латье  застыло
что твоя деревяшка, вот мне и пришлось его снять. - Аш опустила глаза  и
принялась перевязывать какую-то тесьму у подбородка. Ангус, не  разделяя
ее смущения, хлопнул в ладоши. - Пожалуй, пора трогаться,  Райф.  Сверни
одеяла. Аш я посажу с собой на гнедого.
   Несмотря на беззаботный  тон  Ангуса,  они  свернули  лагерь  быстро,
засыпали остатки костра и набили пустые мехи снегом. Райф повернул  Лося
к дороге, но Ангус остановил его, едва заметно кивнув в сторону города.
   - Поедем лучше поверху.
   Это означало,  что  ехать  придется  без  дороги.  Ангус  прокладывал
собственную тропу через дрок и худосочные сосны с бледной  и  примолкшей
Аш за спиной. Райф следовал за ними. По скорому  ходу  дядиного  коня  и
кивку в сторону Вениса он понял, что погоня за ними весьма возможна.
   Эта мысль отнюдь не облегчала дорогу. Райф поймал себя на сожалении о
том, что не вынул стрелы из мертвых тел у Тупиковых ворот. Ангус потерял
свой меч, лук без стрел бесполезен - теперь им нечем обороняться,  кроме
пары ножей  и  отцовского  полумеча.  Впрочем,  оба  они  драться  не  в
состоянии, а уйти далеко теперь, когда  гнедой  несет  на  себе  двойной
груз, будет не так-то просто.
   Хмурясь, Райф сосредоточил внимание на Аш. Она была  теперь  одета  в
синюю шерстяную рубаху, дар Ангуса, а также в куртку  и  штаны  дубленой
кожи, раньше принадлежавшие Дрею. Райф не мог не признать, что  все  это
ей идет. Волосы, выбившиеся из-под лисьего капюшона,  отливали  серебром
при слабом свечении снега. Почему Ангус рискнул всем, чтобы спасти ее? И
что было бы, не подоспей он вовремя,  чтобы  остановить  ее  колдовство?
Райф решил, что задумываться об  этом  не  стоит,  и  стал  смотреть  на
дорогу.
   Склон над восточным трактом изобиловал ямами  и  рытвинами,  скрытыми
под снегом. На жгучем морозе было трудно дышать  и  даже  смотреть.  Все
трое молчали. Ангус, похоже, знал, куда едет, ибо в каждом шаге его коня
чувствовалась решимость, несколько  успокаивающая  Райфа.  Ангус  всегда
находил какие-то особые пути и потайные тропы.
   Пробираясь через рощу высоких сосен, Райф  услышал  какой-то  шум  на
дороге внизу. Топот копыт, звяканье сбруи и чей-то хриплый кашель ползли
вверх по склону вместе с поднимающимся  туманом.  Ангус  молча  прибавил
шагу. Почти все металлические части на сбруе  Лося  и  гнедого  обмотали
овчиной, чтобы не обморозить лошадей, и те двигались почти бесшумно.
   Почва постепенно стала выравниваться, и перед ними открылось  подобие
тропы, узкой и усеянной оленьим пометом. Ехать стало легче,  и  Райф  не
сразу сообразил, что они вернулись на какой-то дальний  восточный  склон
Смертельной горы. Ровный ход коня убаюкал Аш, и она прислонилась головой
к плечу Ангуса. Райф почему-то больше не беспокоился за  нее:  он  знал,
что это обыкновенный вызванный усталостью сон - не тот, что одолевал  ее
прежде.
   Немного погодя он решился заговорить с Ангусом.
   - Куда мы едем?
   - Так и знал, что ты спросишь. - Голос Ангуса был тише, чем  ползущий
по земле туман. - Если твоему старому дядьке не изменяет память,  где-то
рядом с этой тропой должен быть  подземный  ход,  идущий  под  восточной
дорогой.
   Мысль о подземном ходе не слишком ободрила Райфа.
   - А если наши преследователи тоже заберутся туда?
   - Нет, парень. Семерка скорее  всего  останется  на  дороге  и  будет
ждать, когда мы вернемся туда. Они знают, что эта тропа никуда не ведет.
   - Так им известно, что мы здесь, наверху?
   - Если у них полная семерка, то известно.
   - Полная семерка?
   - Шесть солдат и один маг. Именно так выслеживали колдунов в  прошлые
века. Ингар Раскованный, Красный Священник Сирас, Маормор из Транс-Вора,
Асанна Горная Королева - все они использовали такие семерки. Чтобы найти
колдуна, нужен другой колдун. Одной  силы  тут  недостаточно.  Некоторые
мастера древней науки способны управлять воздухом, землей и  водой.  Они
могут расколоть лед, по которому едут враги, наслать  на  них  бурю  или
заставить землю разверзнуться под ними во время ночлега. Могут свести  с
ума собак следопытов, чтобы те накинулись на своих собратьев по своре  и
вселить колдовскую искру в сердце коня.  -  Ангус  искоса  посмотрел  на
племянника.
