сть об отставке Яноса Слинта. Вряд ли с радостью  -
но он не видел, что Серсея может предпринять по этому поводу, кроме отправки
сердитого послания лорду Тайвину в Харренхолл. Тирион  теперь  распоряжается
городской стражей, к чему следует  добавить  полтораста  свирепых  горцев  и
растущее число наемников, вербуемых Бронном.  По  всем  понятиям  он  хорошо
защищен.
   Эддард Старк, надо полагать, думал точно так же.
   Когда Тирион вышел из Малого Чертога, Красный  Замок  был  темен  и  тих.
Брони ждал в его горнице.
   - Что Слинт? - спросил он.
   - Лорд Янос отплывет  к  Стене  с  утренним  приливом.  Варис  хочет  мне
внушить, что я  заменил  человека  Джоффри  одним  из  своих.  Вернее  будет
сказать, что я заменил человека Мизинца ставленником самого Вариса, но пусть
будет так.
   - Должен тебя уведомить, что Тиметт убил человека...
   - Варис мне говорил.
   Наемника это, похоже, не удивило.
   - Этот дурак думал, что одноглазого легче будет надуть. Тиметт пригвоздил
его руку к столу кинжалом и голыми руками разорвал ему горло.  Он  напрягает
пальцы вот этак и...
   - Избавь меня от подробностей - мой ужин и так еле держится в животе. Как
у тебя дела с новобранцами?
   - Неплохо. Вечером записались еще трое.
   - Откуда ты знаешь, кого брать, а кого нет?
   - Я смотрю на них. Спрашиваю, где они сражались, и прикидываю,  насколько
хорошо они врут. Ну а потом даю им случай убить меня, да и сам не сижу сложа
руки.
   - И многих ты убил?
   - Ни одного из тех, кто может нам пригодиться.
   - А если кто-то из них убьет тебя?
   - Такого уж точно стоит взять на службу. Тирион немного захмелел и  очень
устал.
   - Скажи, Брони, если бы я велел тебе убить младенца... маленькую девочку,
грудную... ты бы сделал это? Без всяких вопросов?
   - Без  всяких  вопросов?  Ну  нет.  -  Наемник  потер  большой  палец  об
указательный. - Я спросил бы сколько.
   "Зачем же мне тогда твой Аллар Дим, лорд Слинт? -  подумал  Тирион.  -  У
меня своих таких целая сотня". Ему хотелось засмеяться  или  заплакать  -  а
больше всего побыть с Шаей.

АРЬЯ

   Дорога превратилась в две колеи, проложенные в траве. Зато  здесь  некому
было показывать пальцем, в какую сторону  они  направились.  Людской  поток,
катящийся по Королевскому Тракту, здесь сочился слабой струйкой.
   Плохое заключалось в том, что дорога эта петляла,  как  змея,  путаясь  с
другими, еще более узкими. Порой она пропадала  вовсе  и  появлялась  только
пол-лиги спустя, когда все  уже  переставали  надеяться.  Арью  это  бесило.
Местность здесь была довольно приятная -  невысокие  холмы  и  поля-террасы,
пересеченные лугами, рощами и маленькими долинками, где  ивы  клонились  над
ленивыми мелкими ручьями. Но из-за извивов дороги они  не  ехали,  а  скорее
ползли,
   Особенно медленно двигались повозки, чьи оси скрипели под тяжелым грузом.
Десять раз  на  дню  приходилось  останавливаться,  чтобы  вытащить  колесо,
застрявшее в колее, или соединить две упряжки, чтобы въехать на скользкий от
грязи склон. Однажды посреди густой дубравы они столкнулись с  парой  волов,
везущей дрова, и никак не могли разъехаться. Пришлось ждать, когда дровосеки
выпрягут волов, повернут свою телегу, запрягут ее снова и двинутся в  ту  же
сторону, откуда приехали. Волы тащились еще медленнее, чем их  повозки,  так
что в тот день они почти совсем не продвинулись.
