оразда больших размеров, чем ранее. Ближе  к
верху ее имелась щель, через которую  виднелось  небо,  усеянное  дневными
звездами.
     Возле костровой ямы сидела дикарка со скрещенными ногами и бросала  в
пламя куски торфа и хвороста.
     Я пошевелилась, села и  закашляла.  Мои  физические  страдания  опять
напомнили о себе. В палатке было одновременно и душно, и  холодно,  и  мне
дышалось с трудом. Я на четвереньках подползла поближе к огню.
     - Ты?.. - Она коснулась своей шеи, потом моей.
     У меня болели голова и шея, но легкие,  как  я  чувствовала,  были  в
более удовлетворительном состоянии. Я подумала  с  замутненным  сознанием,
что должна была  бы  поздравить  Адаира.  Шприц-тюбики  подействовали.  Ни
воспаления легких, ни плеврита нет. О, Иисус, что за счастье!
     Я спросила:
     - Где мы?
     Я не смогла понять ее ответа, постояла на коленях  воле  огня,  потом
встала. В ногах была слабость. Палатка воняла экскрементами и болезнью.  Я
двинулась к выходу, держась за стойку, расшнуровала его.
     Я не ощутила никакого тепла от солнца, висевшего низко над горизонтом
с южной  стороны.  Белесое  небо  ослепило  меня.  Я  зажмурилась.  Здесь,
снаружи, я почувствовала холод. Мы находились на высоком  месте,  примерно
на метр поднимавшемся над уровнем воды.  Это  был  гораздо  более  крупный
остров, чем многие другие. Он порос кустарником  и  кривыми  деревьями.  Я
отошла в сторону от палатки, чтобы отправить естественную потребность.
     Ремондские горы больше не были видны. По всей безотрадной окрестности
до самого горизонта я не увидела ничего кроме сплошного болота.
     По другую сторону протоки стояло  еще  большее  число  бледно-зеленых
палаток, сливавшихся с фоном. Я увидела несколько  фигур,  но  на  большом
расстоянии не могла их разглядеть, кто или что это такое было.
     "Карантин", - подумала я и слабо хихикнула. Кто бы ни были те, у кого
мы находились, мы им были не нужны.
     Вернувшись в палатку, я увидела,  что  Марик  проснулся  и  сидел  на
корточках  у  огня.  Телук  старалась  получить  от  дикарки  какую-нибудь
информацию. Мужчина - его звали Блейз н'ри н'сут Медуэнин, как мне  сейчас
вспомнилось по судебному слушанию - бормотал что-то и вздрагивал во сне.
     - Это обитатели Топей! - взволнованно сказал мальчик. - Я не  спал  и
видел их.
     - Где мы? - спросила Телук.
     - Мы находимся так близко к центру  Нигде,  что  это  уже  не  играет
никакой роли. - Мне пришлось сесть, чтобы не упасть. У меня больше не было
сил. Я спрашивала себя, насколько действительно была больна.
     - Что он здесь делает? - Марик кивнул на мужчину.  -  Они  забрали  с
собой наши вещи, т'ан, и харуры.
     Моего парализатора, как я установила, тоже не было.
     Телук  наклонилась  над  светлогривым  ортеанцем  и  большим  пальцем
подняла  его  веко.  Потом  удивленно  наморщила  лоб,   продолжила   свое
обследование: понюхала выдыхаемый им воздух, осмотрела горло. Выражение ее
лица из нормального стало напряженным.
     - Он не болен,  -  сказала  она.  -  Может  быть,  слабое  проявление
легочной гнили и это все.
     - Что же с ним такое?
     - У него болезненная страсть  к  атайле.  И,  думаю,  уже  в  течение
некоторого времени. Здесь, в  Топях,  он  нигде  не  найдет  такой  травы.
Теперь, если он выживет, то избавится от этого.
     - Если выживет?
     - Нам бы надо его убить, - сказал Марик. - Пока мы это еще можем.  Он
преследовал нас, чтобы убить, т'ан Кристи.
     "И был захвачен одновременно с нами? - подумала я. - Должно быть,  он
шел за нами от Эт. Вот только что так гнало его?"
     - Ке прав,  -  подтвердила  Телук,  -  наши  шансы  выбраться  отсюда
достаточно невелики и без него.
     - Нет, этого мы не можем сделать.
     Я почувствовала трусливое желание быть в  бессознательном  состоянии,
чтобы они  тем  временем  смогли  его  убить.  Но  хода  вещей  невозможно
изменить. И, ко всему прочему, мне действительно не хотелось совершать еще
и умышленное преступление.
