воему трону. Все равно будет больше пользы, чем от всех  мечей
в руках этой пятерки. Или пригодится лорду Станнису, когда он отберет у тебя
престол!
   Сир Барристан гулко ступал по полу, звонкое эхо отражалось от голых стен.
Лорды и леди  расступились  перед  ним.  Лишь  когда  пажи  закрыли  за  ним
огромные, окованные бронзой дубовые двери, Санса  вновь  услышала  смущенные
голоса... неловкое шевеление, шорох бумаг на столе совета.
   - Он назвал меня мальчишкой, - капризно проговорил Джоффри тоном, явно не
подобающим его возрасту. - И мерзко говорил о моем дяде Станнисе!
   - Праздные речи, - заметил Варис-евнух, - праздные и бессмысленные...
   - Возможно, он вступил в заговор с  моими  дядьями.  Я  хочу,  чтобы  его
схватили и допросили. - Никто не шевельнулся. Джоффри возвысил голос:
   - Я же сказал, что хочу, чтобы его схватили.
   Янос Слинт поднялся из-за стола совета:
   - Мои золотые плащи сделают это, светлейший государь!
   - Хорошо, - сказал король Джоффри. Лорд Янос направился к выходу из зала,
уродливые сыновья его потянулись следом, увлекая тяжелый металлический щит с
гербом дома Слинтов.
   - Светлейший государь, - напомнил королю Мизинец,  -  кажется,  мы  можем
продолжить,  от  семерых  теперь  осталось  шестеро.   Королевская   гвардия
нуждается в новом мече.
   Джоффри улыбнулся:
   - Скажи им, мать.
   - Король и совет определили, что в Семи Королевствах нет человека,  более
достойного охранять и защищать светлейшего государя,  чем  присягнувший  ему
Сандор Клиган.
   - Ну, доволен. Пес? - спросил  король  Джоффри.  Выражение  на  лице  Пса
трудно было понять. Он ненадолго задумался.
   - Почему  бы  и  нет?  У  меня  нет  ни  земель,  ни  жены,  не  от  кого
отказываться, это всем безразлично. - Обгорелая сторона его рта дернулась. -
Но я предупреждаю, что не принесу никаких рыцарских обетов!
   - Братья Королевской гвардии всегда были рыцарями, -  твердо  сказал  сир
Борос.
   - До нынешних времен, - проскрежетал Пес, и сир Борос умолк.
   Когда герольд короля шагнул вперед, Санса поняла, что  момент  близок,  и
нервно разгладила юбку. На ней был траур  -  в  знак  уважения  к  покойному
королю. Тем не менее она постаралась выглядеть  как  надо.  Она  выбрала  то
самое платье из шелка слоновой кости, которое  подарила  ей  королева...  то
самое, которое погубила Арья. Санса велела выкрасить его в  черный  цвет,  и
пятен  теперь  не  было  заметно.  Она  несколько  часов  обдумывала,  какие
драгоценности ей следует надеть, и наконец решила остановиться на элегантной
и простой серебряной цепочке. Голос герольда загрохотал:
   - Если в этом зале кто-нибудь  имеет  вопросы  к  его  величеству,  пусть
выступит вперед и встанет в молчании.
   Санса дрогнула. "Сейчас, - сказала она  себе.  -  Я  должна  это  сделать
сейчас. Боги, наделите меня отвагой". Она  шагнула  вперед,  сделала  второй
шаг. Лорды и рыцари отступали в сторону, молчаливо пропуская  ее,  и  спиной
она ощутила на себе тяжесть их взглядов. "Я должна быть  столь  же  сильной,
как моя леди-мать!"
   - Светлейший государь,  -  проговорила  она  негромким,  чуть  дрогнувшим
голосом.
   С высоты Железного трона Джоффри было видно лучше, чем кому-либо в  зале,
и он первым заметил ее.