   Щеки у Райфа запылали, и он рванул поводья.
   - Опытный чародей способен  на  многое.  Он  обучен  отклонять  силу,
превышающую  его  собственную,   ограждать   своих   сотоварищей   путем
заклинаний и запускать когти в другого  мага,  постепенно  вытягивая  из
него силу.  Он  может  сбить  с  толку  врага,  наслав  на  него  тонкую
колдовскую сеть -  мару.  -  Ангус  нахмурился  в  облаке  тумана.  -  И
выслеживает колдунов не хуже ищейки.
   Райф вздрогнул. Туман колыхался вокруг них,  тяжелый  и  мокрый,  как
море, и видно стало не больше, чем на десять шагов вперед.
   - А как они это делают?
   - Они вынюхивают не человека, а колдовство. - Ангус  оглянулся  через
плечо,  пронзив  Райфа  своими  медными  глазами.  -  Всякое  колдовство
оставляет след, который можно  учуять.  Маги  чувствуют  на  вкус  кровь
ворожащего человека, чуют металл, оставленный им в воздухе. Даже  недели
спустя осадок еще держится на волосах и одежде чародея, оставляя за  ним
след, как помеченные деревья - за оленем.
   - Значит, то, что сделала Аш...
   - Да, парень. В это самое время  семерка  скорее  всего  идет  по  ее
следу.
   - Как же мы тогда можем надеяться уйти? Если мы даже  найдем  путь  с
горы, они узнают об этом.
   Ангус помолчал, направляя гнедого через скопление  маслянистых  скал.
Аш, потревоженная переменой шага, тихо вздохнула и поудобнее  устроилась
за  спиной  Ангуса.  Ангус  заговорил  снова,  и  Райф  напрягся,  чтобы
расслышать его.
   - Выслеживать кого-то колдовским способом - дело  рискованное.  Порой
чародею приходится принимать особые снадобья и  покидать  свое  тело,  а
такое даром никогда не проходит. Это  выжимает  все  соки  из  человека,
делая его слабым, как загнанная лошадь. Бывает, что чародей,  покидающий
свое тело, так и не возвращается назад. Небосвод  искушает  их,  маня  к
себе своей холодной, сверкающей твердью.  Им  кажется,  что  там  таятся
великие тайны, открывающиеся лишь перед смертью, - и маги,  не  в  силах
устоять, бросают свои тела навсегда. Их мозг умирает в  тот  самый  миг,
когда дух соприкасается с крышей мира, но тело может пролежать еще много
недель.
   У Райфа даже легкие ныли от холода. Он взглянул в черный провал неба,
понимая, как  оно  может  искушать  человека.  Ангус  проследил  за  его
взглядом.
   - Я не уверен, что нас будут выслеживать этой ночью таким образом  да
еще так близко от города. Уж слишком  велика  цена.  Всякий  раз,  когда
человек прибегает к древнему знанию,  он  отнимает  что-то  от  себя,  а
расплачивается  за  это  его  тело.  У  разных  людей   это   происходит
по-разному. У одних, я видел, идет кровь изо рта, другие трясутся, как в
лихорадке. Некоторые даже теряют память или  разум.  Я  знал  одного  из
Гончих Бури, жившего на высотах Стыка, так он терял  часть  своего  тела
каждый раз, как насылал бурю. Увидев его  впервые,  я  подумал,  что  он
побывал в огне - руки и ноги у него были черные, как обгорелые ветки,  и
мертвые.
   Райф отвернулся. Он питал ненависть ко всякому колдовству. Кланники у
себя такого не допускали. Сила ума, духа и тела  -  вот  что  ценится  в
клановых  землях.  Только  слабые  и  отвергнутые  всеми   прибегают   к
колдовству. Райф помнил, как одним зимним утром Дагро Черный Град и  Кот
Мэрдок во  дворе  избили  дубинками  до  бесчувствия  одну  темноволосую
девушку. Он уже позабыл, кто она была - то ли сестра Кро Баннеринга,  то
ли дочь Мета Ганло, но люди заметили, что она подзывает к себе  животных
без слов. Неделю спустя она умерла, и никто, даже ее родные, не пожалели
о ней. Была еще Безумная Бинни, живущая в ветхой  хижине  на  сваях  над
Холодным озером, - ее изгнали  из  круглого  дома  тридцать  лет  назад.
