бство слишком дорого стоит.
   - Но кхал жив, - сказала Мирри Маз Дуур. - Ты просила, чтобы  он  жил,  и
заплатила за это.
   - Но это не жизнь для такого человека, как Дрого. Он жил  смехом,  мясом,
жарящимся на костре, и конем между ног своих. Он жил, встречая врага аракхом
в руке и колокольчиками, звенящими в волосах. Он жил своими кровными и мной,
и сыном, которого я должна была родить ему.
   Мирри Маз Дуур промолчала.
   - А когда он станет таким, каким был прежде? - потребовала ответа Дени.
   - Когда солнце встанет на западе и опустится на  востоке,  -  забормотала
Мирри Маз Дуур. - Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья. Когда
чрево твое вновь зачнет и ты родишь живое  дитя.  Тогда  он  вернется  -  но
прежде не жди!
   Дени махнула сиру Джораху и всем остальным:
   - Отойдите, я хочу  поговорить  с  этой  мейегой!  Мормонт  и  дотракийцы
отступили.
   - Ты знала, - сказала Дени, когда их никто не мог  услышать.  Ее  терзала
боль изнутри и снаружи, но ярость придавала ей  силы.  -  Ты  знала,  ЧТО  я
покупаю, и знала цену, но тем  не  менее  заставила  меня  заплатить  ее  за
другое...
   - Они  не  должны  были  сжигать  мой  храм,  -  мирно  ответила  тяжелая
плосконосая женщина. - Это прогневало Великого Пастыря.
   - Это сделал не бог, - с холодом в голосе сказала Дени. "Если я оглянусь,
я пропала". - Ты обманула меня. Ты убила дитя во мне.
   - Жеребец, который покроет весь мир, теперь не. сожжет ни одного  города.
Его кхаласар не втопчет в пыль ни одной страны.
   - Я заступилась за тебя, - сказала она. - Я спасла тебя.
   - Спасла меня? - Лхазарянка плюнула. - Трое всадников взяли  меня,  и  не
как мужчина берет женщину, а сзади, как пес поднимается на  суку.  Четвертый
был во мне, когда ты ехала мимо. Когда же ты  спасла  меня?  Я  видела,  как
сгорел дом моего бога, в  котором  я  исцелила  несчетное  множество  добрых
людей. Мой дом они тоже сожгли; я видела на улицах груды голов, а среди  них
голову пекаря, который пек мне хлеб, и голову мальчишки, которого  я  спасла
от мертвоглазия две недели назад...я видела,  как  наездники  гонят  кнутами
плачущих детей. Скажи мне еще раз, что ты спасла?
   - Твою жизнь.
   Мирри Маз Дуур жестоко расхохоталась:
   - Погляди-ка на своего кхала и увидишь, чего стоит жизнь, когда ушло  все
остальное.
   Крикнув мужей своего кхаса, Дени приказала  связать  Мирри  Маз  Дуур  по
рукам и ногам, но мейега только улыбнулась, когда ее уводили, словно бы  они
разделяли общую тайну. Еще слово, и Дени приказала бы срубить  ей  голову...
но что она тогда получит? Голову? Если даже жизнь ничего не стоит,  чего  же
тогда стоит смерть?
   Они привели кхала Дрого назад в ее  шатер,  и  Дени  приказала  наполнить
ванну, но на сей раз в воде не было крови.
   Она сама выкупала кхала, вымыла длинные черные волосы и чесала  их,  пока
они вновь не заблестели прежним блеском. Дело затянулось  до  тьмы,  и  Дени
устала. Она хотела было поесть и попить, но сумела только проглотить финик и
запить его глотком воды.  Сон  был  бы  облегчением,  но  она  и  так  спала
достаточно долго... точнее  говоря,  слишком  долго.  Эту  ночь  она  должна
посвятить Дрого - ради всех ночей, что были у них, и тех, что,  может  быть,
еще будут.
