и смазывали
свои гривы  каким-то  маслом  с  резким  запахом.  Когда  Марик  попытался
прервать их разговор, к нему немедленно приступили  с  обнаженными  мечами
стоявшие у ворот стражники.
     Я не могла на них за  это  обижаться,  вспомнив  о  том,  как  же  мы
выглядели.  Худой  аширен  в  забрызганной   грязью   одежде   с   гривой,
смотревшейся крысиными хвостами, с  коричневой  кожей,  покрытой  засохшей
грязью, и такая же грязная женщина с  наполовину  укороченными  охотничьим
ножом волосами, в сапогах, лопнувших по швам. Мы были здесь неуместны; эта
земля  -   цвета   охры   и   умбры,   высоко   высоко   расположенная   и
бесплодная-дышала   известной   чистотой.   Возможно,   это   была    даже
стерильность.
     Через ворота проталкивались другие ортеанцы, чтобы  лучше  разглядеть
нас. Позади  них,  за  стенами,  я  увидела  двор,  вокруг  которого  были
расположены оружейные и кладовые  помещения,  а  так  же  кухни.  Знакомая
картина.
     Миновало  несколько   часов,   в   течении   которых   нас   изучали,
рассматривали.  Теперь  нечто  новое  обещало  им  какое-то   развлечение.
Всадники держали копья наперевес перед собой и защищали нас таким  образом
от толпы. Торговцы, солдаты и замкнутые  жители  гор-все  были  в  дорогой
одежде. На них я видела бекамиловые мантии и робы  с  вырезами  на  спине,
хирит-гойеновые шарфы,  широкие  брюки,  короткие  сапоги,  узкие,  кривые
клинки. Большинство мужчин носили свои гривы заплетенными  по  всей  спине
или перевязанными  у  темени  и  спускавшимися  в  них  подобно  лошадиным
хвостам. Поблескивали жемчужины из горного хрусталя и браслеты. Я смотрела
в  их  светлые  глаза,  которые,  однако  не  были  земными;  изумление  и
нерасположение притемняли их так же, как иногда облака закрывают солнце.
     Толпа стала рассеиваться, когда к нам  подошел  какой-то  ортеанец  и
произнес резкие команды. Кожа его имела рыжеватый цвет, он был толст,  ему
было, судя по виду, уже за сорок. По отличительным  знакам  я  определила,
что он являлся комендантом.  С  ним  находился  более  молодой  мужчина  в
коричневом одеянии и говорившего с землей.
     - Значит, так. - Его акцент, с которым он говорил  по-имириански  был
нов для меня, но я понимала его. - Кто вы и откуда идете?
     - Я - Ахил Марик Салатиэл из Римона,  -  быстро  ответил  мальчик.  -
Т'ан, где мы находимся?
     - Гарнизон Ай. Северная  Пейр-Дадени,  -  сказал  комендант,  выделяя
каждое слово. - Как же получается, что ты этого не знаешь, аширен? А  твоя
попутчица? Она может говорить?
     - Мы пришли сюда из Ремонде. Я - Кристи, посланница...  вы  называете
нас обитателями другого мира.
     - Хурот сказала, что обнаружила вас у Разрушенной Лестницы.
     Я была слишком усталой, чтобы лгать или  выражаться  так,  чтобы  это
выглядело более правдоподобно. - Вчера мы спустились с перевала. Мы шли из
Ремонде по Пустоши.
     В его глазах  ненадолго  промелькнули  белки.  Он  жестами  дал  знак
говорящему с землей подойти поближе. Молодой человек  понюхал  воздух,  не
приближаясь. Затем подошел к Марику, внимательно  посмотрел  ему  в  лицо,
поднял большими пальцами рук его веки, заглянул ему в рот и в ноздри.
     Мне тоже пришлось подвергнуться такому обследованию.
     Говорящий с землей что-то сказал, после чего  всадники  расслабились,
стали смеяться и обмениваться комментариями.
     - Они оба не в очень хорошем настроении, но у  аширен  нет  признаков
болезни. Что же касается другой, женщины, т'ан Шэйд, то с ней я ничего  не
могу сказать. Я не уверен, человек ли она.
     Я смотрела, как они оценивали различия, особенно глаза и руки.
     - Я являюсь посланницей Доминиона. С земли.
     - Если бы она больна, - сказал т'ан Шэйд, - то заразила бы и аширен.
     - Да, вероятно, это так.
     - Значит, в этом отношении она не опасна.  Но  какова  она  в  другом
отношении?
