подняться на колени, отыскать оружие. Меч, кинжал, что угодно...
   - Сдаешься? - Рыцарь на бронированном коне нависал  над  ним.  Человек  и
лошадь казались огромными.  Шипастый  шар  лениво  кружил  в  воздухе.  Руки
Тириона онемели, он плохо видел, ножны были пусты.
   - Сдавайся или умри, - объявил рыцарь, ускоряя вращение шара. Вскочив  на
ноги, Тирион ткнул головой в брюхо коня. Животное с ужасным воплем встало на
дыбы, пытаясь избавиться от муки. Ливень крови обрушился  на  Тириона.  Конь
рухнул лавиной. Потом он понял, что забрало его забито грязью и что-то давит
на ногу. Тирион едва вырвался на свободу,  горло  так  перехватило,  что  он
почти не мог говорить.
   - Сдаюсь, - едва сумел выдавить он.
   - Сдаюсь, - повторил полный боли голос. Тирион стер грязь со шлема и  мог
теперь видеть, что конь упал на своего всадника. Нога рыцаря оставалась  под
животным; рука, которой он попытался  остановить  падение,  вывернулась  под
причудливым углом.
   - Сдаюсь, - повторил тот и, отстегнув меч, здоровой рукой бросил оружие к
ногам Тириона. - Сдаюсь, милорд.
   Ошеломленный карлик пригнулся и поднял меч.  Боль  пронзила  его  локоть,
когда он шевельнул рукой. Битва, похоже, ушла вперед. Рядом никого не  было,
если не считать изрядного количества трупов. Вороны уже  кружили  над  ними.
Тирион заметил,  что  сир  Киван  повернул  центр  на  поддержку  авангарда,
огромное скопление копейщиков оттесняло северян обратно к холмам. Борьба шла
на склонах, пики упирались в стену  овальных  щитов,  скрепленных  железными
нашлепками. Воздух вновь наполнился свистом, и  люди  позади  дубовой  стены
начали падать под ударами убийственных наконечников.
   - По-моему, вы проигрываете, сир,  -  сказал  он  рыцарю,  лежавшему  под
конем. Тот не ответил.
   Звук копыт за спиной заставил карлика обернуться, хотя он едва  ли  сумел
бы поднять меч из-за терзающей локоть боли. Брони остановился и поглядел  на
него сверху вниз.
   - Большой пользы ты мне не принес, - укорил его Тирион.
   - Вижу, что ты прекрасно справился сам, - ответил Бронн. - Хотя и потерял
рог на своем шлеме.
   Тирион потянулся к макушке шлема. Шип отломился начисто.
   - Я не потерял его. Я знаю, где он находится. А ты
   Не видишь моего коня?
   Когда они отыскали животное, трубы запели снова,  и  лорд  Тайвин  пустил
свой резерв вдоль реки. Тирион видел, как отец пролетел мимо под пурпурным и
золотым знаменем  Ланнистеров,  трепетавшим  над  его  головой.  Пять  сотен
рыцарей окружали его, солнечный свет играл на остриях пик.  Оборона  Старков
рассыпалась как стекло под их сокрушительным ударом.
   Ощущая пульсирующую боль в локте, Тирион не стал пытаться  присоединиться
к смертоубийству. Они с Бронном принялись разыскивать  своих  людей.  Многие
нашлись среди мертвых, Улф, сын Умара, лежал в луже густевшей  крови  -  без
руки, отсеченной  ниже  локтя,  вокруг  него  распростерлась  дюжина  Лунных
Братьев. Утыканный стрелами Шагга скрючился под деревом, голова Конна лежала
на его коленях. Тирион решил, что оба мертвы, но когда  он  спешился,  Шагга
открыл глаза и проговорил:
   - Они убили Конна, сына Коратта.