   Уводя кхала во тьму, она вспомнила их первую  поездку  по  ночной  степи,
ведь дотракийцы верили, что  все  важные  события  в  жизни  мужчины  должны
совершаться под открытым небом. Она пыталась уверить себя в  том,  что  есть
сила сильнее ненависти и есть чары надежнее и  вернее  тех,  которым  мейега
научилась в Асшае.  Ночь  выдалась  темной,  безлунной,  на  небе  искрились
звездные мириады. Дени усмотрела в этом предзнаменование. Здесь их не  ждало
мягкое одеяло травы - лишь жесткая пыльная земля, усеянная камнями. Ветер не
шевелил деревья, и ручей не прогонял ее страхи  своей  тихой  музыкой.  Дени
решила, что довольно будет и звезд.
   - Вспомни, Дрого, - прошептала она. - Вспомни о нашей  первой  поездке  в
день свадьбы. Вспомни ночь, в  которую  мы  зачали  Рейего,  когда  кхаласар
окружил нас и ты глядел мне в лицо. Вспомни, какой чистой и прохладной  была
вода в Чреве Мира. Вспомни, мое солнце и звезды, вспомни и вернись ко мне!
   Роды слишком разорвали ее внутри, чтобы принять в себя его  мужество,  но
Дореа научила ее другим способам. Дени пользовалась ртом, губами и  грудями.
Она водила по нему ногтями, покрывала поцелуями, шептала, молилась и наконец
залилась слезами. Но Дрого не чувствовал ее, не говорил и не восстал.
   Когда блеклый рассвет забрезжил над пустым горизонтом, Дени  поняла,  что
Дрого навсегда ушел от нее.
   - Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке, - повторила  она
со скорбью. - Когда высохнут моря и ветер унесет  горы,  как  листья.  Когда
чрево мое вновь зачнет и я рожу живого  ребенка.  Тогда  ты  вернешься,  мое
солнце и звезды, но прежде не жди.
   "Никогда, - выкрикнула тьма, - никогда, никогда, никогда!"
   Внутри шатра Дени отыскала набитую  перьями  подушку  из  мягкого  шелка.
Прижав ее к груди, она вернулась к Дрого, к своему солнцу и звездам. "Если я
оглянусь, я пропала". Ей было больно ходить, хотелось спать, спать и  ничего
не видеть во сне.
   Встав на колени, она поцеловала Дрого в губы  и  прижала  подушку  к  его
лицу.

ТИРИОН

   Они захватили моего сына.
   - Истинно, милорд,  -  отозвался  гонец  голосом  тусклым  от  утомления.
Полосатый вепрь  Кракехолла  на  груди  его  порванного  кафтана  наполовину
скрывался за пятнами засохшей крови.
   Одного из твоих сыновей, подумал Тирион. Но глотнув вина, не проронил  ни
слова, погрузившись в размышления о Джейме. Когда карлик поднял  руку,  боль
пронзила его локоть, напомнив о недолгом знакомстве с битвой. При всей любви
к своему брату, Тирион не хотел бы оказаться возле него в Шепчущем Лесу даже
за все золото Бобрового утеса.
   Капитаны и знаменосцы лорда-отца сразу притихли, когда гонец сообщил свою
весть. И стало слышно, как потрескивают и шипят бревна в  очаге  на  дальнем
конце холодной гостиной.
   После всех лишений, перенесенных во время долгой и безжалостной скачки на
юг, возможность хотя бы раз заночевать на постоялом дворе весьма приободрила
Тириона... впрочем, он предпочел  бы  другую  гостиницу  -  только  не  эту.
Воспоминания не всегда бывают веселыми...
   Отец гнал жестоко, и дорога брала свое. Раненым приходилось напрягать все
свои силы, иначе их предоставляли  собственной  судьбе.  Каждое  утро  возле
дороги оставалось еще несколько человек,  заснувших  вечером,  но  более  не
проснувшихся. Каждый день из седла падали  новые.  И  каждый  вечер  кое-кто
исчезал,  растворившись   во   тьме.   Тириону,   пожалуй,   даже   хотелось
присоединиться к ним.
