вне.
   Вайло стиснул руку  Клаффа.  Оба  они  были  бастарды  и  знали,  как
защищать свое добро от тех, кто хочет его  отнять.  Вайло  полегчало  от
одного сознания, что Сухая Кость на его стороне.
   В этот миг, когда он еще раз  убедился,  насколько  Сухая  Кость  ему
предан, стеклянную тишину ночи разбил волчий вой.
   Громкий и пронзительный, он точно колом пробил сердце  Вайло.  Волосы
на затылке стали дыбом, и желудок налился  свинцом.  Это  выл  его  пес,
полуволк, и другие собаки с визгом и лаем устремились на этот зов.
   Повернув в седле свое больное тело, Вайло посмотрел в сторону, откуда
слышался вой. Звук шел с севера, с  лесистого  склона  над  дорогой.  Не
отдав никакого приказа и не  договорив  с  Сухой  Костью,  Вайло  пустил
старого коня рысью.
   Он проехал по дороге  как  можно  дальше,  с  трудом  различая  ее  в
темноте. Снег доходил жеребцу до бабок, и вздымаемые им кристаллы жалили
Вайло лицо. Он смутно осознавал, что остальные следуют за ним, но ему не
было до них дела. Кожаный панцирь стягивал грудь, как  корсет,  и  Вайло
проклинал того, кто его застегивал. Услышав вой полуволка,  он  обезумел
от страха. Этот зверь был у него три года,  но  Вайло  еще  ни  разу  не
слышал, чтобы он издавал такие звуки.
   Когда он поднялся на склон, навстречу выскочили  две  собаки.  Псы  с
пеной у рта выли и мотали головами, проявляя  свою  готовность  показать
дорогу. Вайло сказал несколько слов жеребцу, и старый конь  двинулся  за
собаками.
   Молодые гибкие сосны, согбенные под  тяжестью  свежевыпавшего  снега,
вздрагивали, как живые, когда он проезжал, роняя снег, падающий на землю
со звуком спелых плодов. Обнажившиеся иглы, блестящие  от  смолы,  пахли
остро, по-зимнему. Глаза у Вайло слезились  от  холода,  и  он  смахивал
слезы  пальцами  в  мохнатых  собачьих   перчатках.   Меховой   воротник
заиндевел, и тесемки натирали горло.
   Собаки вели его вдоль  обрыва,  где  весной  протекал  ручей,  сквозь
густые заросли черных елей и каменных сосен. Вайло  чувствовал  какую-то
зыбкость под копытами коня, но не знал, в чем дело: в  каких-то  следах,
засыпанных снегом, или в неровной почве. Сердце в груди казалось чужим и
огромным. Вайло стало трудно дышать.
   Собаки впереди разделились и пропустили коня на чуть  покатую  поляну
высоко  над  дорогой.  Полуволк,  толстошеий,  с  серой  мордой,   стоял
посередине и выл. Увидев хозяина,  он  умолк.  Вайло  соскочил  с  коня,
бросив поводья ему на шею. Другие  собаки  ждали  позади,  подвывая  все
тише, пока наконец не умолкли совсем. Глаза полуволка светились во тьме,
как угли. Вайло пошел на них,  зная  наперед,  что  ничего  хорошего  не
увидит. Он, Собачий Вождь,  уже  много  лет  как  перестал  тешить  себя
ложными надеждами.
   "Мы - клан Бладд, избранный Каменными Богами для охраны  их  рубежей.
Смерть - наша спутница, долгая тяжкая жизнь - наша награда".
   Девиз  Бладда  эхом  прокатился  у  Вайло   в   голове.   Эти   слова
произносились столько раз за столько веков, что  правда,  заключенная  в
них, обросла слоями ороговевшей кожи. Вайло не хотел  вдумываться  в  их
смысл - только не этой ночью.
   Хрустя суставами, осыпая иней с мехов, он подошел  к  полуволку.  Пес
съежился при его приближении, припав брюхом к земле.  Тихо,  еле  слышно
скуля, он принялся нюхать и лизать что-то, торчавшее из-под снега.
