е. - Бел-Оленьи убрала с глаз  свою
обесцвеченную гриву. - Подумайте же о том, где рождаются подобные слухи. В
Коричневой Башне и в Цитадели,  обе  из  которых  не  очень-то  дружелюбно
настроены к Повелителю в изгнании. Предоставите ли вы мне  компенсацию  за
утрату корабля по вине Орландис?..
     - Я предлагаю вам следующее, - ответила Сутафиори,  -  остаток  этого
дня, чтобы вы покинули воды Южной земли, и преследование со  стороны  моих
кораблей до Кель Харантиша, если вы нее поспешите.
     Группа из Харантиша после этого покинула купол, и Сутафиори некоторое
время совершилась со священниками, прежде чем продолжила говорить.
     - Я всех выслушала, - сказала она, - а сейчас буду выносить приговор.
     Рурик подняла голову.
     - За золото народа колдунов... или за землю Мелкати?
     - Слушайте меня! - Голос Сутафиори пересилил шум. - Вот мое  решение:
телестре Орландис больше нет.
     Все заговорили наперебой, некоторые запротестовали.
     - Телестре Орландис больше нет,  -  повторила  она.  -  Земля  должна
пустовать, пока снова не придет в  себя,  а  затем  будет  поделена  между
соседними телестре. Что касается людей... Аширен, если они  не  предпочтут
какую-либо иную телестре, я приму в качестве н'ри н'сут Керис-Андрете.  На
аширен нет вины.
     Закричал  ребенок,  и  его  успокоили.  Две  другие   женщины   плача
склонились над еще одним ребенком.
     - Что касается солдат и взрослых Орландис, то они должны быть изгнаны
из Южной земли сроком на год, по  истечении  которого  могут  вернуться  в
телестре, которые примут их в качестве н'ри н'сут  или  в  церковь.  -  Ее
взгляд  скользнул  по  рядам  сидений.  -  Для  Ханы   Ореина   Орландиса,
разоблаченного как участника заговора, нет меньшего наказания, чем смерть.
     Рядом со мной встал Блейз н'ри н'сут Медуэнин. Его  покрытая  шрамами
половина лица была обращена ко мне; я не могла  понять  его  выражения.  -
Т'Ан Сутаи-Телестре, здесь есть кое-кто, кто невиновен.
     Не сводя взгляда с Орландис, Сутафиори сказала:
     - Они взрослые. Она - их с'ан. Это было на них ответственности  -  на
общей ответственности - следить за тем, чтобы она не разрушила телестре.
     - А  как  же  быть  с  еще  не  родившимся?  -  Страстно  желая  быть
убедительным, Блейз указал на Родион. - Вы хотите, чтобы эти ни в  чем  не
повинные родились вне своей земли? Т'Ан...  как  вы  это  объясните  потом
аширен?
     - Тогда так: пусть они родятся в стране  и  будут  приняты  как  н'ри
н'сут какой-либо телестре или церковью, после чего их мать  должна  отбыть
назначенное ей время ссылки. И, -  добавила  она  примирительно,  -  я  не
сказала, наемник, что в ссылку должна отправиться лишь она одна.
     Блейз  тяжело  опустился  на  сидение  рядом   со   мной.   Невысокая
светлогривая женщина встала, со всей ортеанской грациозностью прошла вдоль
ряда сидений, остановилась и взглянула на то место, где сидела Рурик.
     Темнокожая ортеанка встала. Цепь, которой были скованы ее босые ноги,
звенела на камнях.
     - Итак, Далзиэлле? - спокойно спросила она.
     - Чтобы это зашло настолько далеко... -  задумчиво  покачала  головой
Далзиэлле Керис-Андрете, Сутафиори, Т'Ан  Сутаи-Телестре.  -  Разве  имело
когда-либо значение то, что вы были амари и  в  ваших  жилах  течет  кровь
золотых? Вы были лучшей по владению мечом и самой искренней подругой...
     - А разве это изменилось? - осведомилась  Рурик.  -  Я  вела  игру  с
небольшой помощью извне. Мелкати - бедная провинция, а что для нее сделала
Т'Ан Сутаи-Телестре? Меньше, чем я. А  я  была  Т'Ан  командующий  и  Т'Ан
Мелкати... Но вы пренебрегали помощью, какую я могла  бы  оказать  вам  за
несколько зери земли. Придет день, когда вы об этом будете сожалеть, т'Ан.