   Симпатичный  Конн  с  виду  был  цел,  если  не  считать   алого   пятна,
оставленного на груди ударом копья. Когда Брони поднял Шаггу на ноги, рослый
горец, казалось, впервые заметил стрелы в своем теле. И  по  одной  принялся
вырывать их, проклиная дырки, которые  острия  оставили  в  его  кольчуге  и
куртке.  Те  немногие,  которые  добрались  до  его  плоти,  он  извлекал  с
младенческими стенаниями. Тут к ним подъехала Челла, дочь Чейка,  предъявляя
четыре отрезанных ею уха. Тиметта они обнаружили за  грабежом:  он  раздевал
убитых вместе со своими Обгорелыми. Из трех сотен горцев, которые выехали на
поле битвы позади Тириона Ланнистера, уцелела, наверное, половина.
   Он оставил живых приглядеть за убитыми, приказал  Бронну  позаботиться  о
пленном рыцаре и отправился разыскивать отца. Лорд Тайвин восседал  у  реки,
прихлебывая вино из украшенной самоцветами чаши, сквайр возился с  завязками
на его панцире.
   - Прекрасная победа, - проговорил сир  Киван,  заметив  Тириона.  -  Твои
дикари сражались отлично.
   Глаза отца были обращены к нему, их бледная  зелень,  усыпанная  золотыми
искорками, казалась настолько холодной, что Тирион поежился,
   - Ты удивлен, отец, - спросил  он,  -  или  это  расстроило  твои  планы?
Наверное, мы обязаны были погибнуть?
   Лорд Тайвин осушил чашу, выражение на лице его не изменилось.
   - Я поставил на левый фланг менее дисциплинированных. Я ожидал,  что  они
не выдержат натиска... Робб Старк - зеленый  мальчишка,  он  скорее  проявит
отвагу, чем мудрость. Я надеялся, что, заметив провал на нашем левом фланге,
он бросится развивать успех. И тогда копейщики сира  Кивана,  развернувшись,
ударили бы северян в бок, загнали бы в реку, а я с резервом добил бы их.
   - И вы отправили меня в самое пекло, не сообщив ничего о своих планах?
   - Нельзя убедительно изобразить отступление, - сказал  отец,  -  а  я  не
склонен доверять свои планы человеку, общающемуся с наемниками и дикарями.
   - Как жаль, что мои дикари  испортили  танец.  -  Тирион  стащил  с  руки
стальную перчатку и выронил ее, вздрогнув от пронзившей локоть боли.
   - Мальчишка Старк оказался осторожнее, чем я  ожидал,  -  признался  лорд
Тайвин. - Но победа - всегда победа. Кажется, ты ранен?
   Правый рукав Тириона был пропитан кровью.
   - Спасибо, что вы заметили это, отец, - проговорил он, скрипнув зубами. -
Могу ли я обременить вас просьбой? Пошлите кого-нибудь за вашими мейстерами.
Если только вы не предпочтете иметь в качестве сына однорукого карлика.
   Настоятельный крик "Лорд Тайвин!" заставил отца повернуть голову  прежде,
чем он успел ответить. Тайвин Ланнистер поднялся на ноги,  когда  сир  Аддам
Марбранд соскочил с коня. Конь был покрыт пеной, и губы его кровоточили. Сир
Аддам пал на одно колено - рослый, темная медь  волос  ниспадает  на  плечи,
полированная  бронза  играет  на  стали,  изображая  огненное  дерево  дома,
вытравленное на нагруднике.
   - Мой господин, мы захватили некоторых из их командиров:  лорда  Сервина,
сира Уилиса Мандерли,  Харриона  Карстарка,  четверых  Фреев;  лорд  Хорнвуд
погиб, и, увы, Русе Болтон сумел улизнуть.
   - А мальчишка? - спросил лорд Тайвин. Сир Аддам помедлил.
   - Мальчишки Старка не было с ними, милорд. Говорят, что он пересек реку у
Близнецов с большой частью своей конницы и отправился прямо к Риверрану.
   Зеленый  мальчишка,  вспомнил  Тирион,  он  скорее  проявит  отвагу,  чем
мудрость... Карлик расхохотался бы, если бы ему не было так больно.

