ротив  воли  снова
вспомнились Пустые Земли.., и смрад расплавленного металла в воздухе.
   - Хочешь с нами, парень?  -  спросил  Баллик.  Бородища  у  него  вся
заиндевела. - Тем говорил мне, ты  хорошо  владеешь  этой  своей  кривой
деревяшкой. Лишний лучник нам не помешает - а, Корби?
   Корби Миз помедлил, натягивая собачьи рукавицы.
   - Право, не знаю, Баллик. Мейс велел брать только новиков и  взрослых
кланников. И правильно велел - дело-то опасное.
   - Это верно. - Баллик смерил Райфа свирепыми серыми глазами и перевел
взгляд на тушки убитых зверей. Сосчитав их про себя, он обратился  не  к
Райфу, а к Корби:
   - Двенадцать шкурок за половину ночи,  видал?  Все  убиты  стрелой  в
сердце. И среди них есть лесной кот. Недурно, как по-твоему?
   - С этим парнем мы наживем себе хлопот. Не обижайся, Райф, но ты  как
раз в тех годах, когда вреда от тебя не меньше, чем пользы. И Мейс  тебя
не любит, уж это точно.
   - Он каждый раз старается не допускать парня  на  наши  собрания,  да
только ничего не выходит, - хмыкнул Баллик. Он хлопнул  Райфа  по  спине
рукой, на которой поверх перчатки была надета еще и рукавица.  Никто  не
берег так свой стрелковый палец, как Баллик Красный. - Ну, малец,  скажи
правду. Ты в самом деле такой отменный стрелок, как  толковали  мне  Шор
Гормалин и твой родитель?
   Райф опустил глаза. Что на это ответить?
   - Одни вещи получаются у меня лучше, чем другие. По мишеням я стреляю
посредственно, но вот дичь.., в дичь я попадаю метко.
   Кланники между тем уже выводили лошадей из конюшни. Дрей  сделал  это
одним из первых. Орвин Шенк дал ему хорошего вороного жеребца с крепкими
ногами и широкой спиной. Снег уже блестел при свете зари, и Райф  хорошо
видел лицо брата. От того, что Райф прочел  на  нем,  у  него  заныло  в
груди: Дрей не хотел, чтобы он ехал.
   - Сколько тебе лет, парень? - Вопрос Баллика донесся до него будто бы
издали.
   - Шестнадцать.
   - Значит, весной ты должен стать новиком. Райф кивнул.
   - Я за то, чтобы позвать Инигара Сутулого, и пусть он примет  у  тебя
присягу прямо здесь. Пара месяцев разницы не делает.
   Корби  Миз  задумчиво  чмокнул  посеревшими  от  холода  губами.  Его
клиновидная грудь и мощные ручищи напряглись под лосиным тулупом.
   - Каменные Боги, Баллик! Мейс взбесится, когда узнает о твоей  затее.
Ведь только прошедшей ночью...
   - А где он сам, Мейс? - прервал Райф. - Он тоже едет с отрядом?
   - Он задержится на сутки, чтобы совершить бдение, прежде  чем  Инигар
помажет его в вожди.
   Райф сохранил невозмутимость, но  почувствовал,  что  зрачки  у  него
сузились. Итак, Мейс Черный  Град  совершит  Бдение  Вождя  в  молельне,
привязанный  к  северной  стороне  священного  камня,   оставленный   на
двенадцать часов в одиночестве и безмолвии,  без  света,  чтобы  он  мог
обратить свой взор к ликам девяти богов. Его хребет будет  соприкасаться
с гранитом в трех местах, и мантия вождя,  облекающая  его,  пропитается
графитовым маслом и флюидами священного камня. После Инигар разрежет его
путы Клановым Мечом, отворит ему кровь,  и  девять  капель  крови  Мейса
упадут в Чашу Богов, выдолбленную в камне.  Затем  Мейс  принесет  перед
всем кланом страшную клятву, в которой отречется от родного клана  и  на
всю жизнь посвятит себя Черному Граду. Еще позже  он  собственной  рукой
очертит заветный круг, вступит в него  и  обратится  к  Каменным  Богам,
прося поразить его на месте, если  он,  по  их  мнению,  недостоин  быть
вождем.