   Арья невольно оглядывалась через плечо, гадая, когда же золотые плащи  их
догонят. Ночью она просыпалась от малейшего шума и хваталась за Иглу. Теперь
они всегда выставляли  часовых,  когда  разбивали  лагерь,  но  Арья  им  не
доверяла, особенно мальчикам. От шустрых сироток  из  закоулков  Королевской
Гавани здесь было мало проку. Она пробиралась мимо  них,  тихая,  как  тень,
чтобы справить ночью нужду в лесу, и ни один ее не заметил.  Однажды,  когда
караулил Ломми Зеленые Руки, она залезла  на  дуб  и  прыгала  с  дерева  на
дерево, пока не оказалась прямо у него над головой, а ему и  невдомек  было.
Она бы прыгнула на него, если б не знала, что он своим воплем разбудит  весь
лагерь и Йорен снова задаст ей трепку.
   Ломми и другие мальчишки теперь относились к Быку с почтением за то,  что
его разыскивала сама королева, но его это не радовало.
   - Не знаю, что я ей такого сделал, - говорил он  сердито.  -  Я  исполнял
свою работу, только и всего. Меха, клещи, подай-принеси. Я  собирался  стать
оружейником, но мастер Мотт сказал, что я должен поступить в  Ночной  Дозор.
Больше я знать ничего не  знаю.  -  И  он  уходил  полировать  свой  шлем  -
красивый, круглый, с прорезью для глаз и двумя большими бычьими рогами.  Бык
все время начищал его масляной тряпкой до такого блеска,  что  шлем  отражал
пламя костра, но на себя никогда не надевал.
   - Спорю, что он бастард того изменника, -  сказал  Ломми  однажды  ночью,
понизив голос, чтобы Джендри не слышал. - Волчьего лорда,  которому  отсекли
башку на ступенях Бейслора.
   - Ничего подобного, - заявила Арья. У ее отца был только один  бастард  -
Джон.
   Она ушла за деревья, жалея, что не может просто оседлать  свою  лошадь  и
ускакать домой. Это была хорошая лошадь, гнедая кобылка с  белой  звездочкой
на лбу. И Арья всегда считалась хорошей наездницей. Она могла бы ускакать  и
никогда больше их не видеть, если сама не захочет. Только тогда некому будет
разведывать для нее дорогу, прикрывать сзади или охранять, когда она спит, и
когда золотые плащи ее схватят, она будет совсем одна. Безопаснее остаться с
Йореном и остальными.
   - Мы недалеко от Божьего Ока, - сказал однажды утром Черный  брат.  -  На
Королевском Тракте нам будет небезопасно,  пока  мы  не  переправимся  через
Трезубец. Поэтому пойдем в обход озера вдоль западного берега - там нас вряд
ли будут искать. - И когда две колеи в очередной  раз  пересеклись  с  двумя
другими, Йорен повернул повозки на запад.
   Здесь возделанные земли уступили  место  лесу,  деревни  и  остроги  были
меньше и стояли дальше друг от  друга,  холмы  выше  и  долины  глубже.  Еду
становилось добывать все труднее. В  городе  Йорен  запасся  соленой  рыбой,
сухарями, салом, репой, бобами, ячменем и кругами желтого сыра, но  все  это
они уже съели. Вынужденный перейти на  подножный  корм,  Йорен  обратился  к
Коссу и Курцу, отсидевшим за браконьерство. Он  посылал  их  в  лес  впереди
поезда, и ввечеру они возвращались с  оленями,  привязанными  к  шесту,  или
связками  куропаток  на  поясе.  Мальчики  собирали  ежевику  у  дороги  или
забирались на изгородь и обрывали яблоки,  когда  случалось  проезжать  мимо
плодового сада.
   Арья,  ловкая  лазальщица  и  проворная  сборщица,  любила  промышлять  в
одиночку. Как-то ей попался кролик. Бурый и жирный, он смешно дергал  носом.
