е  диво,  что  островитяне  былых  времен
занимались морским разбоем.
   Глупышка будто и не слушала его.
   - Я могла бы сойти с вами на берег - если бы вы пожелали...
   - Можешь сойти, коли охота, - согласился Теон, тиская ее грудь, - только,
боюсь, не со мной.
   - Я готова работать у вас в замке, милорд,  чистить  рыбу,  печь  хлеб  и
сбивать масло. Отец говорит, что не едал ничего  вкуснее  моей  похлебки  из
крабов с перцем. Вы могли бы найти мне местечко у себя  на  кухне,  и  я  бы
готовила вам ее.
   - А по ночам согревала бы мне постель? - Он нащупал тесемки ее корсажа  и
стал развязывать их ловкими, опытными пальцами. - В былые времена  я  привез
бы тебя домой, как трофей, и сделал бы своей женой, хотела бы ты  этого  или
нет. Все  Железные  Люди  так  поступали.  У  мужчины  была  каменная  жена,
настоящая, уроженка островов, как и  он,  и  были  морские  жены,  взятые  в
набегах.
   Девушка широко раскрыла глаза - но не потому, что он обнажил ее груди.
   - Я согласна стать вашей морской женой, милорд.
   - Увы, те времена миновали. - Теон обвел пальцем тяжелую грудь, спускаясь
к пухлому коричневому соску. - Мы уже не летаем по ветру, неся огонь и  меч,
и не берем то, что нам хочется. Мы ковыряемся в земле и  закидываем  в  море
сети, как все прочие, и почитаем себя счастливыми, если на зиму у  нас  есть
соленая треска и овсянка. - Он взял сосок в рот и прикусил так, что  девушка
ахнула.
   - Можете взять меня снова, если хотите, - шепнула она ему на ухо.
   Он оторвался от ее груди, оставив на коже темно-красную отметину.
   - Я хочу научить тебя  кое-чему  новому.  Развяжи  мне  тесемки  внизу  и
поласкай ртом.
   - Ртом? Он легонько провел пальцем по ее пухлым губам.
   - Эти губы для того и созданы,  милая.  Если  хочешь  быть  моей  морской
женой, делай, как я велю.
   Поначалу она  стеснялась,  но  для  своего  невеликого  разума  освоилась
быстро, к удовольствию Теона. Рот у нее был столь же влажный и приятный, как
другое отверстие, и ему  не  приходилось  слушать  ее  глупую  болтовню.  "В
прежние времена я и правда сделал бы ее своей морской  женой,  -  думал  он,
запустив пальцы в ее спутанные волосы. - В прежние  времена,  когда  мы  еще
жили по старому закону - топором, а не киркой, и брали, что хотели, будь  то
богатство, женщины или слава. Тогда Железные Люди не работали под  землей  -
этим занимались невольники, они же копались в земле  или  выращивали  коз  и
овец. Ремеслом островитян была война. Утонувший Бог создал их для набегов  и
насилия - они терзали королевства и вписывали свои имена  в  память  живущих
огнем, кровью и песнями".
   Эйегон Драконовластный уничтожил старый закон. Он сжег  Черного  Харрена,
вернул его королевство слабосильным  речным  жителям  и  превратил  Железные
острова в заштатную провинцию  обширного  государства.  Но  старые  кровавые
предания еще рассказывались на островах - у костров из  плавника,  у  дымных
очагов и даже в высоких чертогах Пайка. Среди титулов Теонова отца числилось
"Лорд-Жнец", в то время как девиз Грейджоев гласил "Мы не сеем".