   Видя, что Корби Миз  смотрит  на  него,  Райф  не  дал  своему  гневу
проявиться.  Но  гнев  никуда  не  ушел  и  сидел  в  груди,  как  кусок
раскаленного железа. Райф надеялся, что Каменные Боги пошлют Мейса прямо
в ад.
   - Мейс догонит нас, как только сможет, - сказал Корби. - Остаток ночи
он посвятил обороне клана. - Воину явно не терпелось отправиться в путь,
и он поглядывал на кланников, выводящих и вьючащих  своих  коней.  -  Он
слышал, что Собачий Вождь послал клобучников к  нашим  границам.  Отныне
нам нельзя доверяться даже собственной тени. Мейс  присоединится  к  нам
день спустя.
   Клобучники. Все мысли о Мейсе вылетели у Райфа из головы.  Теперь  он
понял, почему Корби и Баллик встретили его так  настороженно,  когда  он
появился во дворе. Клобучники в клановых землях означают  то  же  самое,
что в других краях наемные убийцы. Их прозвали так из-за длинных  плащей
с клобуками, которые будто бы меняют цвет в зависимости от времени года.
Проникая на вражескую землю, они устраивают засады около  звериных  троп
или мест, где ставят капканы, и могут оставаться там целыми днями,  пока
не появится подходящая жертва. Жертвы эти немногочисленны по сравнению с
набегами - клобучники обычно охотятся в одиночку или, в редких  случаях,
по несколько человек, - но  дело  не  в  этом.  Они  сеют  страх.  Когда
проходит слух, что на землях какого-то клана появились клобучники, никто
не может быть уверен,  что  вернется,  покидая  круглый  дом.  Клобучник
может, не показываясь, подстрелить женщину,  пришедшую  посмотреть  свои
капканы. Они повсюду: они  прячутся  в  густой  хвое  синих  лиственниц,
таятся  в  зловонной  жиже  мохового  болота  или  за  глыбой   красного
песчаника. Зимой некоторые клобучники, говорят, даже зарываются в снег и
лежат там часами, держа оружие на груди, готовя кому-то белую смерть.
   - Ну что ж, стало быть, Мейс поджарит мне задницу, потому что я  беру
парня с собой. - Баллик окинул  добычу  на  спине  Лося  почти  грустным
взором. - Ты знаешь, какую ценность  имеет  хороший  стрелок  в  засаде,
Корби. Он будет попадать бладдийцам в сердце и  валить  их,  как  кегли.
Постой тут, парень, покуда я схожу за Инигаром. - И Баллик, не дожидаясь
ответа, вернулся в круглый дом.
   Райф проводил его взглядом, сам не зная, хочется ему ехать  или  нет.
Лося придется оставить здесь - конь был в работе  последние  три  дня  и
нуждался в отдыхе. И Дрей явно не хочет, чтобы Райф сопровождал их. Брат
уже сел на своего вороного, заняв место поближе к краю, чтобы  наблюдать
за происходящим - между  двумя  взрослыми  кланниками  и  Райфом.  Кроме
этого, Райфа беспокоило что-то еще - что-то, касающееся Мейса. Не  часто
бывает, чтобы предводитель вооруженного отряда оставлял своих  людей  на
последнем перегоне. И что-то очень  много  разузнал  Мейс  после  своего
недолгого пребывания в печном доме - достаточно, чтобы посеять  в  клане
страх и снарядить засаду против бладдийцев.
   Что-то тут не сходится.