     Снаружи послышался зов.  Дикарка  стремительно  вскочила  и  покинула
палатку. Я последовала за  ней.  Телук  стояла  у  входа  и  держалась  за
распорки.
     Обитатель Топей.
     Он не походил на человека даже по тем меркам,  какие  я  применяла  к
ортеанцам. Дикарка стояла у края воды и разговаривала с ним.
     Он был моложе ее, строен, с тонкими руками и  ногами  и  ростом  чуть
выше Марика. Его бледная, грязного оливкового цвета кожа отливала  золотом
в свете зимнего солнца. При каждом его движении менялись оттенки  золотого
и зеленого, как это бывает с некоторыми тканями.
     Кроме  черного  пуха  на  голове,  тянувшегося  от  лба  до  середины
позвоночника, волос на нем не  было.  Он  был,  очевидно,  мужского  пола.
Что-то казалось неправильным или, по крайней мере,  странным  в  том,  как
крепились к туловищу его руки и ноги.
     Увидев нас, он прервал свой разговор с дикаркой и подошел к  палатке.
Глаза его  были  черные,  с  небольшими  зрачками  и  наполовину  прикрыты
перепонками. При каждом его вдохе и выдохе я видела на его коже игру света
и тени.
     Он прикоснулся к моей руке (его кожа была  на  ощупь  грубой,  как  у
змеи) и тут же отдернул  свои  пальцы.  Между  ними  имелись  плавательные
перепонки, а на животе, по которому проходило нечто вроде  шва,  виднелись
бледноватые пятна и точки.
     Мне захотелось засмеяться; это, кажется, походило  на  истерику.  Его
пальцы были холодными, как лед.  Он  что-то  сказал,  чего  я  не  поняла,
повторил еще раз и отвернулся.
     Дикарке, как я видела, не очень-то везло в попытке понять его.
     Одним-единственным   движением   обитатель   Топей   скользнул    под
поверхность воды и пропал из виду, пока голова с темным гребнем  снова  не
появилась футах в тридцати у противоположного берега.
     С явным неудовольствием дикарка побрела по  болотной  воде,  а  потом
поплыла вслед за ним.
     Она не вернулась еще и тогда, когда наступила ночь.


     Мы отдыхали в этом  временном  лагере  четыре  дня.  Я  часто  видела
дикарку с обитателями Топей среди их палаток, хотя в  большинстве  случаев
она с наступлением ночи возвращалась к нам. Ни на  какие  вопросы  она  не
отвечала.
     Даже в конце нашего здесь пребывания  я  все  еще  не  знала  толком,
являются ли обитатели Топей разумными  существами  или  же  принадлежат  к
животным. Их способ изъясняться не имел ни малейшего сходства с каким-либо
языком Южной земли; он состоял лишь из хрюкающих  звуков.  Они  натягивали
шкуры на ветви, чтобы соорудить  палатки,  и  охотились  на  рашаку-наи  и
болотных животных с каменными ножами... Но ведь и бобры строят плотины,  а
мыши - гнезда. Обитатели Топей уверенно чувствовали себя как в воде, так и
на суше, а также - судя по поведению их юных представителей - и на  кривых
ветвях деревьев.
     Никто из них не входил в нашу палатку. Один из них доходил до входа и
вел с дикаркой - а в лагере обитателей Топей ее понимали не намного лучше,
чем в нашем, - состоявшую из хрюканья и ворчания  беседу,  заканчивавшуюся
возней.
     Лишь  внимательнее  присмотревшись  к  этим   обитателям   болот,   я
установила, что они не пользовались огнем. У дикарки же был трут и кресало
Телук и твердое намерение постоянно поддерживать в яме огонь.
     - Мы не можем здесь оставаться, - сказала  Телук  вечером  четвертого
дня. - Они не могут нас удержать.
     Свет с запада окрашивал  воду  в  лиловый  цвет,  на  фоне  горизонта
чернели низкие деревья. Над нашими  головами  кружили  на  своих  огромных
крыльях птицы-ящерицы.
     - Нас держат не они а обстоятельства.
     Под темневшим небом лежали, широко раскинувшись, холодные болота. Дни
теперь стали ощутимо короче.
     - Как себя чувствует аширен?
     Она беспокоилась о нем; в обязанности говорящего с землей  входили  и
знания основ медицины.
