выделки сапогам прилипла грязь Старого Круга.
     - И что же произвело такую перемену в Рэбе Кормаке, Дхуне по женской линии? - подойдя к Бриму, осведомился он.
     Брим, не в силах вынести дхунской голубизны его глаз, смотрел на его нос с красными прожилками.
     - Робби никакой перемены в этом не видит. Его желание сделать Дхун единым осталось неизменным.
     Дидди До, Мангус Угорь и другие поддержали его одобрительным ворчанием. Даже некоторые из людей Скиннера кивали, соглашаясь - все они слышали то, что Робби передал через Могера Лоя.
     Скиннер качнулся с каблука на носок.
     - Такой постоянный, да? - И он внезапно впился взглядом в Джорди Сарсона. - А ты что на это скажешь, Джорди Предатель?
     Джорди сглотнул (он ведь совсем ненамного старше меня, вспомнил Брим), выпятил подбородок и ответил:
     - Скажу, что Робби порядочный человек, и Дхун ему дороже жизни.
     Лицо у Брима застыло, как маска. Джорди верит в то, что говорит, это всем видно. И до чего же хорош! Юный, белокожий и белокурый, с чистыми голубыми глазами - отрада дхунскому сердцу. Любой мужчина в этой комнате гордился бы таким сыном.
     Робби все хорошо рассчитал. Он рисковал, включая Джорди в посольство, а другой риск состоял в том, что Джорди не представится случая выйти на подмостки, но все прошло так, как было задумано, и Джорди произнес-таки свои слова, которым просто цены нет.
     Скиннер сбился на миг, и Брим разглядел, что глаза его, на первый взгляд такие ясные, в самом-то деле водянисты.
     - Я полагаю, мне предстоит теперь выслушать план Рэба Кормака? - с вызовом произнес вождь.
     Брим ступил вперед, чтобы отвлечь общее внимание с Джорди на себя.
     - Робби предлагает заключить договор.
     - Вот как? - невозмутимо молвил Скиннер. - Ну-ну.
     - Робби не станет принуждать тех, кто ему присягнул, вернуться снова к тебе.
     - Недурное самомнение у этого ублюдка! Сперва переманивает у меня людей, а потом отказывается возвращать их! - Вождь сокрушенно качал головой, но Брим не думал, что он делает это искренне - скорее представляется перед своими людьми. - Так что же Рэб предлагает?
     Брим перевел дух, прежде чем продолжать.
     - Робби уступает Дхун тебе. Если ты не помешаешь ему взять Визи, он не станет мешать тебе, когда ты соберешься снова занять Дхун.
     Его заявление не сразу дошло до вождя. Скиннер заморгал, но быстро сообразил, чем это чревато, и взгляд его обрел прежнюю остроту.
     - Визи? - с неподдельным на этот раз изумлением повторил он. - Ты хочешь сказать, что Рэб Кормак собирается брать дом Визи?
     Брим кивнул. Осталось сказать последнее, и облегчение придавало ему уверенности.
     - Робби полагает, что это вполне возможно. Сыновья Собачьего Вождя недостаточно бдительно его охраняют. Робби непременно его займет. - И Брим, глядя прямо в глаза Скиннеру Дхуну, завершил: - Взятие же Дхуна Робби полагает невозможным.
     Скиннер, явно взбудораженный, тряс головой и шевелил губами, что-то бормоча. Бриму удалось разобрать лишь часть девиза Визи: ?Мы клан, который создает королей?.
     Когда вождь снова поднял глаза на Брима, его лицо изменилось, и даже глаза не казались больше такими уж водянистыми.
     - Когда Рэб хочет взять Визи в том случае, если я соглашусь на его условия?
     - В течение месяца - точнее сказать не могу.
     Скиннер кивнул, точно ожидал именно такого ответа, выпрямился во весь свой рост и сказал:
     - Ступайте теперь. Я должен подумать. Я пришлю свой ответ Рэбу Кормаку до исхода десяти дней.
     При выходе из чертога Брима поразила одна мысль: до чего же все Дхуны похожи друг на друга лицом, когда замышляют какое-нибудь коварство.

38

РУДНИЧНЫЙ ПОСЕЛОК

     Увидев вдалеке дым, они остановились. От рудника их отделяло два лысых холма и около пяти лиг. Весь этот последний день ватагу вел Райф - он-то и отдал приказ остановиться. Они вступили на землю Черного Града, и он знал, как заметно любое движение в лысых холмах. Надо переждать до заката, не зажигая огня, и двигаться дальше под покровом темноты.