   Райф посмотрел на Корби Миза, думая, высказывать свои сомнения  вслух
или нет.  Корби  охотно  присягнул  Мейсу  Черному  Граду,  но  то,  что
произошло в Большом Очаге вчера, никому не пришлось по вкусу, и  хорошее
мнение,  которое  Корби  и  Баллик  составили   о   Мейсе,   как   будто
поколебалось. Впрочем, все это будет забыто, как  только  Мейс  и  Рейна
поженятся. Райф откинул капюшон - ему вдруг стало жарко и тесно,  словно
в ловушке. Ему даже в мыслях не хотелось ставить Рейну рядом  с  Мейсом.
Тут тоже что-то не сходилось.
   - Эй, станьте-ка в круг! - Громовой голос  Баллика  разорвал  тишину.
Воин вышел во двор, таща за собой  хилого  седовласого  ведуна.  -  Райф
Севранс принесет сейчас свою Первую Клятву.
   Между воинами прошел ропот.
   - Уперся-таки на своем, - проворчал лысый Тоади Скок, а Дрей довольно
громко выругался.
   У Инигара Сутулого вид тоже был недовольный. На  нем  был  кафтан  из
свиной кожи, выкрашенный  в  черное  по  обычаю  клана.  Ворот  и  подол
украшали грифельные диски, такие тонкие, что походили на  чешую.  Рукава
он опалил у Большого Очага в знак начала войны.  Судя  по  взлохмаченным
волосам и множеству незавязанных тесемок, Баллик вытащил его из постели.
Грифельные чешуйки пощелкивали на каждом шагу.
   - Хорошо, давайте покончим с этим, - сказал он, хмурясь на рассветное
небо. - Но предупреждаю вас: это неподходящее место и время.
   Райф, сам не зная зачем,  потрогал  свой  амулет.  Вороний  клюв  был
холодным и гладким, как вынутый изо льда голыш. Райф не был уверен,  что
хочет сделать это сейчас, перед тремя дюжинами кланников, но Инигар  уже
достал из тканевой сумки на поясе клятвенный камень. Грея его в  кулаке,
ведун назвал имена Каменных Богов. Его тонкий  дрожащий  голос  придавал
этим именам грозное звучание, которого Райф никогда не  замечал  прежде.
Низовой туман  поредел.  Свет  восходящего  солнца  отражался  снизу  от
облаков, заливая двор бледным серебристым сиянием. Ветер давно  утих,  и
голос Инигара был всем хорошо слышен.
   Перечислив всех девятерых богов, Инигар разжал кулак и  вытянул  руку
вперед. Он ждал, не сводя своих черных  глаз  с  Райфа.  Вороний  амулет
лежал теперь снаружи, поверх тулупа и вощеной шерсти, но Райф все  равно
чувствовал его кожей. Его охватило желание  убежать,  выбить  камень  из
руки Инигара, втоптать его глубоко в снег, а потом бежать в снежные поля
и не возвращаться больше. Все происходило слишком уж быстро.
   - Возьми камень, Райф  Севранс.  -  Глаза  Инигара  были  темны,  как
вулканическое стекло. - Возьми и положи себе в рот. - Райф не двинулся с
места - не мог двинуться. Ведун ткнул рукой в его сторону. - Возьми.
   Баллик Красный усердно кивал Райфу за плечом Инигара.  Он  достал  из
колчана стрелу и держал ее в кулаке острием вниз.  Корби  Миз  вынул  из
петли свой молот и держал его поперек груди. Покосившись в сторону, Райф
увидел, что все другие воины тоже извлекли оружие из  роговых  футляров,
кожаных портупей и подбитых шерстью ножен. Все они в свое  время  давали
Первую Клятву, и это было знаком уважения к ней.
   У  Райфа  пересохло  во  рту.  Старое  коричневое  лицо   Инигара   с
крючковатым носом и впалыми щеками стало суровым. Легкий ветер  пронесся
по двору, и грифельные медальоны зазвенели.
   - Возьми его.