   Вайло упал на  колени,  замахнулся  и  отогнал  пса.  Злыми  словами,
которые никогда не говорил собакам прежде, он велел ему убираться  и  не
возвращаться до конца ночи. Не обращая больше  внимания  на  медленно  и
неохотно уходящего полуволка и на жалобные,  почти  человеческие  звуки,
которые тот издавал, Вайло скинул перчатки и погрузил голые руки в снег.
   Он рыл, пока его пальцы не посинели и  не  начали  кровоточить.  Рыл,
пока кожаные обшлага не обледенели, костяшки не прорвали кожу и снег под
ногтями не превратился в лед. Рыл,  пока  руки  не  распухли,  кровь  не
перестала поступать в пальцы и плоть не омертвела. Другие предлагали ему
свою помощь, но он никому не давал  подойти.  Принесли  огонь,  говорили
какие-то слова, но он делал свое дело: выкапывал внучку из-под снега.
   Ей было девять, и такой разбойницы клан еще не видывал. Она  побивала
всех мальчишек, своих ровесников, на мечах и прибегала к подлым  приемам
- Вайло сам мог предъявить немало больных мест в  доказательство.  Перед
самым его отъездом она подкараулила его в кладовой и рубанула по  колену
учебным мечом своего старшего брата. Вайло  улыбнулся,  вспомнив,  каким
торжествующим смехом она тогда  засмеялась.  Эта  девчонка  -  настоящий
бладдиец.
   Ее глаза были закрыты, в открытый  рот  набился  снег.  Удар  молота,
убивший ее, не вызвал  крови.  Вайло,  продолжая  откапывать  ее,  ругал
девочку за то, что она валялась в снегу. Разве дед не  говорил  ей,  что
нельзя так играть в незнакомом лесу?
   Отрыв ее полностью, он снял с себя  тулуп,  завернул  ее  и  понес  к
Собачьему Коню, чтобы тот ее постерег. Жеребец никогда не лягал детей  -
с ним она будет в безопасности.
   Сделав это, он вернулся и снова стал рыть.
   Он потратил всю ночь, чтобы откопать своих внуков. Другие  занимались
женщинами или искали на дороге тела  погибших  воинов.  Вайло  почти  не
обращал на них внимания. Его внуки замерзли, и дед должен был согреть их
- он не остановится, пока не достанет их всех из-под снега.
   Утро принесло нежеланный  свет  и  еще  меньше  желанный  день.  Тучи
затягивали небо, и снег стал серовато-жемчужным, цвета сырого  тюленьего
мяса. Сосны вокруг поляны стояли не шевелясь.
   - Это сделали не суллы.
   Вайло поднял глаза от тела своего младшего внука,  грудного  младенца
не старше десяти месяцев. Сухая Кость стоял над ним  с  темным  от  горя
лицом.
   - Суллы никогда не убивают детей.
   Вайло кивнул. Он знал, почему для Сухой Кости это так важно. Сухой  -
наполовину порубежник,  а  в  порубежниках  течет  кровь  суллов.  Вайло
принялся стряхивать снег с тонких черных волосиков внука.
   - Это сделал Черный Град, - проворчал он. - И теперь мы начнем войну.
   Где-то далеко на западе снова завыл полуволк.
 
18 
ОТЪЕЗД 
 
   Эффи и Рейна вышли проводить их. Райф, обнимая сестренку и прижимаясь
щекой к ее мягким волосам, заметил какое-то движение в полутемных  сенях
за дверью  круглого  дома.  Скрипнули  половицы,  и  чья-то  тощая  тень
шмыгнула во мрак под лестницей.
   - Это всего лишь Нелли Мосс, - не оборачиваясь, сказала Эффи.  -  Она
всюду таскается за Рейной. Когда-нибудь ее найдут мертвой в снегу.
