енной в верхней части башни.
Его внимание раздваивалось в попытках научить меня играть в охмир и понять
Землю, и в результате ему не удавалось сделать достаточно хорошо ни  того,
ни другого. - С машинами, которые переносят вас по воздуху, которые делают
за вас работу, которые согревают... и, без  сомнения,  сжигают,  когда  вы
умираете. Что же вы с собой делаете?
     - Чаще всего то же самое, что и любой другой. - Я передвинула "турин"
в малый шестиугольник и таким образом получила двойное  преимущество.  Обе
его фишки, которые сейчас были перевернуты и  имели  мой  цвет,  оказались
"турин" и "феррорн". - Ваш ход.  А  когда  мы  сыты  нашими  машинами,  то
прилетаем и смотрим, как вы здесь живете, помня о том, как мы счастливы.
     - Вы уверены, что еще никогда не играли в эту игру? -  Он  с  досадой
посмотрел на доску.
     - Совершенно точно.
     Он встал, прошел по мозаичному полу  и  поставил  на  стол  кувшин  с
вином. Я снова наполнила свой бокал. Он встал позади моего  стула  и  стал
изучать положение фишек с моей стороны.
     - А вы другая, - сказал он как бы в завершение хода мыслей.
     В этот миг  произошло  неожиданное:  одна  его  рука  приподняла  мои
волосы, а другая погладила мою кожу на  затылке.  Руки  были  мягкими,  не
такими, как ортеанские гривы. Я ощутила дрожь желания: одна плоть страстно
желала другой. Внезапно  мне  стало  понятно  значение  некоторых  чувств,
которые я испытывала в последние дни.
     Я подняла голову и  увидела,  что  его  лицо  было  человеческим,  ни
холодным, ни  ироничным,  но  только  просящим,  просящим  о  том,  в  чем
нуждаемся все мы: чтобы не обидели, не ранили.
     Я воспринимала его как человека: это было наказанием за то,  что  так
хорошо можешь поставить себя на место других... и причиной  того,  что  на
нас не слишком полагаются в Ведомстве  Внеземных  Дел,  хотя  наши  услуги
оказываются для него бесценными. В собственных представлениях не являешься
ни мужчиной, ни женщиной, ни молодой,  ни  старой,  ни  с  Запада,  ни  из
"третьего мира". Поэтому сейчас я не могла воспринимать нас как человека и
обитателя чужого мира, но только как Линн де Лайл Кристи и  Сетин  Фалкира
Талкула.
     Фалкир  обладал  блестящим  умом  и  был  разочарованным   существом,
которому были присущи вся  подвижность  и  вся  опасная  привлекательность
ортеанцев и который был рожден аутсайдером в своей собственной стране, что
являлось неизбежным.
     - Кристи, - сказал он, - не могли бы мы с вами стать арикей?


     - Этому аширен потребовалось довольно много времени, чтобы  разыскать
вас, - проворчал Халтерн. Я была поражена,  увидев  его  в  главном  зале.
Только что закончился ужин.
     - Не вините в этом Марика. Ему пришлось до комнат Фалкира.
     - Сетин Фалкир?  Да,  я  его  встретил.  -  Выражение  лица  Халтерна
внезапно и полностью переменилось. Потом он улыбнулся.
     - Это так заметно? - Видимо, это было так. Я была разгорячена.  -  Не
принимайте этого близко к сердцу,  Хал,  все  происходит  согласно  обычаю
"арикей".
     - Поздравляю. - Он,  так  же,  как  и  Марик,  казалось,  считал  это
обстоятельством, о котором следовало официально объявить. Поскольку  я  не
являлась жительницей Южной земли, то хотела сохранить это в тайне.
     - По какой причине вы хотели меня вообще видеть?
     - Что? Э-э... конечно. - Он  посерьезнел.  -  Получено  сообщение  из
черепной крепости. Рурик останется там еще на некоторое время. Она больна.
     - Как она себя чувствует? Это опасно?
     - Только повышенная температура, как я слышал, но ей нельзя пускаться
в дорогу. Т'Ан Ховис намерен послать туда одного из  своих  врачей,  чтобы
тот убедился, что нет ничего серьезного.
     Я  молчала  и  старалась  пропустить  все  это  в  свое  сознание;  я
чувствовала себя почти виноватой оттого, что  была  счастлива,  тогда  как
ортеанка была больна.
     - Может быть, нам нужно туда поехать?
     - Потребуется не менее недели... и если  следующий  рашаку-курьер  не
принесет более добрых вестей, я поеду туда, - сказал Халтерн.
