ГЛАВА 1 . Нежданные гости
     
              Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там 
мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и 
противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не 
на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит - 
благоустроенная.
     Она начиналась идеально круглой, как иллюминатор, дверью, 
выкрашенной зеленой краской, с сияющей медной ручкой точно посередине. 
Дверь отворялась внутрь, в длинный коридор, похожий на железнодорожный 
туннель, но туннель без гари и без дыма и тоже очень благоустроенный: 
стены там были обшиты панелями, пол выложен плитками и устлан ковром, 
вдоль стен стояли полированные стулья, и всюду были прибиты крючочки 
для шляп и пальто, так как хоббит любил гостей. Туннель вился все 
дальше и дальше и заходил довольно глубоко, но не в самую глубину 
Холма, как его именовали жители на много миль в окружности. По обеим 
сторонам туннеля шли двери - много-много круглых дверей. Хоббит не 
признавал восхождений по лестницам: спальни, ванные, погреба, кладовые 
(целая куча кладовых), гардеробные (хоббит отвел несколько комнат под 
хранение одежды), кухни, столовые располагались в одном этаже и, более 
того, в одном и том же коридоре. Лучшие комнаты находились по левую 
руку, и только в них имелись окна - глубоко сидящие круглые окошечки с 
видом на сад и на дальние луга, спускавшиеся к реке.
     Наш хоббит был весьма состоятельным хоббитом по фамилии Бэггинс. 
Бэггинсы проживали в окрестностях Холма с незапамятных времен и 
считались очень почтенным семейством не только потому, что были богаты, 
но и потому, что с ними никогда и ничего не приключалось и они не 
позволяли себе ничего неожиданного: всегда можно было угадать заранее, 
не спрашивая, что именно скажет тот или иной Бэггинс по тому или иному 
поводу. Но мы вам поведаем историю о том, как одного из Бэггинсов 
втянули-таки в приключения и, к собственному удивлению, он начал 
говорить самые неожиданные вещи и совершать самые неожиданные поступки. 
Может быть, он и потерял уважение соседей, но зато приобрел... впрочем, 
увидите сами, приобрел он в конце концов или нет.
     Матушка нашего хоббита... кстати, кто такой хоббит? Пожалуй, стоит 
рассказать о хоббитах подробнее, так как в наше время они стали 
редкостью и сторонятся Высокого Народа, как они называют нас, людей. 
Сами они низкорослый народец, примерно в половину нашего роста и пониже 
бородатых гномов. Бороды у хоббитов нет. Волшебного в них тоже, в 
общем-то, ничего нет, если не считать волшебным умение быстро и 
бесшумно исчезать в тех случаях, когда всякие бестолковые, неуклюжие 
верзилы, вроде нас с вами, с шумом и треском ломятся, как слоны. У 
хоббитов толстенькое брюшко; одеваются они ярко, преимущественно в 
зеленое и желтое; башмаков не носят, потому что на ногах у них от 
природы жесткие кожаные подошвы и густой теплый бурый мех, как и на 
голове. Только на голове он курчавится. У хоббитов длинные ловкие 
темные пальцы на руках, добродушные лица; смеются они густым утробным 
смехом (особенно после обеда, а обедают они, как правило дважды в день, 
если получится).
     Теперь вы знаете достаточно, и можно продолжать. Как я уже сказал, 
матушка нашего хоббита, то есть Бильбо Бэггинса, была легендарная 
Белладонна Тук, одна из трех достопамятных дочерей Старого Тука, главы 
хоббитов, живших По Ту Сторону Реки, то есть речушки, протекавшей у 
подножия Холма. Поговаривали, будто давным-давно кто-то из Туков взял 
себе жену из эльфов. Глупости,конечно, но и до сих пор во всех Туках и 
в самом деле проскальзывало что-то не совсем хоббитовское: время от 
времени кто-нибудь из клана Туков пускался на поиски приключений. Он 
исчезал вполне деликатно, и семья старалась замять это дело. Но факт 
остается фактом: Туки считались не столь почтенным родом, как Бэггинсы, 
хотя, вне всякого сомнения, были богаче. 
