статуи  и  разбили  витражи
боевыми молотами. Септон Барре  мог  только  проклясть  их,  но  сир  Губард
Рамбтон с тремя сыновьями стал на защиту своих богов. Рамбтоны убили четырех
солдат королевы, но остальные одолели их. Вслед  за  этим  Гансер  Сангласс,
самый мягкосердечный и набожный из лордов, заявил  Станнису,  что  не  может
более поддерживать его. Сангласса бросили в душную клеть вместе с септоном и
двумя оставшимися в живых сыновьями сира Губарда. Другие лорды не  замедлили
усвоить этот урок.
   Давос-контрабандист никогда не придавал богам особого значения, хотя, как
большинство мужчин, приносил  жертву  Воину  перед  битвой,  Кузнецу,  когда
спускал на воду корабль, и Матери, когда жена должна была родить. Зрелище их
сожжения вызывало у него дурноту, и не только дым был тому причиной.
   Мейстер Крессен не допустил бы этого.  Но  старик  бросил  вызов  владыке
Света и был наказан за свою дерзость - так по крайней  мере  гласила  молва.
Только Давос знал правду. Он видел, как  мейстер  бросил  что-то  в  чашу  с
вином. Яд, конечно, - что же еще? Он выпил  смертную  чашу,  чтобы  избавить
Станниса от Мелисандры, но бог красной женщины чудесным образом защитил  ее.
Давос сам охотно убил бы Мелисандру, но что он мог поделать  там,  где  даже
мейстер из Цитадели потерпел неудачу? Он,  выскочка,  бывший  контрабандист,
Давос с Блошиного Конца, Луковый Рыцарь.
   Вокруг  горящих  богов  плясало  красивое  пламя  -  красное,  желтое   и
оранжевое. Септон Барре как-то  говорил  Давосу,  что  их  изваяли  из  мачт
кораблей, привезших первых Таргариенов  из  Валирии.  За  истекшие  века  их
красили и перекрашивали, золотили, серебрили, убирали дорогими камнями.  "Их
красота сделает жертву еще более желанной для Рглора", - сказала  Мелисандра
Станнису, когда богов повергли ниц и выволокли за ворота замка.
   Дева лежала поперек Воина, раскинув руки, словно обнимая его. Огонь лизал
лицо  Матери,  и  казалось,  что  она  содрогается.  Кожаная  рукоять  меча,
пронзившего ее сердце, цвела красным пламенем. Отец лежал в самом низу - его
свалили первым. Пальцы на руке Неведомого чернели  и  отваливались  один  за
другим,  превращаясь  в  тлеющие  угли.  Лорд  Селтигар   кашлял,   закрывая
морщинистое лицо полотняным  платком,  расшитым  красными  крабами.  Мирийцы
перекидывались шутками, наслаждаясь теплом костра, но молодой лорд Бар Эммон
покрылся землистыми пятнами, а лорд Веларион смотрел  не  на  костер,  а  на
короля.
   Давос многое бы дал, чтобы разгадать его думы, но такой, как Веларион,  с
ним делиться не станет. От него, Давоса Сиворта, разит рыбой и луком, а лорд
Высокого Прилива ведет свой род из  древней  Велирии,  и  принцы  Таргарисны
трижды брали в жены девиц его дома. Так же обстоит дело и с прочими Лордами.
Он никому не может довериться, и ни один из них не  пригласит  его  на  свой
совет. И сыновей его они презирают. Но их внуки будут состязаться с моими на
турнирах, и когда-нибудь их кровь сочетается браком с моей. Со временем  мой
черный кораблик взлетит столь же высоко, как  морской  конек  Велариона  или
красные крабы Селтигара.
   В том случае, если Станнис завоюет свой трон. Если же он проиграет...