     - Она... -  здесь  говорящий  с  землей  использовал  незнакомое  мне
выражение, - ...с миром.
     - Мы не опасны, - сказала я. - Усталые, да но не опасные.
     Все, чего бы я хотела, т'ан, это - попасть к Короне в Таткаэр.
     На его лице обозначилось нечто вроде понимания.
     - Следовательно, вы ожидаете, что мы предоставим  вам  пищу  и  кров,
пока сообщение о вас будет ходить туда и обратно через половину страны?  Я
правильно вас понимаю?
     Его столь ловкий сарказм разозлили меня:
     - Я - посланница. Или вы слепы?
     - Мне и прежде встречались уроды. Если уж вы столь  хитры,  то  Тогда
вам  следовало  бы  знать,  что  эта  посланница  -  или  кто  она  там  в
действительности, а в том у меня есть свои сомнения - в последний  торверн
умерла от снежной лихорадки. Ага,  тут  вы  замолчали.  Нас  предупредили:
сегодня утром здесь сменил  верховое  животное  курьер  и  доложил  нам  о
подозрительных  путниках,  которые  спустились  с  Кире.  По   Разрушенной
Лестнице... И я должен этому верить?
     Мне не нужно было переспрашивать. "Курьер" с лицом в шрамах, вравший,
чтобы жульнически заполучить мархаца и поскорее добраться на юг,  был  мне
знаком.
     - Он не должен был этого делать, - прошептал Марик. - Ему можно  было
бы исчезнуть, но он нас... Ему этого не следовало бы сделать.
     - Я бы запер вас, - сказал комендант, - но это означало  бы  ненужный
расход продовольствия. Может выбирать из двух возможностей: либо поедите в
Кире, либо отправитесь по дороге  в  Ширия-Шенин.  Я  предлагаю  побыстрее
решить это и отправиться в дорогу.
     Я видела что он  был  искренен.  Он  мне  не  верил.  Он  намеривался
выбросить нас, выставить нас снова  на  дорогу,  где  наши  шаги  медленно
осиливали бы бесконечные километры.
     - Послушайте меня, т'ан. - Мой голос звучал хрипло и глухо. Ветер нес
пыль на стене крепости. Тем временем  вблизи  осталось  лишь  с  полдюжины
всадников, но я заметила, что за нами наблюдали со стен. От  волнения  мне
едва дышалось, кружилась голова.  Я  -  Кристи,  посланница  Доминиона,  и
Сутафиори подтвердить это. Вот это - мой л'ри-ан, Ахил Марик Салатиэл. Ваш
информатор был наемником, которому платят враги Короны.
     Меня изгнали из Ремонде, и я пересекла Топи, проехала через Пустошь и
спустилась сюда по Разрушенной Лестнице...  Не  думаю,  что  у  меня  есть
желание и возможность пройти хотя бы еще один зери! Как бы то ни было,  вы
должны либо предоставить мне кров, пока обо мне сообщает Сутафиори, либо -
если  вы  предпочтете  это  -  обеспечить  мне   возможность   проезда   и
сопровождение, чтобы я с уверенностью могла попасть на юг. Одно из двух!
     Комендант покачал головой, более от бессилия, чем по какай либо  иной
причине, и посмотрел на меня ясным, цвета топаза,  взглядом.  Говорящий  с
землей сказал что-то по-пейр-даденийски.
     - Да, конечно, - сказал комендант, пристально посмотрев  на  меня.  -
Сейчас идет шестая неделя риардха. Т'Ан Сутаи-Телестре должна направляться
в  свою  зимнюю  резиденцию  в  Ширия-Шенин.  Два  дня   вниз   по   реке,
обитательница другого мира. Что вы на это скажете,  может,  мне  отправить
вас туда?
     Позднее я поняла, что это был  тот  момент,  когда  он  ждал,  что  я
сломаюсь. Мошенник гораздо меньше рискует, когда требует доставить  его  к
Короне, если его двор находится на удалении, равном половине ширины  всего
континента.
     - Только... два дня? - Во  мне  медленно  умирала  последняя  вспышка
энергии. Я слабо кивнула. - Да. Мы оба. Аширен останется со мной.
     Он был изумлен, но все  еще  мне  не  верил.  Однако  не  отваживался
принять неверное решение.
     - Вы, - приказал он женщине, приведшей нас в  крепость,  -  составьте
группу сопровождения, доставьте  обоих  в  Ширия-Шенин  до  прибытия  туда
водного каравана. Обеспечьте питанием только  этих  двоих,  но  больше  ни
кого. Сделайте так, чтобы они предстали перед Т'Ан Сутаи-Телестре  нищими,
если уже они так уверены, что она им  поверит.  И  проследите  хорошенько,
чтобы оба попали в Ширия-Шенин и больше никуда.