Кролики бегают быстрее кошек, зато по деревьям лазать не умеют. Она оглушила
его своей палкой и сгребла за уши, а Йорен приготовил его с грибами и  диким
луком.  Арье  дали  целую  ножку,  потому  что  кролика  поймала  она.  Арья
поделилась с Джендри. Все остальные получили по полной ложке  жаркого,  даже
трое колодников. Якен Хгар вежливо поблагодарил  Арью  за  такое  лакомство.
Кусака с блаженным видом облизал грязные пальцы, но Рорж только посмеялся  и
сказал:
   - Тоже мне охотник. Воронье Гнездо, гроза кроликов.  На  кукурузном  поле
близ острога под названием Белый Шиповник их  окружили  какие-то  крестьяне,
требуя платы за собранные початки. Йорен, поглядев на их  серпы,  бросил  им
несколько медяков.
   - Было время, когда человек в черном ел досыта от Дорна до Винтерфелла  и
даже знатные лорды почитали за честь приютить его под своим кровом, - горько
посетовал он. - А теперь всякий  смерд  норовит  содрать  с  нас  монету  за
червивое яблоко.
   - Эта сладкая кукуруза чересчур хороша для такой вонючей старой вороны, -
огрызнулся один из деревенских. - Убирайся с нашего поля и головорезов своих
забирай, не то мы посадим тебя на кол вместо пугала для других ворон.
   Ночью они  запекли  початки  в  листьях,  переворачивая  их  раздвоенными
прутиками, и съели с пылу с жару. Арье это блюдо очень понравилось, но Йорен
слишком рассердился, чтобы есть. Черный  как  туча  или  как  его  плащ,  он
расхаживал по лагерю, бормоча что-то себе под нос.
   Назавтра посланный на охоту Косе прискакал  обратно,  чтобы  предупредить
Йорена о расположившихся впереди ратниках.
   - Их там  человек  двадцать  или  тридцать,  в  кольчугах  и  полушлемах.
Некоторые сильно изранены, а один умирает, судя по  его  крикам.  Эти  вопли
позволили мне подобраться поближе. У них  имеются  щиты  и  копья,  но  конь
только один, да и тот хромой. Они стоят на том месте  довольно  долго  -  уж
больно там воняет.
   - Не видел, какое у них знамя?
   - Пятнистая дикая кошка, желтая с черным, на грязно-буром поле.
   Йорен сунул в рот пучок кислолиста.
   - Не знаю такого, - признался он. - Поди разбери, на  чьей  они  стороне.
Ежели их так потрепали, они наверняка захотят отнять наших коняг, за кого бы
там ни воевали. А может, и не только коняг. Свернем-ка лучше  в  сторону.  -
Пришлось сделать крюк в несколько миль, и  это  стоило  им  не  меньше  двух
суток, но старик сказал, что они еще  дешево  отделались.  -  Спешить  особо
некуда -  на  Стене  вам  торчать  до  конца  своих  дней.  Когда-нибудь  да
доберемся.
   Они снова повернули на север, и Арья стала замечать у полей караулы. Одни
караульщики  молча  стояли  у  дороги,  провожая  угрюмыми  взглядами   всех
проезжих. Другие разъезжали верхами, с топорами, притороченными к седлам. На
одном сухом дереве сидел человек с  луком  в  руках  и  полным  колчаном  на
соседней ветке. Увидев людей, он наложил на лук стрелу и не  спускал  с  них
глаз, пока  последняя  повозка  не  скрылась  из  виду.  Йорен  бранился  не
переставая.
   - Ишь ты, занял позиции. Хотел бы я на него поглядеть, когда придут Иные.
Тогда-то он вспомнит о Дозоре!
   День спустя Доббер заметил красное зарево на вечернем небе.
   - Либо эта дорога снова вильнула вбок, либо солнце заходит на севере.
