вонзил
его, или отец сам подался вперед. Но это не  имело  значения.  Его  рука
держала рукоять, и красный сок брызнул на его пальцы.  Столько  крови..,
она хлынула на скамью и на пол, заливая трещины в камне. В  глазах  отца
застыло торжество - он думал, что избавился наконец от своего  побочного
сына.
   Вайло провел рукой по лицу. Все прошло гладко, словно  в  песне.  Еще
миг - и в комнату ворвались Арно с Гормаликом. Он так и стоял с ножом  в
руке, а отец еще не испустил дух. Вайло очень  хотелось  надеяться,  что
Гуллит не улыбнулся тогда, что его растянувшиеся губы  были  всего  лишь
предсмертной гримасой или игрой неверного света. Из всего, что произошло
тогда в покоях вождя, больше всего его донимала эта улыбка.
   Арно и Гормалик бросились на него с обнаженными клинками. Два длинных
меча против ножика для резки фруктов. Но Вайло честно мог  сказать:  ему
даже в голову не пришло, что он может  умереть.  Он  хорошо  знал  своих
братьев по отцу. Они ежедневно упражнялись на ристалище два часа,  а  он
четыре. Их переполняла ярость законных сыновей, отца которых только  что
у них  на  глазах  убил  бастард.  Вайло  переполняла  ярость  бастарда,
которого надул родной отец. Гуллит Бладд умирал уже  несколько  месяцев,
зубы у него сгнили на корню, живот ссохся, пальцы скрючились, как птичьи
когти. Когда он позвал к себе незаконного сына, он  был  все  равно  что
мертв. Он и месяца не протянул бы. Но он был  Гуллит  Бладд,  сын  Траго
Полу-Бладда, и гордость не позволяла ему умереть в  одиночку.  Он  хотел
прихватить с собой своего бастарда.
   "Избавь меня от боли, мальчик. Я не  могу  больше  ее  выносить.  Она
пожирает меня заживо. Ты хочешь, чтобы я пускал слюни и ходил под себя?"
   Гуллит сам приготовил нож - тот лежал около  него  на  скамье.  Синяя
сталь, с рукояткой из священного  ясеня.  Бледными  и  усохшими,  как  у
мертвеца, пальцами Гуллит приставил его к своему сердцу.
   ...Вайло прикрыл глаза. Можно было подумать, это  случилось  вчера  -
таким живым все оставалось в памяти. Еще до исхода того дня трое Бладдов
полегли мертвыми в покоях вождя, и Вайло до сих пор помнил  каждый  удар
из тех, которыми сразил своих братьев.
   После его прозвали Смерть-Вождем.  Легенды  росли  и  множились,  как
бывает всегда, и он из бастарда-новика,  прославившего  себя  похищением
дхунского священного камня, превратился  в  убийцу  отца  и  братьев,  в
узурпатора, в вождя.
   Он ничего не объяснял и ничего не отрицал. Даже тогда, тридцать  пять
лет назад, он уже  понимал,  что  лучше  молчать  и  предоставить  людям
думать, что им угодно. Да и кто бы ему поверил? Его ненависть к  отцу  и
братьям была всем  известна.  Кто  поверил  бы,  что  он  убил  отца  из
милосердия, что Гуллит сам  направлял  нож  и  молил  сына  вогнать  его
поглубже, чтобы рассечь становую жилу?
   - Хватит, - сказал Вайло, тронув за плечо Траго. - Шлем и ворот я сам
надену.
   - Я пока приготовлю коня, - кивнул Траго.
   Вайло посмотрел, как сын взбирается по узкой лесенке, ведущей  наверх
из покоев вождя в  доме  Визи.  Странное  это  место,  круглый  дом:  он
построен нарочно, чтобы сбивать чужаков с толку. Это единственный смысл,
который могут иметь его запутанные коридоры, колодцы,  тупики,  потайные
комнаты и ловушки. Если повернешь не за тот угол, можешь  провалиться  в
люк и упасть в утыканную пиками  яму.  Моло  Бин  сломал  себе  лодыжку,
наступив на зыбкую каменную  плиту,  а  Пенго  провалился-таки,  и  пика
проткнула ему щеку. Это, по мнению Вайло, не слишком ухудшило  внешность
его второго сына, но нрав ему испортило еще больше.
   Клан Визи  они  захватили  десять  дней  назад  по  той  единственной
причине, что его круглый дом помещался к юго-западу от  Дхуна.  Вылазкой
руководил Пенго,  имея  под  началом  трех  своих  братьев  и  девятьсот
копейщиков и молотобойцев. Кланом Бладд двигал гнев, и  гордые  визийцы,
жившие две тысячи лет в тени Дхуна, решили, должно  быть,  что  Каменные
Боги отвернулись от них. Может, так оно и было - Собачий  Вождь  никогда
не мнил себя знатоком в подобных вещах, но знал, что Визи принял на себя
ярость, предназначенную для другого клана.