     - Кир чувствует себя относительно  хорошо  и,  очевидно,  поправится,
если будет находится в тепле. Больше я ничего для него не могу сделать.
     - А что с другим?
     - А что мне с ним делать? - Она говорила непривычно возбужденно. - Он
гонится за нами по Ремонде, загоняет нас в эти забытые Богиней места, и вы
ждете, что я стану о нем заботиться? Нет, об этом не может  и  быть  речи.
Если придет его время, Богиня возьмет его, если же нет, он будет жить.
     Мы обошли наш остров и вернулись к  палатке.  Обход  длился  недолго.
Телук потянулась и сцепила друг с  другом  свои  костлявые  пальцы,  потом
провела ими по гриве и стала массировать мышцы на затылке. Она  все  время
была в напряженном состоянии.
     - Я не чувствую эту землю, - сказала она, -  она  слишком  далека  от
моего дома. Может быть, Арад был прав. Слишком много чужого... В вас  есть
что-то такое, чего я не понимаю.
     Она пригнулась и нырнула в приоткрытый вход палатки.
     Я наблюдала за слабеющим  светом  уходившего  дня.  Какая-то  темная,
комковатая гроздь, плывшая по воде, оказалась сворой детенышей  обитателей
Топей. Они хрюкнули и с быстротой рыб шмыгнули к противоположному  берегу,
где превратились в визжащую кучу, учинившую возню.


     - По вкусу это напоминает помет рашаку.
     - Ешьте, иначе умрете от голода.
     Я проснулась и услышала спор Марика с человеком в шрамах.  У  нас  не
было горячей еды  и  питья,  а  только  сырое  мясо,  которое  можно  было
поджарить над огнем, и нам пришлось делать выбор между  болотной  водой  и
кожаными мешками, в которых содержалась какая-то неизвестная,  похожая  на
молоко жидкость. Медуэнин был прав: пахло гнилым.
     Телук перевернулась на другой бок, чтобы продемонстрировать всем свое
равнодушие. Я заметила, что дикарки  опять  не  было.  Теперь,  когда  моя
простуда была в разгаре, у меня  обнаружилась  своего  рода  аллергическая
реакция: из глаз и носа сильно текло, а на теле появилась сыпь.
     - Вы уже мертвы, - сказал мужчина. - Вы все.  Вы,  вероятно,  слишком
глупы, чтоб это понять, но это так.
     Его издевательский тон действовал мне на нервы. Я села.
     Он сидел, откинувшись спиной на распорку и положив руки рядом с собой
на землю. Солнечный свет, падавший через  приоткрытый  вход,  освещал  его
серую гриву и красные остатки наполовину изуродованного лица.
     - Хотите немного вот этого? - Марик протянул  мне  кожаный  мешок.  Я
отпила немного этого молока, причем  старалась  не  обращать  внимания  на
вкус.
     - Ведь вам заплатили, чтобы вы убили меня. - Мой голос звучал хрипло.
- Какая жалость, что вас поймали вместе с нами. Не слишком умно было это с
вашей стороны, как вы думаете?
     Он выглядел так, словно мясо оплавилось с его костей. В течение всего
периода вынужденного избавления от болезненной тяги к атайле заставить его
есть было невозможно. В критической стадии Телук обматывала  его  одеялом,
когда он в горячем бреду начинал наносить удары во все стороны.
     Теперь же он разыгрывал из себя звезду, был надменен, потому что  еще
оставался жив. "Удивительно, почему его никто не зарезал?" - подумал я.
     - Я еще увижу вас трупами, - сказал он болтливым тоном.
     - А что бы вам это дало? Разве вам поможет, если вы убьете меня?
     Он схватил левой рукой запястье правой, потом резко взмахнул  ими  по
сторонам. Сломанное запястье кое-как зажило, хотя и  неправильно  срослось
(как утверждала Телук). Он снова мог ею пользоваться.
     - Вы их не найдете, - сказал  Марик,  увидев,  как  Медуэнин  поискал
глазами свои вещи. - Обитатели топей все забрали себе.
     - Обитатели Топей...  -  Он  выглянул  наружу.  Очевидно,  он  что-то
вспомнил из того, что с ним  произошло.  В  профиль  он  выглядел  молодо.
Моложе Телук. Может быть, под тридцать и чуть старше.
     - Значит, так: обитатели Топей...
     - Мое правительство...
     - Оно далеко отсюда, если я правильно понял.