   В своей комнате наверху он наслаждался  мягкой  периной  и  теплой  Шаей,
устроившейся под боком, когда сквайр разбудил его, доложив, что прибыл гонец
с жестокими вестями из Риверрана. Итак, все  было  бесполезно.  Эта  скачка,
бесконечные переходы, тела, брошенные возле  дороги,  -  все  попусту.  Робб
Старк пришел в Риверран несколько дней назад.
   - Как это могло случиться? - простонал сир Харис Свифт. - Как? Даже после
Шепчущего Леса Риверран  был  охвачен  железным  кольцом,  окружен  огромным
войском. Какое безумие заставило сира Джейме разделить своих  людей  на  три
отдельных лагеря? Он ведь знал, насколько уязвимы они будут!
   Уж лучше, чем ты, трус с подрубленным подбородком, подумал Тирион. Джейме
вполне мог потерять Риверран, но он не мог слышать, как его  брата  склоняют
такие, как Свифт, бесстыжие лизоблюды: самое великое достижение  этого  типа
заключалось в том, что он выдал свою, также лишенную подбородка дочь за сира
Кивана, тем самым связав себя с Ланнистерами.
   - Я поступил бы так же, - заметил его дядя куда более спокойным  голосом,
чем сделал бы Тирион. - Вы никогда не видели Риверрана, сир Харис, иначе  вы
бы знали, что у Джейме не было выбора. Дело в том, что замок  расположен  на
мысу между Камнегонкой и Красным Зубцом.  Реки  ограждают  Риверран  с  двух
сторон, а в случае опасности Талли открывают шлюзы и наполняют широкий ров с
третьей стороны треугольника, превращая замок в  остров.  Стены  поднимаются
прямо из воды, а со своих башен защитники прекрасно видят, что происходит на
противоположных берегах на много лиг вокруг. Чтобы  перекрыть  все  подходы,
осаждающий должен поставить лагеря  к  северу  от  Камнегонки  и  к  югу  от
Красного Зубца, а третий должен располагаться между реками, к западу от рва.
Другого способа нет.
   - Сир Киван говорит правду, милорды, - сказал гонец. - Лагеря мы оградили
частоколами из заостренных кольев,  но  этого  оказалось  мало;  разделенные
реками, мы не смогли  предупредить  друг  друга.  Враги  сначала  напали  на
северный  лагерь.  Никто  не  ожидал  этого.  Марк  Пайпер  тревожил   наших
фуражиров, но у него было не более пятидесяти человек; к тому же мы  думали,
что сир Джейме управился с ними прошлой ночью, мы ведь не знали  тогда,  что
это северяне. Мы считали, что Старки находятся к востоку от Зеленого Зубца и
идут на юг.
   - А ваши разведчики? - Лицо сира Григора Клигана казалось  вырезанным  из
камня. Огонь в очаге бросал оранжевые отблески  на  его  кожу,  черные  тени
заливали глазницы. - Неужели они ничего не видели? Они вас предупреждали?
   Окровавленный вестник затряс головой.
   - Наши разведчики все время исчезали. Мы считали, что  это  работа  Марка
Пайпера. Ну а те, кто возвращался назад, утверждали, что не видели ничего.
   - Человек, который ничего не видит,  не  умеет  пользоваться  глазами,  -
объявил Гора. - Такие глаза нужно вырвать и отдать другому разведчику; пусть
знает, что вы считаете, что четверо глаз видят лучше, чем двое.  Если  ж  не
поймет, у следующего будет шесть глаз.