     - Я поеду с вами.
     Но сообщение, прибывшее через неделю, носило успокаивающий  характер,
а врач Ховиса добрался до гарнизона и подтвердил, что речь идет  только  о
повышенной температуре,  возникшей  вследствие  непривычного  для  жителей
Таткаэра холода. Халтерн проворчал что-то в том духе, что известный некто,
связанный с Ховисом Талкулом, не может вылечить даже больного мархаца, но,
как было видно, радовался, что может остаться в городе.
     Первая волна дипломатических обязанностей схлынула; я  была  свободна
от дел и могла проводить свое свободное время с Фалкиром. Встреч  с  Сулис
н'ри н'сут СуБаннасен я избегала под тем предлогом, что была очень занята.
Мне нужно было принять решение в  ближайшем  будущем,  но  не  сейчас.  Не
ранее, чем я смогла бы быть уверена, что Рурик находится в добром здравии.
     Не ранее, чем я бы поняла, что происходило между Фалкиром и мной.
     Все сложности, какие мы испытывали, коренились в привычках,  а  не  в
физической сущности; в этом Адаир был прав. Что касалось всего прочего, то
это было время, когда живешь, полностью погрузившись во  внимание  другого
человека.  Лучшее  время,  пока  не  предъявят  свои  права   сомнения   и
повседневная жизнь.
     И до того  момента,  когда  оно  закончилось,  оставался  лишь  очень
короткий срок.


     - Могу ли я пойти в город, т'ан? - спросил Марик.
     - Что? Конечно, сегодня вечером ты мне не будешь нужен. -  Я  плотнее
закуталась в меховой домашний халат, разыскивая  мои  брюки  для  верховой
езды. Мы с Фалкиром собирались выехать в телестре Делу, где эти разбойники
и убийцы хотели зажарить убитую каццу. - Ты видел мою сорочку?
     - Она поступила назад из прачечной. Я повесил ее в стенной шкаф.
     Если бы у меня было  больше  здравого  смысла,  я  бы  поискала  свою
одежду, прежде чем раздеться для переодевания. Ведь  в  Корбеке  не  стало
теплее.
     - Ты помнишь дом-колодец, куда меня брала с собой Т'Ан Рурик,  прежде
чем уехать?
     Марик кивнул.
     - Ты смог бы снова найти его?
     - Да, т'ан.
     - Хорошо, если ты там будешь случайно проходить после обеда то  зайди
и попроси хранителя колодца. Спроси его, не знает ли он,  где  Телук.  Это
хотел бы знать Халтерн.
     Уже несколько дней не удавалось ее найти.
     - Возможно, я пойду этой дорогой. - Марик улыбнулся.
     - Хорошо, тогда иди, исчезни,  пока  я  не  придумала  для  тебя  еще
какое-нибудь дело.
     Он ушел. Я села на кровать  и  начала  расшнуровывать  сапоги.  Через
некоторое время я услышала шаги. Кто-то отдернул в  стороны  портьеры,  не
давая о себе знать.
     В комнату вошел Ховис Талкул.
     - Линн де Лайл Кристи, мнимая посланница другого мира...
     Я встала босиком не холодные камни и плотнее обернулась мехом зилмеи.
     "Мнимая посланница.  Возникла  проблема,  -  подумала  я.  -  Большая
проблема."
     Позади  него  стояло  с  полдюжины  мужчин  и  женщин  с  обнаженными
"харурами". Я узнала в  двоих  братьев  Фалкира.  У  всех  них  было  лицо
Талкулов; они были молодыми сыновьями и дочерьми телестре.
     -  ...ввиду  сомнения,   возникшего   относительно   статуса   мнимой
посланницы и некоторых показаний, касающихся названной Линн де Лайл Кристи
и гнуснейшей из всех рас, Золотого Народа Колдунов...
     Ховис читал с каменным лицом написанное на бумаге. В нем  не  было  и
следа от  того  вежливого  и  приветливого  человека,  который  был  столь
предупредителен прежде к посланнице Земли.
     - ...мое желание, чтобы поместить ее в надежное место, в котором  она
должна содержаться до заседания суда по этому делу. Распоряжение отдано  в
восьмой день третьей недели торверна и подписано  моей  рукой  в  Корбеке:
Тельвелис Колтин Талкул, Т'Ан Ремонде.
     Ховис скрутил пергамент в трубку и с яростью ударил ею себя по руке.
     Я стояла и смотрела на него, словно идиотка.
