с решил следовать за ним.
     Обвинитель заглянул в бумаги.
     - Не произносил  ли  капитан-лейтенант  Пэйс  следующие  слова:  "Мне
осточертел этот поиск в квадрате, и я  тащусь  за  китом  с  расстройством
желудка"?
     Джон посмотрел ему прямо в глаза и соврал:
     - Такие слова никогда не были произнесены при мне, сэр.
     - Вы уверены в этом, лейтенант? Подтверждение послужило бы на  пользу
капитан-лейтенанту Пэйсу при врачебной экспертизе.
     Джон был не из тех, чтобы попасть в такую ловушку.
     - Я никогда не слышал этих слов, сэр, - повторил он.
     - Два свидетеля показали, что именно эти слова были обращены  к  вам,
лейтенант Герланд.
     Джон пожал плечами. Обвинитель понял, что напрасно теряет время.
     -  Затем,  некоторое   время   спустя,   капитан-лейтенант   Пэйс   в
возбужденном состоянии пробежал через центральный пост и  закричал,  чтобы
гидрофоны были немедленно выключены. Правильно?
     Джон слегка улыбнулся.
     - Капитан-лейтенант Пэйс прошел через центральный пост, я не заметил,
чтобы он был в возбужденном состоянии, и приказал выключить гидрофоны.
     - Почему?
     - Обычная предосторожность при сближении с неприятелем, -  усмехнулся
Джон.
     - Значит, приказ был правильный?
     - Да, сэр. Логичный, здравый боевой приказ.
     - Вы считаете "логичным и здравым" и то, что  капитан-лейтенант  Пэйс
приказал вам покинуть мостик и взял на себя управление лодкой  без  своего
старшего офицера?
     Джон молчал. Больше ему ничего не оставалось. Обвинитель поймал  меня
в ловушку.
     - Итак, капитан-лейтенант Пэйс  с  мостика  с  короткими  интервалами
отдал ряд приказов об изменении курса?
     - Да, сэр.
     Обвинитель взглянул на него.
     - Покажите, пожалуйста, трибуналу вашу карту, на которой отмечены эти
приказания.
     Это был удар в челюсть.
     - Никакой карты не было, - ответил Джон.
     - Не было карты?! - воскликнул адмирал.
     - Капитан-лейтенант Пэйс руководствовался своей картой,  которую  мне
не показывал. Однако имеется судовой журнал...
     Старый морской волк сурово уставился на Джона.
     - И вы не имели представления о местонахождении корабля?
     - Нет, сэр.
     - И не знали, кого преследуете?
     - Нет, сэр.
     -  И  "Форель"  пролежала  на  грунте  в  течение  восьми  часов  при
готовности торпед номер один?
     - Да, сэр.
     Судовой  журнал  был  передан  на  стол.  Адмирал   некоторое   время
разглядывал его, затем отбросил, презрительно фыркнув.  На  его  месте  я,
возможно, поступил так же.
     Вмешался капитан первого ранга.
     - Лейтенант Герланд,  если  бы  вас  попросили  ознакомиться  с  этим
судовым журналом, в котором нанесены  явно  необъяснимые  перемены  курса,
каково было бы ваше суждение?
     В первый раз за все время Джон взглянул на меня.  В  его  взгляде  не
было сострадания.
     Он ответил твердо и не задумываясь:
     - Я бы сказал, что это дело рук безумца.
     Председатель трибунала издал легкий вздох.  Мой  лучший  друг  сделал
уничтожающее меня заявление.
     - Итак, - произнес обвинитель, - вы хотите сказать, что ваш  командир
сошел с ума?
     Джон обернулся к нему.
     - Этого я не говорил, сэр, - решительно отверг он. - Я только сказал,
сэр, что будь такой судовой журнал предъявлен мне, я бы  сказал,  что  это
было дело рук безумца. Я не уточнил только: если бы я там не был. Но я был
там и смотрел в перископ. Я видел все...
     - Это существенное обстоятельство не отмечено в протоколах...
     Джон словно не слышал его слов.
     - ...Я смотрел в перископ, - медленно повторил он, словно вся картина
вновь возникла у него перед глазами. - Мне до сих пор мерещатся  по  ночам
эти буруны. Я подумал, что решение командира  атаковать  в  этих  условиях
явилось результатом переутомления. Здесь было слишком мелко для торпедного
залпа. Но доказательством того, что он был в здравом уме, является то, что
он вывел "Форель" оттуда целой и невредимой.  Никто  другой  не  сумел  бы
этого проделать. Если бы не он, мы все погибли бы.  И  тогда  не  было  бы
никакого военного трибунала. И по сей день я не знаю, что делал  командир,
но я верю, что если он сказал, что там был неприятель, значит, это так.
