караван, кхалиси. Четыре сотни лошадей  из
Пентоса через Норвос и Квохор под началом капитана купцов,  Баяна  Вотириса.
Иллирио мог прислать с ним письмо. Не хотели бы вы посетить западный рынок?
   Дени пошевелилась.
   - Да, - подумав, ответила она.  -  Это  неплохо.  Базары  оживали,  когда
приходил караван. Никогда  нельзя  было  заранее  сказать,  какие  сокровища
привезут купцы;
   Потом было бы  неплохо  вновь  услышать  валирййскую  речь,  звучавшую  в
Вольных Городах.
   - Ирри, пусть мне приготовят носилки.
   - Я скажу вашему кхасу, - промолвил, отступая, сир Джорах.
   Если бы кхал Дрого был с ней, Дени  поехала  бы  на  Серебрянке.  Женщины
дотракийцев не покидали коня до самых родов, и  Дени  не  хотела  обнаружить
своей слабости перед мужем. Но кхал отправился на охоту, и ей было  приятно,
лежа на мягких подушках, ехать через  Вейес  Дотрак  за  красными  шелковыми
занавесками, укрывавшими от солнца. Сир Джорах  заседлал  коня  и  выехал  с
Дени, вместе с четырьмя молодыми людьми из ее кхаса и служанками.
   День был безоблачный и теплый, небо сияло глубокой синевой. Когда задувал
ветер, Дени ощущала пряный аромат травы  и  земли.  Носилки  двигались  мимо
украденных монументов,  солнечный  свет  сменялся  тенью.  Разглядывая  лица
мертвых героев и забытых королей, она размышляла, способны ли боги сожженных
городов ответить на молитву...
   "Если бы я не была от крови дракона, -  подумала  Дени  печально,  -  это
место могло бы стать моим домом". Она здесь  кхалиси,  у  нее  есть  крепкий
мужчина и быстрый конь;
   Служанки, чтобы служить, воины, чтобы охранять. Ее  ждет  почетное  место
среди дош кхалина, когда она состарится... Кроме того, в чреве  ее  вырастал
сын, который однажды покроет мир. Этого  довольно  для  всякой  женщины,  но
только не для дракона! Теперь, после  смерти  Визериса,  Дейенерис  осталась
последней, единственной. Она рождена от семени королей и завоевателей, как и
дитя внутри нее. Об этом нельзя забывать.
   Западный рынок  представлял  собой  огромный  квадрат  утоптанной  почвы,
окруженной хижинами из сырцового кирпича, загонами  для  животных,  белеными
помещениями для употребления горячительного питья. Из земли, подобно  спинам
огромных зверей, вырастали горбы,  в  них  зияли  черные  пасти,  ведущие  к
прохладе и объемистым хранилищам  внизу.  Сама  площадь  представляла  собой
лабиринт навесов и прилавков, затененных плетеными травами.
   Когда они прибыли, сотни  полторы  купцов  и  торговцев  разгружали  свои
товары и расставляли их на прилавки. Но  невзирая  на  это,  огромный  базар
казался тихим и пустым по  сравнению  с  кипящими  торжищами,  которые  Дени
помнила по Пентосу и другим Вольным  Городам.  Караваны  приводили  в  Вейес
Дотрак  с  востока  и  запада  не  для  того,  чтобы  торговать   с   одними
дотракийцами, главным их делом был торг между собой, объяснил ей сир Джорах.
Табунщики пропускали их, не  чиня  препятствий,  если  гости  соблюдали  мир
священного города, не оскверняли Матерь гор или Чрево мира и почитали старух
дош кхалина традиционными дарами - солью, серебром и зерном.  Дотракийцы  не
очень-то разбирались в вопросах купли и продажи.