     Нельзя, правда, сказать, что после того как Белладонна Тук вышла 
замуж за мистера Банго Бэггинса, она когда-нибудь пускалась на поиски 
приключений. Банго, отец героя нашей повести, выстроил для нее (и 
отчасти на ее деньги) роскошную хоббичью нору, роскошней которой не 
было ни Под Холмом, ни За Холмом, ни По Ту Сторону Реки, и жили они там 
до конца своих дней. И все же вполне вероятно, что Бильбо, ее 
единственный сын, по виду и всем повадкам точная копия своего солидного 
благопристойного папаши, получил от Туков в наследство какую-то 
странность, которая только ждала случая себя проявить. Такой случай не 
подворачивался долго, так что Бильбо Бэггинс успел стать взрослым 
хоббитом, лет этак около пятидесяти; он жил-поживал в прекрасной 
хоббичьей норе, построенной отцом, в той самой, которую я так подробно 
описал в начале главы, и казалось, он никуда уже не двинется с места.
     Но случилось так, что однажды в тиши утра, в те далекие времена, 
когда в мире было гораздо меньше шума и больше зелени, а хоббиты были 
многочисленны и благоденствовали, Бильбо Бэггинс стоял после завтрака в 
дверях и курил свою деревянную трубку, такую длинную, что она почти 
касалась его мохнатых ног (кстати, аккуратно причесанных щеткой). И как 
раз в это время мимо проходил Гэндальф.
     Гэндальф! Если вы слыхали хотя бы четверть того, что слыхал про 
него я, а я слыхал лишь малую толику того, что о нем рассказывают, то 
вы были бы подготовлены к любой самой невероятной истории. Истории и 
приключения вырастали как грибы всюду, где бы он ни появлялся. Он не 
бывал в этих краях уже давным-давно, собственно говоря, с того дня, как 
умер его друг Старый Тук, и хоббиты уже успели забыть, каков Гэндальф с 
виду. Он отсутствовал по своим делам с той поры, когда все они были еще 
хоббитятами.
     Так что в то утро ничего не подозревавший Бильбо просто увидел 
какого-то старика с посохом. На старике была высокая островерхая синяя 
шляпа, длинный серый плащ, серебристый шарф, громадные черные сапоги, и 
еще у него была длинная, ниже пояса, белая борода.
     - Доброе утро! - произнес Бильбо, желая сказать именно то, что 
утро доброе: солнце ярко сияло и трава зеленела. Но Гэндальф метнул на 
него острый взгляд из-под густых косматых бровей.
     - Что вы хотите этим сказать? - спросил он. - Просто желаете мне 
доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе - неважно, что я 
о нем думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть 
добрыми?
     - И то, и другое, и третье, - ответил Бильбо. - И еще - что в 
такое дивное утро отлично выкурить трубочку на воздухе. Если у вас есть 
трубка, присаживайтесь, отведайте моего табачку! Торопиться некуда, 
целый день впереди!
     И Бильбо уселся на скамеечку возле двери, скрестил ноги и выпустил 
красивое серое колечко дыма; оно поднялось вверх и поплыло вдаль над 
Холмом.
     - Прелестно! - сказал Гэндальф. - Но мне сегодня некогда пускать 
колечки. Я ищу участника приключения, которое я нынче устраиваю, но не 
так-то легко его найти.
     - Еще бы, в наших-то краях! Мы простой мирный народ, приключений 
не жалуем. Бр-р, от них одно беспокойство и неприятности! Еще, чего 
доброго, пообедать из-за них опоздаешь! Не понимаю, что в них находят 
хорошего, - сказал наш мистер Бэггинс и, заложив большой палец за 
подтяжку, опять выпустил колечко, еще более роскошное. Затем достал из 
ящика утреннюю почту и начал читать, притворяясь, будто забыл о 
старике. Он решил, что тот не внушает доверия, и надеялся, что старик 
пойдет своей дорогой. Но тот и не думал уходить. Он стоял, опершись на 
посох, и, не говоря ни слова, глядел на хоббита так долго, что Бильбо 
совсем смутился и даже немного рассердился.
     - Доброго утра вам! - произнес он наконец. - Мы тут в приключениях 
не нуждаемся, благодарствуйте! Поищите компаньонов За Холмом или По Ту 
Сторону Реки.
     Он хотел дать понять, что разговор окончен.
     - Для чего только не служит вам "доброе утро", - сказал Гэндальф. 
- Вот теперь оно означает, что мне пора убираться.
     - Что вы, что вы, милейший сэр! Позвольте... кажется, я не имею 
чести знать ваше имя...