   - Выходите вперед, миледи, - сказал он с улыбкой. Улыбка его  приободрила
Сансу и заставила вновь почувствовать себя прекрасной и сильной.  "Он  любит
меня, да!" Санса подняла голову и направилась к королю - не слишком медленно
и не слишком быстро. Она не должна позволить им заметить, как волнуется.
   - Леди Санса из дома Старков, - провозгласил герольд.
   Санса остановилась возле престола,  перед  белым  плащом  и  шлемом  сира
Барристана.
   - Есть ли у вас какой-нибудь вопрос к королю и совету, Санса? -  спросила
королева из-за стола совета.
   - Да. - Она преклонила колено осторожно, чтобы  не  испачкать  платье,  и
посмотрела на своего принца, сидевшего на жутком Железном троне. - Если  это
будет угодно светлейшему государю, я прошу прощения для  моего  отца,  лорда
Эддарда Старка, десницы покойного короля. - Она заучила эти слова  наизусть,
повторила их сотню раз.
   Королева вздохнула:
   - Санса, вы разочаровываете меня. Что я говорила о крови предателя?
   - Отец  ваш  совершил  серьезное  преступление,  миледи,  -  провозгласил
великий мейстер Пицель.
   - Бедная печальная девочка, -  вздохнул  Варис.  -  Она  только  ребенок,
милорды, и не понимает, о чем просит!
   Санса глядела только на Джоффри. "Он должен послушать  меня,  должен",  -
подумала она. Король пошевелился.
   - Пусть говорит, - приказал он. - Я хочу слышать, что она скажет.
   - Благодарю вас, светлейший  государь.  -  Санса  улыбнулась  застенчивой
тайной улыбкой, предназначенной только для него одного. Он выслушает ее. Она
знала, что так и будет.
   - Злые плевелы предательства, - объявил  торжественно  Пицель,  -  должны
быть вырваны с корнем, стеблем и семенем, чтобы новые предатели не поднялись
по обе стороны дороги.
   - Вы отрицаете преступление своего отца? - спросил лорд Бейлиш.
   - Нет, милорды. - Санса понимала, что этого делать не стоит.  -  Я  знаю,
что он виноват и должен принять наказание.  Я  прошу  только  милосердия.  Я
знаю, мой лорд-отец . будет сожалеть  о  содеянном.  Он  был  другом  короля
Роберта и любил его, все вы знаете об этом. Он никогда  не  хотел  быть  его
десницей, пока король не попросил  его.  Должно  быть,  его  обманули.  Лорд
Ренли, или лорд Станнис, или...  кто-нибудь  еще.  Его  наверняка  обманули,
иначе...
   Король Джоффри нагнулся вперед, руки его впились  в  подлокотники  трона.
Острия сломанных мечей торчали вперед между его пальцев.
   - Он сказал, что я не король. Почему он это сделал?
   - У него перебита нога, - с  готовностью  ответила  Санса.  -  Она  очень
болит. Мейстер Пицель давал ему  маковое  молоко,  а  говорят,  что  маковое
молоко туманит голову. Иначе он никогда бы не сказал такого!
   - Детская вера... какая милая невинность... и  все  же  мудрость  нередко
говорит устами младенцев, - сказал Варис.
   - Предательство есть предательство, - немедленно возразил Пицель.
   Джоффри беспокойно качнулся на троне.
   - Мать?
   Серсея Ланнистер задумчиво посмотрела на Сансу.
   - Если лорд Эддард  также  признает  свое  преступление,  -  сказала  она
наконец, - мы поймем, что он раскаивается в своем безрассудстве.
   Джоффри поднялся на ноги. "Пожалуйста, - подумала  Санса,  -  пожалуйста,
будь истинным королем, - я знаю, что ты такой, - добрым и  благородным!  Ну,
пожалуйста!"
   - Хотите ли вы еще что-нибудь сказать? - спросил он.
   - Только... если вы любите меня,  будьте  ко  мне  добры,  мой  принц,  -
сказала Санса.
   Король Джоффри оглядел ее сверху вниз.
