ать!" Уолдер Малый поманил его к себе, и  Лохматый
Песик хотел тоже прыгнуть на бревно. "Нет, Лохматик, - сказал ему  Рикон,  -
волков в игру не берут. Оставайся с Браном". И волк остался.
   Он сидел смирно, пока Уолдер Малый не  перетянул  Рикона  палкой  поперек
живота. Не успел Бран  и  глазом  моргнуть,  волк  махнул  на  бревно,  вода
окрасилась кровью, и Уолдеры завопили что есть мочи. Рикон смеялся,  сидя  в
грязи, и Ходор примчался к пруду с криком: "Ходор! Ходор! Ходор!"
   После этого случая Рикон, как ни странно, проникся приязнью  к  Уолдерам.
Больше они не играли в лорда переправы, зато  играли  в  дев  и  чудовищ,  в
кошки-мышки, в приди-ко-мне-в-замок и всякое другое. Когда Рикон был  на  их
стороне, Уолдеры вторгались на кухню за пирожками и пряниками,  носились  по
крепостным  стенам,  бросали  кости  щенкам  в  конурах  и   упражнялись   с
деревянными мечами под бдительным надзором сира Родрика.  Рикон  показал  им
даже глубокие склепы под замком, где каменотес трудился над памятником отцу.
"Не имеешь права! - наорал Бран на младшего,  узнав  об  этом.  -  Это  наше
место, место Старков!" Но Рикон и ухом не повел.
   ...Дверь в спальню открылась. Вошел мейстер Лювин с зеленым  кувшинчиком,
в сопровождении Оши и Хэйхеда.
   - Я приготовил тебе сонный настой, Бран. Оша подхватила его  в  охапку  -
она была очень высока для женщины, жилистая и сильная - и без труда  отнесла
на кровать.
   - Теперь ты будешь спать без сновидений, - сказал  мейстер,  раскупоривая
кувшин. - Крепко и сладко.
   - Правда? - Брану очень хотелось в это поверить.
   - Да. Пей.
   Бран выпил. Снадобье было густое и отдавало мелом,  но  в  него  добавили
мед, и оно легко пошло внутрь.
   - Завтра тебе станет лучше. - Лювин  улыбнулся  Брану,  потрепал  его  по
голове и вышел, но Оша задержалась и спросила:
   - Снова волчьи сны?
   Бран кивнул.
   -  Ты  бы  не  боролся  так,  мальчик.  Я  видела,  как  ты   говорил   с
сердце-деревом. Быть может, боги пытаются ответить тебе.
   - Боги? - уже сонно пробормотал он. Лицо Оши расплылось  и  стало  серым.
Сладко и крепко, подумал он.
   Но когда тьма сомкнулась  над  ним,  он  очутился  в  богороще.  Он  тихо
пробирался  между  серо-зелеными  страж-деревьями  и   скрученными   дубами,
старыми, как само время. "А ведь я хожу", - ликующе подумал он. Частью  души
он сознавал, что это только сон, но даже сон о том, что он ходит, был лучше,
чем действительность его комнаты: стены, потолок и дверь.
   Между деревьями было темно, но комета освещала ему путь, и  ноги  ступали
уверенно. Он шел на четырех ногах, здоровых, быстрых и  сильных,  чувствовал
под собой землю, тихое потрескивание палых листьев, толстые корни и  твердые
камни, глубокие слои лесной подстилки. Это было славное чувство.
   Запахи наполняли его голову, живые и пьянящие: пахучий зеленый ил горячих
прудов, густой перегной под лапами, белки на дубах.  Запах  белок  напоминал
ему вкус горячей крови и косточки, хрустящие на зубах.  Его  рот  наполнился
слюной. Он ел всего полдня назад, но в мертвом мясе нет радости,  даже  если
это оленина. Он слышал, как стрекочут и шуршат белки над ним, в безопасности
среди своих листьев: они не так глупы, чтобы спускаться вниз, где он  бегает
с братом.
