ы, он совсем упарился, 
побагровел и разозлился.
     - Чтоб им объесться и обпиться, этим гномам! - сказал он вслух. - 
Нет чтобы помочь!
     И гляди-ка! Балин и Двалин, тут как тут, стоят в дверях кухни, а 
за ними Фили и Кили, и не успел Бильбо слова вымолвить, как они 
подхватили подносы и два небольших столика, вихрем унесли их в столовую 
и заново накрыли на всю компанию.
     Гэндальф сел во главе стола, остальные тринадцать гномов 
разместились вокруг, а Бильбо, присев на скамеечку у камина, грыз 
сухарик (аппетит у него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто 
ничего особенного не происходит и с приключениями все это ничего общего 
не имеет. Гномы все ели и ели, говорили и говорили, а время шло. 
Наконец они отодвинулись от стола, и Бильбо сделал движение вперед, 
порываясь убрать тарелки и стаканы.
     - Надеюсь, вы не уйдете до ужина? - спросил он вежливо самым своим 
ненастойчивым тоном.
     - Ни в коем случае! - ответил Торин. - Мы и после ужина не уйдем. 
Разговор предстоит долгий. Но сперва мы еще помузицируем. За уборку!
     И двенадцать гномов (Торин был слишком важной персоной, он остался 
разговаривать с Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили 
одна на другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе. 
Потом они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке целую 
башню тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит бежал следом и 
буквально верещал от испуга:
      - Пожалуйста, осторожней! Не беспокойтесь, пожалуйста, я сам!
      Но гномы в ответ грянули песню:
     
                       Бейте тарелки, бейте розетки!
                       Вилки тупите, гните ножи!
                       Об пол бутылки! В печку салфетки!
                       Будет порядок - только скажи!
     
                       Рвите на части скатерти, гости!
                       Лейте на стулья жир от котлет!
                       Корки и кости под ноги бросьте!
                       Мажьте горчицей ценный паркет!
     
                       Чашки и рюмки - в чан с кипятком!
                       Ломом железным поворошите,
                       Выньте, откиньте и обсушите -
                       И на помойку все целиком!
     
                       Кто там без дела? Стыд и позор!
                       Эй, осторожно, хрупкий фарфор!
     
                       (Перевод стихов И.Комаровой)
     
      Ничего подобного они, естественно, не натворили, а, наоборот, все 
вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни, 
стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели, 
что Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Он 
выпускал невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в 
трубу, то на часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где 
они начинали описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина, 
Гэндальф оказывался проворнее. Пуф! - он посылал колечко поменьше из 
своей короткой глиняной трубки, и оно проскальзывало сквозь каждое 
кольцо Торина. После этого колечко Гэндальфа делалось зеленым, 
возвращалось к нему и парило у него над головой. Таких колечек 
набралось уже целое облако, и в полумраке комнаты вид у Гэндальфа был 
таинственный и по-настоящему колдовской. Бильбо стоял и любовался; он и 
сам любил пускать колечки и теперь краснел от стыда, вспоминая, как 
накануне утром гордился своими колечками, которые ветер уносил за Холм
     - А теперь перейдем к музыке! - сказал Торин. - Несите инструменты!
     Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори 
достали откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей 
барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые 
они, раздеваясь, оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно 
сказали: "Извините, но я забыл мой инструмент на крыльце!"
     - Захватите и мой! - сказал Торин.
     Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в 
зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по 
струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая 
сладостная, мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся 
душой в неведомые края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По 
Ту Сторону Реки и совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через 
окошечко в склоне Холма в комнату проникла темнота, огонь в камине 
(стоял еще апрель) начал гаснуть, а они все играли и играли, и тень от 
бороды Гэндальфа качалась на стене.
     Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы 
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели 
таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних 
жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть 
похожи на песню:
     
                       За синие горы, за белый туман
                       В пещеры и норы уйдет караван;
                       За быстрые воды уйдем до восхода
                       За кладом старинным из сказочных стран.
     