КЕЙТИЛИН

   В лесу было множество шорохов.
   Лунный свет играл на быстрых водах ручья, искавшего дорогу  среди  камней
на дне долины.  Укрытые  под  деревьями  боевые  кони  с  негромким  ржанием
взрывали копытами влажную, покрытую опавшими листьями почву,  люди  негромко
обменивались нервными шутками. Тут и там позвякивало оружие, тихо  шелестели
кольчуги.
   - Осталось недолго, - сказал Халлис Моллен. Он просил чести охранять ее в
грядущей битве - по праву, как капитан гвардии  Винтерфелла,  -  и  Робб  не
отказал.
   Кейтилин окружали тридцать латников, обязанных в  целости  и  сохранности
проводить ее в Винтерфелл, если битва повернется против Старков. Робб  хотел
выделить полсотни, Кейтилин же считала, что и десятерых ей будет довольно, а
ему в битве понадобится каждый меч. Сошлись  на  тридцати,  и  оба  остались
недовольны принятым решением.
   - Она придет в свое время, - сказала Кейтилин сыну, зная, что она  -  это
смерть...  ее  собственная  или  Робба.  Никто  не  мог   считать   себя   в
безопасности. Ни за чью жизнь нельзя было поручиться. И Кейтилин была готова
ждать, ждать и  ждать,  слушая  шепот  леса  и  тихое  пение  ручья,  ощущая
прикосновение теплого ветра к волосам.
   В конце концов она привыкла ждать. Мужчины успели  приучить  ее  к  этому
занятию.
   - Жди меня, кошечка, - всегда  говорил  ей  отец,  уезжая  ко  двору,  на
ярмарку или на битву. И она терпеливо ждала его на стенах  Риверрана,  между
вод Красного  Зубца  и  Камнегонки.  Отец  не  всегда  возвращался  вовремя;
проходили дни, а Кейтилин несла свою стражу возле зубцов  и  амбразур,  пока
наконец на берегу не появлялся лорд Хостер на своем старом гнедом мерине.
   - Значит, ты ждала меня? - спрашивал он, нагибаясь, чтобы  обнять  ее.  -
Значит, ты ждала меня, кошечка? Брандон Старк тоже просил ее ждать.
   - Я не надолго, миледи,  -  обещал  он.  -  Я  вернусь,  и  мы  сразу  же
повенчаемся. - Но когда наконец этот день настал, вместо него в септе  рядом
с ней стоял его брат Эддард.
   Нед провел со своей новобрачной едва ли пару недель и тоже уехал на войну
с обещаниями на губах. Но он-то, во всяком  случае,  оставил  ей  не  только
слова: он дал ей сына. Девять раз округлялась и тощала луна, и Робб  родился
в Риверране, а отец его все еще воевал на юге. Она родила  сына  в  крови  и
боли, не зная, увидит  ли  еще  раз  своего  мужа.  Ее  сын!  Он  был  таким
маленьким...
   А теперь она ждала Робба...  Робба  и  Джейме  Ланнистера,  позолоченного
рыцаря, который, как утверждали люди, так и не научился ждать.
   - Цареубийца не знает покоя и скор на гнев, - сказал Бринден Роббу. И сын
ее рискнул всем - их жизнями и победой, положившись на правоту этих слов.
   Если Робб и боялся, то не проявлял признаков испуга. Кейтилин внимательно
следила за своим сыном; он обходил людей, хлопал одного по плечу,  с  другим
обменивался шуткой, третьему помогал успокоить  встревоженного  коня.  Броня
его негромко позвякивала на ходу. Но голова Робба  была  обнажена.  Кейтилин
видела,  как  ветерок  теребил  его  осенние  волосы,  так  похожие  на   ее
собственные, и удивлялась, не понимая, когда же ее  сын  успел  стать  таким
взрослым. Ему пятнадцать, а он уже почти догнал ее ростом.