Говорили,  что  она   умеет   заставить   овец   скидывать   приплод   и
предсказывать, какой зимой умрет больше всего народу.
   - Почти все маги нуждаются в отдыхе  после  ворожбы,  -  нарушил  его
мысли Ангус. - Одним нужно просто выспаться, другие принимают лекарства,
придающие силу.
   - Вроде призрачного питья?
   - Да, вроде него.
   Райф, видя, что Ангус все время наблюдает  за  ним,  вдруг  понял,  с
какой целью дядя говорит  все  это.  "Прими  себя  таким,  как  есть,  -
подразумевалось в его  речи.  -  Из  моих  объяснений  следует,  что  ты
владеешь древним знанием. Я предупредил тебя об опасностях этого дара  и
оповестил о твоих пределах. Теперь учись жить с  этим  и  перевари  свою
неприязнь".
   Туман вливался в рот Ангуса, когда он говорил, и выходил обратно.
   - Не все люди осуждают древнее знание. Есть места, которые не  смогли
бы существовать без нее, где она переплетена с историей так  тесно,  что
людей невозможно отделить  от  их  чар.  Быть  может,  мы  с  тобой  еще
отправимся туда однажды.
   Райф промолчал. Он не хотел больше  этого  слушать.  Он  тосковал  по
клану, представляя, как едет по глубокому белому снегу  на  выгоне,  как
стреляет во дворе по мишеням вместе с Дреем, как сидит у Большого  Очага
так близко, что горячее желтое пламя опаляет щеки.
   - Девушка просыпается, -  сказал  он  через  некоторое  время.  Ангус
прищурился, и миг спустя Аш зашевелилась у него за спиной.  Райф  понял,
что выдал себя: сказал, что она просыпается, когда дядя  ничего  еще  не
чувствовал. Он натянул поводья, желая остаться позади.
   Аш и Ангус немного поговорили, и она взяла из поклажи мех с  водой  и
вяленое мясо. Райфу показалось, что она немного посвежела после сна.  Он
тоже попил воды, следуя  ее  примеру.  От  загустевшего  ледяного  питья
внутри у него все онемело.
   Они приближались к верхнему краю границы леса; местность  становилась
все  более  голой  и  каменистой.  Тропу  обступили  скалы,  с   которых
непрестанные ветры сдували весь  снег.  Сосны  с  гладкими,  как  кость,
стволами и сморщенными  серыми  иглами  жались  к  земле.  Сильно  пахло
смолой, и туман стал липким, как будто тоже пропитался ею.
   Сделав  несколько  крутых  поворотов,  Ангус  неожиданно  для   Райфа
скомандовал остановку и спешился.
   - Жди здесь, - сказал он, передавая Райфу  поводья.  Когда  Райф  сам
спрыгнул с коня, Ангус уже исчез в тумане, провожаемый взглядом Аш.
   Настала тишина. Говорить Райфу  не  хотелось.  Он  чувствовал  глухую
обиду против девушки, как будто она подкралась к  нему,  пока  он  спал,
надрезала ему запястье и побраталась с  ним  против  его  воли.  Ему  не
оставили выбора, и тем не менее он чувствовал себя связанным. А ведь она
совсем еще девчонка, худенькая, с красным от мороза лицом и сбившимися в
колтун волосами. Только глаза у нее красивые: огромные, серые и блестят,
как отполированный металл, то ли серебро, то ли сталь.
   - Спешились? Вот и ладно, дальше пойдем пешком, - сказал голос Ангуса
из тумана. - Срежь ветку с той лиственницы, Райф, и сделай факел. Обдери
кору, чтоб сок выступил.
   Райф рад был заняться чем-нибудь. Он срезал целых три ветки,  измазав
свои собачьи рукавицы смолой, обстругал ножом, оставив завитки, и поджег
одну своим огнивом. Он хорошо умел разводить костры на снегу, и  приятно
было делать своими руками простые и честные вещи.
   Ангус в это время отряхнул снег с лошадей.  Аш  шептала  Лосю  что-то
ласковое, почесывая его за ушами, а Лось  фыркал  от  удовольствия,  как
дурак. Предатель, подумал Райф сердито.
   Ангус повел их в глубокую лощину между скалами. Ее обледенелые  стены
становились все выше над все более узкой и крутой тропой.  Вскоре  стены
сомкнулись над головой, и Райфу показалось, что они вошли  внутрь  горы.
Тот же маслянистый камень, что встречался им наверху, ярко отражал свет.
Факел Райфа, лизнув его мокрую поверхность, зашипел.  Туман  тянулся  за
копытами лошадей, как морская пена. Стало заметно холоднее.