   Райф протянул руку. Как только ее  тень  упала  на  раскрытую  ладонь
Инигара, раздался крик ворона. Птица, черная и  маслянистая,  как  кусок
подгоревшего мяса,  спускалась  во  двор.  Несомая  нисходящим  холодным
потоком, она кружилась, ныряла и каркала, пока другой, теплый, воздушный
поток не поднял ее ввысь. Ворвн взмахнул своими острыми крыльями еще раз
и сел на флюгер над крышей конюшни.
   Его  желтые  глаза  смотрели  на  руку  Райфа,  сомкнувшуюся   вокруг
клятвенного камня. Маленькие вкрапления белого  металла  на  поверхности
камня отражали свет. Райф поднес его к губам и положил под язык,  ощутив
вкус мела, земли и пота. Мелкие крошки, отламываясь от камня, оседали во
рту.
   Взглянув на ворона, Инигар произнес:
   - Вручаешь ли ты себя клану, Райф Севранс, сын Тема?  Отдаешь  ли  ты
ему свое мастерство, свое оружие,  свою  плоть  и  кровь?  Клянешься  ли
остаться с нами на год и один день? Клянешься ли сражаться  за  нас,  не
жалеть ничего ради нашего  спасения  и  отдать  свое  последнее  дыхание
Сердцу Клана? Последуешь ли за нашим  вождем,  будешь  ли  беречь  наших
детей и посвятишь ли себя нам на все четыре времени года?
   Райф кивнул.
   Карр!
   - Делаешь ли ты это по собственной воле и свободен ли  ты  от  других
клятв и обязательств?
   Карр!
   Клятвенный камень лежал во рту у Райфа, как  свинец,  придавая  слюне
скверный металлический привкус.  Это  не  правильно,  хотелось  крикнуть
Райфу. Разве вы не чувствуете? Но сделать это было бы  безумием  худшего
рода. Он и так уже заслужил себе славу смутьяна - даже родной  брат  так
говорит. Прервав Первую Клятву, он с тем же успехом может бежать на  юг,
в тайгу, и никогда больше не возвращаться; он  никогда  уже  не  посмеет
показаться в круглом доме. Нет. Он должен принести эту клятву.  Он  ждал
этого мгновения, сколько себя помнил. И вот Инигар Сутулый  стоит  перед
ним с опаленными в знак войны рукавами, дыша голубоватым паром, и  ждет,
когда Райф скрепит свою клятву.
   Собравшись с духом, Райф кивнул во второй раз.
   Карр! Карр!
   От крика ворона Инигар попятился, скрючившись так, словно его ударили
в живот. Он на миг прикрыл глаза, а  когда  они  снова  открылись,  Райф
увидел в них знание - оно было точно лед, спящий  все  лето  под  почвой
Пустых Земель. Райф отвел глаза. Инигар знал. Знал.
   - Ты принес Первую Клятву, Райф Севранс, - сказал ведун, роняя  слова
как камни. - Нарушив ее, ты станешь предателем этого клана.
   Райф не мог смотреть ему в глаза. Никто не произнес ни  слова.  Ветер
усилился, и ворон, слетев с флюгера, отдался на его  милость,  распустив
крылья, как черные пиратские паруса, на которых можно пройти ночью через
вражеские воды.
   - Карр! Карр! Карр!
   "Предатель,  -  слышалось  Райфу.   -   Предатель!   Предатель!"   Он
содрогнулся. Амулет лежал на груди  мертвым  грузом,  нажимая  так,  что
трудно  было  дышать.  Перед  глазами  явился,   непрошеный,   маленький
светловолосый ламповщик Веннил Друк. Дагро Черный Град и Кот Мэрдок,  со
старческими пятнами на коже, продевали  колья  кровавого  дерева  сквозь
розовую безволосую кожу у него на спине. После, когда все было кончено и
труп Веннила, синий и  застывший,  лежал  на  болоте,  Инигар  пришел  к
священному камню с долотом и отделил его сердце от клана.
   - Кто поручится за этого новика? - спросил Инигар, повернувшись лицом
к воинам. - Кто будет наставлять его и всегда стоять с ним рядом  год  и
один день? Кто из вас станет передо мной и  добавит  свой  голос  к  его
клятве?