   И не столько ради такого пустяка, как корона, поднял свое восстание  лорд
Бейлон, сколько для того, чтобы вернуться к старому закону. Роберт  Баратеон
с помощью своего друга Эддарда Старка положил кровавый конец этой мечте,  но
теперь  они  оба  мертвы.  Вместо  них  правят  мальчишки,  и   государство,
выкованное Эйегоном, раскололось на куски. "Сейчас то самое время,  -  думал
Теон, пока дочь капитана водила губами по его плоти, - тот  самый  год,  тот
самый день, а я - тот самый человек". Он криво улыбнулся, гадая, что  скажет
отец, услышав, что Теон, самый младший, мальчуган, заложник,  преуспел  там,
где сам лорд Бейлон потерпел поражение.
   Заключительный миг налетел внезапно, как шторм, и  семя  Теона  наполнило
рот девушки. Испуганная, она хотела отпрянуть, но Теон удержал ее за волосы.
Она поднялась и прильнула к нему.
   - Так хорошо, милорд?
   - Неплохо.
   - Солоно, - пожаловалась она.
   - Как море? Она кивнула:
   - Я всегда любила море, милорд.
   - Я тоже. - Он покатал ее сосок между  пальцами.  Это  правда.  Море  для
Железных Людей - это свобода. Он не вспоминал  об  этом,  пока  "Мариам"  не
отплыла из Сигарда, но  вспомнил,  услышав  поскрипывание  мачт  и  снастей,
капитанские команды и гул ветра в парусах - звуки  столь  же  знакомые,  как
биение собственного сердца, и столь же утешительные. "Больше я их не забуду,
- клялся себе Теон. - Никогда больше не стану удаляться от моря".
   - Возьмите меня  с  собой,  милорд,  -  ныла  дочь  капитана.  -  Мне  не
обязательно жить у вас в замке. Я могла бы остаться где-нибудь  в  городе  и
быть вашей морской женой. - Она хотела погладить его по щеке, но Теон  отвел
ее руку и встал с койки.
   - Мне место в Пайке, а твое - на этом корабле.
   - Я не могу больше оставаться здесь. Он завязал свои бриджи.
   - Почему?
   - Из-за отца. Когда вы уйдете, он накажет меня, милорд, будет ругать меня
и бить. Теон накинул плащ.
   - Такие уж они, отцы, - согласился он,  застегнув  серебряную  пряжку.  -
Скажи ему, что он должен радоваться. Я столько раз тебя брал, что ты  скорее
всего беременна - не каждому выпадает честь растить королевского бастарда. -
Она уставилась на него, и он вышел, оставив ее в каюте.
   "Мариам" огибала лесистый мыс. Под его поросшими сосной скалами  выбирали
сети около дюжины рыбачьих лодок. Поодаль от них меняла галс большая  барка.
Теон прошел на нос, чтобы лучше видеть. Первым  делом  он  заметил  замок  -
твердыню рода Ботли. В детские годы Теона замок  был  слеплен  из  дерева  и
глины, но Роберт Баратеон сровнял его с землей, а лорд Савейн после отстроил
из камня, и приземистое строение венчало вершину холма. На невысоких угловых
башнях висели бледно-зеленые флаги с косяками серебристых рыб.
   Под сомнительной защитой рыбьего замка лежала деревня Лордпорт с  кишащей
кораблями  гаванью.  Когда  Теон  покидал  Лордпорт,  здесь  было  дымящееся
пепелище, и сожженные ладьи усеивали каменный  берег,  как  скелеты  мертвых
китов, а от домов не осталось камня на камне. Десять лет спустя следы  войны
почти исчезли. Жители построили себе новые хижины, взяв камни от  старых,  и
накопали свежего дерна для крыш. Рядом с пристанью выросла новая  гостиница,
вдвое больше старой, с каменным нижним этажом и двумя деревянными  верхними.
Но септу наверху так и не отстроили, и от нее  остался  только  семиугольный
фундамент. Видимо, свирепость Роберта Баратеона отбила  у  островитян  охоту
поклоняться новым богам.