   Брата он тоже чуял. Знакомый  запах,  сильный  и  земляной,  черный,  как
братнина шерсть. Брат носился вдоль стен, полный  ярости.  Круг  за  кругом,
день и ночь, неутомимо ищущий...  добычу,  выход,  мать,  других  братьев  и
сестер, свою стаю... ищущий и никогда не находящий.
   Стены высились за деревьями, мертвые  человечьи  скалы,  со  всех  сторон
замыкающие этот кусочек живого леса. Пятнистые,  серые,  поросшие  мхом,  но
толстые, крепкие и высокие -  через  такие  ни  один  волк  не  перепрыгнет.
Холодное  железо  и  расщепленное   дерево   загораживали   все   отверстия,
оставленные в этих грудах  камней.  Брат  останавливался  у  каждой  дыры  и
яростно щерил клыки, но путь оставался закрытым.
   Он сам кружил так же в  первую  ночь,  но  понял,  что  пользы  от  этого
никакой. Рычи не рычи, путь все равно не откроется. Сколько ни  бегай  вдоль
стен, они не отступят. Сколько ни  задирай  ноги,  чтобы  пометить  деревья,
человека не отпугнешь. Мир вокруг них сузился,  но  за  огороженным  стенами
лесом  по-прежнему  стоят  большие  серые  скалы  с  человечьими   пещерами,
Винтерфелл, вспомнил он  внезапно.  А  за  высокими,  до  неба,  человечьими
утесами зовет настоящий мир - и он должен ответить на зов или умереть.

АРЬЯ

   Они ехали с рассвета до сумерек, мимо лесов, плодовых  садов  и  опрятных
полей, через деревеньки, шумные рыночные города  и  крепкие  остроги.  Когда
темнело, они разбивали  лагерь  и  ели  при  свете  Красного  Меча.  Мужчины
поочередно несли стражу. За деревьями Арья замечала костры других  путников.
С каждой ночью их становилось все больше, и с каждым днем Королевский  Тракт
делался все более людным.
   Они шли и утром, и днем, и ночью, старики и малые дети, мужчины  высокого
и низкого  роста,  босоногие  девушки  и  женщины  с  младенцами  на  руках.
Некоторые ехали в фермерских повозках или тряслись  в  телегах,  запряженных
волами. Еще больше народу ехало верхом - на тягловых лошадях,  пони,  мулах,
ослах, на всем, что могло передвигать  ноги.  Одна  женщина  вела  за  собой
дойную корову с маленькой девочкой на спине. Кузнец толкал тележку со  своим
инструментом - молотками, щипцами и даже  наковальней,  а  чуть  позже  Арья
видела другого мужчину с тележкой, где лежали  двое  детишек,  завернутых  в
одеяло. Больше всего  людей  двигалось  пешком  -  с  пожитками  на  плечах,
усталые, настороженные. Они шли на юг, к Королевской Гавани, и едва ли  один
из ста перекидывался словом с Йореном и его подопечными, едущими  на  север.
Арья не понимала, почему в ту сторону никто больше не направляется.
   Многие путники были вооружены. Арья  видела  кинжалы,  серпы,  топоры,  а
кое-где и мечи. Некоторые делали себе из толстых веток дубинки или узловатые
посохи. Люди сжимали свое оружие в руках и не сводили глаз с катящихся  мимо
повозок Йорена, однако пропускали их. Тридцать человек  -  это  внушительная
сила, что бы они ни везли в своих повозках.
   Смотри своими  глазами,  говорил  Сирио.  Слушай  своими  ушами.  Однажды
какая-то сумасшедшая закричала им с обочины дороги:
   - Дураки! Вас убьют там, дураки! - Она была тощая, как огородное  пугало,
с впалыми глазами и сбитыми в кровь ногами.
   В следующий раз к Йорену подъехал  купец  на  серой  кобыле  и  предложил
купить у него повозки со всем, что в них есть, за четверть цены.
   - Идет война, у тебя все равно все отнимут - лучше продай мне, дружище.