   "Пусть он перерастет меня, - попросила Кейтилин богов. - Пусть доживет до
шестнадцати, до двадцати и до пятидесяти. Пусть станет таким же высоким, как
его отец, и возьмет на руки своего сына. Прошу вас, боги, прошу,  прошу!"  И
она смотрела на этого высокого юношу с пробивающейся бородкой и  лютоволком,
следовавшим за ним по пятам, но видела лишь младенца, которого  давным-давно
в Риверране приложила к груди.
   Ночь выдалась теплой, но от мыслей о Риверране мороз  пробегал  по  коже.
Где же Ланнистеры, гадала она. Неужели дядя ошибся? Сколько же  зависело  от
справедливости его слов! Робб выделил Черной Рыбе три сотни отборных людей и
послал их вперед прикрывать движение.
   - Джеймс не знает, - сказал сир Бринден, вернувшись. - Клянусь жизнью, ни
одна птица не достигла его, об этом позаботились мои лучники.  Мы  встречали
его разведчиков, но те, кто заметил нас, расстались с жизнью и  не  способны
более говорить. Джейме следовало бы выслать побольше  людей.  Он  ничего  не
знает.
   - А большое ли у него войско? - спросил его сын.
   - Двенадцать тысяч пеших стоят вокруг замка тремя  лагерями,  разделенные
реками, - сказал дядя с жесткой улыбкой, которую она помнила так  хорошо.  -
Иначе Риверран нельзя окружить. Но это их и погубит... Еще у  него  две  или
три тысячи конных.
   - У Цареубийцы в три раза больше людей, чем у  нас,  -  напомнил  Галбарт
Гловер.
   - Именно, - подтвердил сир Бринден" - Однако сиру Джейме не хватает одной
очень важной вещи.
   - Чего же? - спросил Робб.
   - Терпения.
   Войско их теперь  увеличилось  по  сравнению  с  тем,  которое  вышло  из
Близнецов. Лорд Ясон Маллистер привел  свое  войско  из  Сигарда.  Пока  они
огибали исток Синего Зубца, к  ним  присоединялись  засечные  рыцари,  малые
лорды и лишившиеся господ латники, бежавшие на север, когда  брат  ее  Эдмар
потерпел поражение под  стенами  Риверрана.  Они  торопили  коней,  стараясь
успеть вовремя - так, чтобы Джейме Ланнистер не услыхал об их появлении, - и
теперь час настал.
   Кейтилин видела, как сын ее поднялся в седло. Державший его  коня  Оливар
Фрей, сын лорда Уолдера, был на два года старше Робба и на десять лет юнее и
взволнованнее.  Привязав  щит  Робба,  он  подал  ему  шлем.  Когда  забрало
опустилось, прикрыв столь любимое Кейтилин лицо, на сером жеребце вместо  ее
сына остался молодой рыцарь. Под деревьями было темно, луна  не  заглядывала
сюда. Робб повернул  голову  к  матери,  но  она  увидела  лишь  черноту  за
забралом.
   - Я должен проехать вдоль линии, мать, - сказал он ей.  -  Отец  говорил,
что войско перед битвой обязательно должно увидеть полководца.
   - Тогда ступай, - ответила она. - Пусть они увидят тебя.
   - Это придаст им отваги, - сказал Робб.  "Но  кто  поделится  отвагой  со
мной?" - подумала она, тем  не  менее  сохраняя  молчание  и  заставив  себя
улыбнуться.