   Дени нравился  и  странный  восточный  базар  со  всеми  его  загадочными
зрелищами, звуками  и  запахами.  Она  нередко  проводила  там  целое  утро,
лакомясь  древесными  яйцами,  пирогами  с  саранчой,  зеленой   вермишелью,
прислушиваясь к высоким  улюлюкающим  голосам  купцов,  открывая  рот  перед
мантикором в серебряной клетке, колоссальным  серым  слоном  или  полосатыми
черно-белыми лошадьми из Джогос  Нхай.  Она  любила  разглядывать  и  людей:
торжественных смуглокожих асшайцев, высоких  бледных  квартинов,  ясноглазых
мужчин из Ии Ти  в  шляпах  с  обезьяньими  хвостами,  воинственных  дев  из
Байасабхада, Шамирианы и Кайкайнаи с железными кольцами в сосках и  рубинами
в щеках; даже жутких  Призрачных  Людей,  покрывающих  руки,  ноги  и  грудь
татуировкой и прятавших лица  за  масками.  Восточный  базар  удивлял  Дени,
очаровывал ее.
   Но западный напоминал о доме.
   Когда Ирри и Чхику помогли Дени спуститься из носилок,  она  принюхалась,
узнавая острые запахи чеснока и перца, сразу напомнившие о полузабытых днях,
проведенных в переулках Тироша и Мира, и вернувшие улыбку  на  ее  лицо.  За
кухонными ароматами угадывались сладкие благовония Лисса. Она увидела  рабов
с кипами вычурных мирийских кружев и тонкой  шерстяной  ткани  дюжины  ярких
расцветок. Между прилавков ходили стражники, охранявшие пришедший караван, -
в медных шлемах, длинных - до колена -  туниках  из  желтой  шерсти,  пустые
ножны болтались на поясах, сплетенных из кожаных полос. За  одним  прилавком
расположился  оружейник,   выставивший   стальные   нагрудники,   причудливо
украшенные золотом и серебром, и шлемы, выкованные в виде сказочных  зверей.
Возле  него  устроилась  молодая   красавица   с   изделиями   златокузнецов
Ланниспорта:
   Кольцами, брошами, гривнами, изысканными медальонами для поясов. Прилавок
ее охранял рослый евнух; огромный и безволосый, одетый в пропотевший бархат,
он сурово смотрел  на  всякого,  кто  подходил  близко.  На  противоположном
прилавке жирный торговец  тканью  из  Ии  Ти  продавал  пентошийцу  какую-то
зеленую краску, обезьяний хвост на его шляпе  раскачивался  взад  и  вперед,
когда он тряс головой.
   - В детстве я любила играть на базарах, - сказала Дени сиру Джораху, пока
они шли по тенистому проходу между прилавками.  -  Там  весело:  все  вокруг
кричат или смеются; а сколько удивительных вещей,  всегда  найдется  на  что
посмотреть! Только у нас редко хватало денег, чтобы что-нибудь купить, кроме
сосиски или медовых пальчиков...  А  в  Семи  Королевствах  пекут  такие  же
медовые пальчики, как в Тироше?
   - Это такие пирожки? Не могу вам сказать, принцесса. - Рыцарь поклонился.
- Если вы отпустите меня ненадолго, я разыщу капитана и спрошу,  есть  ли  у
него для нас письма.
   - Очень хорошо. Я сама помогу вам отыскать его.
   - Вам нет нужды утруждать себя. - Сир Джорах с нетерпением отвернулся.  -
Наслаждайтесь товарами. А я присоединюсь к вам, закончив свои дела.
   Любопытно,  подумала  Дени,  глядя  в  спину  рыцаря,   широкими   шагами
удаляющегося в толпу. Она  не  поняла,  почему  он  не  захотел,  чтобы  она
сопутствовала ему. Впрочем, возможно,  сир  Джорах  собрался  отыскать  себе
женщину, повстречавшись с  капитаном  каравана.  Шлюхи  часто  сопутствовали
торговцам,  она  знала  это.  А   некоторые   мужчины   проявляли   странную
застенчивость в вопросах совокупления. Она пожала  плечами  и  сказала  всем
остальным:
   - Пойдемте!