     - Имеете, имеете, милейший сэр, а я знаю ваше, мистер Бильбо 
Бэггинс, и вы мое, хотя и не помните, что это я и есть. Я - Гэндаль, а 
Гэндальф - это я! Подумать, до чего я дожил: сын Бэлладонны Тук 
отделывается от меня своим "добрым утром", как будто я пуговицами 
вразнос торгую!
     - Гэндальф! Боже милостивый, Гэндальф! Неужели вы тот самый 
странствующий волшебник, который подарил Старому Туку пару волшебных 
бриллиантовых запонок, - они еще застегивались сами, а расстегивались 
только по приказу? Тот, кто  рассказывал на дружеских пирушках такие 
дивные истории про драконов и гоблинов, про великанов и спасенных 
принцесс и везучих сыновей бедных вдов? Тот самый, который устраивал 
такие неподражаемые фейерверки? Я их помню! Старый Тук любил затевать 
их в канун Иванова дня. Какое великолепие! Они взлетали кверху, точно 
гигантские огненные лилии, и львиный зев, и золотой дождь, и держались 
весь вечер в сумеречном небе!
     Вы, вероятно, уже заметили, что мистер Бэггинс был вовсе не так уж 
прозаичен, как ему хотелось, а также, что он был большим любителем 
цветов.
     - Бог мой! - продолжал он. - Неужели вы тот самый Гэндальф, по 
чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда, 
отправившись на поиски приключений? Любых - от лазанья по деревьям до 
визитов к эльфам. Они даже уплывали на кораблях к чужим берегам! Бог ты 
мой, до чего тогда было инте... я хочу сказать, умели вы тогда 
перевернуть все вверх дном в наших краях! Прошу прощения, я никак не 
думал, что вы еще... трудитесь.
     - А что же мне делать? - спросил волшебник. - Ну вот, все-таки 
приятно, что вы кое-что обо мне помните. Во всяком случае, вспоминаете 
мои фейерверки. Значит, вы не совсем безнадежны. Поэтому ради вашего 
дедушки и ради бедной Бэлладонны я дарую вам то, что вы у меня просили.
     - Прошу прощения, я ничего у вас не просил!
     - Нет, просили. И вот сейчас уже второй раз - моего прощения. Я 
его даю. И пойду еще дальше: я пошлю вас участвовать в моем 
приключении. Меня это развлечет, а вам будет полезно, а возможно, и 
выгодно, если доберетесь до конца.
     - Извините! Мне что-то не хочется, спасибо, как-нибудь в другой 
раз. Всего хорошего! Пожалуйста, заходите ко мне на чашку чая в любой 
день! Скажем, завтра? Приходите завтра! До свиданья!
     И с этими словами хоббит повернулся, юркнул в круглую зеленую 
дверку и поскорее захлопнул ее за собой, стараясь в то же время 
хлопнуть не слишком громко, чтобы не вышло грубо, - все-таки волшебник 
есть волшебник.
     - Чего ради я пригласил его на чай? - спросил он себя, направляясь 
в кладовку. Бильбо, правда, совсем недавно позавтракал, но после такого 
волнующего разговора не мешало подкрепиться парочкой кексов и глоточком 
чего-нибудь этакого.
     А Гэндальф долго еще стоял за дверью и тихонько покатывался со 
смеху. Потом подошел поближе и острием посоха нацарапал на красивой 
зеленой двери некий странный знак. Затем он зашагал прочь, а в это 
время Бильбо как раз доедал второй кекс и размышлял о том, как ловко он 
увернулся от приключений.
     На другой день он, в общем-то, забыл про Гэндальфа. У него была 
неважная память, и ему приходилось делать заметки в особой гостевой 
книжечке, например: "Гэндальф, чай, среда". Но накануне он так 
разволновался, что ничего не записал.
     Как раз когда он собирался пить чай, кто-то с силой дернул дверной 
колокольчик, и тут Бильбо все вспомнил! Он сначала бросился в кухню 
поставил на огонь чайник, достал еще одну чашку с блюдечком, положил на 
блюдо еще пару кексов и тогда уж побежал к двери.
     Только он хотел сказать: "Извините, что заставил вас ждать!", как 
вдруг увидел, что перед ним вовсе не Гэндальф, а какой-то гном с синей 
бородой, заткнутой за золотой кушак; блестящие глаза его так и сверкали 
из-под темно-зеленого капюшона. Едва дверь отворилась, он шмыгнул 
внутрь, как будто его только и ждали. Потом повесил плащ с капюшоном на 
ближайший крючок и с низким поклоном произнес:
     - Двалин, к вашим услугам.