   Робб развернул высокого серого коня и  шагом  направился  от  нее.  Серый
Ветер следовал рядом, позади собиралась охрана. Кейтилин согласилась на  это
при условии, что сын тоже окружит себя верными  людьми,  и  лорды-знаменосцы
согласились. Многие из их сыновей добивались чести выехать на поле  рядом  с
Молодым Волком, как стали называть ее сына.  Торрхен  Карстарк  и  его  брат
Эддард были среди его тридцати, с  ними  Патрек  Маллистер,  Маленький  Джон
Амбер, Дарин Хорнвуд, Теон Грейджой, никак не менее пяти  отпрысков  Уолдера
Фрея; были и люди постарше - сир Уэндел Мандерли и Робин  Флинт.  Среди  них
оказалась даже девица, Дейси Мормонт, старшая дочь  леди  Мейдж,  наследница
Медвежьего острова, стройная шестифутовая особа, получившая шипастую  булаву
в том возрасте, когда ей было еще положено играть в куклы.  Когда  некоторые
лорды выразили недовольство, Кейтилин не стала прислушиваться к их жалобам.
   - Речь идет не о чести ваших домов, - сказала она. - А о том,  чтобы  мой
сын остался живым и невредимым.
   Если дойдет до этого, подумала она,  хватит  ли  ему  тридцати"  человек?
Хватит ли ему шести тысяч?
   У реки негромко крикнула  птица,  острая  трель  ледяной  иглой  пронзила
сердце Кейтилин. Ей ответила вторая,  третья,  четвертая.  Голоса  эти  были
памятны ей по  Винтерфеллу.  Снежные  сорокопуты,  они  всегда  прилетают  в
середине зимы, когда богороща бела и тиха. Голоса севера.
   Они идут, подумала Кейтилин.
   - Идут,  миледи,  -  шепнул  Хал  Моллен.  Он  всегда  любил  подчеркнуть
очевидное. - Да помогут нам боги!
   Она кивнула; лес вокруг сразу притих. В тишине уже слышалась далекая  еще
поступь многих коней, звон мечей, копий и кольчуг,  бормотание  человеческих
голосов, ругательства и проклятия.
   Вечность, казалось, сменялась вечностью. Звуки  становились  все  громче.
Она слышала смех, громкие приказы, плеск, когда они переходили узкий  ручей.
Фыркнула лошадь, ругнулся человек. И тут она увидела...  лишь  на  мгновение
этот рыцарь промелькнул среди ветвей, однако она  узнала  его.  Сира  Джейме
Ланнистера трудно было с кем-то перепутать  -  даже  издалека,  даже  ночью.
Лунный свет посеребрил золото панциря и волос, окрасил алый  плащ  чернотой.
На нем не было шлема.
   Джейме появился и исчез снова. Серебряная броня скрылась за деревьями. За
ним  тянулись  остальные  -  длинная  колонна  рыцарей,  наемников,  вольных
всадников - три четверти ланнистерской конницы.
   - Этот не останется в шатре ждать, пока  его  плотники  достроят  осадные
башни, - посулил ей сир Бринден. - Он уже трижды выезжал со своими рыцарями,
чтобы поймать налетчиков или взять непокорный острог.
   Кивая, Робб изучал карту, которую нарисовал для  ней"  дядя.  Нед  научил
сына читать карту.
   - Надо напасть на него отсюда, - указал он. - Взять несколько сотен людей
- не более, - со знаменем Талли. Он погонится за вами, а мы будет ожидать. -
Палец его сдвинулся налево. - Здесь.
   Теперь это "здесь" пряталось в  ночных  тенях  под  луной,  густой  ковер
мертвых листьев прикрывал землю, заросшие лесом края долины мягко понижались
к ложу ручья, покрытые редевшим у воды подлеском.
   "Здесь" ее сын оглянулся с  коня  в  последний  раз,  отсалютовав  матери
мечом.
   "Здесь" взревел рог Мейдж Мормонт,  низкий  голос  его,  прокатившись  по
долине с востока, сообщил им, что последний из  всадников  Джейме  въехал  в
ловушку.
   Серый Ветер откинул к небу голову и завыл.
   Голос его, казалось, пронзил Кейтилин  Старк,  она  задрожала.  В  жутких
нотах звучала и музыка. На мгновение  она  ощутила  нечто  вроде  жалости  к
войску Ланнистеров. Так говорит смерть, подумала она.