                       Волшебники-гномы! В минувшие дни
                       Искусно металлы ковали они;
                       Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
                       Хранили они и гранили они.
     
                       На эльфа-соседа, царя, богача
                       Трудились они, молотками стуча;
                       И солнечным бликом в усердье великом
                       Украсить могли рукоятку меча.
     
                       На звонкие цепи, не толще струны,
                       Нанизывать звезды могли с вышины;
                       В свои ожерелья в порыве веселья
                       Вплетали лучи бледноликой луны.
                       И пили они что твои короли
                       И звонкие арфы себе завели;
                       Протяжно и ново для уха людского
                       Звучало их пенье в глубинах земли.
     
                       Шумели деревья на склоне крутом,
                       И ветры стонали во мраке ночном;
                       Багровое пламя взвилось над горами -
                       И вспыхнули сосны смолистым огнем.
     
                       Тогда колокольный послышался звон,
                       Разверзлась земля, почернел небосклон.
                       Где было жилище - теперь пепелище:
                       Не ведал пощады свирепый дракон.
     
                       И гномы, боясь наказанья с небес,
                       Уже не надеясь на силу чудес,
                       Укрылись в богатых подземных палатах -
                       И след их сокровищ навеки исчез.
     
                       За синие горы, где мрак и снега,
                       Куда не ступала людская нога,
                       За быстрые воды уйдем до восхода,
                       Чтоб золото наше отнять у врага.
     
                       (Перевод стихов И.Комаровой)
     