     - Послушайте меня, - сказала Сутафиори. - Вы  не  умрете,  вы  будете
изгнаны из Южной земли на весь остаток вашей жизни, и вам выжгут  на  лице
печать изгнания... я сделаю это сама! Вас будут называть "Рурик амари",  и
если нога ваша ступит на землю Ста Тысяч, то вы  до  конца  жизни  станете
раскаиваться в этом в мрачных подземельях Цитадели.
     Желтые глаза непоколебимо смотрели на нее.
     - Я думаю, что будете сожалеть об этом.
     - Возьмите ее, - приказала Т'Ан  Сутаи-Телестре,  -  или  я  убью  ее
собственными руками.
     Я не смотрела на то, как ее выводили.


     - Вам не поручено отправляться бог знает куда, -  раздраженно  сказал
Дэвид Мередит. - Нам нужно отбыть отсюда  самое  позднее  в  седьмой  день
четвертой недели, а сегодня у нас пятый день...
     - Я присутствовала в качестве наблюдателя, вот и все.
     - Что же вы там такое наблюдали, ради бога?
     - Об этом я уже сама себе спрашивала. - Я предполагала две  возможные
причины его плохого настроения: Хакстон, вероятно, расспрашивал его насчет
моего отсутствия, а сейчас, когда я,  наконец,  вернулась,  не  рассказала
всей истории. - Одному лишь богу известно, как  мне  написать  об  этом  в
отчете. Это как раз одна из тех запутанных ситуаций, Дэвид.  Да  вам  это,
конечно, знакомо.
     Он рассеянно посмотрел на прикрепленную к двери кабинета карту  Южной
земли: мозаика Ста Тысяч, дикие просторы по другую сторону  Стены  Мира  -
"Может, дикарка все еще находится в Кирриахе?" - подумала я - и загадочные
символы на опустошенной  местности,  состоявшие  из  оплавленной  скальной
породы, представлявшие собой Мерцающую Равнину.
     - Я очень хорошо это знаю, - наконец ответил он. -  Сложно  объяснить
это Департаменту, этим ублюдкам, никогда не покидавшим Земли.
     В его тоне была нескрываемая горечь. Я  с  удивлением  посмотрела  на
него.
     Я постепенно забыла, что кто-то еще кроме  меня  в  Департаменте  мог
иметь приобретенные в чужих мирах странности, и рассматривала  его  только
как незванного гостя. "Кто же он, этот Мередит?" - спросила я себя.
     - Мне еще нужно обсудить некоторые моменты с Элиотами; большую  часть
второй половины дня я проведу у них, внизу. - Он бросил на мой  письменный
стол смятый лист бумаги. - Что касается меня, то не требуется упоминать об
этом деле в отчете. Я замещал вас, пока  вы  были  больны.  Но  больше  не
выкидывайте таких номеров.
     Когда он ушел, я расправила лист. Это был  мой  отказ  от  выполнения
обязанностей посла.  Я  долго  смотрела  на  него,  прежде  чем,  наконец,
порвала.


     - Кристи?  -  Марик  просунула  голову  в  дверь  кабинета.   -   Что
случилось... вы больны?
     - Я смертельно больна из-за чего-то. Не знаю  точно,  что  это.  -  Я
прекратила теребить повязку на покрытой мозолями руке и встала, после чего
у меня вырвался стон. - Давай попьем чаю. Нет-нет, садись.  Я  его  заварю
сама.
     Она, тем не менее, прошла за мной на кухню,  где  в  старой  железной
печке горел небольшой огонь.
     "Она все еще молодая девушка", -  подумала  я,  глядя  на  эту  юную,
невысокого роста, ортеанку со смуглой кожей,  и  вспомнила  строптивого  и
испуганного ребенка, которого ко мне в качестве  л'ри-ан  привел  когда-то
Халтерн.
     Дамари-На-Холме, Корбек, Стена Мира... А  сейчас  вот  она  ходила  с
мечами Телук и вела себя поразительно  естественно,  как  это  свойственно
молодым жителям Южной земли.
     - Что ты будешь делать? - спросила я. - Вернешься в Салатиэл?
     - Еще нет. - Она взяла чайные чашки.  Я  говорила  с  Халтерном  н'ри
н'сут Бет'ру-эленом. Он говорит, что, может быть, оставит меня при  дворе,
при послах Короны.
     Ее темные глаза прикрылись белыми  мембранами,  и  мне  было  неясно,
удовольствие или беспокойство они выражали. Одна из ее  паукообразных  рук
легла на рукоятку меча.
     - Он говорит, что у меня есть некоторый опыт.
     Моя рука дрожала, и я пролила чай, не к месту засмеявшись.
     - Ну, что же, тебе придется слушать его, при условии, что  это  будет
так, как ты захочешь.