   Райф отстранил от себя Эффи, чтобы видеть  ее  лицо.  Огромные  синие
глаза цвета вечернего неба невозмутимо смотрели не него.
   - Что ты говоришь, Эффи? Почему в снегу?
   Эффи пожала плечами. Из-за коричневого  платья,  сшитого  из  плотной
козьей шерсти, она походила на куклу, которую хозяйка  одела  со  своего
плеча.
   - Так просто.
   О боги. Райф снова прижал сестру к груди. Она такая кроха  -  слишком
маленькая для своих лет. Когда  она  научилась  говорить  о  смерти  так
спокойно?
   Он осторожно поставил ее на  землю.  Несколько  прядок  упали  ей  на
глаза, и он отвел их назад. Он должен верить,  что  без  него  ей  будет
лучше. Должен.
   - Эффи будет хорошо со мной и Анвин, - сказала Рейна, взяв девочку за
руку. - Да и Дрей вернется не сегодня-завтра - ты же знаешь, как  он  ее
любит.
   Райф молчал.
   - Пора, - тронул его за руку Ангус. - Уже светает. Надо трогаться.  -
Сказав это, он повел через двор Лося и собственного  коня,  мускулистого
гнедого с умными глазами. Шел легкий снег, и Ангус поднял свой капюшон с
оторочкой из темного блестящего меха - Райф не знал, какой это зверь.
   Райф в последний раз оглянулся  на  Эффи  и  Рейну.  Рейна  всю  ночь
трудилась, собирая их в дорогу. Она  ни  разу  не  спросила,  почему  он
уезжает, но знала о несчастье со священным камнем и догадывалась, что на
Дороге Бладдов произошло нечто, помимо выигранного боя.  Рейна,  так  же
как Инигар Сутулый, не пожелала слышать никаких  подробностей,  Райф  не
понимал, почему она так старается ему помочь. Может быть, Инигар  сказал
ей, что его присутствие вредит клану? Но Рейна  Черный  Град  как-то  не
походила на женщину, способную действовать по чьей-то указке.
   Однако она вышла замуж за Мейса в тот самый день, когда  его  сделали
вождем, не прошло еще и сорока дней со смерти Дагро.  По  словам  Анвин,
церемония была краткой  и  нерадостной,  и  ни  один  кланник  не  вышел
сплясать над мечами. Рейна тут же удалилась в молельню,  и  никто,  даже
Инигар, не смог убедить ее выйти и попировать  на  собственной  свадьбе.
Мейс, говорила Анвин, был в ярости и выломал бы дверь, если бы не боялся
опоздать на Дорогу Бладдов.
   Райф поискал в себе привычный гнев, но не нашел его. Мейс победил. Он
получил  все:  клан,  жену  вождя  и  удачную  битву,  которой  не  грех
похвастаться. Все, кто оспаривал  его  первенство,  мертвы,  молчат  или
уехали.
   - Я поговорю о тебе с Дреем, - нарушила  его  мысли  Рейна.  -  Голос
моего мужа будет не единственным,  который  он  услышит.  -  Их  взгляды
встретились, и в этот миг Райф понял истинную причину,  по  которой  она
вышла замуж за Мейса.
   Это, как ни странно, облегчило ему отъезд. Если она смогла  выйти  за
ненавистного ей человека лишь для того, чтобы оберегать клан,  то  и  он
должен суметь уехать ради Дрея. Райф тихо попрощался с Эффи  и  пошел  к
Ангусу Локу, который ждал его с лошадьми.
   Сев верхом и собрав поводья между пальцами меховых собачьих перчаток,
он повернул коня головой на юг, чтобы  не  видеть  больше  ни  Эффи,  ни
круглого дома.
   "Ты не годишься для этого клана, Райф Севранс".
   Не сказав ни слова, Райф толкнул Лося пятками и поехал прочь.
   Ангус догнал его час спустя, когда Лось пробирался по  старому  снегу
на краю выгона. Райф догадывался, что дядя задержался, чтобы  поговорить
наедине с Рейной, но не хотел думать об этом их разговоре. Его  занимала
только лежавшая впереди дорога.