   Йорен поднялся на пригорок, чтобы лучше видеть, и объявил:
   - Пожар. - Он послюнил палец и поднял его вверх. - Ветер дует не  в  нашу
сторону, но лучше погодим здесь.
   Стемнело, а пожар разгорался все сильнее - теперь  казалось,  что  пылает
весь северный небосклон. Иногда чувствовался даже запах дыма,  но  ветер  не
менялся, и пламя не приближалось к ним. К утру  пожар  догорел,  но  им  все
равно спалось не очень-то крепко.
   В середине дня они добрались до места,  где  прежде  была  деревня.  Поля
обгорели на многие мили вокруг, от домов остались обугленные остовы. Повсюду
валялись почерневшие туши животных Потревоженное воронье, накрывшее их живым
одеялом, с карканьем взмыло  вверх.  Из-за  частокола  еще  поднимался  дым.
Крепкий на вид палисад на поверку оказался недостаточно надежным.
   Выехав вперед, Арья увидела обгоревшие тела, насаженные на  острые  колья
вдоль ограды, - руки мертвых были воздеты, словно они  пытались  заслониться
от пожиравшего их пламени. Йорен  остановился  на  некотором  расстоянии  от
селения и велел Арье с мальчишками стеречь повозки, а сам с Тесаком и Мурхом
отправился в деревню пешком. Когда они  вошли  в  разбитые  ворота,  изнутри
поднялась воронья стая, и вороны в  клетках,  которых  Йорен  вез  с  собой,
раскричались в ответ сородичам.
   - Может, и нам пойти? - спросила Арья Джендри, видя, что Йорен  долго  не
возвращается.
   - Йорен велел ждать. - Голос Джендри звучал как-то глухо. Арья досмотрела
на  него  и  увидела,  что  он  надел  свой  сверкающий  шлем   с   большими
закругленными рогами.
   Когда мужчины наконец вернулись, Йорен нес на руках маленькую девочку,  а
Мурх и Тесак - женщину на рваном одеяле. Девочка, не старше  двух  лет,  все
время плакала - тихо и сдавленно, словно у  нее  в  горле  что-то  застряло.
Говорить она то ли еще не научилась, то  ли  забыла,  как  это  делается.  У
женщины правая рука была обрублена по локоть,  а  глаза,  хотя  и  открытые,
казалось, не видели ничего.
   - Не надо, - беспрестанно твердила она. - Не надо, не надо. -  Рорж  счел
это забавным и стал ржать через Дыру на месте носа, а Кусака присоединился к
нему, пока Мурх не обругал их и не велел заткнуться.
   Йорен приказал расчистить для женщины место в задке одной из повозок.
   - Да поживее, - добавил он. - Как стемнеет, сюда сбегутся  волки,  и  они
еще не самое страшное.
   - Я боюсь, - прошептал Пирожок, глядя,  как  мечется  в  бреду  однорукая
женщина.
   - Я тоже, - призналась Арья. Он стиснул ее плечо.
   - По правде-то я никакого мальчика не убивал,  Арри.  Продавал  матушкины
пирожки, и все дела.
   Арья отъехала вперед, насколько хватило храбрости, чтобы не слышать,  как
плачет девочка и женщина стонет "не надо". Ей вспомнилась сказка старой  Нэн
о человеке, которого  злые  великаны  заточили  в  темный  замок.  Смелый  и
хитроумный, он  обманул  великанов  и  бежал...  но  за  стенами  замка  его
подстерегли Иные и выпили его горячую красную кровь. Теперь  Арья  понимала,
что он должен был чувствовать.
   К вечеру женщина умерла. Джендри и  Тесак  вырыли  ей  могилу  на  склоне
холма, под плакучей ивой. Подул  ветер,  и  Арье  послышалось,  как  длинные
поникшие ветки шепчут: "Не надо. Не надо. Не надо". Волосы у нее на  затылке
стали дыбом, и она чуть не бросилась наутек от могилы.