   Шор Гормалин, промелькнуло в уме у Райфа. На обратном пути  из  Гнаша
белокурый воин намекнул, что охотно за него поручится. Но Шора здесь  не
было, и Райф не знал, где он, не был даже уверен, вернулся ли  он  после
своей ночной вылазки. Даже если он  вернулся  и  пьет  теперь  на  кухне
подогретое пиво, заедая его ветчиной, вряд ли ему  захочется  беспокоить
себя  из-за  какого-то  зеленого  юнца.  Происшествие  с  Рейной  тяжело
сказалось на нем.
   Инигар Сутулый ждал, и его крючковатый нос отбрасывал длинную тень на
щеку. Райф подумал, что ведун будет  недоволен,  если  никто  не  выйдет
подтвердить клятву. Ворон бесшумно кружил над  двором.  Корби  и  Баллик
переглянулись. Райф видел, что Баллик  усиленно  размышляет,  поглаживая
рукавицей оперение стрелы, которую держал  в  кулаке.  Можно  было  даже
догадаться, о чем он думает: "Этот парень - лучник, как и я..."
   - Я поручусь за него. - Дрей. Дрей тронул вороного пятками и подъехал
по снегу к Райфу. - Я знаю, что сам всего лишь новик, но  я  принес  уже
две клятвы и скоро принесу третью  и  считаю  себя  мужчиной,  способным
отвечать за свои слова. Если взрослые  кланники  разрешат,  я  подтвержу
клятву моего брата.
   Собравшиеся ответили гулом, в котором слышалось облегчение.  Ответить
Дрею, однако, никто не спешил. Инигар казался недовольным,  но  поделать
ничего не мог. Только  от  полноправных,  наиболее  уважаемых  кланников
зависело, разрешать или нет новичку Дрею  поручиться  за  своего  брата.
Дрей, поймав взгляд Райфа, слегка пожал  плечами.  Тулуп  Тема  был  ему
впору, и Дрей в нем выглядел старше своих восемнадцати лет.
   Корби Миз прочистил горло, хлопнул молотом по ладони и сказал:
   - Ты хороший кланник, Дрей Севранс. Здесь нет никого, кто возразил бы
на это. Последние несколько недель всем нам дались тяжело, но  ты  судил
обо всем здраво, исполнял свой долг и  доказал,  что  клан  может  тобой
гордиться. Что до меня, я не  вижу  причин,  мешающих  тебе  подтвердить
клятву своего брата. Ты тверд духом и верен своей цели, и если ты  готов
поклясться  перед  этим  собранием,   что   будешь   наставлять   своего
подопечного как подобает, мне этого довольно.
   Баллик и другие согласно кивнули. Ворон кружил медленно и лениво, как
стрекоза в разгаре лета.
   - Готов ли ты сделать то, о чем говорил  Корби,  Дрей  Севранс?  -  с
непроницаемым лицом спросил Инигар.
   Дрей соскочил с коня, глядя карими глазами на Райфа.
   - Клянусь.
   У Райфа к горлу подкатил комок. Дрей не хотел, чтобы он ехал с  ними,
Дрей не далее как прошлой ночью предупреждал его, что он вредит  себе  и
всей их семье, а теперь он, стоя перед тремя дюжинами кланников, говорит
в пользу своего брата. Щеки Райфа вспыхнули от стыда. Жаль,  что  нельзя
вернуть назад то, что они наговорили друг другу ночью в сенях. Жаль,  но
нельзя. Сказанного не воротишь.
   - Да будет так, - сказал Инигар, будто объявляя о смерти больного,  и
повернулся лицом к Райфу. - Клятва дана, Райф Севранс. Теперь ты новик в
глазах клана и  богов.  Не  подведи  же  ни  тех,  ни  других.  -  Ветер
переменился и теперь дул Инигару  в  лицо.  Ему  следовало  сказать  еще
что-то - Райф достаточно часто присутствовал на таких  обрядах  и  знал,
что теперь ведун должен благословить новика и  произнести  напутственные
слова, - но Инигар плотно сжал губы и отвернулся от ветра.
