- вы,  кажется,
удерживаете вместе ваших детей и родственников, не так ли?  На  земле  это
более ограничено. Либо живут вместе, либо нет.
     - Все дело в земле, - сказала Рурик. - Я выросла как Орландис, хотя и
родилась не там.
     - Земля у нас не играет такой большой роли, - сказала я  и  оказалась
на миг совершенно одна, окруженная чужими.
     - Землю в ком-либо невозможно убить, - возразила Садри.
     - Ту землю, где вырос, где был ребенком, - сказала Рурик, где  увидел
первые поля, дороги и берега. Дом. Вы  помните  дом,  -  напирала  она,  -
комнаты, что были в нем и где вы спали?
     - Да, конечно.
     - А горы, - подхватила Садри, - а свет, ветер, реку и тропинки  между
деревьев?
     - Да...
     Там, где я родилась, такого было немного. Нет, но  я  помню  улицы  и
места, куда раньше падали бомбы,  на  которые  дети  претендовали  как  на
участки для своих игр. Все это перемещалось с моей жизнью, прежде чем были
убиты мои отец и мать. Если бы я повзрослела, когда  они  еще  были  живы,
спорили  друг  с  другом  и  расстались,  это  было  бы  легче.  При  моих
обстоятельствах  у  меня  остались  лишь  ранние   детские   воспоминания.
Воспоминания ребенка, в которых остались не лишения, а хорошие времена.
     - Вы чувствуете это точно так же, - сказала Рурик, и я  увидела,  как
она и Садри наблюдали за мной.
     - Кроме того, вы не созданы для этой телестре. -  Садри  вернулась  к
своему утверждению. - Вам сказал бы  это  любой  Говорящий  с  землей.  Не
является позором, когда ты родишься не в той телестре, это - воля  Богини,
что отправляешься туда, где можно жить лучше всего.
     - Я не родилась ни в одной из телестре. - В голосе Рурик  послышалось
нечто стальное. - Я это неоднократно подчеркивала. Я - амари,  не  имеющая
матери, рожденная вне земли.
     - Это нам не мешает.
     - Я - Орландис, - почти ожесточенно сказала Рурик, - я из Мелкати,  я
из Южной земли. Что же мне, по вашему мнению, делать, Садри?
     - Я затронула ваши старые раны, мне очень жаль.
     Сумерки  превратились  в  темноту,  в  окна  с  небольшими   стеклами
барабанил дождь.
     - Может быть, однажды... - Рурик не договорила. - Что такое, Кем?
     - Одни лишь слухи, т'ан.  -  Его  взгляд  смущенно  скользнул  в  мою
сторону и тут же вернулся к Рурик. - Аширен говорит, что  здесь  был  один
мужчина, который спрашивал, приедут ли  сюда  кавалеристы  командующей,  а
поскольку здесь не знали, когда  мы  прибудем,  то  ничего  не  могли  ему
сказать. Он ускакал прочь, но они не могут сказать, по какой дороге.
     Я увидела, как Садри взглянула на Рурик.
     - Был ли тот, кто следовал за  нами,  -  вслух  размышляла  Рурик,  -
гонцом Сутафиори, от СуБаннасен или от какой-нибудь другой т'ан?



                             7. ДОМ ПОД ТЕРИЗОНОМ

     Марик разбудил меня при первом свете утренней зари; он принес чашу  и
кувшин с горячей водой. Ему было хорошо известно, что в  этот  час  нечего
было и ожидать от меня разумного разговора, а потому  оставил  меня  одну,
чтобы я могла одеться, сообщив еще перед этим, что т'Ан Рурик и все другие
уже встали.
     Я вздрагивала при каждом движении. Мышцы бедер онемели,  и  некоторое
время я всерьез думала, что получила опасные повреждения, притом  надолго.
Я попыталась сесть на край постели, но взвыла от боли и упала  обратно  на
спину. Практически я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.  Одевалась  я
очень медленно и в основном лежа.
     На других кроватях в комнате - а это был, скорее всего, спальный  зал
- еще оставались теплые отпечатки тел. Я  быстро  умылась.  В  отличие  от
жилья в городе в этом доме имелась примитивная  система  водоснабжения.  Я
почему-то ожидала, что эта местность должна была быть поближе к прогрессу.
     Прежде  чем  снова  упаковать  свои  вещи,  я   вынула   из   свертка
парализующий пистолет и поместила его  в  кобуру  на  поясе.  Ее  скрывала
покрытая кружевами туника. У меня не было желания исследовать причины,  по
которым я носила с собой оружие, но с ним я чувствовала себя увереннее.