   - ХААууууууууууууууууууууу, - отозвался  ответ  с  дальнего  гребня,  где
Большой Джон дунул в свой рог. На востоке и западе трубы Маллистеров и Фреев
призвали к отмщению, на севере, где долина сужалась и поворачивалась локтем,
боевые горны лорда Карстарка влили глубокую скорбную ноту  в  зловещий  хор.
Внизу у ручья кричали люди, пятились  кони.  Шепчущий  Лес  разом  вздохнул,
когда укрывшиеся в ветвях дерева лучники Робба выпустили стрелы на  волю,  и
ночь взорвалась воплями раненых людей и коней. Вокруг нее всадники поднимали
пики; грязные листья,  скрывавшие  жестокие  ясные  наконечники,  осыпались,
открывая блеск острой стали.
   - За Винтерфелл, - услыхала  она  голос  Робба  после  того,  как  стрелы
вздохнули снова. И сын рысью повел своих людей.
   Кейтилин без движения сидела на коне рядом с Халом  Молленом,  окруженная
охраной; она снова  ждала,  как  прежде  ждала  Брандона,  Неда,  отца.  Она
находилась на краю долины, и деревья скрывали от глаз Кейтилин бульшую часть
того, что происходило внизу. Один удар сердца, два, четыре, и вдруг на свете
словно бы никого не осталось, кроме ее защитников. Все остальные растаяли  в
зелени.
   Однако поглядев на противоположную сторону долины, она увидела  всадников
Большого  Джона,  появившихся  между  деревьями.  Ряды  их   показались   ей
бесконечными, и когда они оставили лес, на короткую  долю  мгновения  лунный
свет вспыхнул на остриях  их  пик,  словно  тысяча  духов  спускалась  вниз,
окутанная серебряным пламенем.
   Но Кейтилин моргнула, и они вновь превратились в людей, мчавшихся,  чтобы
убить или умереть.
   После она не смогла бы утверждать, что видела эту битву. Но  слышно  было
прекрасно, а по долине ходили звуки: треск  ломающихся  копий,  звон  мечей,
крики "За Ланнистеров" а.,;
   "За Винтерфелл", "Талли! За Риверран и Талли". Поняв,. что смотреть здесь
не на что, Кейтилин закрыла глаза отдалась слуху.  Битва  окружала  ее.  Она
слышала топот; копыт, железные сапоги расплескивали мелкую воду  ,  глухо  -
словно под топором дровосека - стонали  дубовые  щиты,  сталь  скрежетала  о
сталь, свистели стрелы, грохотали барабаны, в  ужасе  тысячью  глоток  ржали
кони. Мужчины ругались и просили пощады, получали ее - или нет, -  жили  или
умирали. Края долины странным образом играли со звуком: однажды она услыхала
голос Робба столь же ясно, как если бы он стоял возле нее. Сын звал:
   - Ко мне! Ко мне!
   Потом закричал лютоволк, лязгнули, раздирая плоть, длинные зубы, в  крике
ужаса слились голоса человека и коня, или здесь не один  волк?  Трудно  было
понять.
   Понемногу звуки начали стихать и удаляться.  Наконец  слышно  стало  лишь
волка. Когда на востоке забрезжил кровавый рассвет, Серый Ветер снова завыл.
   Робб подъехал к ней на  другом  коне,  пегом  мерине,  заменившем  серого
жеребца, на котором сын спустился в долину. Волчья голова на его  щите  была
изрублена, в древесине остались глубокие борозды, однако  сам  Робб  казался
целым и невредимым. И все же, когда сын подъехал ближе,  Кейтилин  заметила,
что его кольчужная перчатка и рукав почернели от крови.
   - Ты ранен. - спросила она.
   Робб поднял руку, развел и сомкнул пальцы. - Нет, - ответил он. -  Это...
наверное, кровь Торрхена или... - Он качнул головой. - Не  знаю.  -  За  ним
следовала толпа - грязная, помятая, но довольная. Теон и  Большой  Джон  шли
впереди, держа между собой обмякшего сира Дж„