   - Ваши ласковые слова тронули меня,  -  проговорил  он,  галантно  кивая,
словно бы желая показать, что все будет хорошо. - Я выполню вашу просьбу. Но
ваш отец должен признать свою вину. Он должен признать и объявить, что  я  -
король, иначе ему не будет пощады!
   - Он признается, - сказала Санса с восторгом. - Я знаю он сделает это!

ЭДДАРД

   Солома на полу воняла мочой. Окна не было, постели тоже, даже  ведра.  Он
запомнил стены из бледного  камня,  стены,  разукрашенные  пятнами  селитры,
четырехфутовую щербатую серую дверь, окованную железом, он успел  разглядеть
это, когда его бросили в камеру. А потом  дверь  захлопнулась  и  Нед  более
ничего не видел. Темнота здесь была абсолютной. Он словно ослеп.  Или  умер,
похороненный вместе с его королем. - Ах, Роберт, - пробормотал Нед, ощупывая
рукой холодный  камень.  Нога  его  пульсировала  от  каждого  движения.  Он
вспомнил  шутку,  над  которой  они  с  королем  посмеялись   в   подземелье
Винтерфелла под холодным каменным взглядом  Королей  Зимы.  "Король  ест,  -
проговорил Роберт, - а десница подтирает задницу". Как он  хохотал!  Но  все
это звучит по-другому: когда король умирает, подумал Нед  Старк,  хоронят  и
десницу.
   Темница под Красным замком, в таких глубинах, которых он  просто  не  мог
представить. Нед вспомнил старую повесть о Мейегоре Жестоком, казнившем всех
каменщиков, трудившихся в замке, чтобы они никогда не открыли его секретов.
   Он проклял их всех: Мизинца, Яноса Слинта вместе с его золотыми  плащами,
королеву. Цареубийцу, Пицеля, Вариса, сира  Барристана,  даже  лорда  Ренли,
родного брата Роберта, убежавшего именно тогда, когда он более всего был ему
нужен. И все же - в конце концов - он обратился к себе.
   - Дурак, - кричал Нед во тьму, - и трижды дурак, проклятый слепец!
   Лицо Серсеи Ланнистер словно парило перед ним во тьме. Волосы ее лучились
солнечным светом, но улыбка была насмешливой.
   - Тот, кто берется играть в престолы,  или  погибает,  или  побеждает,  -
прошептала она.
   Нед вступил в игру и проиграл, а люди его  заплатили  за  проявленное  им
безрассудство своей жизнью. Думая о дочерях, он охотно зарыдал бы, но  слезы
не шли. Он все  равно  оставался  Старком  из  Винтерфелла,  горе  и  ярость
заледенели в глубине его души.
   Когда он не шевелился, нога не так уж болела, поэтому Нед старался лежать
неподвижно. Сколько минуло времени, сказать он не мог. Ни луна, ни солнце не
заглядывали сюда, чтобы он мог отметить на стене дни. Открывал Нед глаза или
нет, разницы не было. Он спал, просыпался и засыпал снова.  Трудно  сказать,
что было мучительнее - спать или бодрствовать. Когда он  засыпал,  приходили
сны  -  мрачные  и  тревожные,  полные  крови  и  вероломства.  Ну  а  когда
бодрствовал, то, не имея другого дела, покорялся  думам,  которые  были  еще
хуже  кошмаров.  Воспоминания  о  Кет  наполняли  солому  терновыми  иглами.
Интересно бы узнать, где она и что делает. Нед  не  надеялся,  что  еще  раз
увидит ее.