     Я проковыляла через полдюжины пустых комнат, выискивая лестницу.  Тут
не было коридоров,  а  помещения  примыкали  одно  к  другому  без  всяких
переходов. За окном проплывали серые тучи, и внутрь проникал бледный свет.
Пахло пылью и старой пищей.
     Я открыла одну дверь и попала в пустую комнату,  стены  которой  были
увешаны старыми картами звездного неба.  Под  открытым  небом  возвышалась
впечатляющая конструкция из железа и стекла. Это был примитивный телескоп.
     Его  линзы  использовались,  очевидно,  за   неимением   лучших,   но
аппаратура, однако, превосходила все, что я когда-либо ожидала увидеть  на
Каррике V. Я подумала, что, должно быть,  этот  мир  находится  на  пороге
технической революции. Я осмотрела  карты:  они  очень  подробно  отражали
ортеанское летнее небо и не так точно - зимнее; пустые  места  можно  было
обнаружить лишь при более внимательном сравнении.
     В одном из углов комнаты находилась ведшая вниз винтовая лестница.  Я
спустилась по ней и оказалась в конце большого зала. Там сидели Рурик, Кем
и его секундантка, они размышляли о чем-то над  картой,  разостланной  над
остатками завтрака.
     - ...через Меремот и вверх на Бринор. - Она заметила меня. -  Кристи,
не поверила бы, что вы сегодня утром сможете ходить!
     - Мои ноги еще носят  меня  кое-как.  -  Я  осторожно  опустилась  на
скамью.
     Они продолжили свой  разговор,  а  я  принялась  за  завтрак.  Мясной
бульон, хлеб, горячий чай из  лекарственных  трав,  после  него  фрукты  и
напиток, напомнивший мне простоквашу - однако, на Орте имелось лишь  очень
немного наземных млекопитающих  -  и,  наконец,  рукши,  живущие  на  суше
членистоногие.
     - Это не был гонец Короны, -  сказала  секундантка  Кема,  женщина  с
большим животом, которую звали Хо-Телерит. - Он бы подождал или доложил  о
себе здешнему с'ан телестре.
     - За нами кто-то следит, - согласилась Рурик.
     - Т'Ан командующая, - сказал Кем, - не  думаете  же  вы,  что  кто-то
намерен устроить засаду кавалерийской группе армии Короны? Мы не  отъехали
от Таткаэра даже на тридцать зери!
     - Если бы кто-то намеревался это сделать, то устроил  бы  все  именно
таким образом. Как раз там, где мы этого менее всего ожидаем.  Но  нет,  в
это я тоже не верю. - Ее черный палец провел  линию  по  карте.  -  Думаю,
Садри может спокойно всем, кто  будет  спрашивать,  рассказывать,  что  мы
движемся по выбранной мною дороге. На Меремот,  Бринор  и  Салмар.  Вместо
этого мы примем меры  к  тому,  чтобы  перехватить  нашего  преследователя
восточнее этого маршрута и взять его. Мне бы хотелось получить  ответы  на
несколько вопросов.
     - Поблизости от Шераты есть общественный дом, - размышлял Кем.
     - Это то, что нужно. Будем трогаться. -  Рурик  встала.  -  Кто  ваши
лучшие разведчики?
     - Перик и Вайл, - ответила Хо-Телерит.
     - Посмотрим, смогут ли они выследить нашего преследователя.
     Вскоре мы отправились в путь, Садри ехала с нами до границы телестре.
Было прекрасное звездное утро, дорога была грязной из-за вчерашнего дождя,
но пригодной для езды. От земли  подымались  теплые  испарения,  кисловато
пахнувшие мшистой травой и сладко - листьями зику.
     - Телестре в любое время открыта для вас,  если  будете  возвращаться
этой дорогой. - Садри восседала на своем черном  мархаце.  Она  подмигнула
мне. - И помните о Ханатре, если речь будет  идти  о  путешествиях  в  ваш
мир... и если я не окажусь при  этом  необходимой,  то  Герен  обязательно
воспользуется таким случаем.


     Мы  перевалили  еще  через  один  горный  отрог  и  к  середине  утра
спустились в покрытую лесом долину. Лапуур с его  скудной  кроной  уступил
место  широколиственному  дереву   зику,   долее   высокому   и   мощному.
Бронзово-бурая листва давала  нам  тень,  когда  мы  следовали  извилистой
тропой.