     Райфу не верилось в происходящее. Семнадцать дней пути на запад, и вот он здесь, хотя думал, что никогда уже сюда не вернется. А в пяти днях быстрой езды на юго-запад стоит круглый дом, где живут Эффи и Дрей, Корби и Анвин, и Битти, и все прочие Шенки.
     ?Я дома?, - проговорил он одними губами, ничего при этом не чувствуя.
     Он знал эти холмы, знал, как прибивает ветер к земле все, что растет выше вереска, знал, где находятся родники и старые выработки и где лучше всего стрелять кроликов. Где-то здесь он убил свою первую крупную дичь - одинокого лося, который забрел далеко на юг. Райф отогнал от себя эти мысли и занялся устройством лагеря. Чутье подсказывало ему, что если он хочет остаться в здравом уме, надо не думать, а действовать.
     Отсюда недалеко и до Дхуна - как раз здесь Медные холмы начинают сглаживаться, постепенно переходя в лысые взгорья. Пять дней назад отряд перебрался с пустошей на клановые земли. Погода им благоприятствовала, и клановые войны тоже, на свой лад. По дороге они не встретили никаких охотников. Горные пони, столь любимые Увечными, для быстрой езды не годились, и после того, как они выбрались из каньонов, их путешествие стало почти что приятным. Дни становились длиннее, погода стояла ясная, и они без труда наверстали время, потерянное из-за бури. Луна каждую ночь убывала и наконец пропала совсем.
     Эта ночь обещала им полную тьму.
     Райф перебинтовал ноги своей лошади: во время того оползня ее, бедную, сильно изранило камнями. Она лягнула его, но он увернулся. Хорошо еще, что у него вообще осталась лошадь. Смирная черная кобылка Мертворожденного погибла, и три вьючных лошади тоже, со всем своим грузом. Теперь у них осталось только десять пони на одиннадцать человек. Это неудобно для всех, а для Адди и Фомы Арголы в особенности. Их, как самых легких, посадили вдвоем на крепкого коня Юстафы. Толстяк, в свою очередь, перенес свой грузный зад на лошадь Фомы, а Мертворожденный сел на лошадь Адди. Больше они лошадей не теряли, но ссорились то и дело. Райф каждый день какое-то время шел пешком, уступая своего пони Адди. Но Адди большей частью сам шел рядом с ним, радуясь вновь обретенной способности ходить по горам.
     Овчар немного знал эту часть клановых земель и, несомненно, мог бы и без Райфа показать дорогу другим. Он и теперь обнаружил поблизости родник и клочок чахлой камнеломки для лошадей.
     Райф решил, что не станет думать и об этом - о причине, по которой Линден Мади поставил его во главе. Он быстро закончил бинтовать лошадке ноги и встал. Солнце зашло за гряду легких облаков, и до заката оставалось еще около часа. Увечные, чтобы скоротать время, глодали куропаточьи кости, разговаривали вполголоса или ухаживали за лошадьми. Мертворожденный смазывал оружие.
     Из-за оползня он потерял значительную часть своих мечей, ножей, кинжалов и еще более причудливых клинков всякого рода. Уцелели только меч, длинный нож и молоток, висевшие у него на поясе, да еще то, что он носил за спиной в чехле из лосиной кожи.
     Райф испытывал по этому поводу странное чувство. Две из трех котомок Мертворожденного ухнули в пропасть вместе с лошадью, но Искательница Кладов не пропала. Она, завернутая в холст, отыскалась в чехле за спиной у Мертворожденного. Тот признался, что положил ее туда по причине ее легкости - хотя из всех предметов, которые таскал на себе, только ею одной и не пользовался.
     Порой Райф задумывался над тем, сколько Увечных, сознательно или бессознательно, направляли его к определенной цели. Мертворожденный, Юстафа, Адди, Фома и сам Траггис Крот - все они толкали его на дорогу, не до конца ясную ему самому.
     Ну, хватит. Глядя на дым над холмами, Райф выбросил из головы все незавершенные дела и неожиданно для себя спросил Мертворожденного:
     - Как это все будет?
     Тот, натиравший льняным маслом рыцарский меч, стал водить тряпицей немного медленнее.
