ничего не слышу.
     У меня окоченели ноги, ходьба  причиняла  боль,  и  мне  понадобилась
целая минута, чтобы подняться следом за ним по ступеням. Марик вынул  свои
мечи. Меня ослепил белый свет. Я прислонилась к остаткам стены  и  вытерла
слезы на глазах. Блейз выделялся своей чернотой на белом,  сияющем  снегу,
его римонские клинки блестели на солнце.
     - Спрячьтесь, - резко сказал он мне  и  подтолкнул  Марика  к  кусту,
скрывавшему вход в подвал.
     - Погодите немного. Погодите! - Я прикрыла свои глаза. Звезда Каррика
взошла,  и  ее  слепящий  свет,  отраженный  свежевыпавшим   снегом,   был
невыносим.  -  Что  вы  собираетесь  делать?  Мне  все  равно,   кто   там
приближается; во всяком случае, это лучше, чем умирать от голода!
     Он опустил мечи и кивнул. Немного помедлив, к нам вернулся Марик.
     Я сказала:
     - Я все еще ничего не слышу.
     - Шум идет вон оттуда. - Блейз показал рукой в одну сторону.
     Голые стены были занесены снегом и еще скрывали что-то двигавшееся от
наших взглядов. Я напряглась и что-то услышала, чего не могла понять.
     - Идемте и поприветствуем их.
     Наемник посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и он был  почти  прав,
потому что я перестала думать об опасности. Пожав плечами  он  принял  мое
предложение.
     Мальчик шел между нами, в его руках все еще были обнаженные мечи.
     Каменные плиты под нашими ногами покрылись льдом, снег липнул к  моим
сапогам. Скоро нам пришлось держаться друг за друга, чтобы можно было идти
прямо, не падая.
     Я надеялась, что это возвращалась дикарка, но  в  данный  момент  это
меня не беспокоило.
     Мы  обошли  самую  высокую  стену,  взглянули  на  старую  дорогу   и
остановились.



                         17. ЖЕНЩИНА, ИДУЩАЯ ВДАЛЬ

     По девственно-белому  снегу  ехал  верхом  темнокожий  человек,  явно
выбирая искусственно  выравненные  участки,  говорившие  о  том,  что  тут
проходили древние дороги. Следом за ним ехали другие.
     Небо за их спинами имело цвет моря и было  усыпано  звездами.  Воздух
был чист, и местность просматривалась  до  самого  горизонта:  можно  было
различить все укрытие в городе. Все окружающее имело  цвет  всех  оттенков
индиго.
     Когда всадники подъехали ближе, я увидела, что на них были  туники  и
толстые шубы. Высокие седла  были  отделены  мехом  и  увешаны  блестящими
украшениями. Животные для верховой езды представляли собой неизвестный для
меня тип, конечно, это были не мархацы и не скурраи.
     - О, Богиня... - От напряженного  дыхания  Марика  в  воздухе  висели
белые облачки пара. Рот его открылся от удивления.
     Блейз  держал  руку  на  рукоятке  меча.  Его  мигательные  перепонки
защищали глаза от блеска снега. Наши черные тени падали  на  запад,  туда,
откуда приближались всадники.
     Стали видны и размеры серых животных: их рост достигал двух метров  и
более, а узкие, сужавшиеся кверху шеи добавляли к нему по меньшей мере еще
метр. Поводья свисали петлями чуть не до земли и были привязаны к  седлам,
на которых позванивали бесчисленные металлические пластинки.
     - Видите, я... - Блейз снова замолчал и стал смотреть на запад.
     За  передними  всадниками,  неспешно  ехавшими  по  древней   дороге,
двигалось нечто, что я  сначала  приняла  за  сани.  Впереди  были  парами
запряжены восемь животных, приземистых, с длинными  белым  мехом  и  парой
коротких рогов, располагавшихся на широких лбах.
     Повозка  двигалась,  очевидно,  на  вспомогательных   полозьях.   Она
блестела на снегу, яркая и красная, как кровь из артерии. В ней находились
люди.
     Это  нечто  было  больше  любого  транспортного  средства,  какое   я
когда-либо видела на Орте, а его формы казались одновременно  странными  и
знакомыми; оно имело плоскую яйцевидную форму, открытую сверху.
     - Не испугайте их, - наивно  сказала  я.  -  Пусть  у  них  не  будет
впечатления, что мы опасны.