     Тени цвета индиго рассеивались сумраком леса. Потом снова  прорвалось
солнце, и вдруг мы оказались  в  море  яркого,  окрашенного,  как  сапфир,
света. Под стволами зику  цвета  бронзы  росла  темно-синяя  разновидность
похожей на мох травы. Копыта мархацев погружались в нее на глубину, равную
длине пальца руки, и это приглушало звук  их  шагов.  Глубина  леса  имела
лазурно-голубой цвет, светилась, словно  море,  и  над  голубым,  покрытым
тысячами цветков мхом пылал красный огонь зику.  Все  всадники  замолчали,
они ехали все осторожнее, на лицах застыло выражение напряжения. Не слышно
было даже криков рашаку.
     - До того как появились телестре, это место называли старым всемирным
лесом, - сказала Рурик, когда мы  снова  выбрались  на  солнечный  свет  и
поехали через поля. - Кое-кто говорит, что прежде он простирался от  Топей
до самого моря.
     Марик во время поездки бросил свое лассо и поймал нам  птицу-ящерицу,
которую Хо-Телерит изъяла у него для обеда.
     Я впервые смогла рассмотреть вблизи одну из этих  летучих  ящериц.  У
них были на крыльях покрытые коричневыми пятнами перья, они же  имелись  и
на спине, остальная часть тела была чешуйчатой. Узкая, треугольной  формы,
голова со снабженными зубами челюстями. У животного также  имелось  четыре
вооруженных когтями лапы.
     - Рашаку-дья, - сказал Марик. - Раньше я ловил их  петлями  в  дуплах
деревьев в горах возле Римона. Они вкусные, т'ан.
     Был долгий день, мы добрались до Шераты  только  во  вторые  сумерки.
Общественный дом стоял на границе трех телестре,  он  использовался  всеми
поочередно. Это было низкое и обширное строение  со  стенами  из  глины  с
соломой.
     - Он был здесь до нас, - сказала  Рурик,  подойдя  ко  мне,  когда  я
смотрела, как Гера вели в хлев.
     - Наш преследователь?
     - Один  человек  продвигается  вперед  быстрее,  чем  большая  группа
всадников. И он может легко догадаться о нашем маршруте. -  Она  наморщила
лоб. - Завтра мы будем находиться в  горах,  где  он  будет  должен  очень
близко  подойти,  чтобы  видеть  нас,  и  подождем,  больше   ли   повезет
разведчикам Хо-Телерит.
     Мы  сидели  возле  выходившего  во  двор   окна   другого,   ветхого,
общественного  дома.  Вечер  снаружи  все  еще  был  жарок  и  тих.   Жара
поднималась с сухой земли, рябила над жнивьем, где  небольшими  кучками  в
форме яйца было сложено сено. Казалось, они скрывали большое  число  низко
наклонившихся людей. Горы скрывали горизонт на западе. Мы два дня ехали  в
северо-восточном направлении, покинув Шерату.
     - Кто бы он ни был, он знает свое дело. И ему везет,  -  резюмировала
Рурик.
     - Они потеряли его из виду в лесах перед Торфелем, т'Ан  командующая.
- Хо-Телерит  только  что  получила  сообщение  от  своих  разведчиков,  с
удрученным видом появившихся во дворе.
     - Как далеко отсюда это было? - спросила Рурик.
     - Четыре зери. Может, пять.
     - М-м-м... Да, хорошо, Хо-Телерит. - Она посмотрела  вслед  уходившей
женщине. - Не люблю, когда меня преследуют и я ничего не могу против этого
предпринять, Кристи.
     - Вот как? - Мне хотелось, чтобы она продолжала говорить.
     Она развернула на подоконнике карту.
     - Мы находимся вот здесь, на северной границе гор. Корбек  расположен
выше Ремонде... Отсюда  вы  можете  понять,  что  прямой  путь  ведет  еще
севернее через Бринор.
     - Он ожидает, что мы поедем здесь.  -  Он  принял  у  меня  в  голове
известный образ, хотя никто до сих  пор  не  был  способен  дать  нам  его
подробное описание.
     - Есть шанс, что разведчики Хо-Телерит прогнали его сегодня с  нашего
пути. Он пойдет точно на восток, прямо по этой пустоши. - Она убрала  свои
растопыренные пальцы с карты, которая после этого сразу  же  свернулась  в
трубку. Рурик  провела  себе  рукой  по  гриве.  -  В  Теризоне  находится
Теократический дом, там мы сможем отдохнуть, а на  следующий  день  поедем
дальше на север.