     - Думаю, что да. - На ее лице отразилось сомнение.  -  Но  я  еще  не
принадлежу к такширие... Не знаю, следует ли мне  об  этом  говорить  вам,
Кристи.
     - Что говорить?
     - О том, что сегодня произошло в доме-колодце. - Она грациозно пожала
плечами. - Я не подруга Орландис, с чего бы мне передавать ее сообщения...
Она спросила, не придете ли вы  к  ней.  Думаю,  сейчас  она  находится  в
Цитадели. Я не знала, говорить ли мне вам об этом или нет.
     - Тебе всегда нужно рассказывать мне о подобных вещах.
     Звонок и чисто пробил над освещенным солнцем городом колокол, отмечая
середину второй половины дня.
     - Вы пойдете?
     - Ты можешь сразу седлать Ору, - ответила я; - я поеду в  Цитадель  и
поговорю там с людьми. Этим я ей, по крайней мере, еще обязана.
     - Она выразила желание, чтобы  вы  посетили  ее.  Понимаю.  -  Эвален
скрестила руки. В падавшем через отверстие в крыше свете ее грива казалась
серебристой, а глаза блестели, как стекло. Каменные стены Цитадели  дышали
холодом. - С'арант, это  не  было  бы  разрешено  жителю  Южной  земли  и,
пожалуй, никому из иностранцев, но моя мать и Орландис... Если желаете, то
можете недолго поговорить с Рурик-амари.
     - Речь идет о ее желании, а не о моем. Но я поговорю с ней.
     - Вас отведет  туда  Ромаре,  -  сказала  она  и  позвала  секретаря.
Остерегайтесь сделать больше, чем просто поговорить с предательницей.
     Молодой  секретарь  проводил  меня  вниз  по  каменным  лестницам   и
коридорам, где по гладким стенам, высеченным в  скальной  породе,  стекала
вода, сконденсировавшаяся из воздуха, и  в  холодном  воздухе  от  дыхания
образовывался  пар.  Мы  миновали  запертые  двери,  прошли  по   винтовым
лестницам внутрь скалы, на которой была сооружена  Цитадель,  и  прошагали
мимо небольших комнат, в которых возле чаш с  тлеющими  углями  грелись  и
играли в охмир стражники.
     Меня вежливо, но решительно обыскали, прежде чем разрешили  доступ  в
находившееся еще дальше и глубже другое охраняемое помещение.
     В нем за столом сидела Рурик. Она поднялась, увидев меня.
     В комнате рядом с нею находилось пятеро ортеанских охранников. Ромаре
остановился в двери. Это было крошечное помещение, где не было возможности
уединиться. За нами наблюдали прикрытые перепонками внимательные глаза.
     - И что же, черт возьми, вы надеетесь от меня услышать? - выпалила  я
наконец.
     Она  прислонилась  к  стене  и  выдала   знакомую   мне   улыбку.   Я
почувствовала большое желание ударить  ее.  Она  дала  мне  понять,  какие
симпатии я все еще испытывала к ней.
     - У меня есть одна удивительная идея... Далзиэлле большей частью  уже
сформулировала ее, но то, чего она не упомянула, прекрасно дополнили моя и
ее дочери. - Она откинула  свою  черную  гриву  в  сторону  от  повязки  и
самоуверенно посмотрела на меня. Мне вспомнилось, что  сказала  Сутафиори:
выжечь клеймо и изгнать.
     Стоя я чувствовала себя неуютно, поэтому села напротив нее.
     - Сегодня вечером я отправлюсь, сказала она. - В порту стоит корабль,
который доставит меня к Покинутому Побережью. А  вы  плывете  к  восточным
островам?
     - В седьмой день. Надеюсь, что застану "челнок".
     - "Челнок". - Она повторила это слово, и оно странно слышалось из  ее
уст с ортеанским произношением. Это означает более далекое  изгнание,  чем
мое.
     - Я не сделала ничего, что лишало бы меня возможности  вернуться.  О,
это некорректно с моей стороны, я знаю, - сказала  я.  -  Да  и  почему  я
извиняюсь?
     Она икнула. В ее облике не  ощущалось  никакого  беспокойства,  глаза
оглядывали камеру, лишенную окон.
     Почти про себя она сказала:
     - Я бы хотела посмотреть на город.
     - Я в это не верю, - сказала я. - Все время, когда мы ехали в Корбек,
а затем в Ширия-Шенине и сейчас... Думаю, что не понимаю этого.
     Мигательные перепонки прикрыли ее глаза,  не  имевшие  белков,  и  те
показались мне звериными, чужими и непостижимыми.
     - Почему вы приплыли в Мелкати? - спросила я.