   Всем, что у него есть, Давос обязан ему. Станнис сделал его рыцарем,  дал
почетное место за своим столом  и  боевую  галею  вместо  контрабандистского
шлюпа. Дейл и Аллард тоже командуют галеями, Марик - мастер над гребцами  на
"Ярости", Девана король взял к себе в оруженосцы, Матгос  помогает  отцу  на
"Черной Бете". Когда-нибудь Девана посвятят в  рыцари,  и  двух  младшеньких
тоже. Мария хозяйничает в маленьком замке на мысе Гнева, и  слуги  зовут  ее
"миледи", а Давос может охотиться на красного оленя в собственных лесах. Все
это он получил от Станниса Баратеона ценой нескольких пальцевых суставов.  И
это даже справедливо - ведь Давос  всю  свою  жизнь  плевал  на  королевские
законы. Станнис заслужил его преданность. Давос потрогал ладанку, висящую на
кожаном шнурке, обвитом вокруг шеи. Свои отрубленные пальцы он носил с собой
на счастье, и сейчас счастье требовалось ему, как никогда. Как и всем нам, а
пуще всего - лорду Станнису.
   Пламя лизало серое небо, и клубился черный дым. Когда ветер  нес  его  на
людей, они мигали и терли глаза. Аллард отвернулся, кашляя и  ругаясь.  "Это
вкус грядущего, - думал Давос. - Многому еще суждено сгореть в огне до конца
войны".
   Мелисандра, в алых шелках и кровавом бархате,  с  глазами  красными,  как
рубин у нее на шее, изрекла:
   - В древних книгах Асшая сказано, что придет  день  после  долгого  лета,
когда звезды прольют кровь и холодное дыхание тьмы  коснется  мира.  В  этот
страшный час некий воин вынет  из  огня  пылающий  меч,  и  меч  этот  будет
Светозарным, Красным Мечом Героев, и тот, кто владеет им, будет новым Азором
Ахай, и тьма расступится перед ним. - Она возвысила голос, чтобы слышали все
и каждый. - Азор Ахай, возлюбленный Рглором! Воин Света,  Сын  Огня!  Приди,
твой меч ждет тебя! Приди и возьми его!
   Станнис Баратеон шагнул вперед, как  солдат,  идущий  в  бой.  Оруженосцы
последовали за ним. Сын Давоса Деван надел на  правую  руку  короля  толстую
стеганую рукавицу. На мальчике  был  кремовый  дублет  с  вышитым  на  груди
огненным сердцем. Бранен Фарринг, одетый так же, накинул на  плечи  Станнису
жесткий кожаный плащ. За спиной у Давоса нестройно зазвенели колокольчики.
   - На дне морском от огня идет не дым, а пузырьки, а  пламя  там  зеленое,
синее и черное, - пропел Пестряк. - Я знаю, я-то знаю.
   Король, сцепив зубы и завернувшись в кожаный плащ, сунул  руку  в  огонь.
Пальцами, защищенными рукавицей, он схватил меч, пронзающий сердце Матери, и
сильным рывком выдернул его из горящего дерева.  Он  поднял  меч,  и  вокруг
раскаленной вишневой  стали  вспыхнуло  зеленое,  как  яшма,  пламя.  Охрана
бросилась гасить затлевшую кое-где одежду короля.
   - Огненный меч! - воскликнула королева Седина, а  сир  Акселл  Флорент  и
другие ее  приближенные  подхватили  крик.  -  Огненный  меч!  Он  светится!
Светится! Огненный меч!
   Мелисандра воздела руки.
   - Смотрите! Нам был обещан знак, и вот мы видим его! Вот он. Светозарный!
Азор Ахай вернулся к нам! Слава Воину Света! Слава Сыну Огня!
   В ответ  послышались  нестройные  крики.  Рукавица  Станниса  загорелась.
Выругавшись, король сунул меч острием в землю и сбил огонь о бедро.
   - Властитель, озари нас светом своим! - воззвала Мелисандра.
   - Ибо ночь темна и полна  ужасов,  -  отозвалась  Селиса  и  ее  присные.