   Лорд Тайвин повернул лицо к сиру Григору. Тирион заметил золотые искры  в
глазах отца, однако трудно было понять, выражает ли  этот  взгляд  одобрение
или презрение.  Лорд  Тайвин  часто  безмолвствовал  в  совете,  предпочитая
слушать, а не говорить; привычке этой пытался  следовать  и  Тирион.  Однако
столь упорное молчание было непривычным даже для него; вино в его чаше  тоже
осталось нетронутым.
   - Ты сказал, что они напали ночью, - проговорил сир Киван.
   Человек устало кивнул.
   - Черная Рыба вел авангард,  они  зарубили  часовых,  проломили  бреши  в
палисадах для своего войска. Пока наши пытались понять, что  происходит,  их
всадники уже ехали по лагерю с мечами  и  факелами  в  руках.  Я  ночевал  в
западном  лагере  между  реками.  Когда  мы  услышали  звон  мечей  и  стали
загораться  шатры,  лорд  Браке  повел   нас   к   плотам.   Мы   попытались
переправиться, но поток унес плоты  вниз  по  течению,  а  катапульты  Талли
начали забрасывать нас камнями со стен. Я видел, как один плот разлетелся  в
щепу, два других перевернулись, люди попадали в реку и утонули... Ну  а  те,
кто сумел переправиться, попали прямо в руки Старков, поджидавших на берегу.
   Сир Флемент Браке в своем пурпурно-серебряном плаще,  с  видом  человека,
явно не вполне осознающего то, что он услышал, спросил:
   - А мой лорд-отец?
   - Простите, милорд, - проговорил  гонец,  -  лорд  Браке  был  облачен  в
кольчугу и панцирь, когда плот его перевернулся.  Он  был  очень  доблестным
человеком...
   Дураком он был, подумал Тирион  и,  покрутив  чашу,  уставился  в  винные
глубины. Если переправляться в панцире через быструю реку  ночью  на  грубом
плоту, когда враг ждет тебя на другом берегу, -  это  отвага,  то  он  готов
считать себя трусом. Интересно, а ощущал ли лорд Браке свою доблесть,  когда
тяжесть стали увлекала его в черные воды?
   - Лагерь между рек также подвергся нападению, - продолжил вестник. - Пока
мы пытались переправиться, с запада  подошли  новые  знамена  Старков  двумя
колоннами панцирной конницы. Я заметил гиганта в цепях лорда Амбера  и  орла
Маллистеров, но войско вел мальчишка с чудовищным волком, бежавшим возле его
коня. Я сам не видел, но люди рассказывали, что тварь убила четверых людей и
задрала дюжину лошадей. Наши копейщики поставили стену из щитов  и  сдержали
первый натиск, но, увидев это,  Талли  открыли  ворота  Риверрана,  и  Титос
Блэквуд повел отряд по подъемному мосту и напал на них с тыла.
   - Боги, спасите нас, - крякнул лорд Леффорд.
   - Большой Джон Амбер поджег осадные башни, которые мы сооружали,  а  лорд
Блэквуд отыскал сира Эдмара Талли в цепях среди пленников и  увел  их  всех.
Южным лагерем командовал сир Форли Престер.  Увидев,  что  остальные  лагеря
взяты, он отступил в полном порядке с двумя тысячами копейщиков и  таким  же
количеством лучников. Однако тирошиец, возглавлявший наемников, бросил  наши
знамена и переметнулся к врагу.
   - Проклятие. - В голосе дяди Кивана звучал скорее гнев, чем удивление.  -
Я просил Джейме не доверять ему. Человек,  который  сражается  из-за  денег,
верен лишь собственному кошельку.
   Лорд  Тайвин  слушал,  оперев  подбородок  на  переплетенные  пальцы,  не
двигаясь, следя за  говорящими  лишь  глазами.  Колючие  золотые  бакенбарды
обрамляли лицо спокойное, словно маска, но Тирион видел  крошечные  капельки
пота, выступившие на бритой голове отца.
   - Как это могло случиться? - вновь  простонал  сир  Харис  Свифт.  -  Сир
Джейме в плену, осада снята... Это катастрофа!