   В наступившем неловком  молчании  Райф  выплюнул  клятвенный  камень,
вытер его о свой лисий капюшон и стал ждать,  когда  Дрей  его  возьмет.
Обычно сам Инигар передавал камень от  присягнувшего  к  поручителю,  но
Райф видел по обращенному к нему в профиль лицу  ведуна,  что  для  него
церемония уже окончена.
   Кланники молча смотрели, как Дрей прячет маленький  темный  камень  в
один  из  многочисленных  кисетов  у  себя  на  поясе.  Все   торопились
отправиться в путь. Дрей потрепал Райфа по плечу.
   - Давай-ка живым духом собери пожитки для похода, - он ухмыльнулся, -
кланник.
   Райф только кивнул - говорить он не мог. Когда он  собрался  войти  в
дом, ворон снова раскричался, и Райфу послышалось: "Труп! Труп! Труп!"
   - Какой-то всадник едет сюда! - воскликнул розовощекий Рори Клит.
   Райф оглянулся, и в тот же миг Баллик Красный  вскинул  свой  лук  на
грудь. Громовым голосом он велел всем отойти и очистить  ему  место  для
выстрела. Райф посмотрел на выгон, куда показывал Рори. Белый  конь  шел
по снегу, ступая с великой осторожностью, оберегая  свою  ношу.  Всадник
обмяк в седле, привалившись к его шее, и  рука,  еще  держащая  поводья,
бессильно свисала.
   У Райфа на щеке начал дергаться мускул. Это был конь Шора Гормалина.
   Медленно,  словно  мгновения  растянулись  в  минуты,  Бал-лик  убрал
приготовленную стрелу.  Молот  Корби  Миза  грохнулся  оземь  со  звуком
надтреснутого колокола. Губы Инигара зашевелились, и  Райф,  хотя  и  не
слышал из-за ветра, что говорит ведун, знал, что тот уже второй  раз  на
дню поминает Каменных Богов.
   Конь, длинношеий, с точеной  головой  и  большими  влажными  глазами,
медленно,  тщательно  выбирая  дорогу,   шагал   ко   двору.   Он   весь
сосредоточился на одном: доставить всадника домой.  Стоило  ему  сделать
неверный шаг или тряхнуть шеей, и всадник  соскользнул  бы  с  седла  на
снег. Шор Гормалин  был  мертв.  Кланники  двинулись  вперед  с  той  же
осторожностью, чтобы не спугнуть  чудесного  белого  коня.  Стали  видны
светлые волосы Шора. Половина его  головы  была  снесена  напрочь  двумя
арбалетными стрелами с кулак величиной, пущенными с близкого расстояния.
Одно древко обломилось,  другое  торчало  из  мешанины  волос,  крови  и
костей, словно диковинный стебель, выросший на черепе Шора.
   Воины без единого слова стали полукругом, чтобы  конь  мог  завершить
свой путь. Его подвиг был достоин уважения, и двадцать девять мужчин это
понимали. Шор слегка съехал на левый бок, и конь  напряг  шею  и  плечи,
силясь удержать его  на  месте.  Засохшая,  наполовину  застывшая  кровь
раскрасила конскую гриву розовыми и  черными  пятнами.  Когда  лошадь  и
всадник приблизились, Райф увидел, что маленький скромный меч Шора так и
остался в ножнах. Воину, владевшему мечом лучше всех в  клане,  не  дали
случая обнажить оружие.
   - Клобучник, - прошептал кто-то - может быть, Корби Миз.
   Конь  остановился  перед  кланниками,  повернулся  боком  и   застыл,
передавая свою ношу клану. Шор ездил на нем восемь лет.
   В этот самый миг ворон  с  тихим  шорохом  полетел  прочь.  Свидетель
Смерти, с тупой ненавистью к себе под