   Часы превращались в дни, так по крайней мере ему казалось. Нед чувствовал
тупую боль в раздробленной ноге, чесотку под гипсом. Прикасавшиеся  к  бедру
пальцы ощущали горячую воспаленную плоть. Слыша  лишь  собственное  дыхание,
через некоторое время он начал говорить вслух,  чтобы  просто  слышать  хоть
что-то еще. Надо было попытаться сохранить здравый рассудок, и Нед размышлял
и мечтал. Конечно же, братья Роберта остались на свободе, они собрали войско
на Драконьем  Камне  и  Штормовом  Пределе.  Элин  и  Харвин  возвратятся  в
Королевскую  Гавань  с  остальными  его  гвардейцами,  сразу,   как   только
разделаются с сиром Григором. Узнав о случившемся с ним,  Кейтилин  поднимет
Север, а лорды Реки и Долины присоединятся к ней. Нед понял, что все чаще  и
чаще вспоминает о Роберте. Покойный король вдруг предстал перед ним в  цвете
юности: высоким, красивым. В огромном рогатом шлеме на  голове  и  с  боевым
молотом в руке, он на коне казался богом. Во тьме подземелья Нед услыхал его
смех, увидел глаза - синие и чистые, как горные озера.
   "Видишь, Нед, - сказал Роберт. - До чего мы дошли: ты попал в темницу,  а
я убит свиньей. А ведь мы вместе завоевали престол!"
   "Я подвел тебя, Роберт", - подумал Нед. Он не мог произнести  эти  слова:
"Я солгал тебе, скрыл от тебя правду, я  позволил  им  убить  тебя".  Король
услыхал его.
   "Жестоковыйный дурак, - пробормотал он. - Гордость  мешает  ему  слушать.
Насытит ли теперь тебя  твоя  гордость,  Старк!  А  твоя  драгоценная  честь
способна защитить твоих детей?"
   Раскрываясь,  трещины  побежали  по  его  лицу,  разрывая  плоть.  Король
протянул руку и сорвал маску.  Перед  Недом  оказался  вовсе  не  Роберт,  а
Мизинец - с насмешливой ухмылкой на лице. Он открыл рот, чтобы заговорить, и
лживые слова его превратились в бледно-серых мотыльков.
   Нед придремывал, когда послышались шаги в коридоре, и  сперва  он  решил,
что они снятся ему. Слишком уж давно он не слышал  что-нибудь,  кроме  звука
собственного голоса.  Неда  лихорадило,  нога  тупо  ныла,  губы  высохли  и
растрескались. Тяжелая, окованная  металлом  дверь,  скрипя,  отворилась,  и
внезапный свет больно ударил в его глаза.
   Тюремщик подал кувшин. Запотевшая глина приятно холодила руку.  Нед  взял
сосуд руками и припал к нему. Струйки стекали по  бороде,  Нед  остановился,
только когда понял, что больше вместить не может или его вывернет наизнанку.
- Сколько прошло дней? -- спросил он, оторвавшись от сосуда.
   Тюремщик, ходячее пугало  с  крысиным  лицом  и  редкой  бороденкой,  был
облачен в кольчужную рубаху и короткий кожаный плащ с капюшоном.
   - Никаких разговоров, - сказал он, отбирая кувшин.
   - Пожалуйста, - проговорил Нед. - Мои дочери...
   Дверь со стуком закрылась. Когда свет исчез, он заморгал, опустил  голову
на грудь и свернулся на соломе. Она более не пахла мочой и  дерьмом.  Теперь
она не пахла совсем.
   Нед не мог понять, спит он или бодрствует. Из тьмы выползали воспоминания
- яркие, словно сон. Это было в год ложной весны; снова  восемнадцатилетний,
он приехал из Орлиного Гнезда на турнир  в  Харренхолле.  Ему  представилась
сочная зелень травы, он  вновь  ощутил  запах  пыльцы,  принесенной  ветром.
Теплые дни, прохладные ночи,  сладкое  вино.  Нед  вспомнил  смех  Брандона,
отчаянную храбрость Роберта в общей схватке, хохот будущего короля, когда по
обе стороны от него из седел вылетали люди. Вспомнился и  Джейме  Ланнистер,
золотой юноша в чешуйчатой белой броне. Преклонив  колено  перед  павильоном
короля Эйериса, он приносил обет защищать  и  оборонять  своего  властелина.