     Здесь на равнине, мы смогли увидеть реку  лишь  только  тогда,  когда
достигли ее берега. Она была широко и плавна даже здесь.  За  изгибом,  на
котором лежал гарнизон Ай, она текла в юго-западном направлении.
     Широкие, плоские лодки были вытащены из воды  на  деревянные  сходни.
Там, где из бурой воды торчали сваи, возникали водовороты.
     Мне было очень жаль оставаться в таком грязном виде и  я  злилась  на
коменданта за эту его каверзу; ему ведь ничего  не  стоило  разрешить  нам
помыться. К тому же я испытала обиду и на себя. Ведь хотя мне и  следовало
бы иметь о нем более полные  представления,  я,  тем  не  менее,  доверяла
Блейзу н'ри н'сут Медуэнину.
     - Мне казалось,  что  трудности  у  нас  позади,  когда  мы  покинули
Пустошь, - подавленно сказал Марик, - но они еще не  закончились,  не  так
ли, Кристи?
     - Почти так, - сказала я жалкой улыбкой.
     Горизонт был закрыт  морозной  дымкой.  Торговцы  загружали  лодки  и
привязывали ящики к поручням. Завернутые в вощеную  ткань  узлы  заполняли
место в лодке, находившиеся ниже уровня воды.
     Шесть или семь лодок были связаны вместе, они были выкрашены в  цвета
радуги. Над водной поверхностью торчали заостренные вверху рули.  Ортеанцы
кричали что-то по-пейр-даденийски.
     Нас затолкнули на борт последней лодки, а  потом  больше  не  чем  не
тревожили, пока сопровождавшая  кавалеристка  произносила  перед  командой
длинную и непонятную мне речь. Я уселась под палубу и прислонилась к тюкам
в грузовом отсеке. Марик вздохнул и устроился поудобнее рядом со мной.
     "Надо подумать, объясниться с этой женщиной, -  подумала  я.  Как  же
назвал ее  комендант?  Хурот?  Между  прочим,  тут  я  смогу,  наконец-то,
расшнуровать эти проклятые сапоги".
     И в этот самый момент, когда я наклонилась вперед, чтобы  осуществить
свое намерение, мне одолел сон.


     Я чувствовала у себя во рту какой-то горький вкус. Когда я попыталась
пошевелиться, меня охватила судорога, от которой  я  застонала  и  открыла
глаза. Я лежала скорчившись возле тюков. Вода с плеском ударялась  в  борт
лодки в нескольких сантиметрах от  моей  головы.  Кто-то  бросил  на  меня
одеяло, а также - я подняла голову и посмотрела назад - и на Марика.
     Люди из гарнизонного сопровождения  сидели  у  противоположного  края
палубы и играли в охмир. Торговцы сидели на подушках под тентом, натянутым
над рулевым.
     Полуденный  солнечный  свет  со  сверканием  отражался   от   гладкой
поверхности воды. Сев, я увидела, что мы миновали равнину. По обе  стороны
поднимались плоские холмы бурого  цвета  со  скудной  растительностью,  по
которым тут и  там  бродили  стада  мархацев  и  скурраи,  стояли,  широко
раскинувшись, здания телестре. Некоторые склоны были превращены в террасы.
Может быть, причина  заключалась  в  том,  что  урожай  уже  был  убран  и
приближалась зима, когда ничто не растет, однако местность производила  на
меня впечатление очень скудной земли.
     - Кристи! - Марик тоже  сел  и  зажмурился  от  яркого  света,  потом
потянулся и почесал свою свалявшуюся гриву. - Мне показалось.. бутылка еще
у меня, хотите пить?
     В  ней  было  неразбавленное  вино.  Я  закашлялась.  Солнце,  как  я
заметила, находилась в другом положении.
     - Разве я проспала весь день?
     - Не весь. Вы не помните прошлый вечер? - Заметив мой пустой  взгляд,
он добавил: - Телестре, у которой мы причаливали,  где  были  стада  диких
скурраи. Вы довольно долго не спали, чтобы поесть.
     Это было, вроде бы, так; боль мучившего меня голода исчезла.
     - Думаю, я было еще не так слаба, как выглядела.
     На нас упала тень. Марик поднял голову и произнес:
     - Т'ан Хурот.