   Йорен повернулся к нему своей сутулой спиной и плюнул.
   В тот же день Арья увидела первую могилу у дороги  -  маленькую,  вырытую
для ребенка. На сыром холмике лежал кристалл, и Ломми хотел  взять  его,  но
Бык сказал ему, что мертвых лучше не тревожить. Через  несколько  лиг  Прейд
заметил целый ряд свежих могил. С тех пор  дня  не  проходило  без  подобных
находок.
   Однажды Арья проснулась затемно, испугавшись сама не  зная  чего.  Вверху
Красный Меч делил небо с тысячью  звезд.  Ночь  показалась  Арье  необычайно
тихой, хотя она  слышала  негромкий  храп  Йорена,  потрескивание  костра  и
шорохи, производимые осликами. Но чувство  было  такое,  словно  мир  затаил
дыхание, и это наводило на Арью дрожь. Она уснула  опять,  прижимая  к  себе
Иглу.
   Утром Прейд не проснулся. Тогда она  поняла,  чего  ей  недоставало;  его
кашля. Они выкопали ему могилу, схоронив наемника на том месте, где он спал.
Перед этим Йорен снял с него все ценное.  Одному  достались  сапоги  Прейда,
другому его кинжал. Кольчугу и шлем Йорен тоже отдал, а меч протянул Быку.
   - С такими ручищами, как у тебя, невредно будет научиться владеть им.
   Мальчуган по имени Тарбер бросил на тело Прейда пригоршню желудей,  чтобы
над могилой вырос дуб.
   В тот вечер они остановились на ночлег  в  деревне  около  увитой  плющом
гостиницы. Йорен сосчитал монеты в своем кошельке и  решил,  что  они  могут
позволить себе горячий ужин.
   - Спать будем снаружи, как всегда, зато у них тут есть  баня,  если  кому
охота помыться горячей водой с мылом.
   Арья на это не решилась, хотя пахло  от  нее  теперь  не  лучше,  чем  от
Йорена. Живность, обитающая в ее  одежде,  проделала  с  ней  весь  путь  от
Блошиного Конца, и топить ее было как-то нечестно.  Тарбер,  Пирожок  я  Бык
встали в очередь ожидающих омовения, другие расположились  перед  баней  или
собрались в общей  комнате.  Йорен  даже  послал  Ломми  отнести  пиво  трем
закованным.
   Все - и мытые, и немытые - поужинали  горячими  пирогами  со  свининой  и
печеными яблоками. Хозяин налил им по кружке пива за счет заведения.
   - У меня брат надел черное, давно уже. Умный был паренек и услужливый, но
однажды попался на том, что воровал перец со стола  милорда.  Ну,  любил  он
перец, что поделаешь. Он  всего-то  щепотку  стянул,  но  сир  Малкольм  был
человек крутой. У вас на Стене есть перец? - Йорен покачал головой, и хозяин
вздохнул:
   - Жаль. Уж больно Линк его любил.
   Арья отхлебывала  из  своей  кружки  потихоньку,  между  кусками  теплого
пирога. Отец тоже иногда давал им пиво.  Санса  морщилась  от  его  вкуса  и
говорила, что вино гораздо более благородный  напиток,  но  Арье,  в  общем,
нравилось. От мыслей о Сансе и об отце ей стало грустно.
   В гостинице было полно людей, направляющихся на юг, и весть  о  том,  что
Йорен следует в другую сторону, встретили общим презрением.
   - Скоро вы повернете обратно, - сказал хозяин. - На  север  проезда  нет.
Половина полей сожжена, а тот народишко, что еще остался, сидит, запершись в
своих острогах. У нас одни постояльцы  на  рассвете  уходят,  а  к  сумеркам
прибывают другие.
   - Нам до этого дела нет, - упорствовал Йорен. - Талли или Ланнистеры, нам
все едино. Дозор ни на чью сторону не становится.