Потом сир Освел Уэнт помог Джейме  подняться  на  ноги,  и  сам  Белый  Бык,
лорд-командующий сир Герольд Хайтауэр, застегнул на его плечах  снежно-белый
плащ  Королевской  гвардии.  Все  шесть   Белых   Мечей   собрались,   чтобы
приветствовать нового брата.
   А потом начались поединки, и день  принадлежал  Рейегару  Таргариену.  На
кронпринце был панцирь, в котором  он  встретит  смерть:  блестящая,  черная
пластинчатая броня с трехголовым драконом его дома, выложенным  рубинами  на
груди. Плюмаж из алого шелка развевался над его головой, и ни одно копье  не
могло прикоснуться к нему. Ему уступили и Брандон, и Бронзовый Джон Ройс,  и
даже великолепный сир Эртур Дейн, Меч Зари.
   Роберт обменивался шутками с Джоном и старым лордом Хантером, когда принц
объезжал поле, выбив из седла сира Барристана в последней схватке  за  венец
победителя. Нед запомнил  мгновения,  погасившие  все  улыбки,  когда  принц
Рейегар Таргариен проехал мимо собственной жены, Дорнийской  принцессы  Элии
Мартелл, чтобы возложить  венок  королевы  красоты  на  колени  Лианны.  Нед
буквально видел этот венец из зимних роз, синих, словно иней.
   Он протянул руку, чтобы  прикоснуться  к  цветам,  но  под  бледно-синими
лепестками укрывались шипы. Острые и  жестокие,  они  впились  в  его  кожу,
струйки крови неторопливо побежали между пальцев.
   "Обещай мне, Нед", - прошептала сестра  со  своего  Кровавого  ложа.  Она
любила запах зимних роз.
   - Боги, спасите меня! - Нед заплакал. - Я схожу
   С ума.
   Боги не удостоили его ответом!
   Каждый раз, когда тюремщик приносил  ему  воду,  Нед  говорил  себе,  что
прошел еще один день. Сперва он  просил  рассказать  ему  что-нибудь  о  его
дочерях, о том, что  происходит  снаружи.  Но  пинки  и  ворчание  были  ему
единственным ответом. Потом, когда заболел желудок, он стал просить еды.  Но
напрасно: его  не  кормили.  Быть  может,  Ланнистеры  решили  заморить  его
голодом?
   - Нет, - сказал он себе. Если бы Серсея хотела его смерти, его  могли  бы
убить в тронном зале. Королеве нужно  было,  чтобы  он  жил:  в  слабости  и
отчаянии, но жил. Кейтилин захватила брата Серсеи, и королева не смела убить
его, не поставив жизнь Беса под угрозу.
   Снаружи камеры раздалось громыхание  железных  цепей.  Дверь,  заскрипев,
отворилась,  и,  опершись  рукой  на  влажную  стену,  Нед   заставил   себя
повернуться лицом к свету. Свет факела заставил его сощуриться.
   - Еды, - проскрежетал он.
   - Вина, - ответил голос. Это был  не  крысеныш;  новый  тюремщик  казался
крепче и ниже, хотя на нем был тот  же  короткий  кожаный  плащ  и  шипастый
стальной шлем. - Пейте, лорд Эддард. - Он сунул бурдюк в руки Неда.
   Голос показался странно знакомым, однако Нед Старк не сразу узнал его.
   - Варис, - сказал он и словно в тумане прикоснулся К лицу пришедшего. - А
вы... не снитесь мне? Вы  и  в  самом  деле  здесь?  -  Пухлые  щеки  евнуха
покрывала короткая темная щетина, уколовшая пальцы Неда. Варис  преобразился
в грязного тюремщика, от него пахло путом и кислым вином. - Как вы сумели...
ну какой же вы волшебник!
   - Утоляющий жажду, - сказал Варис. - Пейте, милорд.
   Руки Неда приняли мех.
   - С тем самым ядом, который дали Роберту?