     - Должно ли это означать, что вы меня арестовываете?



                        11. ПРАВОСУДИЕ ДОМА-КОЛОДЦА

     Камеры были холодными.
     По состоявшим из скальной породы стенам стекала конденсационная вода.
Через щели в крыше проникал тусклый свет,  и  я  не  видела  ничего  кроме
решеток и теней.
     В скалистой стене были закреплены цепями деревянные нары. Я сидела на
них, спрятав ноги под  пальто  и  закутавшись  в  мех.  Решетки  разделяли
помещение на несколько камер-ячеек, в каждой из  которых  имелись  нары  и
кадка. Я не могла понять, был ли здесь еще кто-нибудь, но ни  единый  звук
не нарушал тишины.
     От каменного пола поднимался холод и заползал под одежду.
     Я потеряла ощущение времени.
     В  тишине  послышался  шум.  Я  вскочила.  Тяжелая   наружная   дверь
открылась.  Я  проковыляла  к  решетке  на  онемевших   от   затрудненного
кровообращения ногах, и меня ослепило факелами. Свет почти пропал,  потому
что снаружи, наверное, уже был вечер.
     Стражник, не обращая на меня никакого внимания,  открыл  камеру,  что
была рядом с  моей,  а  двое  других  втащили  отчаянно  сопротивлявшегося
мужчину. Они с пренебрежительным видом бросили его  в  камеру  и  ушли.  В
воздухе висел маслянистый, черный дым от факелов. Мои глаза снова привыкли
к темноте.
     - Халтерн?
     Он встал на ноги. Наши пальцы прикоснулись друг к другу через  прутья
решетки, которая являла собой  пример  добротной  ремондской  работы.  Вид
Халтерна не был обиженным, но выглядел он лишь менее почтенно, чем обычно.
     - С вами все в порядке?
     - Да. Я намеревался покинуть Корбек, но не успел уйти вовремя.
     - Вы не хотите быть искренним, да? - Но это был, скорее, риторический
вопрос. Часть моей тупости уже успела оставить меня. - Сколько же  времени
мы здесь проведем? Мы можем сообщить о себе на свободу?
     - Может быть. Кристи, дела наши незавидны.  Ближайшая  к  нам  помощь
находится в гарнизоне.
     - А Рурик больна.
     - Или на юге, в Таткаэре.
     - Это слишком далеко отсюда. Потребуется много времени.
     Он кивнул.
     - У вас нет... оружия? Ничего, что могло бы помочь нам освободиться?
     - Ничего, Все мои вещи находятся  в  моих  комнатах.  -  Мгновенно  в
голове у меня мелькнула мысль. - А Марик?
     - Я не видел кир, когда они вели меня сюда.
     - Что мы можем сделать?
     - Подождать, - сказал он.
     Камера была невелика: три шага в ширину и четыре в длину.  Длины  нар
едва хватало, чтобы  вытянуть  ноги.  Некоторое  время  мы  разговаривали,
расположившись на нарах, потом стало совсем темно.
     - Не полагайтесь на него, - прозвучал из темноты  голос  Халтерна.  -
Его наибольшая лояльность принадлежит телестре.
     - Он найдет способ вызволить нас отсюда.
     Я лежала не смыкая глаз и ждала прихода Фалкира.


     Сквозь щели пробивался белесый солнечный свет. Я растерла себе руки и
ноги, закоченевшие от холода. "Наверное, еще  рано",  -  подумала  я.  Мне
удалось поспать некоторое время, несмотря на жесткость нар,  но  согреться
было невозможно, и у меня мерзли ноги.
     Халтерн все еще лежал, приняв позу зародыша, и  спал.  Это  дало  мне
возможность относительно интимным образом воспользоваться  кадкой;  я  все
еще не была осведомлена в полной мере насчет ортеанских обычаев.
     Потом не оставалось ничего иного кроме ожидания.
     Луч солнца полз вниз по стене и достиг пола в соседней камере.  Стали
видны пыль и грязная солома.
     Теперь я была уверена, что одна из остальных камер тоже была  занята,
потому что ночью я слышала там шорохи. Когда солнце стало светить прямо на
кучу соломы, та зашевелилась, развалилась, и из нее поднялась женщина.
     Она схватилась за решетку двери своей камеры и так потрясла  ее,  что
от лязга железа загудели стены.
     На ее темной коже были видны старые, побелевшие шрамы. Руки  ее  были
узки даже по ортеанским понятиям, а все двенадцать ногтей  были  полностью
обгрызены. Ступни ее с широко  расставленными  пальцами  выглядели  словно
грубые башмаки. Она была голой.