   - Ой, погляди, -чуть позже сказала она Дореа. - Это те самые сосиски!  -
Дени показала на прилавок, за которым морщинистая старуха жарила мясо и  лук
на горячем огненном камне. - Их делают  с  чесноком  и  жгучим  перцем...  -
Восхищенная своим открытием, Дени настояла, чтобы и остальные съели с ней по
сосиске. Служанки проглотили свои, хихикая и  ухмыляясь,  мужчины  ее  кхала
подозрительно обнюхивали поджаренное мясо. -  А  вкус  другой,  я  не  помню
такого! - сказала Дени после первых кусочков.
   - В Пентосе я делаю их из свинины, - начала объяснять старуха. -  Но  все
мои свиньи умерли на просторах дотракийского моря. Так что эти я приготовила
из конины, кхалиси, но сдобрила теми же специями.
   - Ох, - Дени почувствовала разочарование, но Куаро сосиска понравилась, и
он решил съесть еще одну, а Ракхаро решил превзойти его и съел  три,  громко
рыгнув. Дени хихикнула.
   - Ты не смеялась с того дня, как Дрого даровал корону твоему брату,  кхал
рхагату, - заметила Ирри. - Это хорошо, кхалиси.
   Дени  застенчиво  улыбнулась.  Смеяться  ведь  так  приятно.  Она   вновь
почувствовала себя почти девчонкой.
   Они бродили по базару половину дня.  Дени  увидела  прекрасный,  расшитый
перьями плащ с Летних островов  и  взяла  его  в  качестве  дара.  А  взамен
подарила купцу серебряный медальон с пояса - так принято среди  дотракийцев.
Торговец птицами научил зелено-красного попугая произносить ее имя,  и  Дени
вновь  рассмеялась,  но  не  стала  покупать  птицу...  что  ей   делать   с
разноцветным попугаем в кхаласаре? Еще она взяла дюжину бутылочек ароматного
масла, запах которого помнила с детства: нужно было только закрыть  глаза  и
понюхать, и перед ней сразу появлялся большой дом с  красной  дверью.  Когда
Дореа с вожделением посмотрела на дающий чадородие  амулет,  выставленный  в
киоске волшебника, Дени взяла его и  подарила  служанке,  решив  обязательно
отыскать что-нибудь и для Ирри с Чхику.
   Обойдя угол, они наткнулись  на  торговца  вином,  предлагавшим  прохожим
попробовать свой товар крохотными наперстками.
   - Сладкое красное, - кричал он на беглом  дотракийском.  -  У  меня  есть
сладкое красное из Лисса, Валантиса и  Бора,  белое  из  Лисса,  тирошийское
грушевое бренди, огненное вино, перечное  вино,  бледно-зеленые  нектары  из
Мира. Дымно-ягодное бурое и андалское кислое, у меня есть все - и это и  то!
- Невысокий, тонкий и симпатичный,  льняные  волосы  завиты  и  надушены  на
лиссенийский манер. Когда  Дени  остановилась  возле  его  киоска,  торговец
поклонился. - Не хочет ли кхалиси отведать, у меня есть красное  сладкое  из
Дорна. Оно пахнет сливами, вишней и дубом.  Бочонок,  чашу,  глоток?  Только
разок попробуйте и вы назовете своего ребенка в мою честь.
   Дени улыбнулась.
   - У моего сына уже есть имя. Но я попробую твое летнее вино,  -  ответила
она на валирийском, поскольку на этом языке разговаривали в Вольных Городах.
После столь длительного перерыва слова эти показались странными даже для  ее
собственного слуха. - Попробую, если ты не против.
   Купец, видимо, принял ее за дотракийку - в этой одежде,  при  намасленных
волосах и загорелой коже. Когда Дени заговорила, он открыл рот от удивления.
   - Госпожа моя, вы... тирошийка? Как это могло случиться?
   -  Говорю  я  по-тирошийски,  одета  по-дотракийски,  но   происхожу   из
Вестероса, из Закатных королевств, - сказала ему Дени.