   Теона больше занимали корабли, чем боги. Между бесчисленных рыбачьих мачт
он разглядел тирошийскую торговую галею, а  рядом  -  неуклюжую  иббенесскую
барку с  просмоленным  корпусом.  Ладьи,  числом  не  менее  пятидесяти  или
шестидесяти, стояли на якоре в море или лежали на галечном берегу  к  северу
от гавани. На парусах кое-где виднелись эмблемы других островов:
   Кровавая луна Винчей, черный боевой рог лорда Гудбразера, серебряный серп
Харло. Теон искал "Молчаливого", корабль своего дяди Эурона. Этой  поджарой,
наводящей страх красной ладьи нигде не было видно, зато  отцовский  "Великий
кракен" находился здесь, с большим железным  тараном  в  форме  давшего  ему
название животного на носу.
   Уж не созвал ли лорд Бейлон знамена в честь прибытия  своего  сына?  Теон
снова нащупал кожаную ладанку под плащом. Об  этом  письме  никто  не  знал,
кроме него самого и Робба Старка:
   Они не дураки, чтобы доверять свои секреты птицам. Но и лорд Бейлоя  тоже
далеко не глупец. Он  вполне  мог  догадаться,  для  чего  его  сын  наконец
возвращается домой, и поступить соответственно.
   Эта мысль не обрадовала Теона. Отцовская война  давно  проиграна.  Теперь
его, Теона, время - его план, его слава, а со временем и его корона. Тем  не
менее ладьи собрались - вот они, все налицо.
   Впрочем, это могло быть просто мерой предосторожности -  на  тот  случай,
если война перекинется через  море.  Старики  предусмотрительны  по  природе
своей - а отец уже стар, как и дядя Виктарион, командующий Железным  Флотом.
Дядя Эурон - дело иное, но  "Молчаливого",  похоже,  нет  в  порту.  "Все  к
лучшему, - сказал себе Теон. - Так я скорее смогу нанести свой удар".
   Пока "Мариам" пробиралась  к  пристани,  Теон  беспокойно  расхаживал  по
палубе, оглядывая берег. Он не  ожидал  увидеть  самого  лорда  Бейлона,  но
должен же был отец прислать кого-то, чтобы встретить  его.  Стюарде  Сайласа
Кислоротого, лорда Ботли, а то и Дагмера Щербатого. Хорошо бы увидеть  снова
страшную Дагмерову образину. Не  может  быть,  чтобы  они  не  знали  о  его
приезде. Робб посылал воронов из Риверрана, а когда в Сигарае  не  оказалось
ладьи, Ясон Маллистер отправил в Пайк  собственных  птиц,  предположив,  что
посланцы Робба не, долетели.
   Однако Теон не видел ни знакомых лиц, ни почетного  караула,  ожидающего,
чтобы сопроводить его из Лордпорта в  Пайк,  -  люди  на  берегу  занимались
каждый своим делом. Грузчики катали бочки  с  вином  с  тирошийского  судна,
рыбаки кричали, распродавая дневной улов, детишки путались под ногами.  Жрец
в зелено-синих одеждах Утонувшего Бога вел по берегу двух лошадей;
   Потаскушка, свесившись из окна гостиницы, зазывала проходящих иббенесских
матросов.
   "Мариам" встречали несколько лордпортских купцов.
   - Мы из Староместа,  -  отвечал  на  их  вопросы  капитан,  пока  корабль
швартовался, - везем яблоки и  апельсины,  вина  из  Бора,  перья  с  Летних
островов. Есть перец, выделанные кожи, штука мирийского кружева,  зеркала  и
пара сладкозвучных староместных арф. - С борта спустили сходни. -  А  еще  я
привез вам вашего наследника.
   Лордпортцы уставились на Теона, как  бараны,  явно  не  понимая,  кто  он
такой. Это разозлило его. Он сунул золотого дракона в руку капитану.
   - Вели своим людям снести мои вещи на берег. Трактирщик,  -  рявкнул  он,
сходя по трапу. - Мне нужна лошадь.