     Когда она повернулась ко мне и  на  своем  ограниченном  пространстве
сделала несколько шагов в мою сторону, я  увидела  ее  густую  свалявшуюся
гриву, тянувшуюся вниз по всему позвоночнику.
     Ее лицо было в царапинах, на губах запеклась кровь, а глаза,  похожие
на черное стекло, ничего не выражали.
     - О, Богиня! - послышался сзади шепот. Это проснулся Халтерн.
     Услышав его голос, она замерла, наблюдая за нами.
     Я спросила:
     - Кто вы?
     Ответа не было. Она отступила с  солнечного  света  к  стене  камеры,
после чего ее невозможно было ясно видеть.
     - Это бессмысленно, - сказал  Халтерн,  -  она  из  варваров.  С  той
стороны Стены Мира. Должно быть, ее послали сюда из крепости.
     Мы прекратили наш разговор, когда открылась главная дверь.
     Вошла высокая и очень худая  женщина  с  мечом  "харур"  наголо.  Она
открыла дверь моей камеры. За ней последовали другие,  они  несли  одеяла,
шкуры, еду, вино и, наконец - а это обрадовало меня более всего, - чашу  и
некоторое количество угла для нее.
     - У вас в телестре есть друзья, - сказала худая женщина. Я узнала ее,
но не по лицу, а по речи; она была одною из дочерей Сетин. -  Не  говорите
об этом ничего, если вас будут спрашивать.
     - У вас есть какое-нибудь сообщение?
     Она резко покачала головой и покинула камеру.
     - Вы можете передать что-нибудь от меня? Скажите...
     Наружная дверь со скрипом захлопнулась, и  я  услышала,  как  снаружи
прогремел засов.
     Я придвинула чашу с углями поближе к решетке, так что  немного  тепла
доставалось и Халтерну, и смогла передать ему  несколько  одеял.  Все  еще
было холодно, но уже не чувствовала пробиравшего до костей озноба.
     - Поведение вашего арикей достойно похвалы. - Халтерн отбил  горлышко
у одной из бутылок и стал жадно пить. - Тут он берет на себя  такой  риск,
на который я бы не отважился.
     Мне удалось также забросить в другую  камеру  жареную  ножку  вирацу.
Дикарка набросилась на нее и стала рвать мясо зубами. Никто не принес  нам
что-нибудь поесть, а мучительные спазмы в  желудке,  причиняемые  голодом,
затрудняли мышление.
     - Мне никогда не следовало бы покидать  Таткаэр,  -  сказал  Халтерн,
горько упрекая самого себя. - Сфера моей деятельности - это города. Но  не
копание в грязи в Ремонде. У вас есть сколько-нибудь денег?
     - Нет, ни единой медной монетки.
     - У меня есть немного серебра. В следующий раз я  попробую  подкупить
охранника, чтобы он вынес наружу сообщение от нас.
     Дикарка что-то сказала одной  короткой  фразой.  Халтерн  замолчал  с
раскрытым ртом и уставился на нее.
     - Кто вы? - Я подошла к решетке. - Как вы сюда попали?
     Ее лицо было неподвижным, но говорила она вопросительным тоном.
     - Имирианка? - Мне в это не верилось.
     - Наверное, архаичная раса, - сказал Халтерн. - Вы правы.
     Женщина указала на меня:
     - Кто?
     - Кристи, - ответила я и сказала это еще  раз,  когда  она  повторила
слово. Она подошла ближе  и  обхватила  своими  костлявыми  руками  прутья
решетки. Голос ее был грубым.
     - Кто твой друг? - спросила она.
     - Халтерн, - сказала я, - он с юга.
     Я не могла бы сказать, насколько она поняла меня. Халтерн подошел  ко
мне поближе и стал задавать  вопросы,  но  она  не  отвечала.  Вскоре  она
вернулась в дальний угол своей камеры и больше не реагировала на нас.
     - Как долго она здесь находится, хотела бы я знать?
     - Понятия не  имею.  Я  вам  когда-нибудь...  -  продолжил  он,  явно
стараясь отвлечь мое внимание, - рассказывал о моей телестре Бет'ру-элен?
     Я откинулась назад на нарах, завернувшись в три одеяла и мех зилмеи.
     - Нет, еще нет. Расскажите.