   Черный Град. Вайло цепенел от этих слов. Это Черный Град, а  не  Визи
брали в тот день его сыновья. Это Мейса Черного Града они  видели  перед
собой, дробя все кости  в  мертвом  теле  визийского  вождя.  Это  Райфа
Севранса, который похвалялся у  Даффа  избиением  бладдийских  женщин  и
детей, пронзали они трехгранными наконечниками своих копий.
   Пенго, Ганро, Гангарик и Траго перебили вчетвером двести визийцев,  и
еще тысяча сто человек пали от рук их воинов. Гордые  визийцы,  носившие
кольчуги поверх кафтанов, подбитых мехом голубой лисы, и говорившие: "Мы
клан, который создает королей".
   Их похвальба не была лживой. Именно визиец  объявил  первого  дхунита
королем, и визиец же его короновал.
   Вайло прикрепил латный ворот к панцирю. Если Визи делал  королей,  то
Черный Град убивал их. Теперь об этом уже позабыли. Пятьсот лет прошло с
тех пор, как у Дхуна был  король,  и  с  тех  пор  Дхун  и  Черный  Град
сдружились, точно два слепца в дороге. Общим врагом у них  был  Бладд  -
безбожный и безжалостный. Однако не бладдиец пустил стрелу в горло Родди
Дхуну - это был Айан Черный Град.  Вайло  сощурил  свои  голубые  глаза.
Родди Дхун был избалованный матерью слабак с душонкой жестокой и темной,
как Черная Лохань, но убивать королей  стрелой  все  равно  не  годится.
Бладдиец, даже если бы убил Дхуна на расстоянии, потом подошел бы к нему
и пронзил бы клинком его сердце.
   А впрочем, все равно. Вайло, зажав в кулак  свои  седые  косы,  надел
рогатый шлем. Другие обматывают косы вокруг шлема, чтобы смягчить удары,
но только не Собачий Вождь. Его косы в бою развеваются свободно.  Мелочь
как будто бы, но такие вот мелочи и делают людей теми, кто они  есть.  И
когда этой ночью завяжется бой,  две  тысячи  сторонников  Бладда  будут
смотреть на его косы.
   Вайло потрогал красный кожаный кошель с  порошком  священного  камня,
прежде чем заправить его под панцирь. Каменные Боги, храните мой клан  в
эту ночь.
   Круглый дом  Визи  вдесятеро  меньше  дхунского,  но  его  строителей
отличало умение строить не вверх и не в стороны,  а  вниз.  Покои  вождя
углублены в землю футов на сто. Вайло мог только гадать,  где  визийский
вождь одевался для боя: вряд ли он каждый раз взбирался на сто  двадцать
ступенек, имея на себе два стоуна железа.
   Именно так взбирался теперь Вайло,  пыхтя  и  старательно  глядя  под
ноги. Недавние мысли покидали его. Он - Собачий  Вождь  и  должен  вести
свой клан в битву, как водил уже сотню раз.  Если  Каменные  Боги  будут
милостивы к нему, он еще до рассвета приблизится на шаг к взятию  Града,
если же они проявят к нему равнодушие, он выберет другой день и  нанесет
новый удар.
   Так или этак, а Черный Град будет его.  Он  вождь  Бладда,  и  долгая
тяжкая жизнь служит ему наградой. Гуллит Бладд умер на седьмом  десятке,
зато Траго Полу-Бладд дожил до восьмидесяти двух, а Вольвер Бладд  -  до
девяноста четырех. Сам  Вайло  рассчитывал  еще  годков  на  тридцать..,
вполне достаточно, чтобы отправить Мейса Черного Града в ад.
   - Вайло, бладдийское войско ждет твоего приказа.
   Клафф Сухая Корка вошел  в  громадную  дверь  белого  дуба,  служащую
входом в круглый дом. Его доспехи были лишь чуть-чуть  меньше  помяты  и
поцарапаны,  чем  у  вождя,  а  ростом  он  лишь  на  ладонь  отстал  от
Быка-Окиша, умершего пять лет назад, а до того ручавшегося за каждую его
клятву. Масляные лампы, освещающие совершенно круглые сени, подчеркивали
твердые скулы Клаффа и яркую голубизну его глаз.