   - Не сомневаюсь, что все благодарны вам, сир  Харис,  за  напоминание  об
очевидном. Но вопрос заключается в том, что нам делать дальше, - сказал  сир
Аддам Марбранд.
   - Что мы можем сделать?  Войско  Джейме  истреблено,  взято  в  плен  или
разбежалось. Старки и  Талли  перекрыли  линию  снабжения.  Мы  отрезаны  от
запада! При желании они могут повернуть прямо на Бобровый  утес,  и  чем  мы
остановим их? Милорды, мы потерпели поражение. И должны просить мира.
   - Мира? - Тирион одним глотком опустошил чашу, бросил пустую посудину  на
пол, и она разлетелась на тысячу кусков. - Вот ваш мир, сир Харис. Мой милый
племянник раз и навсегда лишил нас такой возможности, украсив головой  лорда
Эддарда Красный замок. Сейчас легче выпить вина из разбитой мной  чаши,  чем
заставить Робба  Старка  заключить  мир.  Он  побеждает,  или  вы  этого  не
заметили?
   - Но две битвы - это еще не война, - настаивал сир Аддам.  -  Мы  еще  не
погибли! Я буду  рад  любой  возможности  испытать  своей  сталью  мальчишку
Старка.
   - Быть  может,  они  согласятся  на  перемирие,  захотят  обменять  наших
пленных...
   - Придется уговаривать менять троих на одного, иначе нам придется туго на
переговорах, - едко сказал Тирион. - Но что мы  можем  предложить  за  моего
брата? Гниющую голову лорда Эддарда?
   - Я слышал, что королева  Серсея  задержала  дочерей  десницы,  -  сказал
Леффорд с надеждой. - Если бы мы вернули парню его сестер...
   Сир Аддам пренебрежительно фыркнул:
   - Только полный осел будет менять Джейме Ланнистера на двух девчонок.
   - Тогда мы должны выкупить сира Джейме, чего бы это ни стоило, - высказал
мысль лорд Леффорд, Тирион закатил глаза.
   - Если Старки ощущают  необходимость  в  золоте,  они  могут  переплавить
панцирь моего брата.
   - Если мы запросим перемирия, они подумают, что мы  слабы,  -  проговорил
сир Аддам. - Следует немедленно наступать.
   - Конечно, наших друзей при дворе можно убедить присоединиться к  нам  со
свежими войсками, - сказал сир Харис. -  И  кому-то  придется  вернуться  на
Бобровый утес, чтобы собрать новое войско.
   Лорд Тайвин Ланнистер поднялся.
   - Они захватили моего сына, - сказал он еще раз голосом, сразу  пресекшим
все разговоры. - А теперь оставьте меня. Все!
   Даже Тирион - воплощение  неповиновения  -  поднялся,  чтобы  отправиться
вместе с остальными, но отец поглядел на него.
   - Нет, Тирион, ты останься. И ты, Киван. Все остальные - вон!
   Тирион опустился на скамью, от удивления потеряв дар речи.
   Сир Кивай направился через всю комнату к бочонку с вином.
   - Дядя, - попросил Тирион, - если вы будете столь любезны...
   - Вот, - предложил отец ему свою чашу, к которой он так и не прикоснулся.
   Теперь Тирион был воистину потрясен. Он выпил. Лорд Тайвин уселся.
   - Ты прав относительно Старка. Будь он жив, мы могли  бы  воспользоваться
лордом Эддардом, чтобы  выковать  мир  с  Винтерфеллом  и  Риверраном,  мир,
который позволил бы нам управиться с братьями Роберта. Мертвый же... -  Рука
его сжалась. - Безумие, откровенное безумие!
   - Джофф еще мальчишка,  -  указал  Тирион.  -  В  его  возрасте  я  успел
натворить достаточно безрассудств. Отец остро поглядел на него.
   - Ну все-таки мы должны радоваться тому, что он еще не женился на шлюхе.