   Утро не спешило наступать. Свет уже появился, но у него  не  было  ни
направления,  ни  видимого  источника.  Снег  лишал  тени   глубины,   и
расстояние до песчаных холмов и тайги за ними трудно было определить  на
глаз. Райф потерял счет тому,  сколько  раз  охотился  в  этих  сосновых
лесах. Ребенком он воображал, что тайге нет конца, да  и  после  ему  ни
разу не удалось доехать до ее края.
   Молчавший Ангус только через  час  сказал  что-то  гнедому  и  поехал
вперед. У подножия холмов он нашел охотничью стежку, почти  не  знакомую
Райфу. Кланники редко переваливали через  кряж  с  востока,  предпочитая
более отлогий западный край. Снег здесь был не такой  глубокий,  и  Лось
впервые за день ступил на твердую почву. Молодые лиственницы и  каменные
сосны, покрытые льдом, блестели, как тела купальщиков. Ледяная  кора  не
мешала им источать крепкий смолистый запах. Райф  держал  свои  мысли  в
железной узде, пропуская только самые необходимые.
   Час шел за часом. Вместе со светом прибывало и тепло. Белые куропатки
кричали в заснеженной чаще карликовых берез, и где-то далеко  ржал,  как
мул, чернохвостый олень.
   - Хороший у тебя конь.
   Райф, целиком сосредоточившись на подъеме по каменистому  склону,  не
сразу понял, что Ангус что-то сказал. Взглянув  вверх,  он  увидел,  что
Ангус придержал гнедого и Лось почти  уже  поравнялся  с  ним.  Бывалого
путешественника сразу видно: Ангус весь,  какое  место  ни  возьми,  был
намазан маслом, покрыт воском, обвязан, укутан или как-то еще защищен от
холода. Одно только лицо представляло собой чередующиеся  пласты  воска,
лосиного жира и копытного клея.
   Перехватив взгляд Райфа, он усмехнулся:
   - Жена поджарит меня на сухой  сковородке  и  бросит  на  растоптание
ослам, если я не уберегу свою красоту.
   Райф через силу улыбнулся - говорить ему не хотелось.
   - Авось, увидев тебя, она посмотрит сквозь пальцы на  пару  лопнувших
жилок и оставит меня в живых.., лишь бы только вовсе нос не отморозить.
   Убедившись, что Ангус решил разговорить его во что бы  то  ни  стало,
Райф начал прислушиваться - он ведь почти ничего не знал о  семье  дяди.
Ангус держал все подробности при себе.
   - Так мы едем к тебе  домой?  -  спросил  Райф  и  почувствовал  себя
предателем. Если Ангус и обрадовался тому, что Райф  наконец  заговорил,
он не подал виду и продолжал смотреть вниз, оберегая копыта  гнедого  от
камней.
   - Может быть, когда я управлюсь со своими делами  на  юге.  Моя  жена
давненько не видела вас с Дреем, а Эффи и вовсе  никогда.  Она  мне  уши
открутит, если узнает, что я не завез тебя к ней. Она  у  меня,  злая  -
особенно в холодную пору.
   Дрей. Сколько  ему  понадобится  времени,  чтобы  раскрошить  братнин
клятвенный камень в порошок?
   - Я не помню, чтобы твоя жена когда-нибудь приезжала в круглый дом, -
почти бессознательно произнес Райф.
   - Ясное дело, не помнишь - ты тогда только-только на свет  народился,
да и Дрей недавно вышел из пеленок. Таких мясистых  ножек  я  еще  ни  у
одного мальца не видывал, и лягался он ими почем  зря,  точь-в-точь  его
батюшка. - Рыжая щетина, пробившаяся  сквозь  слой  сала  на  подбородке
Ангуса, придавала ему свирепый, как у ерша, вид,  зато  глаза  стали  из
медных темно-янтарными так быстро, точно в них налили краску. - Вот  что
я тебе скажу: все к лучшему. Дрей  и  Эффи  без  тебя  не  пропадут.  Не
забывай, что о них есть кому позаботиться. Хотя Мейс Черный Град и глава
клана, он еще не весь клан. Клан - это такие люди, как Корби Миз,  Анвин
Птаха и Орвин  Шенк.  Они  пойдут  за  Мейсом  только  до  определенного
предела.