     Наступило молчание. Слеза стекла по щеке  секретарши  на  блокнот,  и
девушка стерла ее.
     Джон не смотрел в мою сторону. Командующий прочистил горло.
     - Лейтенант Герланд, - произнес он. - Если  бы  я  приказал  "Форели"
завтра выйти в плавание под командованием капитан-лейтенанта Пэйса, вы  бы
согласились пойти с ним?
     - Да, сэр, - просто ответил Джон. - Куда угодно.
     Командующий вновь прокашлялся.
     - Больше вопросов нет? Благодарю вас, лейтенант.
     Я криво усмехнулся своим мыслям. Джон убедил их в том, что  я  был  в
здравом уме, но в  таком  случае  я  был  целиком  ответственным  за  свои
действия, что же тогда я там делал?! В самом деле, что мог я  ответить  на
вопрос об АПЛI? Я понял, какой линии мне следовало держаться.
     - Есть ли еще свидетели? - спросил председатель.
     Обвинитель криво улыбнулся.
     - Боюсь, что, если бы я вызвал весь экипаж, они повторили  бы  то  же
самое. Однако,  сэр,  факты  остаются  фактами.  Неопознанные  звуки  были
слышны,  торпедная  атака  готовилась,  корабль  его  величества  "Форель"
получил  повреждения,  был  произведен  ряд  непонятных  изменений  курса,
"Форель", совершенно очевидно, находилась в  суровой  опасности,  командир
корабля не объяснял офицерам свои  действия,  даже  местонахождение  лодки
было им неизвестно. Все это не вызывает никаких сомнений.
     - Нарушения во всем... - буркнул адмирал. - Капитан-лейтенанту  Пэйсу
предъявлены  чрезвычайно   серьезные   обвинения.   Он   должен   получить
возможность выступить в свою защиту.
     Председатель трибунала кивнул. Я был приведен к присяге.  Взоры  всех
обратились в мою сторону.
     - Капитан-лейтенант Пэйс, -  обратился  ко  мне  командующий,  -  кто
приказал вам вывести "Форель" в море? Я обращался в  Адмиралтейство  и  не
получил никакого подтверждения, что вам  был  дан  приказ  для  выполнения
вашего... гм... задания.
     "Значит,  -  подумал  я,  -  те  двое  умников  не  оставили  никаких
письменных следов..." Ловушка захлопывалась за мной.
     -  Я  получил  устный  приказ  командующего   подводными   силами   в
присутствии начальника морской разведки. Я  был  переброшен  с  Мальты  по
воздуху и лично получил этот приказ.
     Шумок  недоверия  пробежал  по  залу.  Все  пять   членов   трибунала
воззрились на меня.
     - При этом никто, кроме нас троих, не присутствовал.  Стенограмма  не
велась.
     - Вы хотите сказать... - взорвался адмирал. - Чушь какая-то!
     - Коль все это принять за правду, - сказал  обвинитель,  -  это  было
задание большой секретности, если два офицера такого  ранга  беседовали  с
вами наедине?
     - Именно так все и было, - хмуро отозвался я.
     - В чем же заключался приказ? - выпалил председатель.
     - Я не могу ответить на этот вопрос, сэр, - сказал я.
     - Бог мой! - закричал он. -  Вы,  как  школьник,  который  не  выучил
урока! Отвечайте!
     Избежать удара я больше не мог. Вот сейчас,  сейчас,  твердил  я  про
себя, готовясь к неизбежному.
     - Ни при каких обстоятельствах, - сказал я.
     Адмирал даже привстал с кресла.
     Обвинитель покопался в своих бумагах.
     - Хочу отметить, сэр, - сказал он, обращаясь к  председателю,  -  что
снабжение "Форели" горючим, боепитанием и  продуктами  было  совершено  по
личному приказанию командующего подводными силами.
     - Где находилась лодка, когда была произведена эта удивительная атака
и по какой цели? - пролаял старый морской волк, не скрывая озлобления.
     - Боюсь, что не могу ответить и на это, сэр.
     - А на что вообще вы можете ответить? - с сарказмом сказал адмирал.
     Наступил мой час.
     Я  вспомнил   наставнический   тон   и   точные   приказы.   Вспомнил
сочувственные слова прощания. Все было оправдано, с его точки зрения,  ибо
Англия находилась в опасности... Я запомнил горестное выражение его  глаз.