     - Я хотела... не знаю.
     - Мои ошибки вас не  касаются.  -  Ее  рука,  темная,  с  ромбовидным
рисунком, пробежала по пустому поясу. Она тряхнула головой. - Мне было  бы
проще справиться с таким послом, как Хакстон, Керри или этот врач Адаир.
     - Скажите мне одно, -  предложила  я.  -  Вы  приказали  убить  Канту
Андрете или Бродин сказал правду?
     - Бедняга Хараин... - Она подняла голову. - Разве не  говорится,  что
истинным участником всех игр является случай? Это верно.
     Тишину нарушали сухое покашливание Ромаре  и  негромкое  постукивание
фишек, доносившееся из угла, где вокруг чаши с углями сидели стражники.
     - Почему вы хотели, чтобы я навестила вас?
     - Я хотела знать, придете ли вы. Кристи, вы понимаете меня лучше, чем
люди моей расы. Не угодно ли было Богине, чтобы обе мы родились не  в  том
мире? Как вы думаете? - Она несмело улыбнулась. - Есть много миров, а  вот
этот - один из самых небольших.  Однако  это  не  столь  важно;  теперь  я
покидаю здесь все, и даже если вас  опять  направят  сюда,  мы  больше  не
встретимся. Таким образом, я только хотела с вами попрощаться.
     - Что вы будете делать?
     Она удивилась.
     - Я выжила с  помощью  рассудка,  когда  еще  была  аширен-амари;  не
пропаду и теперь.
     Ромаре дал мне понять, что пора уходить. Я встала. Тут мне  пришла  в
город мысль.
     - Вы думали о Касабаарде?
     - О городе Коричневой Башни?  Не  думаю,  что  там  желали  бы  моего
появления.
     - Чародей не вмешивается во внутренние дела Южной  земли.  Во  всяком
случае, он меня в этом заверил.
     - Посланница... - сказал от двери Ромаре.
     - Я подумаю об этом. На Покинутом Побережье много городов, -  сказала
Рурик с печальной улыбкой. Я вспомнила, что она была готова уплыть  вместе
с бел-Олиньи. - Да пошлет вам Богиня безопасный путь, Кристи.
     Я не могла оценить, несколько искренней  была  ортеанка.  Затем  меня
снова провели тем же путем и снова обыскали. После всего этого я вышла  из
Цитадели на свежий воздух и солнечный свет. Это был последний раз, когда я
видела амари Рурик Орландис.
     Наступил шестой день.
     - Я не жалею о том, что придется уехать, - сказала Родион. - Медуэнин
- хорошая телестре, а Рилот будет хорошей кормилицей... Чувствуете?
     Она  взяла  мою  руку  и  положила  ее   пониже   своих   грудей.   Я
почувствовала, как подрагивала ее кожа.  Это  были  движения,  не  имевшие
ничего общего с теми, какие производит ребенок земного человека.
     Она улыбнулась. Ее грива не была заплетена,  и  ветер  забрасывал  ей
волосы на прикрытые перепонками глаза. Они были золотыми.
     Когда мы выезжали из Таткаэра, она явно очень  постаралась  выглядеть
похожей на представителей народа колдунов.
     Мархацы пощипывали недалеко в стороне мох-траву. Здесь, в ложбине, мы
пообедали, а теперь просто сидели. Под кривыми  ярко-красными  зику  пышно
цвели лазоревые цветы тысяч. День  был  жарким.  Марик  и  Блейз  спокойно
разговаривали друг с другом, и я видела, как молодая женщина прикасалась к
своим мечам, упоминая имя Телук.
     - Я так никогда и не поблагодарила вас  за  телестре  на  рее  Ай,  -
сказала Родион.
     - Да тут не за что...
     - Это спасло  мне  жизнь.  А  в  Касабаарде...  -  Ее  золотые  глаза
прояснились. - Не знаю точно, Кристи. Когда вы покидали  Ширия-Шенин,  мне
более всего другого хотелось отправиться с вами. Я хотела  путешествовать.
Теперь, после риардха, у меня уже не будет больше такой возможности. И  не
знаю, хочу ли вообще покидать Южную землю.
     - Ведь это только на один год.
     - Да  к  тому  же  в  хорошей  компании,  я  знаю.  Путешествовать  -
ненадежное занятие, - сказала она, - но, думаю, я вернусь, а также и вы. Я
знаю. Мы встретимся в Таткаэре.
     - Надеюсь.
     Молодой говорящий с землей,  ехавший  со  всей  группой  в  Медуэнин,
подошел к  нам  и  сел  на  землю.  От  него  исходило  такое  же  веселое
спокойствие, какое я наблюдала и у Телук.