     - Для него ничего не значили не земля,  ни  посланник.  Явно  ничего,
иначе бы он и не подошел им для роли убийцы и свидетеля против меня.
     Весь  разговор  начинал  становиться  каким-то  нереальным.   События
граничили с галлюцинациями. Я подумала: "Насколько же я здорова?"
     - Оставим это как есть. Разберемся с этим позже. Не здесь. Не сейчас.
     - Почему не сейчас? - резко спросил он.
     В палатке нас было четверо и никто не был здоров, но соотношение  сил
все еще было три к одному. Меня удивляла крепость его  нервов,  но  ничего
кроме этого.
     - Потому что не собираюсь отнимать  у  обитателей  Топей  их  работу.
Потому что, если они нас  убьют,  то  не  пощадят  и  вас.  Не  по  личным
причинам, а в следствие различия обычаев, так сказать.  Давайте,  заключим
перемирие.
     - Это верно, что вы принадлежите к народу колдунов?
     Я помотала головой. Его вопрос прозвучал так, словно он надеялся, что
я действительно ему принадлежала.
     - Закон здесь не находит применения, - сказал он.
     Я еще раз попыталась точно разузнать, что он  имел  в  виду,  но  тут
пришли обитатели Топей, чтобы забрать нас.



                            14. ГОВОРЯЩАЯ ЗА ВСЕХ

     Бледное небо Орте поблескивало, как водная поверхность,  усыпанное  у
горизонта точками дневных звезд. Жесткий тростник торчал  хрупкими  белыми
копьями из замерзшей болотной жижи. Почва похрустывала под нашими  ногами.
Мы осторожно шли по льду до самой воды. Плоская  болотистая  равнина  была
покрыта столь же безбрежным туманом.
     Одна из обитателей Топей сделала нам знак копьем, и мы опустились  на
корточки, пока убирали нашу палатку. Они тщательно избегали слишком близко
подходить к костровой яме.
     Двое из них нагнулись и неловко принялись разбирать кожи и  распорки.
Наконец они сложили все на земле и оставили на месте.
     У меня было такое ощущение, словно меня  лишили  дома.  В  нем  стоял
запах пота и еще оставшейся болезни, в нем  пахло  теплом  и  своеобразным
приятным человеческим духом, но все это прогнал холодный воздух.
     - Что это они делают?
     Впервые Марик спрашивал или жаловался,  хотя  и  плакал,  потому  что
чувствовал себя покинутым и беззащитным.
     - Не знаю. Все в порядке.
     Я положила руку на его плечо и прикрыла своим одеялом. Мне  тоже  был
кто-нибудь нужен, за кого я могла бы держаться. На нас  оставалась  только
та одежда, в которой мы встали после сна, и одеяла, которые мы  спасли  во
время снятия палатки. Это было все. Телук шла босиком; свои  сандалии  она
где-то потеряла. У нас был вид людей, изгнанных с родины.
     Они держали в руках копья, вилы-двузубцы с каменными наконечниками  и
длинными  древками,  а  также  каменные  топоры.  Некоторые  из  копий   с
кремневыми наконечниками  были  направлены  в  нашу  сторону.  Я  невольно
втянула голову в плечи. Из толпы появилась дикарка  и  замахала  руками  в
сторону воды. Толпа расступилась, образовав проход.  Немного  помедлив,  я
двинулась в указанном направлении.
     Телук шла следом за мной, ее глаза внимательно оглядывали все вокруг.
Согнанные в небольшую кучку, мы стояли у самой воды.
     У меня за спиной возникла какая-то возня, но я не стала  обращать  на
нее внимания. Блейз н'ри н'сут Медуэнин сыпал проклятиями, но вот он снова
был с нами и облизывал рассеченную губу.
     В плоскодонные челны загружались свернутые палатки и копья для  ловли
рыбы. Мы сели в одну из лодок среди мокрых кож  и  выпотрошенных  болотных
животных. Одна женщина оттолкнула нас от прибрежной жижи, и мы поплыли  по
глубокой воде к противоположной стороне протоки. На ветру шелестели  узкие
полоски тростника.
     На борт лодки легко вскарабкалась группа туземцев. Со своего места  я
смогла разглядеть шесть других лодок, лежавших плоскими днищами  на  воде;
они  представляли  собой  кожу,  натянутый  на  деревянный  каркас,  и   я
чувствовала под собой хлюпающую воду. Телук сидела прямо,  уперев  руки  в
бока.
     - Вы умеете плавать? - цинично спросил Блейз. - Под  конец  могло  бы
быть полегче.