Он лишь выполнял свой долг. Мы  оба  знали  правила  игры.  Он  знал,  что
делает, знал и я, что должно быть сделано. Час настал.
     - Я признаю все предъявленные мне обвинения, сэр, - сказал я.
     - Что?! - заорал адмирал.
     От удаления секретарша даже  перестала  стенографировать.  Обвинитель
холодно воззрился на  меня,  решив,  что  я  нахожусь  на  верном  пути  в
сумасшедший дом. Остальные члены трибунала зашептались между  собой.  Лицо
командующего побагровело.
     Я почти не сознавал, что происходит вокруг. Я  вновь  жил  в  пламени
острова Двух кривых  дюн,  бешенстве  бурунов,  видел  немца  с  поднятыми
ручками и его обезумевшее лицо...  Твердая  решимость  никогда  никому  не
рассказывать об  этом  острове  отчетливо  выкристаллизовалась  у  меня  в
голове.  Я  выполнил  свой  долг:  АПЛI  никогда  больше  не  явит  своего
смертоносного плавника в бурных просторах Атлантики. "Блом и Фосс" никогда
не узнают правды.  Фирма  прекратит  производство  этих  лодок.  Человека,
который приказал  мне  уничтожить  ее,  нет  в  живых.  Начальник  морской
разведки? Его рот закрыт навсегда, словно сама смерть  запечатала  его.  И
намека не будет на АПЛI, если только я сам не раскрою рта...
     Председатель  трибунала  приподнялся  с  кресла  и  грузно  опустился
обратно. Он долго не сводил с меня взгляда. Никто не произнес ни слова.  Я
признал себя виновным в самых страшных прегрешениях. Говорить было  больше
не о чем. Всем было ясно, что меня вышвырнут вон из флота.
     - Трибунал удаляется на совещание, - мрачно изрек адмирал.
     Из того, что происходило дальше, у меня в памяти ничего не  осталось.
Это было лишь вопросом уборки трупа, если можно так сказать. Помню только,
как Джон подошел поговорить со мной, затем просил оправдать меня. Но кости
уже были брошены, ставки сделаны. Остров Двух кривых дюн и я должны беречь
наш секрет.
     Приговор был пустой формальностью. Адмирал избавил меня от  излишнего
позора. Слова носили на себе  отпечаток  мильтоновского  слога:  "Учитывая
доблестную и даже прославленную службу упомянутого  выше  офицера  в  деле
уничтожения врагов Великобритании на море..."
     Меня не вышвырнули из королевского  флота,  меня  вывели  оттуда  под
руки.
     Я дал себе клятву вернуться на остров Двух кривых дюн...



                            ГИБЕЛЬ "ФИЛИРИИ"

     - У меня к вам маленькая просьба, и я хорошо вам заплачу,  -  ласково
промурлыкал Стайн. Губы его кривились в обворожительной улыбке, но глаза и
лицо были мертвенно холодны.
     Я был чертовски зол на Стайна за то, что он снова  пожаловал  к  нам.
Прошел уже месяц с той ужасной сцены. Я хорошо помню, как  пьяного  немца,
вопящего и обезумевшего, выволокли из бара и как он все продолжал изрыгать
в мой адрес грязные ругательства. Стайн тогда стоял  и  смотрел  на  меня,
словно пытался разгадать какую-то загадку. С тех пор я не встречал его. Но
сейчас ко мне вернулись все позабытые страхи и опасения. Что ему нужно  от
меня?..
     Мак молча сидел у открытого иллюминатора.
     - Запомните раз и навсегда, я не доставлю вас на Берег скелетов  даже
за тысячу фунтов!
     - Я ученый, - ответил Стайн, не обращая внимания на закипавший во мне
гнев. - Я хочу лишь получить  возможность  найти  жука,  который  вот  уже
много, много лет потерян для науки.
     - К черту вас и вашего жука! - заорал я. - Убирайтесь и оставьте меня
в покое!
     - Повторяю, - сказал  Стайн,  осклабившись,  -  я  ученый,  аналитик.
Поэтому, когда человек ни с того ни с сего начинает кричать  и  вопить,  я
говорю себе, что для этого должна быть причина.  Не  так  ли?  Обязательно
должна быть причина. Может быть, она кроется в небольшой вещице,  выпавшей
из кармана капитана Макдональда? - спрашиваю я себя. Может быть, причина в
небольшом талисмане, какие любят  носить  на  счастье  в  южной  Германии?
Конечно, один  только  вид  такой  вещички  не  мог  довести  человека  до
неистовства и психиатрической лечебницы...