   Тирион тянул вино, гадая, как отреагирует лорд Тайвин, если он  выплеснет
чашу прямо ему в лицо.
   - Наше положение хуже, чем вы думаете, - продолжил  отец.  -  Похоже,  мы
получили нового короля. Сира Кивана словно ударили по голове.
   -  Нового...  кого?  Что  они  сделали  с  Джоффри?  Легкое  недовольство
отразилось на губах лорда Тайвина.
   - Пока ничего. Мой внук еще сидит на Железном  троне,  но  евнух  услыхал
шепотки, доносившиеся с юга. На  той  неделе  Ренли  Баратеон  обвенчался  с
Маргарит Тирелл и заявил о  своих  претензиях  на  престол;  Отец  и  братья
невесты преклонили колена и присягнули ему мечами.
   - Суровая весть. - Сир Киван нахмурился, морщины на его лице превратились
в ущелья.
   - Моя дочь приказывает нам немедленно ехать в Королевскую  Гавань,  чтобы
защитить Красный замок от короля Ренли и рыцаря Цветов. - Рот его  напрягся.
- Приказывает нам, представляете себе... именем короля и совета!
   - А как воспринял новость король Джоффри? - спросил Тирион с изумлением.
   - Серсея еще не сочла возможным сказать ему, - ответил лорд Тайвин. - Она
опасается того, что он решится выступить против Ренли своим силами.
   - С каким же это войском? -  спросил  Тирион.  -  Вы  же  не  собираетесь
предоставить ему вот это?
   - Он собирается взять городскую стражу, - ответил лорд Тайвин.
   - Если он возьмет стражу, город останется без защиты, - сказал Тирион.  -
А лорд Станнис Баратеон сидит на Драконьем Камне...
   - Да. - Лорд Тайвин поглядел на сына. - Тирион, я думал,  что  ты  создан
для роли шута, но похоже, что я ошибался.
   - Ну что же, отец, - ответил карлик, -  это  звучит  как  похвала.  -  Он
наклонился вперед. - А как насчет Станниса? Старший ведь он, а не Ренли. Как
он относится к претензиям своего брата?
   Отец нахмурился.
   -  С  самого  начала  мне  казалось,  что  Станнис  представляет  бульшую
опасность, чем все остальные, вместе взятые. И все же он ничего  не  делает.
О! До лорда Вариса доносятся слухи: Станнис строит корабли, Станнис собирает
наемников, Станнис выписал из Асшая  тенезаклинателя.  Но  что  это  значит?
Верны ли эти шепотки? - Он раздраженно пожал плечами. - Киван,  принеси  нам
карту.
   Сир Киван выполнил поручение. Лорд Тайвин развернул кожу, разгладил ее.
   - Джейме заставил нас пойти не в ту сторону. Русе Болтон  и  остатки  его
войска располагаются к северу от нас. Наши враги удерживают Близнецы  и  ров
Кейлин. Робб Старк преграждает дорогу на запад, и  без  битвы  мы  не  можем
отступить к Бобровому утесу. Джейме в плену, и войско его рассеялось.  Торос
из Мира и Берик Дондаррион продолжают  препятствовать  нашим  фуражирам.  На
востоке находятся Аррены, Станнис Баратеон засел на Драконьем  Камне,  а  на
юге Вышесад и Штормовой Предел собирают знамена.
   Тирион криво усмехнулся:
   - Приободрись,  отец,  все-таки  Рейегар  Таргариен  еще  не  восстал  из
мертвых.
   - Я надеялся, что ты сумеешь воздержаться от своих выходок, -  проговорил
лорд Тайвин Ланнистер. Лорд Киван стоял над картой, наморщив лоб.
   - Робб Старк уже заручился помощью Эдмара Талли  и  лордов  Трезубца.  Их
объединенное войско может превосходить наше. Ну а учитывая, что Русе  Болтон
находится позади нас... Та