"Может, и мне надо сказать эти слова? - подумал Давос. - Входит ли это в мой
долг перед Станнисом? Его ли это бог  на  самом  деле?"  Обрубленные  пальцы
свело судорогой.
   - Станнис снял рукавицу и бросил ее наземь. Боги в  костре  стали  совсем
уже неузнаваемыми. У Кузнеца отвалилась голова, подняв столб искр  и  пепла.
Мелисандра запела что-то по-асшайски - голос ее  поднимался  и  опадал,  как
прибой.  Станнис,  скинув  прожженный  кожаный  плащ,   молча   слушал   ее.
Светозарный, воткнутый  в  землю,  еще  светился  тускло-красным  огнем,  но
зеленое пламя уже угасало.
   Когда женщина допела свою песнь, от  богов  остались  одни  головешки,  и
терпение короля истощилось. Он взял королеву под локоть и  повел  обратно  в
замок, оставив Светозарный торчать в  земле.  Красная  женщина  задержалась,
наблюдая, как Деван и Брайан Фарринг  заворачивают  обожженный,  почерневший
меч в королевский кожаный плащ. "Не больно-то он красив теперь, Красный  Меч
Героев", - подумал Давос.
   Несколько лордов тихо переговаривались в подветренной от костра  стороне.
Заметив, что Давос смотрит на них, они умолкли. Если Станнис  падет,  они  и
меня уничтожат в тот же миг. Давос не примыкал ни к ним, ни к людям королевы
- честолюбивым рыцарям и мелким лордам, которые объявили себя  приверженцами
Владыки Света и тем завоевали милость леди - нет, королевы, запомни  это!  -
Селисы.
   Костер начал гаснуть, когда Мелисса и оруженосцы удалились с  драгоценным
мечом. Давос с сыновьями присоединился к толпе, идущей к берегу и кораблям.
   - Деван держится молодцом, - заметил отец.
   - Рукавицу не уронил - и то ладно, - согласился Дейл.
   - Что это за огненное сердце у него на груди? - спросил Аллард. - Эмблема
Баратеонов - коронованный олень.
   - Лорд может выбрать себе не одну, а несколько эмблем, - ответил Давос.
   - Скажем, черный кораблик и луковицу - да, отец? - улыбнулся Дейл.
   Аллард пнул подвернувшийся под ноги камень.
   - Иные бы взяли нашу луковицу... и огненное сердце в придачу. Дурное  это
дело - сжигать Семерых.
   - С каких пор ты стал такой набожный? - осведомился Давос.  -  Что  может
смыслить сын контрабандиста в божественных делах?
   - Я сын рыцаря, отец. Если ты не будешь об этом помнить, то  и  никто  не
будет.
   - Сын рыцаря. Но не рыцарь. И не станешь им, если будешь мешаться в дела,
которые тебя не касаются. Станнис - наш законный государь, и нам не подобает
приставать к нему с расспросами.  Мы  водим  его  корабли  и  выполняем  его
приказы - вот и все.
   - Если уж речь об этом, отец, - сказал Дейл, -  мне  не  нравятся  бочки,
которые прислали  мне  на  "Ярость".  Зеленая  сосна  -  вода  в  них  сразу
испортится.
   - Я получил такие же для "Леди Марии", - подтвердил Аллард. - Все мореное
дерево забрали люди королевы.
   - Я поговорю об этом с королем, - пообещал Давос. Лучше уж  он  сам,  чем
Аллард. Его сыновья хорошие бойцы, а моряки и вовсе отменные, но  с  лордами
говорить не умеют. "Они низкого рода,  как  и  я,  но  не  любят,  когда  им
напоминают об этом. Глядя на наш герб,  они  видят  только  черный  корабль,
гордо летящий по ветру, а на луковицу закрывают глаза".