     - Рурик-амари также вернется, - медленно сказала Родион.
     - Она снова придет, - мягко согласился говорящий с  землей.  -  Пусть
огонь Богини исцеляюще подействует на нее и изгонит из ее души тот  другой
огонь; она т'ан Родион, будет снова жить на земле.
     - Я не это имела в виду. - Молодая женщина была упряма. На нас  упала
тень  облака,  которое  западный  ветер  постепенно  гнал  в   направлении
римонской равнины. Когда снова показалось солнце, Родион продолжила:  -  Я
слышала, как люди говорили, что сны о предыдущей жизни,  что  снятся  вам,
говорящим с землей, это  ничто  иное,  как  воспоминания.  Воспоминания  о
людях, которые жили раньше, передаваемые из поколения  в  поколение  точно
так же, как была передана золотая кровь Рурик-амари. И больше ничего.
     - У вас есть ощущение, что это так?
     - Не знаю. Вот вы,  -  она  перекатилась  по  цветам  тысяч  и  снова
посмотрела на меня, - у вас не бывает снов о предыдущей жизни, С'арант,  у
вас нет телестре, нет связи с землей... Что значит для вас Богиня?
     - Не знаю, Родион.
     Говорящий с землей сцепил друг с другом тонкие  пальцы  своих  рук  и
зарыл когтистые большие пальцы ног в мох.
     - Вы были представлены Богине, С'арант.
     - Вы слышали об этом?
     Он отрицательно покачал головой. На его бритую голову упала тень; над
нами плыли облака.
     - Это и так заметно.
     Я сказала:
     - Я все еще не знаю, что это означает.
     - Я тоже не знаю, - сказала Родион, но вы так живете, люди из другого
мира, и для меня это непривычно.
     - Как же так: не иметь  телестре...  Нас  называют  безземельными,  -
сказал говорящий с землей, - потому что мы покидаем свою телестре и  мы  -
единственные, кто это делает. В церкви нет телестре. Поскольку мы не имеем
земли, она вся наша. Если у вас есть  хотя  бы  небольшая  ее  часть,  это
означает, что на остальное вы не имеете никаких прав. Это то,  что  должно
быть продемонстрировано человеку в изгнании: если не имеешь ничего, то это
означат, что имеешь все.
     Ору, как я заметила, пошел в сторону, а  Марик  была  слишком  занята
разговором, чтобы это увидеть. Я извинилась и пошла ловить мархаца.
     Я  почувствовала  облегчение,  уйдя  от  беседы,  смысла  которой  не
понимала. Эта уверенность ортеанцев... Они не боялись смерти,  потому  что
знали,  что  вернутся,  они  не  боялись  боли  и  болезней,  потому   что
самоубийство не являлось  для  них  грехом.  Живая  история  и  изношенная
техника - парадокс Каррика V.
     Я набросила поводья Ору на сук зику. Мархац  опустил  голову,  слегка
толкнул меня и фыркнул. Я погладила его  вблизи  рогов,  на  которые  были
надеты колпачки.
     Блейз и Марик, все еще разговаривая, играли тем временем в  охмир.  Я
смотрела на них, лежавших под кривым зику за доской для игры  и  думала  о
Кирриахе. Эта дикая равнина из снега и камня... а сейчас  -  поднимающаяся
от жары  дымка  испарений  над  римонской  равниной  и  аромат  сидимаата,
приносимый ветром.
     Блейз посмотрел вверх, его лицо в красных и белых пятнах  растянулось
в улыбке. Он посмотрел открытыми глазами на солнце.
     - Пора в дорогу. - Его сильные  руки  смели  фишки  в  мешочек.  Игра
навсегда оставалась незаконченной. - Вы поедете с нами дальше, Кристи?  Вы
еще успеете вернуться до захода солнца.
     "А Кирриах, кажется, был почти лучшим временем, - подумала я, - когда
нас окружали безлюдная ледяная пустыня и холод, с которыми пришлось  долго
бороться, и не чувствовалось ни ортеанской, ни человеческой злобы."
     - Да, - сказала я, - я поеду с вами.


     - Не знаю, что я забыла, - прошептала Керри Томас, - но клянусь  моей
жизнью, что это что-то чрезвычайно важное.
     - Ну что, тогда все в порядке? -  Хакстон  поднялся  позади  нас,  не
дожидаясь  ответа.  Длинная  галерея  была  заполнена  людьми;  прощальная
аудиенция могла начинаться.
     Керри недовольно ерзала туда-сюда и одергивала свой мундир.
     - О, господи, как я презираю официальную сторону наш