   Какой-то парнишка подбежал к ним с боевым молотом Вайло, блестящим  и
намасленным дальше некуда. У Вайло недостало духу сказать пареньку,  что
молот не надо было начищать, что он не должен  отличаться  от  доспехов,
меча и коня вождя.
   - Прицепи-ка мне его, - только и велел он мальчугану  -  сыну  Строма
Карво, кажется.
   Это была большая честь, и парень трясущимися руками вложил  шипастый,
начиненный свинцом молот в мягкую замшевую портупею и пристегнул к  нему
стальные цепи. Ощутив молот на спине, Вайло,  как  всегда,  почувствовал
первые признаки бойцовского страха. После стольких битв и  потасовок  он
так и не научился унимать сумятицу в животе и учащенное сердцебиение.
   Траго, как и обещал, держал Собачьего Коня наготове  и  подвел  отцу,
когда тот вместе с Клаффом вышел из двери на послеполуденный свет. Вайло
остановился на ступенях, глядя на красное море своих воинов. Пенго сидел
на своем боевом сером коне,  вооруженный  молотом  с  голову  величиной.
Гангарик,  третий  сын,  в  новеньком   панцире,   стоял   в   окружении
полубладдийцев с топорами. Вайло узнал  людей  из  клана  Отлер,  гладко
выбритых, в багровых боевых плащах,  фризовцев  с  медной  проволокой  в
волосах и буграми от  костей  предков  на  щитах.  Даже  маленький  клан
Броддик послал шестьдесят человек на белоснежных  конях,  в  коже  цвета
бычьей крови и шлемах в виде собачьих  голов.  Все  присягнувшие  Бладду
кланы, даже преданный проклятию Серый, который  вряд  ли  мог  себе  это
позволить, прислали  сюда  своих  воинов,  и  это  кое-что  значило  для
Собачьего Вождя. Не важно, что из двух тысяч всадников,  собравшихся  на
большом дворе Визи, полторы тысячи были бладдийцами.
   Совсем не важно.
   Боевые и кровные узы связывали Бладд с Полу-Бладдом, Фризом, Отлером,
Броддиком и Серым  Кланом.  У  Дхуна  вассальных  кланов  больше,  но  в
середине клановых земель  эти  узы  не  столь  крепки,  как  на  дальних
пределах. Все кланы, представленные  здесь  сегодня,  знают,  что  такое
обороняться от горных городов, от Транс-Вора и Утренней Звезды..,  и  от
сулльских стрел тоже.
   Вайло тяжело перевел дух и стал спускаться с крыльца. Нет, не  станет
он думать о суллах.., во всяком случае, не здесь и не сейчас.
   С нижней ступеньки он сел на коня. Тот нынче был в игривом настроении
и не давал натянуть поводья. Вайло настоял на своем - тогда Собачий Конь
с визгом прянул на дыбы, распугав  ближних  лошадей.  Вайло  не  выказал
никакого недовольства. Вынув длинный меч из увешанных собачьими хвостами
ножен, он оглядел лица своих людей и взревел:
   - На юг, на Баннен!
   Две тысячи глоток подхватили его призыв,  когда  он  двинулся,  чтобы
стать во главе войска.
   Собачий Вождь ехал скоро. День стоял  холодный  и  ясный,  ветер  был
переменчив, а ночью должен был выйти месяц. Местность к северу  от  Визи
изобиловала рощами вязов и белых дубов, где водились дикие  кабаны;  там
же лежали пастбища и пшеничные поля. На северо-востоке  виднелись  бурые
воды Быстрой, загибающей на север к  Дхуну.  На  юго-западе,  в  стороне
Баннена,   круглились   низкие   взгорья,   поросшие   белым   вереском,
чертополохом и диким овсом.
   Вайло глубоко втягивал в легкие воздух,  наслаждаясь  свежим  холодом
ветра.  Снег  на  завоеванной  Бладдом  земле  приятно  похрустывал  под
копытами  Собачьего  Коня.  Топот  и  бряцание  едущего  позади   войска
пробуждали в Вайло жажду крови.
   Баннен. Когда-то давно они присягнули Черному Граду  и  сражались  на
его стороне у Кобыльей Скалы, но дело не  в  этом,  а  в  местоположении
этого клана. Земли Баннена  глубоко  вдаются  в  южные  пределы  Черного
Града. Заняв их, Бладд выйдет на рубеж для  атаки  на  самого  Градского
Волка. Вайло долго над этим думал и пришел к  выводу,  что  нападать  на
Град лучше с юга, а не с востока. Гнаш  -  слишком  крепкий  орешек,  он
кишит дхунитами, а его круглый дом все равно что крепость. Баннен - дело
иное. Баннен взять можно. Черный Град и Дхун, вернее всего, ожидают, что
Собачий Вождь ударит на запад, на Гнаш или Дрегг, - им  и  в  голову  не
придет, что он  вместо  этого  двинется  на  юг.  Баннен  тоже  не  ждет
нападения - он не запрет своих дверей, его скот будет пастись в поле,  и
толстый дерн вокруг его круглого дома запросто  можно  полить  маслом  и
поджечь.