     - Ротмистр, - поправила она и села рядом  с  ним.  Она  старалась  не
смотреть на меня.
     -  Где  находится  телестре  Салатиэл?  -  спросила  она   на   конец
подчеркнуто по-римонски.
     - На западном берегу Таткаэра. Мы обслуживаем переправу.
     - Ага. Я думала, что знаю лица  из  Салатиэл.  У  меня  есть  сестра,
которая теперь является н'ри н'сут Лиадине, и я иногда бывала там у нее.
     - Тогда вы по пути вдоль Оранона должны были проезжать мимо нас.
     Она хмыкнула. Кода  ее  взгляд  встретился  с  моим,  глаза  ее  были
прикрыты мембранами. Она произнесла:
     - Вы хорошо вдолбили вашему аширен эту историю.
     Я сказала:
     - Не думаю, что он лжет.
     - Ага. Послушайте, - она встала, - вы сейчас направляетесь туда, куда
хотели. Так почему же вы все-таки не прекратите водить нас за нос?


     Лодки придерживались восточного берега обширной водой  поверхности  и
проплывали мимо ступенчатых  холмов.  Каждый  клочок  пахотного  слоя  был
насыпным. Я видела тянувшиеся  полоски  пашни,  поднимавшиеся  от  речного
берега каменные стены.
     Полуденные  тени  выглядели  черными  пятнами  под  редкими  отдельно
стоявшими тукинна. Здания телестре имели каменные стены и крыши.
     Это  была  земля,  которая  использовалась  максимально,  из  которой
высасывались все соки.
     Разрывавшийся  местами  облачный   покров   пропускал   вниз   полосы
солнечного света, тонувшие  в  илистой  реке,  словно  они  были  были  из
металла. Солнце здесь не опускалось в небе так низко, как я  привыкла  его
видеть на Британских островах, однако и это бледное светило  висело  очень
низко над южным горизонтом. Речная долина извивалась в  южном  направлении
между плоскими холмами, становясь все  уже,  пока  совсем  не  исчезала  в
далекой золотистой дымке.
     С нами  немного  говорила  Хурот,  а  некоторые  из  торговцев  могли
изъясняться   по-имириански,   поэтому   я   могла   получить    некоторое
представление о том, где и куда  шел  наш  водный  караван.  Вскоре  после
полудня на второй день река повернула на запад.
     Мы  миновали  место,  где  производилось  сжигание  трупов   умерших.
Плоские, использовавшиеся при кремации, камни были  расположены  в  долине
вблизи воды.  Я,  предположила  что  уже  недалеко  было  до  цели  нашего
путешествия. Затем река снова сделала петлю в южном направлении,  повернув
в местность, где появились горы, и я увидела город.
     Река здесь была узкой и текла  между  круто  поднимавшимися  с  обеих
сторон горами; летний буро-голубой цвет мох-травы  превратились  в  зимний
цвет охры и умбры. Я увидела тукинна, росшие в  таких  глубоких  трещинах,
что они едва пробивались к свободе.
     И  вот  перед  нами  был  Ширия-Шенин.  Вверх  от  восточного  берега
поднималась горная цепь. На мгновение мне подумалось,  что  географическая
карта  превратилась  в  ландшафт,  что  на  каждой  горе  были  обозначены
горизонтали. Потом я увидела, что они были ступенчатыми, как  пирамида.  А
затем заметила, что конусообразные горы представляли собой террасы;  вдоль
каждой трещины, низины и  неровности  проходили  низкие  стенки.  Во  всем
массивном естественном амфитеатре, в котором протекала делавшая поворот на
восток река Ай, не было не единого квадратного метра невозделанной земли.
     Ширия-Шенин раскинулся на плато немного выше реки. Он выглядел бурым,
как и горы  в  его  окрестностях,  вытянутым,  сгорбленным,  искривленным.
Виднелись башни, походившие на вавилонские и ассирийские зиккураты.
     Проплыв еще дальше по излучине реки, я увидела, как сильно растянулся
город: он своими размерами намного превосходил Корбек и был  даже  больше,
чем Таткаэр.
     Возле многочисленных доков и молов теснились  последние  речные  суда
завершавшиеся навигации. Мы  плыли  ниже  городской  стены,  которую  свет
зимнего солнца окрашивал в  цвет  меда.  Она  была  сложена  из  кирпичей,
похожих по форме  на  буханки  хлеба,  на  которых  блистал  толстый  слой
глазури. На равном расстоянии  друг  от  друга  на  реку  смотрели  своими
окнами-щелями мощные крепостные башни.