   - Нынче огня разводить не будем, - сказал им Йорен. На ужин они ели сырые
коренья, найденные Коссом,  с  чашкой  сухих  бобов,  а  запивали  водой  из
ближнего ручья. У воды был странный вкус, и Ломми сказал, что  это  мертвецы
гниют где-то выше по течению. Пирожок хотел побить его, но старый Рейзен  их
растащил.
   Арья выпила много, чтобы хоть чем-то наполнить живот.  Она  не  надеялась
уснуть, но все-таки уснула, а когда  пробудилась,  было  темным-темно  и  ее
мочевой пузырь готов был лопнуть. Бок о бок с ней лежали спящие,  закутанные
в плащи и одеяла. Арья нашарила Иглу, встала и прислушалась.  Она  различала
тихие шаги часового, и люди беспокойно ворочались во  сне.  Рорж  храпел,  -
Кусака дышал с присвистом. В другом фургоне ширкала сталь  о  камень  -  там
сидел Йорен, жевал кислолист и точил свой кинжал.
   Пирожок был в числе караульных.
   - Ты куда? - спросил он, видя, что Арья ид„т к деревьям.  Она  махнула  в
сторону леса. - Нельзя. - Пирожок сильно осмелел, получив, собственный  меч,
хотя клинок был короткий и он орудовал им, как  мясницким  ножом.  -  Старик
никому не велел отлучаться.
   - Мне отлить надо.
   - Отлей вон у того дерева. В лесу всякое может быть, Арри. Я слышал,  как
волки воют.
   Йорен не одобрил бы,  если  бы  она  опять  подралась.  Она  притворилась
испуганной.
   - Волки? Правда, что ли?
   - Точно слышал.
   -  Ладно,  обойдусь,  пожалуй.  -  Она  вернулась  к  своему   одеялу   и
притворилась, что спит, пока  шаги  Пирожка  не  затихли  вдали.  Тогда  она
юркнула в лес с другой стороны лагеря, тихая,  как  тень.  Здесь  тоже  были
часовые, но она пробралась мимо них без труда и для пущей уверенности отошла
вдвое дальше, чем делала обычно. Убедившись, что поблизости никого нет,  она
приступила к делу.
   Она сидела  на  корточках  со  спущенными  штанами,  когда  услышала  под
деревьями какой-то шорох. "Пирожок, - в  панике  подумала  она.  -  Он  меня
выследил". Но глаза, устремленные на нее, зажглись отраженным лунным светом.
В животе у Арьи похолодело, и она  схватилась  за  Иглу,  не  заботясь,  что
намочит штаны. Два глаза, четыре, восемь, двенадцать... целая стая.
   Один зверь вышел из-за деревьев и  уставился  на  нее,  оскалив  зубы.  В
голове у нее не осталось ни одной мысли, кроме как о  том,  какой  она  была
дурой и как будет злорадствовать Пирожок, когда утром найдут ее  обглоданный
труп. Но волк повернулся и затрусил обратно во тьму, а глаза в  тот  же  миг
исчезли. Вся дрожа, Арья завязала штаны и пошла на далекий шаркающий звук, к
лагерю и к Йорену.
   - Волки, - прошептала она, забравшись к нему в повозку - Там, в лесу.
   - Понятное дело, - сказал он, не глядя на нее.
   - Они меня напугали.
   - Да ну? - Он сплюнул. - А говорят, ваша порода с волками запанибрата.
   - Нимерия была лютоволчица. - Арья обхватила себя руками.  -  Это  другое
дело. И потом она убежала. Мы с Джори бросали в нее  камнями,  пока  она  не
отстала, иначе королева приказала бы ее убить. - Ей грустно было  вспоминать
об этом. - Могу поспорить; будь она в городе, она не  дала  бы  им  отрубить
отцут голову.