     - Без сучка без задоринки, если все пойдет, как задумано. Охлажденные слитки держат в запертой кладовой сразу у входа в рудник. Стережет его какой-нибудь один сонный рудокоп или сам мастер, по очереди. Только что отлитое золото остывает около печи, чуть ниже по стволу. Мы подойдем к руднику, как стемнеет, дождемся, когда там потушат огни, и заберем золотишко. А если кто-то полезет в драку, мы их утихомирим.
     - Откуда ты так хорошо знаешь, где там что расположено?
     - А ты как думал? Крот следит за рудником, вот откуда.
     - Почему же он не отправил своего соглядатая вместе с нами?
     Мертворожденный отложил тряпицу. Бычьи рога у себя на предплечьях он тоже натер льняным маслом, и они приобрели зловещий черный блеск.
     - Хватит тебе задавать вопросы, не требующие ответа. К чему попусту тратить время? Соглядатай убит стрелой, пущенной с рудника.
     Траггис об этом не упоминал, но сказанное не противоречило тому, что Райф знал о клановых старателях. Это народ суровый, и они мало в чем полагаются на свой клан, даже и по части защиты. Если они уже подверглись нападению Увечных и обнаружили поблизости лазутчика, вряд ли набег пройдет так уж гладко, вопреки утверждению Мертворожденного. Тот и другой смотрели друг на друга, но предупреждение не задавать ненужных вопросов оставалось в силе.
     Райф волей-неволей отошел и стал готовиться к набегу.
     Их лагерь помещался у подветренной стороны холма. По овечьему желобу, проложенному здесь когда-то и усыпанному камнями, струилась вода. Райф зачерпнул оттуда пригоршню грязи и намазал себе лицо и руки. Грязь, подсыхая, натягивала кожу.
     Линден Мади наблюдал за ним, и в его глубоко посаженных глазах читалось: знаю я тебя, Райф Дюжина Зверей, хорошо знаю. Райф даже приостановился под этим взглядом. То, что случилось в каньоне, Линден успел приписать счастливому совпадению. ?Ночью я не спущу с тебя глаз?, - внятно выговорил он одними губами - так, чтобы видел один только Райф.
     Лицо Райфа затвердело заодно с грязью, и он созвал к себе всех Увечных. Все они по его указанию тоже намазались грязью и замазали все остальное, могущее отразить свет факела, даже белые звездочки и чулки лошадей. Один Юстафа отказался, сославшись на Скорпионьего Бога, который спервоначалу придал его коже нужный цвет.
     - На вас у него как раз краска кончилась, - пояснил толстяк, - и он решил, что вы не стоите того, чтобы замешивать новую.
     Все прочие ответили ему угрюмым ворчанием. Напряжение понемногу нарастало. Несколько человек, присев на корточки, бросали кости. Обыкновенно игра почиталась у Братьев Рва важным делом, сопровождаемым зачастую спорами и дракой, но сейчас игроки вели себя тихо и чаще поглядывали на заходящее солнце, чем на кости. Мертворожденный и Адди разговаривали приглушенными голосами, и Адди тыкал кулаком в сторону севера. Мади снял и свернул свой алый плащ, заменив его серым. Рудник не место для щегольства.
     - Хочешь клюкнуть? - Юстафа протягивал ему полую пробку с водкой. Глаза толстяка блестели: то, что угнетало других, ему, похоже, только доставляло удовольствие. Райф отказался - он не хотел пить. - Дело твое. - Юстафа сам опрокинул чарку и сказал: - Эх, хороша. А закусить? - Он стал рыться за пазухой своего сборного мехового кафтана. - Есть лепешка - жесткая, как камень, само собой, но заплесневела не до конца, можно еще обкусать. Еще горшочек с моченым овсом и вялый лук.
     - Не хочу.
     Это прозвучало резко, и Юстафа перестал искать за пазухой, где, как они оба прекрасно знали, все равно ничего не было. Толстяк нарочно дразнил его, перечисляя то, что едят в кланах. Юстафа улыбнулся, утопив глаза в жировых складках.
     - Потом проголодаешься, да поздно будет.
     - Потом много чего случится, и думать о еде будет недосуг.
     Юстафа снова улыбнулся, отходя от него.
     - Помни, Аззия риин Райф: я готов делить с тобой приключения, но не опасности.
     О боги. Райф порой чувствовал себя как кусок мяса на костре: все то и дело тыкают его, проверяя, готов он уже или нет.