   - Как прикажете, милорд, - ответил тот, даже не подумав поклониться. Теон
уже забыл, как дерзки бывают островитяне. - У меня как раз есть  подходящая.
Куда путь изволите держать?
   - В Пайк. - Этот болван его все еще не узнавал.  Надо  было  надеть  свой
золотой дублет с вышитым на груди кракеном.
   - Тогда вам надо отправляться поскорей, чтоб поспеть в Пайк дотемна.  Мой
мальчишка поедет с вами и покажет вам дорогу.
   - Твой мальчишка не понадобится, - пробасил кто-то, - и  лошадь  тоже.  Я
сам провожу своего племянника в отчий дом.
   Это был тот самый жрец, что вел лошадей по берегу. Люди преклонили  перед
ним колено, а трактирщик пробормотал: "Мокроголовый".
   Жрец, высокий и тощий, с огненными черными глазами и  крючковатым  носом,
был одет в зеленое, серое и синее - цвета Утонувшего  Бога.  Через  плечо  у
него висел на кожаном ремне мех с  водой,  в  ниспадающие  до  пояса  черные
волосы и косматую бороду были вплетены сухие водоросли.
   В памяти Теона шевельнулось что-то. Лорд Бейлон в одном из своих редких и
кратких писем упоминал, что младший его брат попал  в  шторм  и  ударился  в
святость, когда его благополучно вынесло на берег.
   - Дядя Эйерон? - нерешительно произнес Теон.
   - Да, это я, племянник. Твой лорд-отец поручил мне привезти тебя. Едем.
   - Сейчас, дядя. - Теон повернулся к "Маркам". - Мои вещи. Матрос доставил
вниз высокий тисовый лук  и  колчан  со  стрелами,  но  сундучок  с  одеждой
принесла сама капитанская дочь.
   - Милорд. - Глаза у нее были красные. Когда он взял сундучок, она сделала
движение,  словно  хотела  его  обнять  -  на  глазах  у  своего  отца,  его
дяди-священника и половины острова.
   Теон ловко уклонился:
   - Благодарю.
   - О, милорд, я так люблю вас.
   - Мне пора ехать. - Теон большими шагами устремился  вдогонку  за  дядей,
уже ушедшим далеко вперед. - Я не ждал  тебя,  дядя.  Я  надеялся,  что  мой
лорд-отец и леди-мать захотят встретить меня после десятилетней разлуки  или
пришлют Дагмера с почетным караулом.
   - Не твое дело обсуждать приказания Лорда-Жнеца из Пайка. - Жрец держался
холодно - совсем не так, как помнилось  Теону.  Эйерон  Грейджой  был  самым
приветливым из его дядей,  озорным,  и  смешливым,  любившим  песни,  эль  и
женщин. - Что касается Дагмера, он отправился на  Старый  Вик  -  твой  отец
поручил ему поднять Стонхаузов и Драммов.
   - С какой целью? И зачем собрались ладьи?
   - А зачем они всегда собираются? - Дядя  оставил  лошадей  у  гостиничной
коновязи. Дойдя до них, он повернулся к Теону. - Скажи правду, племянник. Ты
теперь молишься богам?
   Теон почти вовсе не молился - но говорить такое  священнику,  хотя  бы  и
родному дяде, не подобало.
   - Нед Старк молился дереву. Нет, его боги мне чужие.
   - Это хорошо. Стань на колени.
   Под ногами были сплошные камни и грязь.
   - Дядя, я...
   - На колени! Или ты чересчур возгордился, пожив на зеленых землях?
   Теон преклонил колени. Он приехал сюда с  определенной  целью,  и  помощь
Эйерона могла понадобиться ему. Ради короны стоит испачкать бриджи в грязи и
конском навозе.