     Первые всадники поравнялись с нами и,  сохраняя  дистанцию,  объехали
вокруг нас. Животные с серыми шкурами оставляли  на  снегу  изящного  вида
следы. Казалось невероятным, что такие тонкие ноги способны были носить на
себе эти тела и длинные шеи.
     Всадники молча смотрели на нас сверху вниз  своими  темными  глазами.
Они были вооружены короткими кривыми мечами  и  копьями  с  металлическими
наконечниками. Среди них находились мужчины и женщины, насколько  я  могла
определить это по ортеанским лицам.
     Подъехали сани, из ноздрей тащивших  их  белых  животных  валил  пар,
скрипели на снегу полозья. Я взглянула  на  еще  одну,  меньших  размеров,
повозку, следовавшую за первой. Ее тащили четверо животных. Шкуры  и  меха
скрывали то, что там находилось.
     Марик сказал:
     - Там, в этой штуке, аширен, смотрите!
     Женщина-возница сидела на высоких, как трон, козлах выше  оглоблей  и
держала в руках поводья. Позади нее изнутри повозки яйцевидной возле  края
ее толкались дети, карабкаясь также по высоким хвостовым плавникам,  чтобы
лучше нас разглядеть.
     Блейз и Марик посмотрели друг на друга.
     - Да, - сказал наемник, - но это, должно быть,  не  только  ездит  по
земле, а?
     - Они ездили по воздуху, когда здесь еще был город. - Глаза  мальчика
посветлели.
     После того как он  это  сказал,  я  тоже  это  заметила.  Формы  были
аэродинамическими, и мне следовало бы самой  определить  это,  однако  мое
мышление не в состоянии было признать их существование.  Не  здесь.  И  не
сегодня.
     Лохматые животные остановились и выдохнули в морозный  воздух  облака
пара. Борта повозки  возвышались  над  нашими  головами.  Утреннее  солнце
заливало ее красным и золотым светом. Спустили веревочную лестницу,  и  по
ней спустились вниз целая куча аширен. Затем сквозь них с  помощью  локтей
вперед протиснулась женщина.
     Ее грива блестела, кожа была смазана жиром или маслом. Поверх сорочки
из мягкой кожи на ее теле была ремешками закреплена большая белая шуба,  а
за ее украшенным драгоценными камнями поясом торчал кривой нож. Однако она
была не обута, а ее ребра покрывали белые шрамы, тянувшиеся вниз от  одной
пары грудных сосков до другой: это казалось таким знакомым на темной коже.
     - Мир! - крикнула дикарка. Аширен стихли.  Она  широко  улыбнулась  и
протянула вперед свои руки, чтобы взять в них мои. Я оцепенело смотрела на
нее. - А вы правильно поступили. Я боялась, что вы не захотите  ждать,  но
была больна и не могла к вам приехать. Но вот я здесь!
     - Слава богу, - сказала я, а потом нас окружила  целая  куча  аширен,
толкавшихся возле нас, чтобы потрогать. Спешились и  всадники,  подошли  к
нам и заговорили на каком-то старом языке.
     Я была ошеломлена и смущена; после столь долгой  тишины  всего  этого
оказалось для меня слишком много.
     - Мир, - смеялся Блейз, -  мы  могли  бы  и  сами  это  понять.  Даже
варвары, Кристи, не берут с собой детей на войну.
     Я положила руку на плечо Марика, чтобы опереться.  Он  не  переставал
широко улыбаться.
     Некоторое время царило замешательство, казалось,  все  хотели  к  нам
прикоснуться, ощупывали нашу одежду и тела, прежде чем  поверили,  что  мы
действительно есть.
     - Мои братья. -  Дикарка  подтолкнула  вперед  двух  молодых  мужчин,
которые прикрыли глаза, потому что, видимо, были смущены, а затем так живо
стали мне что-то говорить, что я не поняла ни слова. - А вот это -  аширен
моей сестры и мои.
     Я не могла их отличить  от  других  детей.  Их  гривы  были  темными,
гладкая  кожа  -  черного  или  кирпично-красного  цвета   за   некоторыми
исключениями; я заметила  ребенка  с  молочно-белой  кожей  и  серебристой
гривой. Они были любопытными,  дерзкими  и  уверенными  в  себе,  как  все
ортеанские дети.
     - Что... я хочу сказать, кто?.. - Впечатления целиком захватили меня.
     - Ты, - сказала дикарка, - и твои друзья тоже,  вы  должны  ехать  со
мной.