     И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем рождается 
любовь к прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искустными 
умелыми руками, - любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в 
сердцах всех гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему 
захотелось видеть громадные горы, слышать шум сосен и водопадов, 
разведывать пещеры, носить меч вместо трости.
     Он выглянул в окно. На черном небе поверх деревьев высыпали 
звезды. Он подумал о драгоценностях гномов, сверкающих в темных 
пещерах. Внезапно за лесом За Рекой взметнулось пламя (наверное, кто-то 
разжег костер), и Бильбо представилось, как мародеры-драконы 
водворяются на его мирном Холме и сжигают все вокруг. Он вздрогнул и 
сразу сделался опять обыкновенным мистером Бэггинсом из Бэг-Энда, что 
Под Холмом. 
     Он встал, дрожа всем телом. Он колебался: то ли просто принести 
лампу, то ли сделать вид, будто он идет за ней, а самому спрятаться в 
погребе между пивными бочками и не вылезать, пока гномы не уйдут. Но 
тут он вдруг заметил, что музыка и пение прекратились, все гномы 
уставились на него и глаза их светятся во мраке. 
     - Куда это вы? - окликнул его Торин тоном, в котором ясно 
чувствовалось, что он догадывается о намерениях Бильбо.
     - Нельзя ли принести лампу? - робко спросил Бильбо.
     - Нам нравится в темноте, - хором ответили гномы. - Темные дела 
совершаются во тьме! До рассвета еще далеко.
      - Да, да, конечно! - сказал Бильбо и сел, но впопыхах сел мимо 
скамейки, прямо на каминную решетку, с грохотом повалил кочергу и совок.
      - Ш-ш! - сказал Гэндальф. - Сейчас будет говорить Торин.
      И Торин начал так:
     - Гэндальф, гномы и мистер Бэггинс! Мы сошлись в доме нашего друга 
и собрата по заговору, превосходного, дерзновенного хоббита - да не 
выпадет никогда шерсть на его ногах! - воздадим должное его вину и элю!
     Он перевел дух, давая хоббиту возможность сказать, как полагается, 
вежливые слова, но бедный Бильбо Бэггинс воспринял сказанное совсем не 
как похвалу: он шевелил губами, пытаясь опровергнуть слова 
"дерзновенный" и , что еще хуже, "собрат по заговору", но так 
волновался, что не мог произнести вслух ни звука. Поэтому Торин 
продолжал:
     - Мы сошлись здесь, дабы обсудить наши планы, наши способы и 
средства, наши умыслы и уловки. Очень скоро, еще до рассвета, мы 
тронемся в долгий путь, в путешествие, из которого некоторые из нас, а 
возможно, даже все, кроме, разумеется, нашего друга и советчика, 
хитроумного чародея Гэндальфа, могут не вернуться назад. Настал 
торжественный миг. Наша цель, как я полагаю, известна всем нам. Но 
уважаемому мистеру Бэггинсу, а может быть, и кому-нибудь из младших 
гномов (я думаю, что не ошибусь, если назову Кили и Фили) ситуация в 
настоящий момент может представляться требующей некоторых разъяснений. 
     Таков был стиль Торина. Он ведь был важной персоной. Если его не 
остановить, он продолжал бы в том же духе без конца, пока бы совсем не 
запыхался, но так бы и не сообщил обществу ничего нового. Однако его 
самым грубым образом прервали. Бедняга Бильбо при словах "могут не 
вернуться назад" почувствовал, что к горлу у него подкатывается крик, и 
крик этот наконец вырвался наружу, пронзительный, точно свисток 
паровоза, вылетевшего из туннеля. Все гномы повскакивали с мест, 
опрокинув стол. На конце своего волшебного посоха Гэндальф зажег 
голубой огонь, и в его мерцающем свете все увидали, что насчастный 
хоббит стоит на коленях на коврике перед каминов и трясется, как желе. 
Вдруг он плашмя хлопнулся на пол с отчаянным воплем: "Молния убила! 
Молния убила!" - и долгое время от него не могли добиться ничего 
другого. Гномы подняли его и перенесли в соседнюю гостиную, с глаз 
долой, положили там на диван, поставили рядом стакан вина, а сами 
вернулись к своим "темным делам".
     - Легко возбудимый субъект, - сказал Гэндальф, когда все заняли 
свои места. - Подвержен необъяснимым приступам, но один из лучших - 
свиреп, как дракон, которому прищемили хвост дверью.
     Если вам когда-нибудь доводилось видеть лракона, которому 
прищемили хвост дверью, то вы поймете, что это чисто поэтическое 
преувеличение в применении к любому хоббиту, даже к двоюродному прадеду 