   Дореа шагнула вперед:
   - Ты имеешь честь разговаривать с Дейенерис из  дома  Таргариенов,  перед
тобой  Дейенерис  Бурерожденная,  кхалиси  наездников   и   принцесса   Семи
Королевств!
   Виноторговец упал на колени.
   - Принцесса, - сказал он, наклоняя голову.
   - Поднимись, я хочу попробовать то летнее вино, о котором ты говорил.
   Торговец вскочил на ноги.
   - Это? Дорнийские помои не стоят принцесс. У меня есть сухое  красное  из
Бора, бодрящее и восхитительное. Прощу, позвольте мне подарить вам бочонок.
   Кхал Дрого посещал Вольные Города, привык к хорошему вину, и Дени  знала,
что благородный напиток порадует его.
   - Вы оказываете мне честь, - ответила она ласково.
   - Это честь для меня. - Купец покопался в задней части  своего  киоска  и
извлек небольшой деревянный бочонок с выжженной виноградной гроздью. -  Знак
Редвинов, - сказал он. - Для Бора. Нет напитка лучше!
   - Мы с кхалом Дрого выпьем вместе. Агго, отнеси вино в мои носилки, прошу
тебя. - Виноторговец просиял, когда дотракиец поднял бочонок.
   Она заметила, что сир Джорах вернулся,  лишь  когда  услышала  непривычно
резкий голос рыцаря:
   - Нет. Агго, поставь бочонок.
   Агго поглядел на Дени. Она неуверенно кивнула:
   - Сир Джорах, что в этом плохого?
   - У меня жажда. Открой его, виноторговец.
   Купец нахмурился: .
   - Вино предназначено для кхалиси, а не для таких, как вы, сир!
   Сир Джорах шагнул поближе к киоску.
   - Если ты не вскроешь бочонок, я разобью его о твою голову.  -  Здесь,  в
священном городе, при нем не было иного оружия, кроме рук. Но и его  ладоней
было довольно - громадных,  жестких,  опасных...  костяшки  пальцев  заросли
грубыми темными волосами.
   Виноторговец помедлил мгновение, а затем взял молоток и выбил затычку.
   - Наливай, - приказал сир Джорах. Четверо  молодых  воинов  кхалиса  Дени
застыли позади него, они наблюдали за  происходящим  темными  миндалевидными
глазами.
   - Преступно выпить такое  богатое  вино,  не  позволив  ему  подышать.  -
Виноторговец еще не опустил молоток. Чхого потянулся к кнуту,  свернутому  у
пояса, но Дени остановила его легким прикосновением.
   - Делай, как говорит сир  Джорах,  -  приказала  она.  Люди  остановились
рядом, чтобы посмотреть на происходящее.
   - Как прикажет принцесса. - Торговец оставил  свой  молот  и,  коротко  и
мрачно поглядев на нее, поднял бочонок.  Две  небольшие  чаши  на  пробу  он
наполнил так ловко, что не пролил ни капли.
   Сир Джорах взял чашу и принюхался.
   - Сладкое? Правда? - проговорил виноторговец улыбаясь.  -  Вы  чувствуете
аромат плодов, сир? Пахнет Бором. Попробуйте, милорд, и вы сами скажете мне,
что столь тонкое вино еще не касалось вашего языка.
   Сир Джорах подал ему чашу.
   - Первым попробуешь вино ты!
   - Я? - расхохотался купец. - Я не стою такого товара, милорд. К  тому  же
виноторговец, пьющий  свой  товар,  разорится.  -  Улыбка  купца  оставалась
дружелюбной, однако Дени заметила внезапно выступивший пот на его лбу.
   - Ты выпьешь, - сказала Дени ледяным голосом. - Опустоши эту чашу, или  я
велю своим людям подержать тебя, пока сир Джорах вольет весь бочонок в  твою
глотку.