     Лишь теперь мне стало ясно, что она была не просто женщиной  племени,
а предводительницей или женой вождя, может быть, тем и другим вместе.  Она
никогда  не  говорила  больше,  чем  то  было   необходимо,   а   подобная
молчаливость часто воспринимается как глупость.
     - Нам придется довериться им, - сказал Марик.
     - Да. Беги и принеси все, что бы ты хотел взять с собой. Живо.
     Я притронулась к стенке яйцевидного транспортного средства. Она  была
ни из дерева, ни из  металла,  а  обладала  структурой,  напоминавшей  мне
пластик. Повозка была  легкой,  судя  по  небольшому  погружению  в  снег.
Окраска отличалась однородностью и равномерностью. Приглядевшись  поближе,
я заметила  на  материале  пятна  и  следы  эксплуатации.  Как  долго  мог
существовать предмет подобного рода?
     На Земле находят стекло  финикийского  периода  и  пластмассы  начала
двадцатого века. Но что вот это дошло до  наших  дней  со  времен  Золотой
Империи - через две тысячи ортеанских  лет  или  более,  возможно,  две  с
половиной тысячи  стандартных  земных  лет  -  в  такое  просто  никак  не
верилось. Однако выглядело это так, как если бы было цельнолитным, поэтому
я  подумала,   что   конструкция   такого   рода   обладала   чрезвычайной
прочностью...
     - Кристи. - Дикарка попросила меня  подняться  внутрь  по  веревочной
лестнице.
     Упряжка  животных  налегла,  возница  прокричала   команды,   повозка
тронулась со скрипом с тонкого слоя льда и начала скольжение.  Я  села  на
заднюю деревянную скамью, покрытую шкурой. Дикарка уселась рядом со  мной,
держа на коленях одного из многочисленных аширен.
     Марик сидел на скамье пониже нашей рядом с Блейзом,  прислонившись  к
моим коленям.
     Холодный ветер перехватывал дыхание. Мы плотнее  закутались  в  меха.
Несмотря на холод аширен постарше что-то кричали и выглядывали через борта
повозки.
     Один пожилой мужчина, которого дикарка  уговорила  слезть  со  своего
серого животного, чтобы ехать вместе с нами, хорошо говорил  по-ремондски.
Благодаря его переводу и несмотря на ее с сильным акцентом, архаичный язык
мы отлично понимали друг друга.
     - Вы и я должны говорить, - сказала она. - Вы и люди Кирриах.
     Когда прозвучало это название, Марик поднял голову и сказал:
     - Город Кирриах, который назвали а'Киррик?
     - Верно, это место называлось а'Киррик. - Она посмотрела на старика.
     Он помнит,  что  было  здесь,  -  осторожно  сказала  я,  и  их  лица
посветлели.
     - Твоя память говорит тебе, что здесь еще было? - спросила она.
     Он обернулся и указал в восточном направлении:
     - Там был еще один город, С'Имрат.
     Она обрадованно кивнула.
     - Люди С'Имрат. Этой дорогой мы не  поедем,  они  нам  враги.  А  эта
дорога?
     Мальчик наморщил лоб.
     - Река... Я не понимаю, как далеко отсюда.
     Она посмотрела на старика, который ей перевел это, и снова кивнула.
     Повозка легко покачивалась на своих полозьях из стороны в сторону,  и
мы двигались по дороге, что вела на северо-запад. Здесь был более  сильный
снегопад. Сверкали на солнце сосульки, свисавшие с разрушенных лестниц.
     - Вы должны говорить, - настойчиво повторила она. Выражение  ее  лица
трудно было понять. Она говорила медленно и  бросала  взгляды  на  старого
человека, который должен был помогать ей находить слова. - Я говорила... о
другом мире. О твоих людях. О твоей поездке сюда, к Великой Матери, в этот
мир... Твоя речь была для жителей низменностей. Теперь ты должна  говорить
с нами.
     Я была потрясена  тем,  насколько  сильно  ее  недооценила.  А  мы  с
Халтерном говорили о ней так, словно она являлась животным. В южной  земле
для них имелось лишь одно название - "варвары". Впервые я начала понимать.
что они, заблуждались. И это оживило в моем сознании  то,  что  я  забыла,
пока  занималась  исключительно  проблемами  выживания:  я  все  еще  была
посланницей Земли.
     - Я буду говорить с каждым, кто захочет меня выслушать, - заверила я.