   "Лори Талли - мой дедушка", - подумала Арья. Ей было далеко не все едино,
но она прикусила губу и стала слушать дальше.
   - Воюют не только Ланнистеры и Талли, - возразил  хозяин.  -  Там  еще  и
дикари с Лунных гор - попробуй-ка втолкуй им, что ты  ни  на  чьей  стороне.
Кроме того, в дело вмешались. Старки - их ведет молодой лорд, сын  покойного
десницы.
   Арья встрепенулась и навострила уши. Уж не Робб ли это?
   - Я слыхал, этот парень ездит в  бой  на  волке,  -  сказал  желтоволосый
малый.
   - Дурьи россказни, - плюнул Йорен.
   - Человек, который мне это рассказал, сам видел. Клянется, что этот  волк
здоровый, как лошадь.
   - Клятва еще не значит, что это правда, Ход, - заметил хозяин. -  Ты  вот
клянешься, что уплатишь мне долг, а я от тебя еще гроша ломаного не видел. -
Гости расхохотались, а желтоголовый побагровел.
   - У волков нынче голодный год, - молвил  другой,  в  замызганном  зеленом
плаще. - Вокруг Божьего Ока они так осмелели, что такого никто и не  помнит.
Режут кого попало - овец, коров, собак - и людей не боятся.  Кто  сунется  в
тот лес ночью, может проститься с жизнью.
   - Опять-таки сказки, и правды в них не больше, чем в других.
   - Я слышала то же самое от моей двоюродной сестры, а она не из  тех,  кто
лжет, - заявила одна старуха. - Она говорит, что стая,  эта  большая,  сотни
голов, и все на подбор людоеды. А вожаком у них волчица, тварь  из  седьмого
пекла.
   Волчица? Арья хлебнула пива. Где это Божье Око - не рядом ли с Трезубцем?
Жаль, что карты нет. Нимерию она оставила около  Трезубца.  Ей  не  хотелось
этого делать, но Джори сказал, что выбора нет, -  если  волчица  вернется  с
ними, ее убьют за  то,  что  она  покусала  Джоффри,  хотя  тот  вполне  это
заслужил. Пришлось кричать и бросаться камнями,  и  только  когда  несколько
камней Арьи попали в цель,  волчица  наконец  отстала.  "Наверно,  она  меня
теперь и не  узнает,  -  подумала  Арья.  -  А  если  она  меня  помнит,  то
ненавидит".
   - Я слышал, что как-то адова сука явилась в деревню, - сказал  человек  в
зеленом плаще. - День был базарный, народу полно, а она пришла как ни в  чем
не бывало и вырвала младенца из рук матери. Когда это дошло до лорда Мотона,
он и его сыновья поклялись покончить с ней.  Они  выследили  волчицу  до  ее
логова со стаей гончих и едва-едва ушли  живыми,  а  из  собак  ни  одна  не
вернулась.
   - Сказки это, - не сдержавшись выпалила Арья. - Волки не едят младенцев.
   - Тебе-то почем знать, паренек? - спросил человек в зеленом плаще.
   Не успела Арья придумать ответ, как Йорен сгреб ее за руку.
   - Мальчишка нахлебался пива, только и всего.
   - А вот и нет. Не едят они младенцев...
   - Выйди вон, мальчик... и поучись молчать, когда взрослые  разговаривают.
- Йорен пихнул ее к боковой двери, ведущей на кухню. - Ступай  и  присмотри,
чтобы конюх напоил наших лошадей.
   Арья вышла, сама не своя от ярости.
   - Не едят, - буркнула она и пнула камень, подвернувшийся ей под ноги.  Он
укатился под фургон.
   - Мальчик, - позвал чей-то ласковый голос. - Славный мальчик.
   Это был один из закованных. Арья настороженно приблизилась, держа руку на
рукояти Иглы.
   Узник, брякнув цепями, показал ей на пустую кружку.
   - Человеку охота еще пивка. Эти тяжелые оковы вызывают у человека  жажду.