Старого Тука по имени Бычий Рев, который был такого гигантского (для 
хоббита) роста, что мог ездить верхом на лошади. Это он когда-то как 
ураган налетел на армию гоблинов из Маунт-Грэма в битве на Зеленых 
Полях и сшиб своей деревянной палицей голову с плеч их короля 
Гольфимбуля. Голова пролетела сто метров по воздуху и угодила прямо в 
кроличью нору; таким образом была выиграна битва и одновременно игра в 
гольф.
     Тем временем изнеженный потомок Бычьего Рева приходил в себя на 
диване в гостиной. Отлежавшись и глотнув вина, он с опаской подкрался к 
двери в столовую. Говорил Глойн, и вот что Бильбо услышал:
     - Пф! (Или другой какой-то пренебрежительный звук вроде этого.) 
Думаете, он подойдет? Легко Гэндальфу расписывать, какой он свирепый, а 
ну как возбудится и заорет не вовремя - тогда дракон и все его 
родственники проснутся и мы погибли! Сдается мне, его крик вызван 
страхом, а вовсе не возбуждением! Право, не будь на дверях волшебного 
знака, я бы решил, что мы попали не туда. Едва я увидел, как этот пузан 
подпрыгивает и пыхтит в дверях, я сразу заподозрил неладное. Он больше 
смахивает на бакалейщика, чем на взломщика!
     Тут мистер Бэггинс нажал на ручку и вошел. Туковская порода в нем 
взяла верх. Он почувствовал, что он обойдется без настоящей постели и 
без завтрака, толко бы его считали свирепым. Кстати, он и вправду 
рассвирепел, услыхав слова "как этот пузан подпрыгивает...". Много раз 
впоследствии бэггинсовская сторона его существа раскаивалась в 
безрассудном поступке, и он говорил себе: "Бильбо, ты глупец, ты сам, 
по доброй воле, встрял в это дело".
     - Прошу прощения, - проговорил он, - я нечаянно услышал ваши 
слова. Не буду делать вид, будто понимаю, о чем идет речь; особенно мне 
непонятно замечание о взломщиках. Но думаю, что я правильно усвоил одно 
(все это он называл "держать себя с достоинством"): вы считаете меня 
никуда не годным. Хорошо, я вам докажу, на что я способен. Никаких 
волшебных знаков у меня на дверях нет, ее красили всего неделю назад, и 
вы, разумеется, ошиблись адресом. Как только я увидел ваши 
несимпатичные физиономии, я сразу заподозрил, что вы попали не туда. Но 
считайте, что вы попали туда. Скажите, что надо делать, и я постараюсь 
это выполнить, хотя бы мне пришлось сражаться с кошмарными хобборотнями 
в Самой Крайней Пустыне. У меня был двоюродный прапрапрадедушка Тук 
Бычий Рев, так он...
     - Верно, верно, только это было давно, - прервал его Глойн. - А я 
говорил про вас. И уверяю вас, на ваших дверях есть знак, как раз тот 
знак, который используют - или использовали в прошлом - представители 
вашей профессии. И означает он вот что: "Опытный взломщик возьмется за 
хорошую работу, предпочтительно рискованную, оплата по соглашению". 
Можете называть себя "кладоискатель высшей категории", если вам не по 
вкусу "взломщик". Некоторые именуют себя так. Нам- то все равно. 
Гэндальф сообщил нам, что один местный специалист срочно ищет работу и 
что собрание назначается здесь, в среду, на пять часов.
     - Как же не быть знаку, - вмешался Гэндальф. - Я сам его поставил 
на дверях. И по весьма веским причинам. Вы меня просили подыскать для 
экспедиции четырнадцатого, я и выбрал мистера Бэггинса. Пусть 
кто-нибудь попробует сказать, что я ошибся, выбрал не того и попал не 
туда, и можете отправляться "втринадцатером" и получать сполна все, что 
причитается за это число. А не хотите - ступайте домой, копайте уголь!
     Он так сердито воззрился на Глойна, что гном вжался в спинку 
стула, а когда Бильбо открыл было рот, чтобы задать вопрос, Гэндальф 
повернулся и кинул на него такой грозный взгляд из-под лохматых бровей, 
что Бильбо со стуком захлопнул рот.
     - Вот так - произнес Гэндальф. - И чтобы больше никаких споров. Я 
выбрал мистера Бэггинса, и будьте довольны. Если я сказал, что он 
Взломщик, - значит, он взломщик или будет взломщиком, когда 
понадобится. Он далеко не так прост, как вы думаете, и совсем не так 
прост, как думает он сам. Настанет время, когда вы все (если доживете) 
будете благодарить меня за него. А теперь, Бильбо, мой мальчик, неси-ка 
лампу и прольем немного света вот на эту вещь.
     На столе, под большой лампой с красным абажуром, он расстелил 
обрывок пергамента, похожий на карту.