     - Скоро тебе нужно уходить, - сказала дикарка, -  Зима  в  этом  году
наступит рано. Перевалы будут закрыты. Твои друзья тоже должны идти.
     По террасе шлепал дождь. Снег бесследно исчез. Возле Кирриаха  висели
серые тучи и скрывали реку с лежавшими за нею равнинами.  Зажмурившись,  я
смотрела на косой дождь. У меня сильно воспалились глаза.  Что-то  в  пище
варваров вызывало у меня реакцию гистамина,  хотя  она  и  была  не  очень
сильно выражена. Выбор между голодной смертью и какой-то аллергией давался
мне легко.
     -  Я  здесь  всего  лишь  несколько  дней.  Это  недостаточно,  чтобы
объяснить...
     Однажды она прервала меня, что делала нечасто, и сказала:
     - Иди или перезимуй здесь. Но тогда вам придется прорываться с боями;
люди С'Имрат, Иритемн и Гиризе-Ахан услышат о вас и нападут на нас.
     - Не могла бы я поговорить и с ними так же, как я говорила  с  твоими
людьми?
     - Между тобой и другими племенами нет никаких  обязательств.  Они  бы
убили тебя. Или приняли бы за одну из  вернувшихся  Золотых,  потому  что,
рассказывают, Золотые вернутся.
     Ветер задувал дождь на террасу, и дикарка закрыла деревянные  оконные
ставни, после чего заперла на задвижку. Свайных стен загона  для  животных
не стало видно.
     Я спустилась вместе с нею по лестнице в главный зал.  Он  походил  на
другие залы людей Кирриах: снаружи  он  имел  вид  здания  времен  народов
колдунов,  а  внутри  были   устроены   деревянные   платформы,   настилы,
перегородки и небольшие отгороженные помещения. Видны были и следы  износа
стен в течение многих поколений.  Обитатели  раскрасили  стертые  временем
барельефы, а что-то, видимо, подрисовали  и  сами:  символы  и  иероглифы,
которые,  хотя  и   были   непонятны,   активизировали   мышление   своими
удивительными геометрическими соотношениями.
     Я никогда не видела  всех  членов  племени  Кирриах  в  одном  месте,
поэтому его численность была неизвестна; кто-либо из них  всегда  принимал
участие в охотах или набегах вне его территории. В этом  зале  размещалось
около пятидесяти человек, а я уже говорила о шести других залах.
     Подошел Марик, спросил:
     - Что случилось?
     - Думаю мы покинем это место, как только прекратится дождь. -  Тут  я
увидела сидевшего у огня Блейза, который играл в  охмир  сам  с  собой.  -
Скажи ему это, хорошо?
     Дикарка улыбнулась и задумчиво сказала:
     - Были голоса, просившие меня в любом случае убить тебя, Кристи.
     Я в этом не сомневалась. Она не была предводительницей племени,  и  я
не думаю, что у них вообще имелся какой-либо вождь; все имели равное право
голоса. Но как среди них  были  крепкого  телосложения  мужчина  с  густой
гривой, являвшийся признанным специалистом по  охоте,  еще  один  мужчина,
бывший специалистом по выращиванию  хлеба  и  заготовке  запасов  сушеного
мяса,  и   женщина,   умение   которой   осуществлять   набеги   считалось
непревзойденным, так и наша  дикарка  слыла  непоколебимым  авторитетом  в
вопросах, касавшихся "равнины" по ту сторону Кирриаха.
     - Но ты не убила меня.
     - Если бы ты была мертва, кто бы тогда сообщил о нас твоим  людям?  -
Она грациозно пожала плечами. - А на равнине... ты и  я...  однако  к  нам
должны приезжать послы из другого мира; ни в коем случае не забывай о нас.
     - Это будет долго длиться.
     - Мы - люди Кирриах. Зимой мы здесь. Летом... - она  подняла  руку  и
показала на север, в направлении огромных равнин, как будто  могла  видеть
сквозь  толстые  каменные  стены.  Они  проводят  приятное  время  года  в
выращивании продуктов полеводства и  охоте,  чтобы  затем  холодный  зимой
вернуться в город, и странствую так по  узкой  кромке  между  бедностью  и
голодом. - Твой люди найдут нас.
     - Мы попытаемся.
     - А, может быть, вы станете с нами торговать? Может быть,  -  сказала
она, - мы  сможем  покупать  такое  оружие,  которым  ты,  как  я  видела,
пользовалась?