   - Наклони голову. - Дядя откупорил свой мех  и  полил  голову  племянника
морской водой. Она промочила волосы, попала в глаза, проникла за ворот плаща
и дублета и заструилась по спине. Глаза от соли защипало так, что Теон  чуть
не вскрикнул. Он чувствовал на своих губах вкус океана. - Да возродится  раб
твой Теон из моря, как возродился ты, - произнес нараспев Эйерон Грейджой. -
Благослови  его  солью,  благослови  его  камнем,  благослови  его   сталью.
Племянник, ты еще помнишь слова?
   - То, что мертво, умереть не может, - припомнил Теон. - То,  что  мертво,
умереть не может, - эхом отозвался дядя, - оно лишь восстает вновь,  сильнее
и крепче, чем прежде. Встань.
   Теон встал, моргая слезящимися от соли глазами. Дядя молча закупорил мех,
отвязал свою лошадь и сел в седло. Теон последовал его примеру.  Оставив  за
собой гостиницу и гавань, они миновали замок  лорда  Ботли  и  углубились  в
каменные холмы. Жрец не сказал более ни слова.
   - Я половину жизни провел вне дома, - произнес наконец Теон. - Изменилось
ли что-то на островах за это время?
   - Мужчины ловят рыбу, копают землю и  умирают.  Женщины  в  муках  рожают
детей и тоже умирают. День  сменяется  ночью.  Ветры  дуют,  и  за  приливом
следует отлив. Острова все те же, какими создал их наш бог.
   "Каким же он стал угрюмым", - подумал Теон.
   - Найду ли я в Пайке мою сестру и мою леди-мать?
   - Нет, твоя мать на Харло, у своей сестры. Ее мучает кашель, а там погода
помягче. Твоя  сестра  ушла  на  своем  "Черном  Ветре"  на  Большой  Вик  с
посланиями твоего лорда-отца, но скоро вернется, будь уверен.
   Теону не нужно было говорить, что Аша теперь водит ладью "Черный  Ветер".
Он не видел сестру десять лет, но об этом знал. Странно, что она так назвала
свой корабль - волк Робба Старка зовется Серый Ветер.
   - Старки серые, а Грейджой черные, -  с  улыбкой  пробормотал  он,  -  но
ветры, похоже, одолевают нас обоих. - Жрец промолчал. - Ну а ты, дядя? Ты не
был священником, когда я отплыл  из  Пайка.  Я  помню,  как  ты  пел  старые
разбойные песни, стоя на столе с рогом эля в руке.
   - Я был молод тогда и тщеславен, но  море  унесло  мои  безумства  и  мое
тщеславие. Тот человек утонул, племянник. Морская вода наполнила его легкие,
и рыбы съели пелену у него на глазах. Восстав из моря,  я  стал  видеть  все
по-иному.
   Он не только угрюм, но еще и безумен.  Старый  Эйерон  Грейджой  нравился
Теону куда больше.
   - Дядя, зачем отец созвал свои мечи и паруса?
   - Он сам скажет тебе об этом в Пайке.
   - Я хотел бы знать заранее.
   - От меня ты ничего не узнаешь. Нам запрещено говорить об этом.
   - Даже со мной? - В Теоне вспыхнул гнев. Он водил людей в  бой,  охотился
вместе с королем, не раз отличался на турнирах, скакал бок о бок с Бринденом
Черной Рыбой и Большим Джоном Амбером, сражался в  Шепчущем  Лесу,  спал  со
столькими девками, что всех и не упомнишь, а дядя по-прежнему  обращается  с
ним, как с десятилетним мальчиком. -  Если  отец  строит  военные  планы,  я
должен их знать. Я не первый  встречный  -  я  наследник  Пайка  и  Железных
островов.
   - Это мы еще посмотрим.
   Слова дяди обожгли Теона как пощечина.
   - То есть как "посмотрим"? Оба моих брата погибли,  и  я  теперь  у  отца
единственный сын.
   - У него есть еще и дочь.
   Аша. Она на три года старше Теона, но все же...