     Стайн вновь улыбнулся. Очевидно, он припрятал хорошие козыри, чтобы в
нужный момент воспользоваться ими. Я сдержал злобу.
     - Психиатрической лечебницы?..
     - Да, капитан. Психиатр мой большой друг и находит случай с  немецким
матросом  чрезвычайно  интересным.  У  него  так  называемая  фиксация   в
отношении вашего талисмана, изображающего кисть  руки.  Именно  он  явился
толчком для новой вспышки болезни...
     Хотя вечер был холодным, меня прошиб пот. Я налил себе и Маку  виски.
Стайну я даже не предложил.
     - Ну и что же? - спросил я.
     - Так-то лучше, капитан, - ухмыльнулся Стайн. - Может быть, вам будет
интересен мой рассказ и вы предложите мне выпить?
     - Возможно, - хмуро отозвался я.
     - Итак, мы оба, будучи учеными, занялись  историей  болезни  Иоганна.
Занятная история, должен заметить. Мы выяснили, что после 1944 года  жизнь
Иоганна  началась  как  бы  заново...  Буду  откровенен,  у  Иоганна   нет
прошлого... Его обнаружил в  1944  году  в  племени  диких  бушменов  один
миссионер. Иоганна доставили в Виндхук. Два года он  провел  в  госпитале.
Кто он, откуда, так и не удалось выяснить. Депо только одно,  что  он  был
моряком, точнее подводником. У него прозвал памяти. Он  не  помнит,  каким
образом  оказался  у  бушменов.  Он  живет  в  смертельном  страхе   перед
изображением кисти руки.
     Я подумал о знаке победы в виде кисти руки,  нарисованной  на  боевой
рубке "Форели".
     - Иоганн  поправляется  и  скоро  вернется...  -  Стайн  улыбнулся  и
поднялся с места, делая вид, что собирается уйти. В дверях  он  обернулся.
Он играл мной, как кошка мышью. - Я заинтересовался лейтенантом Герландом,
- небрежно произнес он. - Мой друг в Кейптауне навел кое-какие справки,  и
меня заинтриговало, что лейтенант Герланд  когда-то  служил  на  подводной
лодке "Форель" под командованием некоего Джеффри Пэйса.
     Я уже несколько лет не слышал своего настоящего имени, и мороз прошел
у меня по коже. Итак, Стайн шантажирует меня, чтобы я отвез его  на  Берег
скелетов. Невозможно, чтобы он знал об острове Двух кривых дюн.
     - Капитан-лейтенант Пэйс был уволен  из  флота  по  решению  военного
трибунала, - резким голосом продолжал он. - А  на  боевой  рубке  "Форели"
была нарисована  кисть  руки.  Странно,  подумал  я,  потерявший  рассудок
матрос-подводник, у которого одно лишь  изображение  кисти  руки  вызывает
смертельный ужас, британская подводная лодка, чьей победной эмблемой  была
кисть руки, и шкипер, который носит  в  кармане  талисман  в  форме  кисти
руки...
     Гнетущую атмосферу развеял Мак.  Он  напал  на  Стайна  неожиданно  и
яростно, как мамба. Оказавшись позади, он ударил его бутылкой.
     Я успел стукнуть Мака по руке, едва его оружие коснулось шеи  Стайна.
Он отскочил и прислонился к переборке. Пистолет системы "люгер" оказался у
него в руке.
     - Отчаянные и опасные  люди,  -  сказал  он,  разглядывая  нас  почти
уважительно. - Я видел, как  капитан...  гм...  Макдональд  расправился  с
Хендриксом самым  грязным  приемом,  который  мне  когда-либо  приходилось
видеть. Сам я едва не стал жертвой его механика. Да,  джентльмены,  видно,
вы получили очень дурное воспитание.
     Мак не произнес ни слова. Мрачное выражение не сходило с его лица.  Я
примеривался взглядом, удастся ли мне одним  прыжком  обезоружить  Стайна.
Шанс был невелик.
     Стайн посмотрел на Мака. Взгляд его был насторожен.
     - В свое время я убью вас, - сказал он бесстрастно. - Но  не  сейчас.
Сейчас не время,  особенно  когда  мы  ведем  столь  интересную  беседу  о
лейтенанте Герланде и его бывшем командире. Кстати, где лейтенант Герланд?
     - На берегу, с друзьями, - ответил я, не спуская глаз с немца.
     - У меня тоже есть друзья на берегу, хорошие  друзья,  -  невозмутимо
продолжал тот.
     И тогда я придумал, как покончить со Стайном. Это было очень  просто.