     Там, где мы стояли, воцарилась тишина, когда жители племени перестали
есть и говорить и начали внимательно прислушиваться к нашему разговору. По
грязному, замшелому коридору приближались Марик и  Блейз  и  озирались  по
сторонами с едва скрываемым страхом.
     Я заметила, что многое из оружия, имевшегося в племени,  было  южного
происхождения;  они  даже  могли  бы  не  рассказывать  мне,  что   набеги
совершались лишь для того, чтобы  завладеть  им.  Я  терла  свои  глаза  и
проклинала расстройство зрения. Эти люди не принадлежали к кругу  тех,  на
кого распространялись законы Доминиона, в частности,  законы  относительно
импорта высокоразвитой оружейной техники.
     - Нет, - сказала я, - и я скажу тебе, почему нет. Ты  видела,  как  я
этим здесь пользовалась?
     Я подняла парализатор вверх. Дикарка кивнула.
     - Покажи нам, - потребовала она.
     Под высокой крышей зала гнездилось несколько кру-рашаку. Я  направила
туда парализатор и прицелилась в одну из них. Узкий пучок  звукового  луча
прозвучал ка визг. Птица-ящерица упала на каменный пол.
     Когда я убрала большой палец со спуска, люди отпрянули  от  меня,  их
искаженные страхом  лица  теперь  расслабились;  они  говорили  и  кричали
наперебой. Грома команда дикарка восстановила порядок.
     - Мы стали бы такое покупать, - сказала она, - много такого, а  тогда
пусть симратанцы только нападут на нас!
     - Возьми. - Она помедлила, потом взяла парализатор. Я расположила  ее
большой палец над спуском. - Ты видела, что я  делала.  Положи  палец  вот
сюда и нажми вниз.
     Позвали переводчика, который перевел  ей  мои  слова.  Дикарка  взяла
парализатор обеими руками, держа его  на  вытянутых  руках,  и  попыталась
выстрелить в другую птицу-ящерицу.  Но,  поскольку  у  нее  не  было  моих
отпечатков пальцев, ничего не происходило. Пока она  сопела  и  проклинала
эту штуковину, я взяла парализатор себе и бросила его Блейзу.
     - Смотри сюда! - обратила я ее внимание. - У жителей  Южной  земле  с
этими точками так же, и у жителей  равнин.  Давайте  же,  -  подбодрила  я
Блейза, - попробуйте выстрелить в меня.
     Его глаза прикрыла мигательная  перепонка,  углубились  складки  кожи
вокруг губ. Возможно, это прорывалось его ирония. Я была далека  от  того,
чтобы недооценивать  Блейза  н  ри  н  сут  Медуэнина.  Он-то  уж  обладал
способностью сделать такое.
     Он целился так тщательно, словно верил,  что  оружие  действовать,  и
дважды нажал на спуск. Ничего не происходило.
     Парализатор переходил из рук в руки, все хотели убедиться в том,  что
устройство не действовало.
     - Наше оружие не работает для вас. - Я надеялась, что  это  прозвучит
убедительно.
     - Твои люди хитры, - спокойно дикарка. - Я знала, что  оно  не  будет
жить в моей руке, я брала это у тебя в Мокрой земле, когда  вы  спали.  Но
оно метров у всех - вот что хитро.
     "Она, возможно, убила бы меня в  Топях,  если  бы  он  действовал,  -
подумала я, - несмотря на взаимные обязательства, которые связывали нас  с
Корбека." (Предполагаю, что речь шла  и  о  Корбеке,  но  она  никогда  ни
говорила об этом.)
     - Завтра дождь кончится, - сказала она. - Я дам вам в  дорогу  на  юг
пищу и лахаму.


     - Дальше мы не пойдем, - сказал пожилой  мужчина  с  его  безупречным
ремондским произношением.
     - Жители равнины не далеко от сюда. Это твоя дорога к ним, -  Дикарка
указала на древний камень, почти не видный под местной травой и обломками.
     Всадники на серых лахаму стояли вокруг повозки, когда мы спускались с
нее. То было еще одно творение народа колдунов, яйцевидная конструкция,  о
первоначальном назначении которой я так  ничего  и  не  узнала.  Она  была
снабжена деревянной рамой с осями и  установленными  на  них  колесами,  а
тащили ее лохматые животные - мурок. Хотя в  ней  спалось  лучше,  чем  на
холодном полу, однако езда в ней по по горным дорогам  также  являлась  не
очень удобной.
     Кирриах находился в пяти днях езды к северу от нас. Его  се