   - Вы несправедливы ко мне, - печально сказал Варис. - Воистину, никто  не
любит евнухов. Дайте бурдюк. Он отпил, красная струйка  побежала  от  уголка
пухлого рта.
   - Не столь хорошее, как то вино, которым вы угощали меня в ночь  турнира,
но без всякой отравы. Пейте, - заключил он, вытирая губы.
   Нед попытался глотнуть.
   - Помои. - Ему показалось, что желудок его вот-вот извергнет вино.
   - Всем людям  положено  заедать  сладкое  кислым.  И  занятым  лордам,  и
евнухам. Ваш час пришел, милорд.
   - Мои дочери...
   - Младшая девочка бежала от сира Меррина и скрылась, - сказал Варис. -  Я
не сумел отыскать ее. Ланнистеры тоже. Это хорошо. Наш новый  король  ее  не
любит. Ваша старшая дочь все еще обручена с Джоффри, Серсея  держит  ее  при
себе. Несколько дней назад она явилась ко двору и попросила о том, чтобы вас
пощадили. Жаль, что вас  там  не  было,  вы  были  бы  растроганы.  -  Варис
наклонился  вперед.  -  Надеюсь,  вы  понимаете,  что  можете  считать  себя
покойником, лорд Эддард?
   - Королева не станет убивать меня, - сказал Нед. Голова его поплыла. Вино
оказалось крепким, а он слишком давно не ел... -  Кет...  Кет  захватила  ее
брата...
   - Увы, не того брата, -  вздохнул  Варис.  -  Потом,  она  не  сумела  им
воспользоваться. Она позволила Бесу выскользнуть из ее рук.  Думаю,  что  он
уже погиб где-то в Лунных горах.
   - Если это правда, режьте мне глотку, и довольно. - Голова Неда кружилась
от вина, он ощущал усталость и тоску.
   - Ваша кровь мне нужна в самую последнюю очередь. Нед нахмурился:
   - Когда гибли мои гвардейцы, вы стояли  возле  королевы  и  наблюдали  за
происходящим, не проговорив ни слова.
   - И не скажу впредь. Как мне кажется, тогда я был без оружия и панциря  -
в окружении отряда Ланнистеров. - Евнух  с  любопытством  нагнул  голову.  -
Когда я был мальчишкой - до-того, как меня обрезали, - мне довелось поездить
с труппой кукольников из Вольных Городов. Актеры научили меня  тому,  что  у
каждого человека есть своя роль - в  жизни,  в  спектакле...  и  при  дворе.
Королевский палач  должен  быть  страшным,  мастер  над  монетой  -  скупым,
лорд-командующий гвардией - доблестным... а мастер над шептунами -  лукавым,
подобострастным и бессовестным. Доблестный доносчик столь же бесполезен, как
трусливый рыцарь. - Взяв у Неда бурдюк, Варис отпил вина.
   Нед  поглядел  на  лицо  евнуха,  пытаясь  угадать  истину  под   шрамами
кукольника и фальшивой щетиной. И решил еще выпить вина,  на  этот  раз  оно
прошло легче.
   - Можете ли вы освободить меня из этой ямы?
   - Я мог бы... но зачем? Нет, начнут задавать вопросы, а  ответы  приведут
ко мне. Нед не ожидал другого.
   - Вы откровенны.
   - У евнуха нет чести, щепетильность - роскошь, недоступная пауку, милорд.
   - Согласитесь ли вы хотя бы вынести записку?
   - Это  будет  зависеть  от  ее  содержания.  Если  вы  хотите,  я  охотно
предоставлю вам перо и бумагу, но когда вы напишете свое послание, я  прочту
его - а уж доставлю  или  нет,  будет  зависеть  от  его  соответствия  моим
собственным целям.
   - Вашим собственным целям... и каковы же они, лорд Варис?
   - Мир, - ответил Варис без  малейших  колебаний.  -  Если  в  Королевской
Гавани была хоть одна душа,  которая  отчаянн