   - У мальчика-сироты отца нет - забыла?  -  Кислолист  окрашивал  слюну  в
красный свет, и казалось, что у Йорена  изо  рта  идет  кровь.  -  Нам  надо
бояться только тех волков, что ходят на двух ногах, - тех,  что  спалили  ту
деревню.
   - Я домой хочу, - жалобно сказала Арья. Она очень старалась быть храброй,
свирепой, как росомаха, и все такое, но в конце-то  концов  она  всего  лишь
маленькая девочка.
   Черный брат оторвал от кипы еще пучок кислолиста и сунул в рот.
   - Надо было мне оставить тебя там, где взял, мальчик. Всех вас. В городе,
сдается мне, безопаснее
   - Мне все равно. Я хочу домой.
   - Вот уж скоро тридцать лет, как я вожу людей к Стене. - Слюна пузырилась
у Йорена на губах, как кровавая пена. - И за все это  время  потерял  только
троих. Один старик  помер  от  лихорадки,  парня  ужалила  змея,  покуда  он
облегчался, да один дурак хотел убить меня во сне и получил нож в  горло  за
свои хлопоты. - Он провел кинжалом вдоль собственного горла, чтобы  показать
ей. - Трое за тридцать лет. - Он выплюнул свою жвачку. - Наверно, надо  было
сесть на корабль. Так, конечно, по пути больше никого не соберешь, зато  оно
умнее... только я уже тридцать лет путешествую по этому тракту. - Он спрятал
кинжал в ножны. - Иди спать, мальчик, - слышишь?
   Она попыталась, но, лежа под тонким одеялом,  все  время  слышала  волчий
вой... и еще один звук, более слабый, изредка долетающий с ветром и  похожий
на человеческие крики.

ДАВОС

   В утреннем воздухе стоял дым горящих  богов.  Теперь  они  пылали  все  -
Матерь и Дева, Воин и Кузнец,  Старица  с  перламутровыми  глазами,  Отец  с
позолоченной бородой и даже Неведомый, изваянный  как  нечто  среднее  между
зверем и человеком.  Старое  сухое  дерево,  покрытое  бесчисленными  слоями
краски и лака, трещало вовсю. Прохладный воздух мерцал от жара, и горгульи с
каменными драконами на стенах замка колебались, словно Давос смотрел на  них
сквозь пелену слез. Еще похоже, будто они дрожат, шевелятся...
   - Злое это дело, - сказал Аллард, хотя у него хватило ума понизить голос.
Дейл согласно буркнул что-то.
   - Молчите, - сказал им Давос. - Помните, где находитесь.  -  Его  сыновья
хорошие ребята, но еще молодые и горячие,  особенно  Аллард.  -  Останься  я
контрабандистом, Аллард в конце концов оказался бы на Стене. Станнис избавил
его от этой участи - этим я ему тоже обязан...
   Сотни народу собрались у  ворот  замка,  чтобы  посмотреть,  как  сжигают
Семерых.  Пахло  гарью.  Даже  солдатам  было   не   по   себе   от   такого
надругательства над богами, которым они поклонялись всю свою жизнь.
   Красная женщина трижды обошла вокруг костра, творя молитву - один раз  по
асшайски, другой по-валирийски, третий  на  общем  языке.  Только  последнюю
Давос и понял.
   - Рглор, озари нашу тьму. Владыка Света, мы  приносим  тебе  в  дар  этих
ложных богов, семь образов врага твоего. Прими их и озари нас светом  своим,
ибо ночь темна и полна ужасов.
   Королева Селиса вторила ее словам. Станнис наблюдал бесстрастно,  стиснув
каменные челюсти под иссиня-черной коротко подстриженной бородой. Он  оделся
роскошнее обычного, словно для выхода в септу.
   Септа  Драконьего  Камня  стояла  там,  где  некогда  Эйегон  Завоеватель
преклонил колена в ночь своего отплытия - но  это  не  спасло  ее  от  людей
королевы. Они опрокинули алтари,  стащили  вниз