   Потом сквозняк  вдруг  прекратился,  и  канал,  по  которому  весной,
наверно, сбегала талая вода, превратился в подземный ход.
   Швы на груди Райфа зудели, и холодный амулет  давил  на  кожу  словно
окаменелый.
   - Теперь чур не отставать, - сказал Ангус. - Не все пути здесь  ведут
куда  нам  нужно.  Ты,  Райф,  ступай  вперед  с  факелом,  а  ты,   Аш,
присматривай за Лосем да не забывай жевать рутовые листочки.
   Став во главе отряда, Райф заметил, как изменилась скала под  ногами.
Неровный  еще  несколько  минут  назад  камень  превратился  в   гладкий
обработанный зубилом пол. Стены оставили  шероховатыми,  сгладив  только
самые острые углы. Вдалеке что-то капало, словно с протекающей крыши,  -
минеральное масло или вода. Тени собирались здесь, точно дождевая вода в
канаве.
   Первая мысль Райфа была о Эффи: ей бы тут понравилось. Никто не знает
пещеры на землях клана лучше, чем она.  Если  она  и  выходит  летом  из
круглого дома, то лишь для того, чтобы полазить по пещерам вокруг Клина.
Райф улыбнулся, вспомнив, как одним летним утром  прождал  ее  несколько
часов, пока она исследовала лаз чуть шире собственной головы. Он туда не
пролез бы, а Тем задал бы ему трепку, если  бы  он  вернулся  домой  без
сестры.
   - Что это за место? - спросила Аш.
   Райфу было трудно отвлечься от воспоминаний, и он  испытал  внезапную
неприязнь к девушке только за то, что она не была Эффи. Не  была  она  и
той, за кого себя выдавала. Голос у нее звучал властно и  настойчиво,  и
она ничуть не походила на нищенок, о которых рассказывали Турби  Флап  и
Кот Мэрдок.
   - Просто маленький подземный ход, ничего больше. - Ангус  хлебнул  из
кроличьей фляжки. - Его прорубили много  тысяч  лет  назад,  задолго  до
постройки Вениса.
   - Кто же построил его? - Аш дотронулась до стены.
   - Суллы.
   Райф затаил дыхание. Ангус уже в третий раз упомянул о суллах, но  от
повторения это слово лучше не становилось. Суллы - всеобщие  враги.  Они
ненавидят как горные города, так и кланы. И порубежников  тоже,  хотя  и
защищают их, не щадя жизни. Они скрываются в своих необычных лесах,  где
строят города из синего и серебристого камня, ни с кем не торгуют  и  не
заключают соглашений. Говорят, они покидают свои Облачные  Земли  только
для того, чтобы защитить свои границы и потребовать назад своих убитых.
   - Зачем суллам нужен подземный ход здесь, на западе?
   - Ты думаешь, Райф Севранс, что эта земля всегда принадлежала  горным
городам? - Тон Ангуса заставил Райфа пожалеть о заданном вопросе.  -  До
того, как здесь появились города и даже кланы, это была  страна  суллов.
Черный Град, правда, зовет себя первым из кланников, но рядом с  Суллами
его похвальба бледнеет. Они себя называют Перворожденными,  подразумевая
под этим не только Северные Территории.
   Наступившее молчание прервала Аш:
   - Значит, суллы были первыми людьми на Обитаемых Землях?
   - Так гласит легенда. Она  же  говорит,  что  их  прогнали  сперва  с
Дальнего Юга, потом со срединных Мягких Земель, и они наконец нашли свой
дом на Севере. На всем Севере, а не только на Северной Твердыне, Змеином
Берегу и Красных Ледниках, которые принадлежат им теперь. Весь Север был
их - от Дробящихся Полей на самом краю до  Старого  Козьего  перевала  в
этих горах. - Ангус говорил резко, и глаза у него потемнели.  -  Поэтому
этот ход, некогда проделанный суллами для того, чтобы ходить через  горы
и спускаться со Смертельной так, чтобы их не обнаружили  семерки  Горной
Королевы, и не учуяли гончие Мокрых Плащей, теперь им уже ни к чему.  Но
тогда-то он был нужен, и таких ходов в горах будет десятка два.
   - А кто это - Горная Королева? -  спросила  Аш.  -  И  Мокрые  Плащи?
Никогда о них не слышала.
   - Это люди иных  времен,  тех,  когда  не  родились  еще  ни  Красный
Священник, ни лорды-основатели, когда единая вера еще  не  воцарилась  в
Мягких Землях на юге, когда миром правили императоры и  короли,  которые
пользовались магией как оружием.
