л с нами в Винтерфелле, такой светловолосый,  с  разными  глазами  и
острый на язык. Невысокий такой...
   - Я прекрасно помню его, - отвечал Нед.
   - Мне кажется, он  нарвался  на  какие-то  неприятности  по  дороге.  Мой
лорд-отец раздражен. Вы не представляете, кто мог пожелать зла моему брату?
   -  Ваш  брат  взят  по  моему  приказу,  он  должен  ответить   за   свои
преступления, - ответил Нед Старк.
   Мизинец застонал в отчаянии:
   - - Милорды...
   Сир Джейме выхватил длинный меч из ножен и послал коня.
   - Обнажите сталь, лорд Эддард. Я зарублю  вас,  как  Эйериса,  но  лучше,
чтобы вы  умерли  с  клинком  руках...  -  Джейме  послал  Мизинцу  холодный
презрительный взгляд. - Лорд Бейлиш,  если  бы  я  боялся  запятнать  кровью
дорогую одежду, то поторопился бы отсюда!
   Мизинца можно было и не понуждать.
   - Я приведу городскую стражу,  -  пообещал  он  Неду.  Строй  Ланнистеров
расступился, пропуская его, и сомкнулся позади.  Мизинец  ударил  пятками  в
бока кобылы и исчез за углом.
   Люди Неда обнажили мечи, но их было  трое  против  двадцати.  Из  окон  и
дверей за ними следили глаза, но никто не собирался вмешиваться. Однако люди
Старка были на конях, а  все  Ланнистеры  -  пешие,  за  исключением  самого
Джейме. Быстрый бросок  мог  принести  им  свободу,  но  лорду  Неду  Старку
показалось, что у него есть более надежная тактика.
   - Только убей меня, Цареубийца, - предупредил он, - и  Кейтилин  прикажет
прирезать твоего Тириона.
   Джейме Ланнистер ткнул в грудь Неда позолоченным мечом, отведавшим  крови
последнего из королей-драконов.
   - Разве? Неужели благородная Кейтилин Талли из Риверрана  способна  убить
заложника? Едва ли... - Он вздохнул. - Но я  не  хочу  ставить  жизнь  моего
брата в зависимость от женской прихоти.  -  Джейме  убрал  золоченый  меч  в
ножны. - Поэтому я отпускаю вас к Роберту; рассказывайте, как я напугал вас;
но сомневаюсь, чтобы король обратил на это внимание. - Джейме откинул мокрые
волосы назад и развернул коня. Оказавшись за линией мечников,  он  оглянулся
на капитана,  -  Трегар,  приглядите,  чтобы  с  лордом  Старком  ничего  не
случилось.
   - Как вам угодно, милорд.
   - И все же... мы не можем оставить его полностью безнаказанным.  Поэтому,
- сквозь ночь и дождь Нед увидел  белозубую  улыбку  Джейме,  -  убейте  его
людей!
   - Нет! - выкрикнул Нед Старк,  выхватывая  меч.  Джейме  уже  отъехал  по
улице, коша услышал крик Уила. Люди  Ланнистеров  сходились  навстречу.  Нед
затоптал одного, призраки в красных плащах  расступились  перед  его  мечом.
Джори Кассель ударил коня пятками  и  бросился  вперед.  Подкованное  сталью
копыто с мерзким  хрустом  раздробило  лицо  гвардейцу  Ланнистеров.  Другой
отступил, и на мгновение Джори очутился на свободе. Уил ругнулся, когда  его
стащили с умирающего коня, под дождем замелькали мечи. Нед подскакал к ним и
обрушил свой меч на шлем Трегара. Сотрясение  от  удара  заставило  стиснуть
зубы, Трегар упал на колени, львиный гребень был перерублен  пополам,  кровь
хлынула на лицо. Хьюард рубил по рукам, хватавшим коня за уздечку, но  копье
поразило его в живот. Внезапно Джори оказался среди них, красный дождь тек с
его меча.
   - Нет! - закричал Старк. - Джори, назад! - И  тут  лошадь  поскользнулась
под ним и рухнула в грязь. Вспыхнула ослепляющая боль,  рот  его  наполнился
кровью.
   Нед видел, как они подрубили ноги коня Джори, стащили его на  землю,  как
заметались  мечи.  Когда  лошадь  Неда  поднялась  на  ноги,  он   попытался
последовать ее примеру, но снова упал, задохнувшись криком,  успев  заметить
перед этим разорвавшую кожу кость. Более он не видел ничего,  а  дождь  шел,
шел и шел.
   Открыв снова глаза, лорд Эддард понял, что оказался со своими убитыми.
   Лошадь пододвинулась ближе,  но,  почуяв  едкий  запах  крови,  метнулась
прочь. Нед пополз через грязь, стиснув зубы от мучительной  боли.  Он  полз,
наверное, годы.
   Из освещенных окон смотрели лица, люди  начали  выходить  из  дверей,  но
никто не шевельнулся, чтобы помочь. Мизинец и  городская  стража  обнаружили
его на улице, обнимающим тело Джори Касселя. Золотые плащи  отыскали  где-то
носилки, но путешествие назад в замок слилось в сплошную муку. и Нед не один
раз терял сознание. Он помнил только, как вырос перед ним  Красный  замок  в
первом свете зари.
   Дождь превратил бледно-розовые камни стен в кровавые.
   А потом над ним с чашей в руках возник великий мейстер. он шептал:
   - Пейте, милорд. Пейте, это маковое молочко, оно  облегчит  боль.  -  Нед
помнил, как глотнул, а Пицель велел кому-то  вскипятить  вина  и  потребовал
чистого шелка. Потом все исчезло.