     Я больше не чувствовала себя  так,  как  в  начале  пути,  когда  уже
казалась себе наполовину калекой, проездив  весь  день  верхом,  но  очень
устала и покрылась дорожной грязью, а мой  желудок  был  слегка  расстроен
непривычной пищей.
     - Как далеко до Корбека? - спросила я.
     - Две недели, может быть, дней двадцать. Да,  вспомнила,  -  добавила
она, - как хорошо вы знаете диалект Ремонде?
     - Практически никак.
     Южная земля пользовалась по меньшей мере семью различными языками, не
отмеченными на гипнолентах. На них не  было  ничего  о  диалектах,  а  все
телестре говорили  до  известной  степени  на  своих  наречиях.  Провинции
обращают  внимание  скорее  на  языковые  различия,  чем  на  политические
границы.
     - Я была  там  примерно  восемь  лет  назад,  когда  несла  службу  в
гарнизоне на Черепном перевале.  Я  расскажу  вам  об  этом,  если  хотите
послушать, - предложила она, - и если вас это  не  затруднит,  то  я  буду
говорить на мелкатийском диалекте.
     - Мне все равно, если это вам нетрудно.
     - Смешные люди  эти  ремондцы,  -  сказала  она.  -  Интересно  будет
посмотреть, что там изменилось с тех пор, как я была там последний раз.


     По другую сторону гор почва состояла  из  податливого  торфа  и  была
покрыта низкими кустами, называемыми птичьим  крылом,  потому  что  на  их
желтых листьях имелись похожие на перья узоры. Наши повозки едва проходили
по болотистой почве.
     - Вон там, - сказала Рурик, когда солнце стало отбрасывать наши  тени
на восток, прямо перед нами. - Это Теризон.
     Почва стала более сухой, и появились группы  деревьев  с  серебристой
корой. Темная масса, которую я до того приняла за кустарник, превратилась,
благодаря улучшившейся перспективе, в скопление зданий.
     - О, Богиня! - прошептал рядом со мной Марик. - Взгляните на это!
     Я разделяла его изумление: зрелище отличалось от всего, что я до  сих
пор видела в Имире.
     Это были два или три соединенных друг с другом  здания.  Ни  одна  из
стен не имела изгибов. Выше  щелей  окон  нижнего  этажа  стены  выступали
наружу, соединялись затем с соседними и образовывали таким  образом  общий
верхний этаж. Крыши поднимались вверх, как купола луковичной формы.
     Когда мы подъехали  ближе,  я  увидела,  как  последние  лучи  солнца
позолотили стены.
     - Это древнее место, как мне говорили, но у него добрая слава.
     Рурик ударила пятками по похожим на бочарную клепку ребрам мархаца  и
поспешила вперед. Пыль, казавшаяся на мне почти черной, выглядела  на  ней
серой. Я  наблюдала,  как  она  достигла  внешней  стены  и  остановилась,
поговорила с кем-то и затем спешилась.
     Марик держался рядом со мной, даже тогда еще, когда мархацев отводили
в хлев. У него опять было  недовольное  выражение  лица.  За  этой  маской
скрывалось то, что можно было бы  назвать  почти  суеверным  благоговением
перед доисторическими сооружениями.
     Внутри извивающегося входа было темно, кирпичные стены  бурого  цвета
расступались, оставляя место  для  выложенного  серыми  каменными  плитами
пола. Я стояла там вместе с  Рурик  и  Кемом  и  пыталась  еще  что-нибудь
разглядеть; мои глаза еще не привыкли к темноте. Пока мы  тут  находились,
вошло несколько аширен. На них были халаты из  хирит-гойена  и  повязанные
вокруг талии наподобие фартуков отрезы ткани. Войдя, они подошли к плоским
желобам с водой в полу, встали в них и смыли грязь со  своих  ног.  Отрезы
тканей использовались  для  вытирания  ног,  после  чего  были  брошены  в
каменное корыто. Дети смотрели на нас своими светлыми птичьими глазами, но
ничего не говорили. Рурик, как мне казалось, ничего  не  стоило  стоять  и
ждать.
     Витой вход обрамлял небо цвета голубой эмали. На  вьющихся  растениях
висели листья, похожие по форме на руку, размерами с  блюдце,  на  них  же
красовались возле стены гроздья величиной с кулак, состоявшие из небольших
темно-красных ягод.  Между  нами  и  плавно  изгибавшейся  внешней  стеной
находились полоски  возделанной  почвы.  Где-то  в  здании  начал  звонить
колокол приятный знакомый звук, к которому уши мои привыкли еще в Таткаэре
- и вошло около дюжины аширен более старшего возраста. С ними были  рослая
женщина и коренастый мужчина.