   Виноторговец пожал плечами и потянулся к чаше, но вместо этого  схватился
за бочонок, метнув его обеими руками. Сир Джорах шагнул  вперед,  отталкивая
Дени. Бочонок ударился о его плечо и разбился о землю.  Дени  споткнулась  и
пошатнулась.
   - Нет, - вскричала она, выставляя  руки,  чтобы  смягчить  падение...  но
Дореа поймала ее за руку и потянула назад, так что упала Дени на ноги, а  не
на живот.
   Торговец перепрыгнул через прилавок, бросившись  между  Агго  и  Ракхаро.
Когда светловолосый купец оттолкнул Куаро в сторону, тот потянулся к  араку,
которого, естественно, на месте не  оказалось.  Дени  услыхала  треск  кнута
Чхого, кожаная  полоска  метнулась  вперед  и  охватила  ногу  виноторговца,
повалившегося лицом в грязь.
   К ним бегом приближалась дюжина стражников  каравана,  а  с  ними  и  сам
мастер,  капитан  купцов  Баян  Вотирис.  Это  был  миниатюрный   норвошиец,
выдубленное непогодой лицо его украшали  щетинистые  усищи,  загибавшиеся  к
ушам. Он, похоже, понял все без единого слова.
   - Уведите его, пусть ждет теперь,  чем  решит  порадовать  себя  кхал,  -
приказал  он,  махнув  в  сторону   лежавшего   человека.   Стражи   подняли
виноторговца на ноги. - Все его товары я дарю вам, принцесса,  -  проговорил
капитан купцов. - В качестве скромного извинения за то,  что  один  из  моих
людей осмелился на такую вещь...
   Дореа и Чхику помогли Дени подняться на ноги. Отравленное  вино  вытекало
из разбитого бочонка в грязь.
   - Как вы узнали? - содрогнувшись, спросила она сира Джораха. - Как?
   - Не знаю, кхалиси. Я не был уверен до тех  пор,  пока  он  не  отказался
выпить. Просто я испугался, прочитав письмо магистра Иллирио. - Темные глаза
Мормонта обежали  лица  незнакомцев.  -  Пойдемте  отсюда,  не  стоит  здесь
говорить об этом.
   Когда они возвращались, Дени чувствовала, что вот-вот разрыдается. Рот ее
ощущал столь знакомый привкус страха. Многие годы она  жила  в  ужасе  перед
Визерисом, опасаясь разбудить в нем дракона.  Теперь  было  даже  хуже.  Она
боялась уже не за себя - за ребенка. Дитя, должно быть, ощутило испуг матери
и беспокойно задвигалось в ее животе. Дени погладила  вздутое  чрево,  желая
дотронуться до малыша, прикоснуться к нему, утешить.
   - Ты от крови  дракона,  маленький.  -  Носилки,  покачиваясь,  двигались
вперед. Задернув занавески, она шептала:
   - Ты от крови дракона, а дракон ничего не боится!
   В низкой землянке, служившей ей домом в Вейес Дотрак, Дени приказала всем
оставить ее... всем, кроме сира Джораха.
   - Скажите мне, -  спросила  она,  опускаясь  на  подушку,  -  это  сделал
узурпатор?
   - Да. - Рыцарь извлек сложенный  пергамент.  -  Вот  письмо  Визерису  от
магистра Иллирио. Роберт Баратеон предложил владения и титул лорда тому, кто
убьет вас и вашего брата.
   - Моего брата? - Рыдание ее превратилось в смех. - Узурпатор еще не знает
о случившемся, правда? Придется ему возвести Дрого в лорды! -  На  этот  раз
смех Дени мешался со слезами. Словно защищаясь, она обняла себя. -  И  меня,
вы сказали, меня?
   - И вас, и ребенка, - ответил мрачно сир Джорах.
   - Нет, он не получит моего сына! - Дейенерис решила, что не будет плакать
и дрожать от страха. Узурпатор теперь разбудил дракона, сказала она  себе...