   На памяти Давоса в их гавани никогда  еще  не  было  так  многолюдно.  На
каждом причале грузили провизию, и все гостиницы кишели  солдатами,  которые
пили, играли в кости или высматривали шлюх. Напрасная надежда - таких женщин
Станнис на свой остров не допускал. У  берега  теснились  корабли  -  боевые
галеи и рыбачьи лодки, крепкие карраки и плоскодонные  барки.  Лучшие  места
для стоянки  занимали  самые  крупные  корабли:  флагман  Станниса  "Ярость"
покачивался между "Лордом  Стефороном"  и  "Морским  оленем".  Рядом  стояли
серебристая "Гордость Дрифтмарка" лорда Велариона с тремя  своими  сестрами,
нарядный "Красный коготь" лорда  Селтигара,  статная  "Меч-рыба"  с  длинным
железным носом, В море на  якоре  "Валирийка"  Салладора  Саана  возвышалась
среди двух дюжин более мелких полосатых лисских галей.
   Обветшалая гостиница стояла в конце каменной пристани, где были причалены
"Черная Бета", "Дух" и "Леди Мария" с полудюжиной других галей  на  сотню  и
меньше весел. Давосу захотелось пить. Он расстался с  сыновьями  и  направил
свои  стопы  к  гостинице.  У  входа  в  нее  торчала  горгулья  в  половину
человеческого роста. Дожди и соль сильно попортили ее, но они с Давосом были
старые друзья.
   - Будь здорова, - шепнул он, проходя внутрь, и потрепал  ее  по  каменной
голове.
   В шумной харчевне Салладор Саан ел виноград из  деревянной  чащи.  Увидев
Давоса, он махнул ему рукой.
   - Садись со мной, сир рыцарь. Съешь ягоду.  Или  две.  Сладкие  -  просто
чудо. - Щегольство этого вкрадчивого, всегда улыбающегося лиссенийца вошло в
поговорку по обеим сторонам Узкого моря. Сегодня он облачился  в  кафтан  из
серебряной парчи с  прорезными  рукавами,  такими  длинными,  что  их  концы
волочились по полу. Пуговицами ему служили яшмовые обезьянки,  а  на  жидких
белых кудряшках сидела ярко-зеленая шапка с павлиньими перьями.
   Давос протолкался между столами. До того, как сделаться рыцарем, он часто
покупал товары у Салладора  Саана.  Лиссениец  сам  был  контрабандистом,  а
заодно торговцем, банкиром, знаменитым пиратом и самозваным  принцем  Узкого
моря. Когда пират богатеет, все  готовы  признать  его  принцем.  Давос  сам
совершил путешествие в Лисе, чтобы переманить старого негодяя  на  службу  к
лорду Станнису.
   - Вы видели, как горят боги, милорд? - спросил Давос.
   - У красных жрецов в Лиссе большой храм. Они  всегда  что-нибудь  жгут  и
взывают  к  своему  Рглору.  Надоели  они  мне  со  своими  кострами.  Будем
надеяться, что королю Станнису это тоже скоро надоест. - Явно не боясь  быть
услышанным, он  ел  свой  виноград  и  смахивал  пальцем  прилипшие  к  губе
косточки. - Вчера пришла моя  "Тысячецветная  птица",  добрый  сир.  Это  не
военный корабль, а торговое судно, и по пути  она  завернула  в  Королевскую
Гавань. Ты уверен, что не хочешь виноградинку?  Там,  говорят,  голодают.  -
Салладор с улыбкой покачал кистью перед Давосом.
   - Все, что мне нужно, это эль - и новости.
   - Вы, вестероссцы, всегда торопитесь. Какой в этом прок? Кто спешит жить,
спешит к могиле. - Салладор рыгнул. - Лорд Бобрового  Утеса  прислал  своего
карлика  управлять  Королевской  Гаванью.  Видно,  надеется,  что  его  рожа
отпугнет всех врагов или что мы все помрем со смеху, когда Бес  появится  на
стене. Карлик прогнал олуха, который командовал золотыми плащами, И поставил
на его место рыцаря с железной рукой. - Он сдавил между пальцами виноградину
- кожица лопнула, и потек сок.