   Райфу очень бы хотелось в это верить, но ведь Ангуса не было с ними в
засаде на Дороге Бладдов. Он не знает, на  что  способны  хорошие  люди,
когда за ними стоит такой, как Мейс Черный Град. За  то  краткое  время,
что он провел в клане, Ангус почерпнул многое из бесед с Рейной, Орвином
Шенком и другими, но самого Мейса он не видел. Райф  плотно  сжал  губы,
ощутив вкус мороза. Никто, кроме него, не знает, какой он, Волк.
   Ангус не стал продолжать этот разговор и сосредоточился на подъеме  в
гору. Утесы из песчаника обледенели: подземные воды просачивались сквозь
поры мягкого камня, и тропа стала предательски скользкой.  Папоротник  и
пузырчатая трава хлестали  лошадей  по  ногам,  и  на  больших  подушках
мерзлого мха даже гнедому было трудно удержаться. В конце  концов  Ангус
спешился и повел коня в поводу, а Райф последовал его примеру.
   За три часа их путешествия Райф ни разу не встретил  следов,  которые
должен был оставить Ангус на пути  сюда.  Вчера  сильного  снегопада  не
было, а старый снежный  покров  в  складках  холмов  залегал  неглубоко,
поэтому  Райф  ожидал   увидеть   хоть   что-нибудь:   примятую   траву,
проломленный лед, лошадиные следы - ведь дядя проехал здесь меньше  двух
дней назад. Но ничего такого ему не  попадалось.  Когда,  поднявшись  на
вершину, он и там увидел  только  нетронутый  снег,  сходящий  к  черной
громаде тайги, Райф спросил Ангуса:
   - Почему мы выбрали не ту дорогу, которой ты  приехал?  Глаза  Ангуса
сменили цвет во второй раз за день, и Райф увидел в них  зеленые  точки,
которых прежде не знал.
   - А глаз-то у тебя  не  дурен,  парень,  -  сказал  дядя  племяннику,
откинув капюшон.
   Райф достал замшевый лоскут и стал прочищать Лосю ноздри  от  инея  и
слизи,  ожидая  продолжения.   Ангус   вывернул   капюшон,   чтобы   тот
проветрился, и вынул из котомки фляжку в кроличьей шкурке. Сделав добрый
глоток, он протянул фляжку Райфу.
   - Путешествие - мое ремесло. Я езжу по  Территориям  двадцать  лет  и
взял себе за правило никогда не выбирать одну и ту же  дорогу  два  раза
подряд. - Ангус улыбнулся, показав хорошие ровные зубы. - Сюда  я,  само
собой, прибыл легким  путем,  поэтому  сейчас  мы  карабкаемся  по  этим
колдобинам. Я всегда так делаю, парень, - со временем ты привыкнешь.
   Дядины веселость и добродушие действовали на Райфа  успокаивающе.  Он
не успел ответить, как Ангус уже переменил тему:
   -  Что  скажешь,  если  я  достану  телячью  печенку,  которую  Анвин
засушила, выцедив из нее всю кровь, а потом еще  варила  до  подошвенной
твердости? Пожуем прямо в седле - я хочу добраться до  леса,  пока  снег
снова не повалил. - Ангус прищурился на молочно-белое  небо.  -  Похоже,
непогода захватит нас еще до темноты - как думаешь?
   Райф молча пожал плечами. Умолчания дяди были  красноречивее  прямого
ответа. Всего лишь парой  фраз  Ангус  похоронил  нежелательный  предмет
разговора, предложив взамен два других. Ловко проделано.  Райф  мысленно
пообещал себе не забывать об этом.