   Райф отвел факел подальше от себя - в  сыром  воздухе  тот  трещал  и
плевался.
   - Ты говорил, что суллы - сами колдуны. Почему же они тогда  сами  не
создали свою империю?
   - Создали когда-то. Давно. Но теперь у них одна цель - выжить.
   Райф хмуро продолжал шагать вперед. Слова Ангуса не совпадали с  тем,
что о суллах говорили в клане.
   - Но суллы самые свирепые...
   - Да, - прервал его Ангус. - Суллы - самые свирепые воины, когда либо
поднимавшие знамена на Севере. Им приходится быть такими. Они живут сами
по себе, ни в ком не нуждаясь, и все короли, императоры и  военачальники
Обитаемых Земель уже тридцать тысяч лет  испытывают  страх  перед  ними.
Суллов гнали на север и восток с самого юга, и теперь  все,  что  у  них
осталось, - это Облачные Земли. - Ангус успокоился и говорил  теперь  со
странным холодком. - Мне жаль того, кто попытается отнять у  них  это..,
ибо им больше некуда идти.
   Райф и Аш переглянулись, взволнованные словами  Ангуса.  Глаза  Аш  в
темном подземелье казались почти голубыми.
   - Надо оставить что-то за проход, - сказал Ангус прежним  добродушным
тоном. - Это старый обычай и может показаться  глупым  -  ведь  тут  нет
никого, кроме летучих мышей.
   - Но Дарра отрежет мне уши и засолит их, если я  не  уплачу  подобную
пошлину.
   - Дарра? - повторила Аш.
   - Моя жена.
   Аш ничего больше не сказала, и воцарилось  молчание.  Райф  вынул  из
волос серебристый обруч и подал Ангусу.
   - Оставь вот это.
   Ангус стиснул его пальцы своей красной ручищей.
   - Нет, парень. Это знак твоего клана. Побереги его. Я сам
   Уплачу.
   - Возьми.
   Как видно, в его голосе  было  что-то  особенное,  потому  что  Ангус
пристально посмотрел на него и кивнул:
   - Как хочешь.
   Ангус стиснул обруч в кулаке и стал мять его на ходу. Ход стал  более
узким и низким,  поэтому  ему  и  Аш  приходилось  быть  внимательнее  с
лошадьми. Из трещин в камне сочилась влага,  образуя  маслянистые  лужи,
которые все обходили.
   Райф зажег второй факел, и новый яркий огонь осветил  какие-то  знаки
на камне. Нет, не на камне, поправил себя Райф, а в нем. Луна и звездное
небо темной синевой и жидким серебром просвечивали  сквозь  слой  камня,
тонкий, как пленка на рыбьем глазу. Неведомый художник каким-то  образом
ввел краску в скалу, как при татуировке. Райф вспомнил лук  Ангуса:  там
инкрустация тоже утоплена в дерево. Значит,  у  Ангуса  сулльский  лук?!
Райф не переставал думать об этом, пока они  пробирались  через  участок
тоннеля, частично разрушенный паводком.
   То и дело от главного коридора ответвлялись  боковые  ходы  -  черные
дыры, всегда  ведущие  вниз.  В  таких  случаях  Ангус  напоминал  им  о
необходимости держаться кучно. Самый большой колодец был темен  и  крут,
как рудничный шурф, и тысяча узких ступенек  в  нем  вела,  казалось,  в
самые недра ада. Из его глубин на Райфа  повеяло  холодом.  Аш,  видимо,
почувствовала не только это и не стала сопротивляться, когда Ангус  взял
ее за руку.
   - Пожуй рутовый лист - помнишь, я говорил тебе? - напомнил он.
   - Вы говорили, что им пользуются писцы, когда им приходится  работать
ночью, что от него проясняется в голове.
   - Вот-вот. Пожуй его, только не глотай. Каков он на вкус  то?  Я  уже
позабыл.
   Аш ответила что-то - Райф понимал, что Ангус просто хочет  занять  ее
разговором. Райф тоже присоединился к беседе, и вдвоем  они  провели  Аш
через самую глубокую часть хода. В какой-то миг, когда  они  перешли  на
другие зимы - одна из немногих тем,  которую  они  могли  обсуждать,  не
вторгаясь в прошлое друг друга, - Райф и сам начал  что-то  чувствовать.
Сначала ему просто свело лопатки, что он приписал недостатку сна,  потом
давящее чувство распространилось на грудь, сжав сердце и легкие,  словно
вторая, внутренняя реберная клетка.
   Все  это  нарастало  медленно  несколько  часов,  и  Райф  не   сразу
распознал, что чувство это - не