и глаза ее обратились к драконьим яйцам, покоившимся  в  гнезде  из  черного
бархата. Трепещущий свет ламп плясал на каменистых чешуях, алые,  золотые  и
яшмовые пылинки плавали в  воздухе  вокруг  яиц,  словно  придворные  вокруг
короля.
   Неужели ее охватило рожденное страхом безумие? Или же мудрость,  присущая
самой ее крови? Так и не  сумев  понять  этого,  Дени  услыхала  собственный
голос:
   - Сир Джорах, разожгите жаровню.
   - Кхалиси? - Рыцарь поглядел на нее удивленно. - Здесь и  так  жарко,  вы
уверены?
   - Да. Я... я простудилась. Разожгите жаровню. Он поклонился:
   - Ну, как прикажете.
   Когда угли воспламенились, Дени отослала  сира  Джораха,  ей  нужно  было
сделать все в одиночестве.
   - Это безумие, - сказала она себе, снимая черно-алое яйцо  с  бархата.  -
Вся эта краска только треснет и обгорит. Сир Джорах обзовет меня дурой, если
я погублю яйцо, и все же, все же...
   Осторожно взяв яйцо обеими руками, она поднесла его к огню и положила  на
горячие угли. Черные чешуйки как будто бы засветились, впивая  тепло.  Пламя
лизало  камень  злыми  красными  язычками.  Потом  Дени  положила  на  огонь
остальные два яйца. И отступила от жаровни, задыхаясь.
   Она смотрела, пока угли не превратились в пепел. Искры взмывали  вверх  и
исчезали в дымовой дыре. Жара плясала  волнами  вокруг  драконьих  яиц.  Это
все...
   "Ваш брат Рейегар был последним драконом", - сказал ей сир  Джорах.  Дени
скорбно поглядела на яйца. Чего она ожидала? Тысячу тысяч лет назад они были
живыми, но теперь превратились в красивые камни. Из них никогда не вылупятся
драконы. Ведь дракон - это воздух и  пламя...  живая  плоть,  а  не  мертвый
камень.
   Когда кхал Дрого вернулся, жаровня  уже  остыла.  Кохолло  вел  за  собой
вьючного коня, туша огромного белого льва была переброшена через  животного.
На небе высыпали звезды. Спрыгнув с жеребца, кхал расхохотался и показал  ей
свежие царапины на ноге, где храккар разодрал его штаны.
   - Я сделаю тебе плащ из его шкуры, луна моей жизни, - пообещал Дрого.
   Дени рассказала ему о том, что случилось на рынке, и  смех  сразу  умолк,
кхал слушал ее весьма внимательно.
   - Сегодняшний  отравитель  был  первым,  -  предостерег  его  сир  Джорах
Мормонт, - ждите новых. Люди многим рискнут ради титула лорда!
   Дрого примолк на мгновение. И наконец сказал:
   - Этот продавец отравы бежал от луны моей жизни. Пусть теперь  бегает  за
ней! Да будет так. Чхого и Джорахандал, обоим вам я говорю: выберете себе по
коню из моих табунов и косяков, и он станет вашим. Любого коня, кроме  моего
рыжего и Серебрянки, которая была свадебным подарком луне моей жизни.  Я  не
останусь перед вами в долгу за то, что вы сделали для меня.
   И Рейего, сына Дрого, жеребца, который покроет весь мир,  я  также  оделю
подарком. Ему я отдам Железный трон, на котором сидел  отец  его  матери.  Я
подарю ему Семь Королевств. Я, Дрого-кхал, обещаю сделать это! -  Голос  его
возвысился, и он поднял кулак к небу. - Я отведу  свой  кхаласар  на  запад,
туда, где кончается мир, и переправлюсь на  деревянных  конях  через  черную
соленую воду, чего не делал еще ни один кхал. Я  перебью  мужей,  что  носят
железные одежды, и низвергну их каменные  дома.  А  потом  силой  возьму  их
женщин, детей отдам в рабы, разбитых богов привезу в Вейес Дотрак, чтобы они
склонили