Нужно было только согласиться на его  предложение  -  остальное  проделает
Берег Скелетов.  Мне  не  нравилось,  что  он  копается  в  моем  прошлом.
Безжалостные пески Берега Скелетов, только они  услышат  его  предсмертные
стоны. Я решил осторожно сыграть свою игру, ведь  Стайн  был  хитрым,  как
черт.
     - Вы думаете под страхом смерти заставить меня отправиться  на  Берег
Скелетов? - спросил я. - За  какой-то  козявкой?  Так  я  вам  и  поверил!
Наверное, хотите заодно прихватить там мешочек алмазов?
     Он улыбнулся.
     - Как ни странно, капитан... гм...  Макдональд,  но  я  действительно
рвусь туда из-за козявки. Больше всего на свете я хочу найти одного жучка.
Я готов понудить вас отвезти меня...
     - Вы хозяин положения, - прервал я. Что ж, я отвезу вас,  но  пятьсот
фунтов за это маловато. По меньшей мере тысяча.
     Стайн презрительно взглянул на меня:
     - Пятьсот фунтов было первоначаьным предложением, капитан, но  теперь
цена значительно снизилась. Я желаю, чтобы  вы  доставили  меня  на  Берег
Скелетов бесплатно и высадили там, где я захочу...
     А я то думал, что обманул его!
     Я сделал шаг вперед, но Стайн наставил "люгер" прямо на меня.
     Стайн явно наслаждался ситуацией.
     - Предположим, что вы капитан-лейтенант Пэйс, прославившийся  в  годы
войны командир "Форели". Согласитесь с  этим  хотя  бы  условно.  Конечно,
капитан-лейтенанта Пэйса вряд ли обрадует, если повсюду начнут трезвонить,
что теперь он  капитан  Макдональд,  владелец  первоклассного  траулера...
Впрочем, газеты, поборники "честной игры", как любят  говорить  англичане,
заявят, что изгнание из флота было уже достаточно большим  наказанием  для
молодого офицера; зачем же снова корить его, даже если он взял себе другое
имя и утверждает, что он южноафриканец? Так почему же  вы  слишком  быстро
капитулировали, капитан-лейтенант?
     Я проклял свою прыть. Но  на  что  он  намекал?  Его  скрытые  угрозы
встревожили меня.
     - Ну  и  что?  -  Я  все  еще  бодрился.  -  Ну  предположим,  что  я
капитан-лейтенант Пэйс. Но ведь дважды за  один  и  тот  же  проступок  не
судят!
     - Ловко сказано, - усмехнулся Стайн. - Когда я в  первый  раз  увидел
ваше судно, то спросил себя, откуда  у  ее  владельца  200.000  фунтов  на
покупку такого  современного  траулера,  как  "Этоша"?  Зачем  ему  дизели
двойного действия? Зачем обводы, как у яхты, если судно предназначено  для
рыбного промысла? В порту я слышал, будто капитан Макдональд  знает  Берег
скелетов лучше любого другого шкипера в Валвис-бее. Почему? Может быть, он
добывает там алмазы? Может быть, для этого ему  и  нужны  дизели  двойного
действия и такие изящные обводы?
     - Чушь! - взорвался Мак.
     - Именно это я и имел в  виду  -  чушь,  -  согласился  он  и  плавно
взмахнул пистолетом. -  Присядем.  Нам  нужно  многое  обсудить  -  детали
высадки на Берег скелетов и все такое прочее...
     - Обсуждать нам нечего, - резко оборвал я, отлично зная, что обсудить
нам нужно многое. - Я не доставлю вас  на  Берег  скелетов  ни  при  каких
обстоятельствах. А теперь убирайтесь. И если вы пожалуете вновь, я выброшу
вас за борт.
     -   Смело   заявлено,    капитан    Пэйс,    или    нужно    говорить
"капитан-лейтенант"? - усмехнулся  он.  -  Вы  вынуждаете  меня  ходить  с
козырей, которые я хотел попридержать...
     Пот струился у меня под  рубашкой.  Проклятый  немец  издевался  надо
мною.
     - Я еще не знаю назначения "Этоши", - тихо сказал Стайн, - но намерен
это узнать.
     Значит, он не имеет понятия об острове Двух кривых дюн!
     - Меня очень  заинтересовала  личность  капитан-лейтенанта  Пэйса,  -
продолжал немец, - и я обратился к одному знакомому в Кейптауне, чтобы  он
побольше разузнал об этом знаменитом  подводнике.  И  что  же  выяснилось?
Выяснилось, что он... утонул. Вскоре после суда над ним.