   - Женщина наследует лишь в том случае, если нет наследника мужского  пола
по прямой линии. Я не позволю лишить себя своих прав, предупреждаю тебя.
   - Ты предупреждаешь служителя Утонувшего Бога, мальчик? Я вижу, ты  забыл
все, что знал. И ты  большой  дурак,  если  полагаешь,  что  твой  лорд-отец
передаст свои священные острова одному из Старков. А теперь помолчи.  Дорога
длинна и без твоей сорочьей трескотни.
   Теон придержал язык, хотя и неохотно. Вот, значит, как обстоит дело.  Как
будто десять  лет  в  Винтерфелле  сделали  его  Старком.  Да,  лорд  Эддард
воспитывал его вместе с собственными детьми, но он так и не  стал  одним  из
них. Весь замок,  от  леди  Старк  до  последней  судомойки,  знал,  что  он
заложник, обеспечивающий послушание своего отца, и  все  относились  к  нему
соответственно. Даже бастарда Джона Сноу уважали больше.
   Лорд Эддард время от времени пытался быть ему отцом, но Теон всегда видел
в нем человека, который принес в Пайк огонь и кровь, а его увез  из  родного
дома. Ребенком он боялся сурового лица Старка и его большого темного меча. А
леди Старк держалась с ним еще более отстранение и подозрительно, если такое
возможно.
   Что до детей, то младшие почти все то время, что он  жил  в  Винтерфелле,
были малыми ребятами. Только  Робб  да  его  сводный  брат  Джон  Сноу  были
достаточно большими, чтобы Теон удостаивал их своим вниманием.  Бастард  был
угрюмый  парень,  чувствительный  к   насмешкам,   он   завидовал   знатному
происхождению Теона и ревновал к  нему  Робба,  К  самому  Роббу  Теон  даже
привязался немного, как к младшему брату... но об этом лучше не упоминать. В
Пайке, как видно, война еще не завершилась. Теона это не удивляло.  Железные
острова живут прошлым - настоящее слишком сурово и  неприглядно,  чтобы  его
выносить. Кроме того, отец и дядя уже стары, а старые лорды все  такие:  они
уносят свою заплесневелую кровную вражду с собой в могилу, ничего не забывая
и ни с чем не мирясь.
   У Маллистеров, сопровождавших Теона из Риверрана в Сигард, наблюдалось то
же самое. Патрек Маллистер был неплохой парень  -  они  с  Теоном  разделяли
склонность к вину, женщинам и соколиной охоте. Но старый лорд Ясон, заметив,
что его наследнику нравится общество Теона,  отозвал  Патрека  в  сторону  и
напомнил ему, что Сигард построили для  защиты  побережья  от  грабителей  с
Железных островов, из коих главные - Грейджои из Пайка. Гулкая Башня Сигарда
получила свое название  из-за  громадного  бронзового  колокола,  который  в
старину сзывал  в  замок  горожан  и  селян,  когда  на  западном  горизонте
показывались ладьи морских разбойников.
   "Попробуй скажи ему, что за последние триста лет  колокол  звонил  только
однажды", - сказал Патрек Теону на другой день, поделившись с ним отцовскими
наставлениями и кувшином зеленого яблочного вина.
   "Это было, когда мой брат  штурмовал  Сигард".  Лорд  Ясон  убил  Родрика
Грейджоя под стенами своего замка и отбросил островитян обратно в залив.  "И
если твой отец полагает, что я из-за этого питаю к нему вражду, то это  лишь
потому, что он не знал Родрика".
   Они много смеялись над этим  по  дороге  к  одной  любвеобильной  молодой
мельничихе, знакомой Патрека. Жаль, что теперь Патрека нет рядом.  Маллистер
он или нет, он был бы куда более  приятным  спутником,  чем  суровый  старый
священник, в которого превратился дядя Эйерон.
   Дорога, по которой они ехали, вилась вверх по кам