     Я втянула голову в плечи при виде яркого  белого  света.  Чужая  рука
крепко держала меня  за  плечо.  У  меня  возникло  инстинктивное  желание
опереться на нее, и в мои запястья врезались металлические  манжеты.  Рука
охранника схватила меня крепче, и я сумела встать. На моих щиколотках была
натянутая цепь полуметровой длины.
     - Молчите в этом присутствии! Молчите в этом доме!
     Гул голосов и шум смолкли.
     Надо мной высился  большой  купол,  через  отверстие  наверху  внутрь
светило полуденное солнце и слепило  меня.  Своды  помещения  поддерживали
стройные колонны. Дальше, в глубине, находились купола поменьше,  в  нишах
которых теснились люди.
     Я стояла между двух охранников.
     В тишине прозвонили полуденные колокола, их короткий  звон  отразился
от купола. Охранники подтолкнули меня  вперед.  Я  взошла  на  возвышение.
Передо  мной  находилась  круговая  железная  решетка,   диаметр   которой
составлял около пяти метров. Я посмотрела вниз. В  нескольких  ярдах  ниже
солнце освещало каменное обрамление глубокой шахты колодца, все  остальное
было в полумраке.
     По другую сторону колодца  стоял  Арад.  Рядом  находилось  еще  одно
возвышение, остававшееся пустым. Арад стоял за столом, на  котором  лежали
бумаги и свитки, и беседовал с молодым говорящим с землей.
     Кроме нас я  не  увидела  больше  никого  на  просторном,  украшенном
мозаикой полу купола. Постепенно мои глаза привыкли к свету, и я заметила,
что в состоявшем из естественной скальной породы амфитеатре были вырублены
ступенчатые ряды скамей и что меньшие из них примыкали к главному  куполу.
Между колоннами я увидела большое число ортеанских лиц, окружавших меня со
всех сторон.
     - Я пригласил  вас  в  дом-колодец,  чтобы  расследовать  одно  очень
серьезное обстоятельство. - Голос Арада, хотя тот и не  повышал  его,  был
очень хорошо слышен под куполом. - Т'Ан Ремонде решил, что его речь идет о
деле, относящемся к компетенции дома-колодца, а не двора.  Я  призвал  вас
сюда, чтобы судить и доказывать.
     Среди собравшихся находились говорящие с землей  и  другие  хранители
колодца, которых я знала по официальным встречам, а также несколько с'анов
близлежащих телестре. Я стояла в оковах в ярком свете полуденного солнца.
     Я посмотрела мимо Арада и обнаружила лица членов телестре  Талкул,  а
потом почти одновременно - самих Ховиса, Сетин и  Колтина.  Старик  кивнул
Араду и уставился на меня, очевидно не узнавая.
     - Мы подтверждаем это, - сказал Ховис, а другие голоса повторили  его
слова. Обернувшись, я увидела Сулис н'ри н'сут СуБаннасен.  Ее  лицо  было
безучастным.
     - Женщина, которую вы видите... -  рука  Арада  указала  на  меня,  -
...заявляет,  что  прибыла  сюда   из   другого   мира.   Есть   некоторые
обстоятельства, вроде бы подкрепляют данное  утверждение.  В  Таткаэре  ей
поверили.
     Но  существуют  и  другие  объяснения.  Очевидно,  что  она  является
созданием - если даже не ребенком - той самой  в  высшей  степени  чуждой,
кровожадной и высокомерной расы - Золотого Народа Колдунов.
     Этого  я  ожидала,  а  теперь,  когда  такое  было   произнесено,   я
почувствовала некоторое облегчение. Я спросила стоявшего  поближе  ко  мне
охранника:
     - Когда я могу говорить?
     - Ты? - Он уставился на меня. - Ты здесь не для того, чтобы говорить.
     - Что?
     - Заткнись.
     - Но если мне не разрешают защищаться...
     Рукоятка его "харура" ударила меня под ребра. Я промолчала. Арад  все
еще говорил, а на нас никто не обращал внимания.
     - ...слышали, как она  добровольно  признавала  свою  причастность  к
подобным аппаратам и силам, используемым якобы в ее мире, - сказал Арад, -
вы действительно все это слышали, ибо, когда она посещала  ваши  телестре,
то не делала из этого тайны. А подобные вещи  хорошо  нам  известны,  нам,
которые  знают,  как  колдовской  народ  ездил  между  своими  необъятными
землями, паря  в  воздухе,  нам,  которые  знают,  какое  оружие  погубило
пустынные земли, нам, которые знают, какие разрушения они оставили  нам  в
наследство. Нам, которые после крушения  Зол