   Вайло низко пригнулся в седле, и ветер трепал его косы. Взяв  Баннен,
он начнет прибирать к рукам вассальные кланы
   Черного Града. Первым будет Скарп, родной клан Градского Волка, -  уж
о нем-то никто не пожалеет. Потом Дрегг, хотя дреггийцы - хорошие  воины
и без боя не сдадутся. И напоследок Орль. К Орлю Вайло питал уважение  -
там, как и в Бладде, знали, что значит жить на дальнем рубеже.
   - Хочешь обогнать свое войско, вождь?
   Сухая Кость поравнялся с ним на своем сером коне. В  меркнущем  свете
он мало походил на кланника, и Вайло в который раз задумался,  зачем  же
его мать-порубежница услала Клаффа прочь. В Адовом Городе он  был  бы  в
самый раз.
   Чего ты, Сухой, - спросил вождь с угрюмой усмешкой, - боишься, что  я
попаду в Баннен раньше тебя?
   - Нет, просто опасаюсь засады.
   - Ты осторожен, как всегда.
   - Ты хочешь сказать, что сам не подумал об этом? Вайло этого  сказать
не хотел. Засада всегда возможна.
   Тут до самого Баннена местность открытая, и мы будем там до того, как
луна достигнет зенита.
   - Отсюда рукой подать до Гнаша, Скарпа, Дрегга.., даже до Ганмиддиша.
Эти мелкие кланы сидят тесно, как горошины в стручке.
   Вайло слегка придержал коня,  зная,  что  с  Сухой  Коркой  лучше  не
спорить. Уже  темнело,  и  солнце  опускалось  за  край  красного  неба.
Угасающий ветер нес с севера  запах  замерзших  озер,  ледяных  полей  и
ледников. Ожившая память о  былом  воскрешала  былые  желания.  Глядя  в
наползающий мрак, Вайло сказал:
   - Порой мне хочется просто взять и уехать, Сухой. Уехать на  север  и
больше не возвращаться.
   - Куда - к Увечным?
   - Неплохо бы, - засмеялся Вайло. - Мальчишкой  я  постоянно  об  этом
думал. Объезжать Пустые Земли и Глушь, когда за спиной ревет буря,  Огни
Богов светят в лицо и мерзлота гудит под ногами.
   - А у тебя отморожены оба уха, половина пальцев и нос.  И  то  верно.
Увечные - это бездомный, безымянный клан, блуждающий по дальним пределам
Пустых Земель. Говорят, что невредимых у них нет - ни мужчин, ни женщин,
- у всех что-нибудь да отморожено. Говорят также, что Увечные  появились
в тот самый год, когда Дхун стер клан Морро с лица земли,  и  что  легко
проследить их родство с Погибшим Кланом. Вайло не знал, правда  это  или
нет. Ребенком он много раз порывался сбежать к  ним  на  север.  Он  был
нежеланным для отца бастардом, а между тем все знали, что Увечные охотно
принимают к себе предателей, изгнанников и бастардов.
   - Дальше будем двигаться шагом, - сказал Вайло.
   Две тысячи человек придержали коней по приказу Сухой Кости, и  Клафф,
всегда чувствовавший себя неловко во главе дружины, вернулся назад.
   Вайло, поначалу державший на юг, свернул на запад, как того требовала
местность. Взошел месяц, и снег засеребрился. Вайло удерживал свои мысли
в настоящем, твердо решив не думать о той другой ночи, когда он ехал  по
такой же сверкающей белизне.
   Северо-восточная  граница  Баннена  обозначалась  гигантским   поясом
черных елей, каждая  с  тридцать  человек  вышиной.  Здесь  были  ручьи,
которые следовало перейти  вброд,  остатки  ледника,  которые  следовало
обогнуть, и руины из бледного камня, которых боялись лошади. Приближаясь
к утесам,  преграждающим  путь  к  дому  Баннена,  Вайло  выслал  вперед
шестерых разведчиков.
   Из них вернулся только один.
   Разведчик, маленький  рыжий  лучник  из  Броддика,  получил  в  плечо
арбалетную стрелу, с легкостью  пробившую  вареную  кожу  рукава.  Вайло
приказал всем остановиться. Его сыновья, командиры и воеводы  вассальных
кланов собрались в круг около лучника.