- Он был самый молодой из трех, стройный, красивый и всегда улыбался. Волосы
его, рыжие с одной стороны и белые с другой, сбились в грязный колтун  после
тюрьмы и дороги. - Человек и в баньку бы с радостью сходил,  -  добавил  он,
видя, как смотрит на него Арья, - а мальчик завел бы себе друга.
   - У меня уже есть друзья.
   - Это вряд ли, -  сказал  безносый,  толстый  и  приземистый,  с  мощными
ручищами. Руки, ноги, грудь и даже спина у него поросли черными волосами. Он
напоминал Арье  картинку  из  книги,  где  изображалась  обезьяна  с  Летних
островов. Из-за дыры на лице на него нельзя было смотреть долго.
   Лысый  открыл  рот  и  запищал,  точно  огромная  белая   ящерица.   Арья
отшатнулась, а он разинул рот еще шире - там болтался обрубок языка.
   - Перестань, - вскричала она.
   - Человек не выбирает, с кем  ему  сидеть  в  каменном  мешке,  -  сказал
красивый с бело-рыжими волосами. Что-то в его манере говорить напоминало  ей
Сирио, но и отличалось от него. - Эти двое невежи, и человек просит  за  них
прощения. Тебя зовут Арри, правда?
   - Его зовут Воронье Гнездо, - сказал безносый. - И  он  ходит  с  палкой.
Гляди, лоратиец, как бы он тебя ею не огрел.
   - Человеку остается только стыдиться своих спутников, Арри. Человек имеет
честь быть Якеном Хгаром из вольного города Лората. Попасть бы  туда  снова.
Товарищей  человека  по  заточению  зовут  Рорж,  -  он  указал  кружкой  на
безносого, - и Кусака.  -  Кусака  снова  зашипел  на  нее,  показав  желтые
заостренные зубы. - Нужно же как-нибудь называть человека, правда? Кусака не
может говорить и не умеет писать, но зубы у него очень острые,  поэтому  его
называют Кусакой и он улыбается. Тебе приятно с нами познакомиться?
   - Нет. - Арья попятилась прочь от повозки. "Они ничего мне не сделают,  -
твердила она про себя, - они прикованы".
   - Человеку впору заплакать. - Красивый перевернул кружку  вверх  дном,  а
безносый Рорж с ругательствами швырнул свою в  Арью.  Оковы  сделали  бросок
неуклюжим, но тем не менее тяжелая оловянная кружка угодила бы ей в  голову,
если бы она не отскочила.
   - А ну принеси нам пива, прыщ. Быстро!
   - Захлопни пасть! - (А как поступил бы в таком случае Сирио?) Арья вынула
свой деревянный меч.
   - Поди-ка сюда - я суну тебе эту палку в задницу и отделаю до крови.
   Страх ранит глубже чем меч. Арья заставила себя подойти к повозке. Каждый
шаг давался ей труднее, чем предыдущий. "Свирепая, как росомаха,  спокойная,
как вода", - пело у нее в голове. Сирио не побоялся бы  их.  Она  могла  уже
дотронуться до колеса, когда Кусака вскочил и дернулся к ней, гремя  цепями.
Кандалы остановили его руки в полуфуте от ее лица, и он зашипел. Она ударила
его - сильно, прямо между его маленьких глазок.
   Кусака с воплем отшатнулся назад и что было мочи дернул  свою  цепь.  Она
натянулась, и Арья услышала, как скрипит старое сухое дерево днища  повозки,
куда цепь была вделана. На руках, протянувшихся к Арье,  надулись  жилы,  но
цепь держала крепко, и колодник в конце концов повалился на пол.  Из  язв  у
него на щеках сочилась кровь.
   - У мальчика храбрости больше, чем здравого смысла, - заметил Якен Хгар.
   Арья попятилась. Почувствовав чью-то руку у себя на плече, она обернулась
и вскинула деревянный меч, но это оказался Бык.
   - Чего тебе?
   Он примирительно поднял руки.