   К ним пробилась служанка, хлопая по тянущимся к ней рукам. Давос  заказал
кружку эля и просил Салладора:
   - Насколько хорошо защищен город?
   - Стены там высокие и крепкие, но кто будет стоять  на  них?  Они  строят
скорпионы и огнеметы, верно, но золотых плащей мало,  да  и  те  новички,  а
других у них нет. Быстрый удар, как делает ястреб, падая на зайца, - и город
наш. Если ветер будет попутным, завтра к вечеру ваш король сможет взойти  на
Железный Трон. Карлика мы оденем в дурацкий наряд и будем колоть ему задницу
копьями, чтобы он плясал нам, а ваш добрый король, быть может, даст  мне  на
ночь прекрасную королеву Серсею. Я слишком долго живу в  разлуке  со  своими
женами, служа ему.
   - У тебя нет жен, пират, - только наложницы,  и  тебе  хорошо  платят  за
каждый день твоей службы и за каждый корабль.
   - Только на словах. Добрый сир, мне нужно золото, а не слова на бумаге. -
Он бросил виноградину себе в рот.
   - Ты получишь свое золото, когда мы возьмем казну в Королевской Гавани. В
Семи Королевствах нет человека честнее, чем Станнис Баратеон. Он свое  слово
сдержит. - Что за мир, подумал Давос, где контрабандисты низкого рода должны
ручаться за честь королей?
   - Да, он говорит то же самое. А я говорю - давайте это сделаем. Даже этот
виноград не такой спелый, как тот город, дружище.
   Служанка принесла эль, и Давос дал ей медную монету.
   - Может, мы и могли бы взять  Королевскую  Гавань,  как  ты  говоришь,  -
только вот долго ли мы ее удержим? Известно,  что  у  Тайвина  Ланнистера  в
Харренхолле большое войско, а лорд Ренли...
   - Ах да, младший брат. Тут дела обстоят не столь хорошо, друг мой. Король
Ренли не сидит сложа руки. Виноват - здесь он лорд Ренли.  Столько  королей,
что язык заплетается. Братец Ренли вышел из Хайгардена со  своей  прекрасной
молодой королевой, великолепными  лордами,  блестящими  рыцарями  и  большим
пехотным войском и идет по Дороге Роз к тому самому  городу,  о  котором  мы
говорим.
   - Он взял с собой жену?!
   - Да - только не сказал мне зачем.  Может,  ему  неохота  расставаться  с
теплым гнездышком между ее ног даже на одну ночь, а может, он просто верит в
свою победу.
   - Надо сказать королю.
   - Я уже позаботился об этом, добрый сир. Хотя его величество так хмурится
каждый раз, когда видит меня, что я боюсь являться пред его  очи.  Может,  я
больше нравился бы ему, если бы носил власяницу и никогда не улыбался? Но  я
человек откровенный - пусть терпит меня в шелках и парче. Не то я уведу свои
корабли туда, где меня больше любят. Этот  меч  -  никакой  не  Светозарный,
дружище...
   Внезапная перемена разговора смутила Давоса.
   - Меч?
   - Ну да - тот, который извлекли из огня. Мне многое рассказывают -  людям
нравится моя улыбка. На что Станнису обгоревший меч?
   - Горящий меч, - поправил Давос. - Обгоревший - и радуйся, что  это  так.
Знаешь сказку о том, как был выкован  Светозарный?  Я  тебе  расскажу.  Было
время, когда весь мир окутывала тьма. Чтобы сразиться с нею, герою нужен был
меч, какого никогда еще не бывало. И вот Азор Ахай, не смыкая глаз, тридцать
дней и тридцать ночей работал в храме, закаляя свой клинок в священном огне.
Огонь и молот, огонь и молот - и вот наконец меч был готов. Но  когда  герой
погрузил его в воду, сталь разлетелась на куски.
   Будучи героем, он не мог просто пожать  плечами  и  утешиться  таким  вот
великолепным виноградом, поэтому он начал снова.