     Команда водного каравана направила лодки к берегу, поймала  брошенные
с доков канаты, все лодки были пришвартованы. Хурот резко приказала  своим
всадникам охранять нас и сошла на берег.
     Наконец с лодки согнали и нас. Деревянный док казался  очень  твердым
под моими ногами. Мне было трудно идти. Марик стонал, держался за мою руку
и тихо поругивался. Хурот делала нам рукой знаки следовать за ней.
     Крашенные деревянные ворота между двумя похожими на зиккураты башнями
были открыты. На каменных возвышениях по обе стороны стояли статуи зилмеи,
которые были очень жизненно  раскрашены:  одно  животное  стояло  на  всех
четырех ногах,  уши  плотно  прижаты  к  клиновидной  голове,  видны  были
обнаженные в рычании клыки. Другое стояло на  задних  лапах,  передние  же
угрожающе зависли в воздухе, а голова была отведена назад как бы в  боевом
крике.
     Таким вот образом мы с Мариком через  ворота  Зилмеи  в  Пятой  стене
вступили в Ширия-Шенин.
     По бокам грязных улиц и вдоль шедшего у реки подобия бульвара имелись
тротуары. Ходьба  давалась  нам  с  огромным  трудом.  Всадники  держались
вплотную к нам; очевидно, они опасались, что мы можем скрыться в толпе.
     "Не беспокойтесь, - подумала я,  когда  мы  шли  дальше  в  город  по
выложенной кирпичной дороге. - У нас нет намерения  бежать,  действительно
нет."
     Я брела следом за Хурот. Даже Марик,  ортеанец,  да  к  тому  же  еще
аширен, был на исходе последних сил. Между стенами домов телестре без окон
дул влажный холодный ветер и гонял листья и мусор по  узким  улицам.  "Да,
ведь это действительно улицы", - подумала я. Фасады  закрытых  домов  были
обращены  внутрь  дворов  с  колодцами  и  емкостями  для   воды.   Жилища
располагались относительно друг друга подобно ячейкам решетки или сети. По
плоским  крышам  домов  расхаживали  или   сидели   на   них   кур-рашаку,
неблагозвучные  крики  которые  раздавались  над  улочками,   заполненными
народом.
     Эти люди казались мне чужими не только потому, что говорили на другом
языке, они вообще представлялись  мне  таковыми  в  сравнении  с  жителями
Корбека и Таткаэра. Аширен здесь бегали босиком, в их гривы были  вплетены
керамические бусы. Взрослые  гордо  демонстрировали  на  своих  шестипалых
руках неостриженные когти. На всех улицах слышалось  пение.  Колоколов  не
было. На воротах висели клетки, сидевшие в них  птицы-ящерицы  обхватывали
своими когтями прутья и издавали пронзительные предупреждающие крики.
     У ворот каждой стены - город  шестикратно  расширял  свои  границы  -
Хурот предъявляла свое разрешение и спорила со стражниками  по  непонятным
для  меня  причинам.  Чтобы  пройти  от  пятой  стены   до   первой,   нам
потребовалось большая часть второй половины дня.
     Возле ворот Л'ку стражники собрались вокруг каменной чаши с  горящими
углями и притопывали ногами от холода. За ними располагается  лабиринт  из
двухэтажных зданий, дворов, пешеходных дорожек и  шестиугольных  портиков.
Это был древний, располагавшийся внутри Первой  стены,  город,  основанный
еще амари Андрете.
     Хурот спорила с людьми, которых я приняла за помощников  и  министров
та'адур - пейр-даденийского двора. Наконец, уже почти засыпая на ногах,  я
вмешалась в их разговор, обратившись по-имириански. Ведь кто-нибудь должен
же был меня понять.
     Я  сказала,  выбрав  из  них  согласно  принципу  случайности  одного
бледного ортеанца с золотистой гривой:
     - Скажите же Т'Ан Сутаи-Телестре,  что  здесь  находиться  посланница
Доминиона.
     Мужчина слегка наклонил голову, что в Пейр-Дадени считается поклоном.
Он был немолод, этот рослый ортеанец  в  ярко-красном  одеянии  с  широкой
лентой и знаками различия. На его поясе висели слегка загнутые харуры.
     Ромбовидный  рисунок  на  его  коже  несколько  явственнее  проступал
теперь, перед зимней ее заменой. Одна его шестипалая рука лежала на клинке
харура. Ножны отливали золотом. Как и у  многих  других  ортеанцев,  между
пальцами у него также имелись рудиментарные плавательные перепонки,  а  их
тонкая кож