   - Они нас ждали, - заявил тот, не сходя с  коня.  -  И  там  не  одни
только баннены.
   - Каудо! - крикнул Собачий  Вождь,  вызывая  бладдийского  лекаря.  -
Займись этим человеком. Кто еще там присутствует  и  в  каком  числе?  -
спросил он лучника.
   Лучник, мертвенно-бледный, тяжело сглотнул.
   - Я видел дхунитов.., не знаю, сколько их. Они затаились под  утесом,
тихо, как мертвые. С копьями. - Он скривился, когда лекарь  потянул  его
из седла. - А черноградский лучник...
   - Черноградский?! - Это слово выпало из уст Вайло, как льдина. Тишина
ширилась, охватывая все две  тысячи  человек,  замерших  и  сдерживающих
дыхание. Теперь уже не имело значения, откуда взялась эта засада  и  кто
из сторонников Бладда сообщил Баннену  о  грядущем  походе.  Важно  было
только одно: что там, в долине, стоят черноградцы.
   Каудо Соленый, погрузив пальцы в рану, переломил стрелу у основания с
тошнотворным хрустом. Раненый покачнулся, но Каудо удержал его. Вайло не
мог оторвать глаз от кровавой струи, черной и блестящей в лунном свете.
   - Сколько черноградцев ты видел? - спросил он чужим голосом.
   - Немного, сотни две. В основном там  Баннен  и  Дхун.  Каудо  поднес
флягу к губам раненого, но тот отстранил ее.
   - Они заняли выгодную позицию в горле долины, вдоль склона, за  домом
Баннена. Держат все высоты, кроме самого утеса. Нам, чтобы добраться  до
них, придется ехать по узкому коридору.
   - Ты выпей, - кивнув, промолвил Собачий Вождь.  Каудо  уже  держал  в
руке серебряный нож, и Вайло знал, что он готовится  удалить  наконечник
стрелы.
   - Надо поворачивать назад, - каким-то незнакомым голосом сказал Сухая
Кость. - Мы не знаем, сколько их там. Они хорошо закрепились,  местность
им знакома, и их кони не ехали пять часов кряду.
   - Мы не станем поворачивать, бастард, - прошипел Пенго Бладд. - В той
долине Черный Град, и мне наплевать, какая у них позиция,  хотя  бы  они
занимали всю землю отсюда до Ночного моря. Я готов пройти сквозь огонь и
лед, лишь бы раздробить своим молотом один-единственный градский череп.
   На лице Клаффа не дрогнул ни один  мускул,  но  Вайло  увидел  в  его
глазах гнев - только он, возможно, и  заметил  это  среди  двухтысячного
войска.
   - Мы можем  разделиться.  -  Траго  подъехал  поближе,  шурша  цепями
молотобойца.  -  И  подойти  к  утесу  с  двух  сторон  под   прикрытием
броддийских лучников.
   Пенго торопливо кивнул, и черная коса сползла с его шлема.
   - А копейщики тем временем нападут на них сзади.
   - Верно, - согласился воевода из Полу-Бладда,  -  а  другой  отряд  с
копьями вышлем на запад.
   - Еще двести человек оставим в запасе и...
   - Хватит! - рявкнул Собачий Вождь. - Нечего кромсать свои силы, точно
свиную ногу за столом. Мы Бладд и его  сторонники,  избранники  Каменных
Богов, и не станем праздновать труса ни в этом бою, ни в любом ином. Ты,
Пенго, возьмешь сотню человек,  не  больше,  и  станешь  на  лигу  южнее
банненского дома, чтобы прикрыть наш отход в случае надобности.
   - Ты сказал, что мы не будем праздновать труса, - проворчал Пенго,  -
и тут же говоришь об отходе.
   - Одно дело - действовать храбро, и совсем другое - лезть  на  рожон.
Это дело опасное. Слишком многого мы не знаем, как  верно  сказал  Клафф
Сухая Кость. Я не поведу людей в бой без уверенности, что смогу  отойти,
если что. - Говоря это, Вайло ни на минуту не  забывал  о  Сухой  Кости,
который сидел на коне по ту сторону круга и  смотрел  на  него  голубыми
сулльскими глазами. "Я знаю, что ты  прав,  Сухой,  -  хотелось  сказать
вождю. - Это неразумно, но порой нам приходится повиноваться  ярости,  а
не мудрости. Будь ты чистокровным кланником, ты бы об этом знал.  Но  ты
другой, и я ценю тебя как раз за это". Вместо этого Вайло сказал:
   - Сухой, мне понадобишься ты и твои мечники.
   Сухая Кость кивнул. Вайло вы