     Рурик выступила вперед и поклонилась.
     - Да ниспошлет вам Богиня добрый день.  Могу  ли  я  претендовать  на
право гостя для себя и моих людей?
     - Наш дом открыт для вас, - ответил  мужчина.  На  нем  было  одеяние
священника. - Меня зовут Риавн, а это Браник.
     Рурик назвала наши имена, поручила Кему присмотреть за всадниками,  и
мы вошли в Дом-источник, Теризона.
     Проходы все время извивались, потолком был свод, и даже каменный  пол
от множества прошедших по нему ног стал походить на желоб. Ламп  не  было,
но мы проходили мимо аширен, разжигавших факелы в настенных держателях.  В
воздухе пахло дымом.
     - Сейчас, во время уборки урожая,  у  нас  много  гостей,  -  сказала
Браник. Она была на целую голову выше нас  и  шла  все  время  пригнувшись
из-за низкого потолка. - Некоторым из  вас  придется  спать  в  монашеских
кельях; комнаты для гостей заняты.
     - Крыши Богини над нами достаточно  для  удобства.  -  Рурик  сделала
характерное ударение на этой вежливой пустой  фразе.  Очевидно,  здесь  не
существовало какого-либо предпочтения в отношении к кому-либо, даже к т'Ан
командующей. Я слишком устала, чтобы спрашивать себя, что со мной будет.
     Мы пришли в круглое помещение, в котором блестел источник.  Оно  было
заставлено столами и скамьями. Шум уже до того,  как  мы  вошли  в  дверь,
говорил мне, что нас ожидало: тут кричало и болтало около тридцати  детей.
Они взглянули на нас, когда мы вошли, но  вскоре  потеряли  к  нам  всякий
интерес. Некоторые из ортеанцев, собравшихся  здесь,  выглядели  так,  как
будто пришли с телестре-ферм.
     - Вы приехали как раз  к  ужину,  -  заметила  Браник.  Она  и  Риавн
покинули нас, и мы отыскали себе места на занятых скамьях.  Пищу  подавали
хранители источника, им в этом помогали старшие аширен.
     Может  быть,  виной  тому  была  моя  усталость;  когда  я  ела,  мне
подумалось, что я нахожусь среди гуманоидов-полуживотных, какими  ортеанцы
показались мне вначале, особенно светлокожие дети с их узкими, многопалыми
руками  и  прикрываемыми  перепонками  глазами.  Мое  расположение  к  ним
покидало меня. "Со взрослыми проще, - подумала я. -  Браник  с  ее  грубым
лицом могла бы сойти за жительницу Земли. И явно беременная женщина  рядом
с нею. И этот мужчина..."
     Человек, на которого я смотрела, обернулся.  Лицо  его  было  страшно
обезображено. Марик, следивший за моим взглядом, сказал:
     - О, Богиня! Ну и страшен же он, т'ан.
     Я велела ему молчать. У ортеанца была красивая кожа и  желтая  грива,
он был рослым и широкоплечим. Он выглядел так, как если бы обгорел -  одна
сторона его лица состояла как бы из белых и красных лоскутков. Глаз  чудом
остался невредим, он сверкал из своего гнезда на изуродованном лице.  Там,
где ожоги скрывались под волосами, выросла грива серебристого цвета.
     Я подумала о пластической хирургии и сразу после этого  о  потерянной
руке Рурик. Это пробудило в моем сознании осознание  того  факта,  что  мы
нужны Орте. Будем ли мы сталкиваться  с  культурным  шоком  или  нет.  Тут
следовало проявлять практичность.
     Застолье кончилось, скамьи  и  столы  были  отодвинуты  к  стенам,  а
посреди комнаты  в  большой  чаше  были  разложены  угли.  Аширен  уселись
группами на полу, они разговаривали, некоторые играли в один из  вариантов
распространенной в Южной земле игры, называемой охмир. Я видела, как Риавн
сдвинула рядом с огнем две скамьи и положила на  них  свернутое  шерстяное
одеяло, на которое легла беременная женщина. Люди рядом  с  нею  выглядели
вульгарными и распущенными.
     - Она себя хорошо чувствует? - спросила я Браник.
     - Она пришла в Дом-источник, чтобы рожать здесь, - сказала  ортеанка,