     - Это дело рук Трора, вашего деда, Торин, - сказал он в ответ на 
взволнованные возгласы гномов. - Это план Горы.
     - Не вижу, чем это нам поможет, - разочарованно сказал Торин, 
быстро оглядев план.-Я и без того прекрасно помню Гору и ее 
окрестности. Я знаю, где Кромешный Лес и где Иссохшая Пустошь, - там 
водились драконы.
     - Тут на карте и нарисован Дракон, - сказал Балин, - но коль скоро 
мы доберемся до Горы, мы и без карты его найдем.
     - Есть еще одна подробность, которой вы не заметили, - возразил 
волшебник, - потайной ход. Видите вот ту руну на западной стороне и 
руку с вытянутым указательным пальцем над другими рунами, слева? В этом 
месте есть потайной ход в Нижний Ярус.
      - Когда-то он, возможно, и был потайным, - возразил Торин, - но 
где уверенность, что он остался потайным до сих пор? Старый Смог живет 
там так давно, что у него было время разобраться во всех ходах и 
выходах.
     - Может, и так, но он им все равно не пользуется.
     - Почему?
      - Потому что ход слишком узок для него. "Пять футов двери 
вышиною, пройти там трое могут в ряд", - гласят руны. В такую нору Смог 
не мог бы протиснуться даже в молодые годы, а тем более теперь, когда 
он пожрал столько гномов и людей из Дейла.
     - А по-моему, нора очень широкая, - подал голос Бильбо (который 
никогда не сталкивался с драконами, а что касается нор, был знаком 
только с хоббичьими). Он опять разгорячился и увлекся происходящим, и 
забыл, что лучше помалкивать. Он обожал всякие карты, у него у самого в 
прихожей висела большая карта Окрестностей, где его любимые дорожки для 
прогулок были помечены красными чернилами. - Не пойму, как такую 
огромную дверь можно утаить от кого бы то ни было, даже если Дракон 
проглядел ее? - спросил он. (Не забывайте, он был всего лишь маленький 
хоббит.)
     - Самыми разными способами, - ответил Гэндальф. Но как утаили 
именно эту дверь, мы не узнаем, пока не увидим ее своими глазами. 
Насколько я могу понять из надписей на карте, дверь надежно заперта и 
сливается с Горой. Обычный прием гномов, если не ошибаюсь?
     - Не ошибаетесь, - подтвердил Торин.
     - Кроме того, - продолжал Гэндальф, я забыл упомянуть, что к карте 
приложен ключик необычной формы. Вот он! - И Гэндальф протянул Торину 
серебряный ключ с длинным стержнем и с затейливой бородкой. - Берегите 
его!
     - Еще бы не беречь! - сказал Торин и нацепил ключик на золотую 
цепочку, которая висела у него на шее и уходила под куртку. - Теперь 
наше положение перестает быть таким безнадежным. До сих пор нам было не 
ясно, с чего начинать. Мы думали держать путь на Восток, соблюдая 
осторожность и осмотрительность, и дойти до самого Долгого Озера. 
Тогда-то и начались бы неприятности...
     - Не тогда, а намного раньше; уж я-то знаю, что такое путь на 
Восток, - прервал Гэндальф.
     - Оттуда мы могли бы двинуться вверх по Реке Быстротечной, - 
продолжал Торин, пропустив слова Гэндальфа мимо ушей, - и достичь 
развалин Дейла - старинного города в долине реки под сенью Горы. 
Правда, никому из нас не по душе идти через Главные Ворота. Там река 
течет прямо под ними, по туннелю, сквозь большой утес у Южной 
Оконечности Горы, и из этих же ворот обыкновенно вылетает дракон, на 
мой взгляд, слишком часто, если только он не переменил своих привычек.
     - Да, там не пройти, - сказал волшебник, - если не заручиться 
поддержкой какого-нибудь знаменитого Воина, а то и Сказочного Богатыря. 
Я пытался кого-нибудь подыскать, но воинам нынче не до того - они 
сражаются друг с другом в чужих краях, а сказочных богатырей в здешних 
местах раз, два - и обчелся, если они вообще не перевелись. Мечи 
затупились, боевыми топорами валят деревья, щиты употребляют вместо 
люлек и крышек для кастрюль, а драконы, по счастью, за тридевять 
земель, и для здешних жителей они фигуры почти что легендарные. 
Потому-то я и решил прибегнуть к взлому, особенно когда вспомнил про 
Боковой Вход. И вот тут-то входит в игру наш милый Бильбо Бэггинс, 
самой судьбой избранный Взломщик. Так что давайте обсуждать дело дальше 
и выработаем план действий.
     - Превосходно, - сказал Торин. - Может быть, наш многоопытный 
взломщик выскажет какие-нибудь ценные мысли или предложения? - И он с 
преувеличенной вежливостью поклонился Бильбо.
     - Прежде всего я хотел