     - Бильбо Бэггинс - к вашим! - ответил хоббит, который от удивления 
даже не нашелся что спросить. Когда молчать дольше стало уже неловко, 
он добавил:
     - Я как раз собирался пить чай, не присоединитесь ли вы ко мне? 
     Прозвучало это, быть может, несколько натянуто, но он старался 
проявить радушие. А как бы поступили вы, если бы незнакомый гном явился 
к вам домой и безо всяких объяснений повесил у вас в прихожей плащ, 
будто так и надо?
     За столом они просидели не долго. Собственно, они только успели 
добраться до третьего кекса, как снова раздался звонок в дверь, еще 
более громкий, чем раньше.
     - Извините! - сказал хоббит и побежал открывать.
     "Вот наконец и вы!" - так собирался он встретить Гэндальфа на сей 
раз. Но это опять оказался не Гэндальф. За дверью стоял 
старый-престарый гном с белой бородой и в красном капюшоне. Он тоже 
прошмыгнул внутрь, едва отворилась дверь, как будто его кто-то 
приглашал.
      - Я вижу, наши собираются, - сказал он, заметив на вешалке 
зеленый капюшон Двалина. Он повесил рядышком свой красный капюшон и, 
прижав руку к груди, сказал:
      - Балин, к вашим услугам.
      - Благодарю вас! - ответил Бильбо в совершеннейшем изумлении.
      Ответил он, конечно, невпопад, но уж очень его выбили из колеи 
слова "наши собираются". Гостей он любил, но он любил знакомых гостей и 
предпочитал приглашать их сам. У него мелькнула страшная мысль, что 
кексов может не хватить - и тогда ему самому (а он знал свой долг 
хозяина и собирался выполнить его, чего бы ему это ни стоило) придется 
обойтись без кексов.
     - Заходите, выпейте чаю! - ухитрился он выдавить наконец, набрав 
воздуху в легкие.
     - Меня больше бы устроил стаканчик пивца, милостивый сэр, если это 
не слишком затруднит вас, - сказал белобородый Балин. - Но не откажусь 
и от кекса с изюмом, если он у вас найдется.
     - Сколько угодно! - к собственному удивлению ответил Бильбо и, 
опять-таки к своему удивлению, побежал бегом в погреб, нацедил пинту 
пива, оттуда - в кладовую, прихватил там два превосходных круглых кекса 
с изюмом, которые испек для себя "на после ужина", и примчался назад.
     В столовой Балин и Двалин сидели за столом и беседовали, как 
старые друзья (они на самом деле были братья). Бильбо только успел 
поставить на стол кувшин с пивом и кексы, как тут же прогремел 
колокольчик - раз и еще раз!
     " Ну, уж теперь наверняка Гэндальф", - подумал Бильбо, с пыхтением 
спеша по коридору. Как бы не так! Явились еще два гнома, оба в синих 
капюшонах, серебряных кушаках и с желтыми бородами. Оба несли по мешку 
с рабочими инструментами и по лопате. Они тоже проворно шмыгнули в 
приотворенную дверь - и Бильбо больше не удивлялся.
     - Чем могу служить, любезнейшие гномы? - спросил он.
      - Кили, к вашим услугам! - сказал один.
     - И Фили тоже! - добавил другой.
     И оба они сорвали с головы свои синие капюшоны и низко поклонились.
     - К вашим услугам и к услугам ваших родственников! - ответил 
Бильбо, вспомнив на этот раз о хороших манерах.
     - Я вижу, Двалин и Балин уже тут, - сказал Кили. - Присоединимся к 
честной компании!
     "Компания! - подумал мистер Бильбо. - Что-то не нравится мне это 
слово. Присяду-ка я на минутку, соберусь с мыслями и глотну чайку".
     Едва он успел примоститься в уголке и отпить один глоток - а 
четверо гномов между тем расселись вокруг стола и вели разговор про 
рудники и золото, про злобных гоблинов и про безобразия драконов и 
много еще про что, чего он не понял, да и не хотел понимать, так как 
все это отдавало приключениями, - как вдруг - дзинь-дзинь-дзинь-дзинь! 
- колокольчик зазвонил снова, да так громко, будто какой-то 
шалун-хоббитенок пытался оторвать его.
     - Еще кто-то! - сказал Бильбо, моргая.
      - Еще много кто, судя по звонку, - заметил Фили. - Да мы их 
видели - за нами следом шли четверо.