   Когда он поставил ногу в стремя, чтобы сесть на Лося, мерин сдвинулся
в сторону, и Райфу тоже пришлось повернуться, чтобы  не  упасть.  Сделав
это, он вдруг снова увидел с высоты холма круглый дом,  к  чему  не  был
готов. За весь день он ни разу не оглянулся назад. У него заныло сердце.
   Круглая,  заснеженная,  легко  узнаваемая   крыша   торчала   посреди
расчищенного  пространства  двора.  Трубы  выделялись  на  ней   черными
кольцами, и дым из них походил на  испарения,  выходящие  из  трещины  в
земле. Темные пятнышки на выгоне - это люди, которые  вышли  поохотиться
на кабана, куропаток  или  оленя.  Райф  напрягся,  стараясь  расслышать
охотничьих собак, но, уловив знакомый заливистый лай, тут же пожалел  об
этом и отвернулся.
   Он нарочно шумел, садясь в седло и  посылая  Лося  вперед,  но  этого
оказалось мало, и он брякнул первое, что пришло в голову:
   - Как там твоя дочка? Замуж еще не вышла?
   Ангус, уже устроившись в седле,  жевал  печенку  и  явно  обрадовался
предлогу выплюнуть ее.
   - Нет, Касси пока не замужем. - Он задумался, а потом, мягко направив
гнедого в глубокий, по колено, снег, сказал:
   - О двух других ты, наверно, не слышал? Теперь у нас  еще  есть  Бет,
средняя, и малютка Мерибел. Впрочем, на это имя  она  не  откликается  и
даже не знает, что ее так зовут. Она Крошка My и Крошкой My останется. -
Ангус тихо, как бы  про  себя,  улыбнулся.  -  Не  знаю  уж,  как  будут
обходиться с этим молодые люди, когда она заневестится.
   Опасаясь молчания, Райф сказал:
   - Тем говорил, что вы живете около Иль-Глэйва.
   - Так и есть. От него до нас пару дней езды. -  Ангус  отцепил  из-за
седла чехол с луком и подал Райфу - Вот, возьми. Пусть он пока побудет у
тебя. Я вижу, своего у тебя пока нет, так  пусть  наш  единственный  лук
достанется тому, кто с ним лучше обращается.
   Райф безропотно взял лук, хотя и  знал,  что  дядя  скромничает.  Тем
любил рассказывать, как Ангус однажды подстрелил дикого кабана в высокой
гусиной траве с двухсот шагов. "Притом в сумерках,  -  добавлял  Тем,  -
когда даже у теней есть тени".
   И только сняв верхние перчатки, чтобы прицепить  лук  к  седлу,  Райф
понял, что Ангус опять поменял тему разговора.
   Орвин Шенк сказал, что в то утро, когда  вы  выступили  в  поход,  ты
вернулся домой с дюжиной зверей, подстреленных  в  сердце.  Неплохо  для
одной ночи. Как видно, Тем был хорошим учителем.
   - Да, хорошим.
   Ангус продолжал, не обращая внимания на враждебный тон Райфа:
   - Я знал  когда-то  человека,  попадавшего  в  сердце  любому  зверю,
которого брал на прицел. Даже в потемках. Мы весь сезон охотились с  ним
вместе много лет назад. Когда мы разбивали лагерь, я смотрел в костер, а
он в другую сторону - сидит, с луком на коленях, со  стрелковым  кольцом
на пальце, и смотрит во тьму. Рано или поздно  какой-нибудь  злосчастный
кабанчик всегда подходил поглядеть на огонь и понюхать, чем тут  пахнет,
- тут-то Морс и укладывал его, словно среди бела дня. -  Ангус  приложил
руку к груди. - Сам я никогда не видел ничего, кроме раздвоенного копыта
или красного глаза, и думал, что мой товарищ чудит, - но он  отправлялся
в ночь следом за стрелой, и минут  через  пяток  мы