   На этот раз он ковал пятьдесят дней и пятьдесят ночей, и  меч  вышел  еще
краше первого. Азор Ахай поймал льва,  чтобы  закалить  клинок  в  его  алой
крови, но меч снова рассыпался на части.  Велико  было  Горе  героя,  но  он
понял, что должен сделать.
   Сто дней и сто ночей ковал он  третий  клинок,  и  когда  тот  раскалился
добела в священном огне, Азор Ахай призвал  к  себе  жену.  "Нисса-Нисса,  -
сказал он ей, ибо так ее звали, - обнажи свою грудь и знай, что я люблю тебя
больше всех на свете". И она сделала это - не знаю уж почему, - и Азор  Ахай
пронзил дымящимся мечом ее живое сердце. Говорят, что ее крик, полный муки и
радости, оставил трещину на лунном диске, но кровь ее, душа, сила и мужество
перешли в сталь. Вот как был выкован Светозарный, Красный Меч Героев.
   Понял теперь, к чему я клоню? Радуйся,  что  его  величество  вытащил  из
костра обыкновенный обгоревший меч. Слишком яркий свет ранит глаза, дружище,
а огонь жжется. - Салладор Саан, причмокнув, доел последнюю  виноградину.  -
Как ты думаешь, когда король прикажет нам выйти в море, добрый сир?
   - Я думаю, скоро - если его бог так захочет.
   - Значит, его бог - не твой,  сир?  Какому  же  богу  молится  сир  Давос
Сиворт, рыцарь лукового корабля?
   Давос глотнул зля, чтобы выиграть время. Здесь  полно  народу,  а  ты  не
Салладор Саан, напомнил он себе. Будь поосторожнее с ответом.
   - Мой бог - король Станнис. Он создал меня и благословил своим доверием.
   - Я это запомню. - Салладор Саан встал из-за стола. - Прошу прощения.  От
винограда я проголодался, а на "Велирийке" меня ждет обед. Рубленая баранина
с перцем и жареные чайки, фаршированные грибами, сладким  укропом  и  луком.
Скоро мы будем вместе пировать в Красном Замке, а карлик  нам  споет.  Когда
будешь говорить с королем Станнисом, будь добр, не забудь упомянуть,  что  к
новолунию он будет должен мне еще тридцать тысяч драконов. Лучше бы он отдал
этих богов мне. Они были слишком красивы, чтобы жечь их, и я выручил  бы  за
них приличную цену в Пентосе или в Мире. Ну ладно - я  прощу  его,  если  он
даст мне на ночь королеву Серсею. - Лиссениец  хлопнул  Давоса  по  спине  и
вышел с таким видом, словно гостиница принадлежала ему.
   Сир Давос Сиворт еще долго сидел над своей кружкой и думал. Год назад  он
побывал со Станнисом в Королевской  Гавани  -  на  турнире,  который  король
Роберт устроил в честь именин  принца  Джоффри.  Он  помнил  красного  жреца
Тороса из Мира и пылающий меч, которым тот орудовал в  общей  схватке.  Жрец
представлял собой красочное зрелище в  развевающихся  красных  одеждах  и  с
клинком, объятым бледно-зеленым пламенем, но все знали, что это не настоящее
волшебство, - меч в конце концов  погас,  и  Бронзовый  Джон  Ройс  оглоушил
Тороса обыкновенной палицей.
   Поглядеть бы на  настоящий  огненный  меч.  Но  такой  ценой...  Думая  о
Ниссе-Ниссе, Давос представлял  себе  свою  Марию,  добродушную  толстуху  с
обвисшими грудями и ласковой улыбкой, лучшую женщину в  мире.  Он  попытался
вообразить, как пронзает ее мечом, и вздрогнул. "Нет, не гожусь я в герои, -
решил он. - Если это цена волшебного меча, мне она не по карману".
   Он допил свой эль и вышел, снова потрепав горгулью по голове и