     - Они убьют нас. - Марик настороженно смотрел на обитателей Топей, на
детей и молодежь, которые следовали за лодками, шли временными  тропинками
по обманчивому болоту или плыли, ныряя и выныривая, по открытому каналу.
     - Это, по крайней мере, будет быстро. Есть более  неприятные  способы
умирать.
     - Помолчите, - прикрикнула я на него.
     Он пожал плечами.
     Мы миновали еще  более  глубокие  протоки  между  буйно  разросшимися
островами тростника, заросли которого  были  желто-зеленого  цвета,  а  на
вершинах стеблей раскачивались красные стручки.
     Двое обитателей Топей стояли на корме лодки, имевшей форму  листа,  и
толкали ее вперед длинными  шестами,  упираясь  ими  в  болотную  тину.  В
середине лодки сидела женщина и кормила грудью ребенка. Соски ее были  как
у старой свиноматки. Две других женщины стояли ближе ко  мне  и  старались
успокоить четверых или пятерых малышей.
     Один  из  этого  выводка,  которому   было,   возможно,   года   три,
вскарабкался  на  свернутые  палатки,  лежавшие  на  дне,  и  с  интересом
разглядывал нас. Его темные  глаза  следили  за  нами,  время  от  времени
мигательные перепонки закрывали щелки-зрачки. У  него  были  широкий  лоб,
острый подбородок и плоские, прижатые и заостренные  уши.  Он  походил  на
получеловека-полулягушку,  но  при  всем  том   не   вызывал   отвращения.
Ребенок-уродец.
     Более молодая женщина приподняла его и бесцеремонно бросила обратно к
корме с древней как мир самоуверенностью взрослых. "Интересно: не мужского
ли он пола?" -  подумала  я  и  присмотрелась.  Животик  имел  выпуклости.
Несомненно, мужского, но подготовлен к любым превращениям.
     Едва снова усевшись на дне лодки, более молодой самец и женщина стали
о  чем-то  шушукаться.  Я  наблюдала,  как  она  положила  тонкие  руки  с
плавательными перепонками на живот, а затем подняла кверху нечто  в  форме
приплюснутого шара, проделала это и во второй раз. Самка взяла и осмотрела
их. Они были зеленовато-белого цвета, величиной с кулак, и имели  плотную,
гибкую оболочку.
     Мне опять вспомнились Теризон, роды там и дети, появившиеся на свет в
упругой  оболочке.  Такая  мембрана,  должно  быть,   являлась   последней
сохранившейся частью этого процесса.
     Более молодой самец снова уложил яйца в свою брюшную сумку, а женщина
стала поить своего ребенка. Но, может быть, это был чей-то  другой?  Я  не
могла утверждать этого  с  уверенностью.  Ортеанцы  образуют  не  пары,  а
группы. Я подумала, что эти, наверное, принадлежат к одной из таких групп,
и спросила себя, неужели такое же происходит и на других лодках...
     - Как вы себя чувствуете?
     Я прижала к себе Марика и смогла перестать смеяться.
     - Все, что я замечаю, выглядит так смешно. Хотя толку  мне  от  этого
нет никакого.
     Руки Телук вцепились в борт лодки  так  сильно,  что  побелели  сгибы
пальцев. Она ничего не отвечала, когда мы о чем-нибудь  ее  спрашивали,  а
лишь мотала головой.
     У  Блейза  н'ри  н'сут  Медуэнина  был  удивленный   и   одновременно
рассеянный взгляд, он выглядел почти растерянно,  а  руки  его  обшаривали
мешочек, висевший у него на  поясе,  словно  он  надеялся  обнаружить  там
листья атайле. Но это уже не были взволнованные  поиски,  характерные  для
наркомана.
     Если он выживет, сказала Телук, у него пройдет эта пагубная  страсть.
Я подумала, что он пытался понять, почему не испытывал потребности в  этой
траве.
     Примерно около полудня я  снова  увидела  похожую  на  тень  линию  у
северного горизонта.  Формы  были  слишком  туманными,  чтобы  можно  было
говорить о горах. Можно было лишь понять, что находилось  это  чрезвычайно
далеко и что для облаков это выглядело слишком прочным, твердым.
     Затем эта полоса опять пропала у  меня  из  виду,  когда  мы  поплыли
широкими и длинными каналами-протоками между более высокими островами,  на
которых густо росли деревья. Их корни  свисали  в  воду,  чернота  которой
контрастировала