     Когда солнце скрылось за облаками, он навьючил и оседлал пони. Закат обещал стать пышным зрелищем, окрашивающим все небо в розовые и оранжевые тона. Ветер усиливался, и Райф нарочно подставлял себя его порывам. Время шло. Увечные, собравшись в кучу, дивились пылающему небу, а когда оно померкло, тут же сели на коней и двинулись на запад.
     Райф поместился во главе. Он знал здесь одну звериную тропу, но решил не ехать по ней. Все известные охотникам тропы - это риск, а торная дорога не так уж важна, когда снег почти весь сошел и ты видишь, куда ступает твоя лошадь.
     Ветер донес до них звуки поселка задолго до того, как они приблизились к нему. Там бил по камню молот и задвигались засовы. Райф чуял едкий, минеральный запах дыма, производимого явно не дровами. Лес на лысых холмах не растет, и рудничные жгут каменный уголь или торф.
     Тот же ветер, что доносил до Увечных звуки и запахи поселка, скрывал их приближение. У второго холма Райф решил ехать так, чтобы ветер по-прежнему дул им в лицо. Он был спокоен, но сердце между двумя ударами что-то подсказывало ему. Его беспокоило, что они едут наудачу, и он на каждом шагу ожидал услышать окрик дозорного.
     Перед тем как подняться на второй холм, Райф отдал приказ сбавить ход. Поселок лежал за холмом, в долине, и надо было обдумать, как лучше подобраться к нему. Знаки горных разработок были явственно видны даже в темноте: изрытые склоны, отвалы, превращенная в грязь земля, где трава уже не вырастет.
     Собрав всех вокруг себя, Райф сказал:
     - Поедем в обход. Подниматься на холм слишком рискованно. На месте рудничного мастера я поставил бы лучника, чтобы держал эту вершину под прицелом. - Предлагая сделать крюк в добрую лигу длиной, он приготовился к драке, но Увечные только кивали в ответ - он сам не понимал, какие чувства испытывает по этому поводу. - Там, внизу, озеро Медянка, - продолжал он, указывая на долину. - Мы обогнем его и подъедем к поселку с запада. С той стороны они уж точно никого не ждут.
     - Ветер перестанет нам благоприятствовать, если мы повернем, - заметил Мади.
     - Значит, будем соблюдать тишину.
     - И чур не пердеть, - добавил Мертворожденный.
     Райф посмотрел на него с благодарностью. Шутка, конечно, так себе, но все-таки поддержка. В вопросе, что лучше: продолжать держаться против ветра и подняться на холм или ехать по ветру и захватить рудничных врасплох, Мертворожденный на стороне Райфа Севранса.
     Обходной путь занял у них час. На полдороге они увидели внизу рудничный поселок и озеро. Поселок, россыпь каменных домишек, раскинулся к востоку от рудника. Орвин Шенк говаривал, что эти хижины - вылитые нужники с виду. Если подумать, то это странно - ведь горняки должны быть мастерами всяческих каменных дел. Они умеют и тесать камень, и класть, а живут в кое-как сляпанных, не скрепленных известкой хибарах.
     В одних домах горел свет, другие стояли темные. От рудника разбегались во все стороны протоптанные в грязи дорожки. Сама Черная Яма представляла собой дыру в склоне холма, укрепленную по краям бревнами. В это устье, футов шести высотой и столько же шириной, могли свободно проходить пони с отвальными тележками. По обе стороны от входа горели фонари. Третий, более слабый источник света помещался в вентиляционной шахте чуть выше по холму.
     Озеро Медянка целиком состояло из выкачанной снизу воды. Ночью не было видно, какого оно цвета, но в свое время Райф с Дреем и двое младших братьев Шенк дивились его ненатуральной голубизне с примесью зелени - точь-в-точь окислившаяся медь. Животные никогда не пили из него, птицы, севшие на озеро, тут же взлетали, но черноградским мальчишкам очень нравилось плавать в нем.
     Райф вспоминал об этом, ведя свой отряд по южному берегу. Не чудо ли, что они с Дреем еще живы после батюшкиной самогонки и купаний в Медянке?
     Он согнал с лица улыбку, не дав ей согреть себя. Не время вспоминать о Дрее этой ночью.