      Бедняга хоббит рухнул на стул в прихожей, обхватил голову руками 
и принялся размышлять: что произошло, что еще произойдет и неужели они 
все останутся ужинать?!
      Тут звонок дернули пуще прежнего, и Бильбо бросился к дверям. 
Едва он повернул ручку, как - нате вам! - гости уже в прихожей, 
кланяются и повторяют по очереди "к вашим услугам". Гномов было уже не 
четверо, а пятеро. Пока Бильбо предавался размышлениям, подоспел еще 
один. Звали их Дори, Нори, Ори, Ойн и Глойн. И вскоре два фиолетовых, 
серый, коричневый и белый капюшоны висели на крючочках, а гномы 
прошествовали в столовую, засунув свои широкие ладошки за серебряные и 
золотые кушаки. В столовой теперь и впрямь набралась целая компания. 
Одни требовали эля, другие - портера, кто-то - кофе, и все без 
исключения - кексов, так что хоббит совсем сбился с ног.
     Только на огонь был поставлен большой кофейник, только гномы, 
покончив с кексами, перешли на ячменные лепешки с маслом, как вдруг 
раздался ... не звонок, а громкий стук. Целый град ударов обрушился на 
красивую зеленую дверь Бильбо Бэггинса. Кто-то молотил по ней палкой!
     Бильбо опрометью бросился по коридору, очень сердитый и совершенно 
задерганный и затормошенный, - такого несуразного чаепития в его жизни 
еще не бывало! Он рванул дверь на себя - и все стоявшие за ней попадали 
вперед друг на друга. Еще гномы, целых четверо! А позади них, опершись 
на посох, стоял Гэндальф и хохотал. Он измолотил прекрасную дверь самым 
безжалостным образом, но при этом исчезла и тайная метка, которую он 
начертил накануне утром.
     - Спокойнее, спокойнее! - сказал он. - Как это не похоже на вас, 
Бильбо, - заставлять друзей ждать у порога, а потом взять да как 
распахнуть дверь - трах-тарарах! Позвольте мне представить: Бифур, 
Бофур, Бомбур и, обратите особое внимание, Торин!
     - К вашим услугам! - сказали Бифур, Бофур, Бомбур, став рядком. 
Потом они повесили два желтых капюшона, один бледно-зеленый и один 
небесно-голубой с длинной серебряной кистью, который принадлежал 
Торину. Торин был неимоверно важный гном, не кто иной, как сам 
знаменитый Торин Оукеншильд, и он был ужастно недоволен тем, что ему 
пришлось растянуться на пороге, да еще Бифур, Бофур и Бомбур навалились 
сверху, а Бомбур, надо сказать, был невероятно толстый и тяжелый. 
Поэтому Торин держался сперва очень высокомерно и никаких услуг не 
предлагал, но бедный мистер Бэггинс так рассыпался в извинениях, что 
Торин наконец пробормотал: "Не будем об этом говорить", - и перестал 
хмуриться.
     - Ну вот мы и в сборе, - сказал Гэндальф, окинув взглядом висевшие 
на стенке тринадцать капюшонов - лучших отстежных капюшонов для 
хождения в гости - и свою собственную шляпу. - Превеселое общество! 
Надеюсь, опоздавшим тоже найдется что-нибудь поесть и выпить? Что у 
вас? Чай? Благодарю покорно! Мне, пожалуй, красного винца.
     - Мне тоже, - сказал Торин.
     - Хорошо бы еще крыжовенного варенья и яблочного пирога, - вставил 
Бифур.
     - И пирожков с мясом, и сыра, - дополнил Бофур.
     - И пирога со свининой, и салата, - добавил Бомбур.
     - И побольше кексов, и эля, и кофе, если не трудно! - закричали 
остальные гномы из столовой.
      - Да подкиньте несколько яиц, будьте так добры! - крикнул 
Гэндальф вдогонку хоббиту, когда тот поплелся в кладовку. - И захватите 
холодную курицу и маринованных огурчиков!
     "Можно подумать, что он не хуже моего знает, какие у меня припасы 
в доме!" - пробормотал мистер Бэггинс, который решительно потерял 
голову и начал опасаться, не свалилось ли на него нежданно-негаданно 
самое что ни на есть скверное приключение. К тому времени, как он 
собрал все бутылки и кушанья, все ножи, вилки, стаканы, тарелки и ложки 
и нагромоздил все это на большие поднос