   - Йорен никому из нас не велел подходить к этим троим.
   - Я их не боюсь, - заявила Арья.
   - Ну и дурак. А я вот боюсь. - Бык взялся за свой меч, и Рорж  засмеялся.
- Пойдем-ка отсюда.
   Арья, вызывающе шаркнув ногой, позволила Быку увести себя.  Они  вышли  к
фасаду гостиницы, преследуемые смехом Роржа и шипением Кусаки.
   - Давай подеремся! -  сказала  Арья  Быку.  Ей  очень  хотелось  отлупить
кого-то.
   Он растерянно моргнул. Густые  черные  волосы,  еще  мокрые  после  бани,
падали на его синие глаза.
   - Я ж тебя побью.
   - Не побьешь.
   - Ты не знаешь, какой я сильный.
   - А ты не знаешь, какой я шустрый.
   - Ну, ты сам напросился, Арри. - Бык достал меч Прейда. - Сталь  дешевая,
но это настоящий меч. Арья вынула из ножен Иглу.
   - Это хорошая сталь, так что мой меч всамделишней твоего.
   - Смотри же не реви, если я тебя задену, - покачал головой Бык.
   - Смотри сам не зареви.  -  Она  ступила  вбок,  приняв  стойку  водяного
плясуна, но Бык не шелохнулся, глядя на что-то позади нее. - Что там такое?
   - Золотые плащи, - сказал он, и его лицо окаменело. "Не  может  быть",  -
подумала Арья, но, когда  обернулась,  увидела  их.  Они  ехали  по  дороге,
шестеро в черных кольчугах и золотых плащах городской стражи. На офицере был
черный, покрытый эмалью панцирь с четырьмя золотыми дисками. У гостиницы они
остановились. "Смотри своими глазами", - шепнул Арье голос Сирио.  Ее  глаза
подметили, что кони взмылены, - их гнали долго и не  щадили.  Спокойная  как
вода она взяла Быка за  руку  и  отошла  с  ним  обратно,  к  высокой  живой
изгороди.
   - Что ты делаешь? - сказал он. - Пусти.
   - Будь тихим, как тень, - прошептала она, пригибая  его  вниз.  Несколько
людей Йорена сидели перед баней, ожидая своей очереди.
   - Эй, ребята, - крикнул им один из золотых плащей. - Это  вы  собираетесь
надеть черное?
   - Ну, скажем, мы, - последовал осторожный ответ.
   - Мы бы лучше к вам пошли, - сказал старый Рейзен. - На  Стене,  говорят,
уж больно холодно. Офицер золотых плащей спешился.
   - Я должен взять у вас одного парня.
   Из гостиницы вышел Йорен, утирая косматую черную бороду.
   - Кому это он понадобился?
   Остальные стражники тоже спешились и стали рядом со своими конями.
   - Почему мы прячемся? - спросил Бык.
   - Это я им нужен, - прошипела Арья в его пахнущее мылом ухо. - Тихо.
   - Его требует королева, старик, и не твое это  дело,  -  ответил  офицер,
доставая из-за пояса ленту. - Вот приказ ее величества, а вот печать.
   Бык за изгородью недоверчиво покрутил головой:
   - Зачем ты сдался королеве, Арри?
   - Тихо ты! - Она пихнула его в плечо. Йорен пощупал ленту с нашлепкой  из
золотистого воска и сплюнул.
   - Красивая  вещица.  Только  парень-то  теперь  Ночной  Дозорный.  И  мне
насрать, что он там натворил у вас в городе.
   - Королеву твое мнение не интересует, старик, и меня тоже. Я должен взять
парня и возьму.
   Арья подумала, не убежать ли ей. Но далеко она на своем осле  не  ускачет
от конных золотых плащей. И она уже устала бегать. Она бежала, когда за  ней
пришел сир Меррин, и еще раз,  когда  убили  ее  отца.  Будь  она  настоящей
водяной плясуньей, она вышла бы к ним с Иглой  и  убила  их  всех