     Ветер теперь дул им в спину, и они ради предосторожности ехали медленно. Грязь помогала им, глуша стук копыт - лишь бы только чья-нибудь уздечка не звякнула. Адди слез с общей лошади, а Фома отстал шагов на тридцать, но никто его почему-то не торопил.
     Ближе к Черной Яме огней стало больше. Райф достал сулльский лук Танджо, спрятанный в самодельный чехол из грубой мешковины. Лакированное дерево на ощупь было прохладным и гладким, как стекло. Взгляд Райфа описывал четверть окружности - от поселка к руднику и обратно. Ощутив, как бьется во тьме чье-то сердце, он, не раздумывая, пустил стрелу. Она улетела во мрак, как ночной ястреб, тихий и смертоносный. Не успели Увечные сообразить, что случилось, старатель упал мертвым.
     - Райф? - окликнул Мертворожденный.
     Райф сплюнул, очищая рот от вкуса колдовства. Он не мог объяснить Мертворожденному, Адди и прочим, что видит не человека, а его сердце. Разве расскажешь, как судорожно забилось оно, прежде стучавшее ровно, когда его обладатель заметил какое-то движение у озера? Стрела Райфа пресекла тревожный крик, но он и этого не стал объяснять и сказал только:
     - Я увидел белки его глаз.
     Задержавшийся кивок Мертворожденного дал ему понять, что его ответ не рассеял подозрений Увечных, и Райф поспешно сказал:
     - Мертвец лежит у самого входа в рудник. Надо начинать, пока его еще не нашли.
     Увечные, не в пример кланникам, приняли это без рассуждений и обнажили оружие. Рыцарский меч Мертворожденного слабо блеснул в темноте. Адди взялся за нож, оставив плоский пастуший лук за спиной. Мади приготовил метательный топорик. Райф, не вынимая меча, держал свой лук наготове. Послав пони вперед, он прицелился в Черную Яму.
     Все было тихо. Над озером поднимался туман, несомый ветром к востоку. Что-то в нем показалось Райфу странным, но он заставил себя не отвлекаться. Сердце по-прежнему что-то нашептывало ему, но он удерживал свои мысли в настоящем мгновении, и раздавшийся крик почти не застал его врасплох.
     - Разбойники! Разбойники на руднике!
     Ватага дружно устремилась к Черной Яме, и Райф пустил еще одну стрелу. ?Траггис Крот должен был знать с самого начала, что скрытно мы к руднику не подберемся?, - подумал он. Атаман поставил на кон их жизни, надеясь выиграть золото.
     В поселке зажигались огни и слышались крики. У самого уха Райфа просвистела стрела. Двое человек бежали от рудника к домам. Адди повалил одного, попав ему в бедро, Райф уложил другого стрелой в сердце.
     Они вдвоем прикрывали Мертворожденного и других мечников, скачущих к руднику. Райф соскочил с лошади. Туман быстро густел, и Адди щурился, целясь в рудничного, бегущего вниз с холма. Зрение в конце концов подвело его, и он промахнулся. А ему и невдомек, со страхом понял Райф, видя, как овчар удовлетворенно кивнул и взял на прицел еще кого-то.
     Это из-за тумана. Он ослепляет Адди, как и всех остальных. Райф тоже не видел ничего - ни людей, ни предметов, но ощущал, как бьются сердца. Он не знал бы, что Адди промахнулся, если б не слышал, как продолжает стучать сердце того старателя.
     Райф, сделав глубокий вдох, принял решение и сказал:
     - Я иду в рудник.
     Его мало заботило, слышит его Адди или нет. Он не мог больше оставаться здесь и убивать людей, выцеливая их в тумане. И без того уже трое пало от его руки. Это рудничные, напомнил он себе. Всего лишь рудничные.
     Мертворожденный и пятеро других вели бой у входа в рудник. Старатели, одышливые, с крупными порами на лицах, обороняли устье с обеих сторон. Вооруженные кирками и молотами, они заняли позицию наверху, на отвале. Райф спрятал в чехол сулльский лук и достал меч. Пора тебе научиться убивать своих врагов, глядя им в глаза.
     Со стучащими в голове словами Слышащего Райф присоединился к Увечным. Бой шел свирепо и безобразно. Рудничные занимали превосходящую позицию, но их оружие не годилось для рукопашной. Мертворожденный возглавлял нападающих. Его бугристое лицо раскраснелось, торчащий из шеи зуб яростно подергивался. Рыцарский меч