ДЕЙЕНЕРИС

   Конные  ворота,  ведущие  в  Вейес  Дотрак,  были  сделаны  в  виде  двух
гигантских коней, которые,  стоя  на  задних  ногах,  соединялись  передними
копытами в сотне футов от мостовой, образуя остроконечную арку.
   Дени не знала, зачем городу понадобились ворота, раз у него не было стен,
да и строений тоже, насколько она могла видеть.  И  все  же  ворота  стояли,
колоссальные и прекрасные, а между огромных коней маячили далекие  пурпурные
горы. Величественные скакуны бросали долгие тени на волнующуюся траву, когда
кхал Дрого провел свой кхаласар по пут богов. Кровные всадники  кхала  ехали
возле него.
   Дени следовала за ним на своей Серебрянке,  ее  сопровождали  сир  Джорах
Мормонт и вновь севший на коня брат  Визерис.  После  того  дня,  когда  она
заставила его пешком возвратиться в кхаласар, дотракийцы насмешливо  назвали
его кхал рхей мхаром - королем, сбившим ноги. На следующий день  кхал  Дрого
предложил ему место  в  повозке,  и  Визерис  согласился.  В  своем  упрямом
невежестве он даже не понял, что над ним посмеялись: телеги  предназначались
для евнухов, калек, рожающих женщин, младенцев и дряхлых стариков.  Этим  он
заслужил новое прозвище: кхал рхагат - тележный король. Брат, не зная этого,
посчитал, что таким образом кхал извиняется  перед  ним  за  те  неудобства,
которые причинила ему Дени. Она упросила сира Джораха не рассказывать  брату
правду, чтобы он не испытывал стыда. Рыцарь ответил,  что  пережить  чуточку
позора королю не вредно, но поступил, как она  просила.  Дени  потребовались
долгие просьбы и постельные фокусы, чтобы наконец уговорить Дрого смягчиться
и позволить Визерису присоединиться к ним во главе колонны.
   - А где город? - спросила она, проезжая под  бронзовой  аркой.  Нигде  не
было видно ни зданий,  ни  людей  -  лишь  трава  и  дорога,  возле  которой
выстроились древние монументы, вывезенные из стран, ограбленных дотракийцами
за многие века.
   - Впереди, - отвечал  сир  Джорах.  -  Под  горой.  Позади  Конных  ворот
выстроились краденые боги и герои. Забытые божества мертвых городов  грозили
небу обломившимися молниями.  Дени  ехала  возле  их  ног.  Каменные  короли
глядели на нее со своих престолов, лица их вышербились и покрылись  пятнами,
даже имена потерялись в туманах  времен.  Гибкие  молодые  девы  плясали  на
мраморных плитах, одетые в одни только цветы,  или  же  выливали  воздух  из
разбитых кувшинов. Возле дороги в траве  стояли  чудовища:  черные  железные
драконы с драгоценными камнями  вместо  глаз,  ревущие  грифоны,  мантикоры,
занесшие колючие хвосты для удара, и другие  звери,  имени  которых  она  не
знала. Некоторые статуи были настолько  очаровательны,  что  от  их  красоты
захватывало дыхание, другие вселяли такой ужас,  что  Дени  даже  не  хотела
разглядывать их. Эти, как пояснил ей сир Джорах, скорее всего были  вывезены
из Края Теней за Асшаем.
   - Их так  много,  -  проговорила  она,  пока  ее  Серебрянка  неторопливо
шествовала вперед, - и из стольких земель!  Визерис  не  обнаружил  подобной
впечатлительности.
   - Мусор мертвых городов, - усмехнулся он. Он старался говорить  на  общем
языке, который знали лишь немногие дотракийцы, но Дени все равно  оглянулась
на мужчин своего кхаса чтобы удостовериться  в  том,  что  его  не  слышали.
Ничего не замечая, он продолжал:
   - Эти дикари умеют  только  красть  произведения  рук  более  благородных
народов... Красть и убивать. - Он расхохотался. -  Да,  они  умеют  убивать!
Иначе были бы для меня бесполезны...
   - Теперь это мой народ, -  проговорила  Дени.  -  Тебе  не  следовало  бы
называть их дикарями, брат.
   - Дракон говорит что хочет, - ответил Визерис на общем языке.  Он  глянул
через плечо на Агго и Ракхаро,  ехавших  позади,  и  почтил  их  насмешливой
улыбкой.
   - Вот видишь, у этих дикарей не хватает ума  понять  речь  цивилизованных
людей, - Заросший мхом каменный монолит поднимался  возле  дороги  футов  на
пятьдесят.
   Визерис поглядел на него со скукой в глазах. - Сколько же еще  мы  должны
проторчать возле этих руин, прежде чем Дрого сможет выделить мне  войско?  Я
устал от ожидания.
   - Принцессу следует представить дош кхалину.
   - Старухам, - прервал сира Джораха брат, - а  потом,  как  мне  говорили,
устроят  какой-то  марионеточный   фарс,   будет   произнесено   пророчество
относительно щенка, которого она собирается родить.  Но  зачем  это  мне?  Я
устал от конины, меня тошнит от вонючих дикарей. - Он понюхал широкий  рукав
своей туники, по обычаю  намоченный  духами.  Помощи  было  немного:  рубаха
пропиталась грязью. Шелк и плотная  шерсть,  в  которых  Визерис  выехал  из
Пентоса, испачкались и истрепались за время долгого путешествия.
   Сир Джорах Мормонт ответил:
   -  На  западном  рынке  найдется  пища,  соответствующая  вашему   вкусу,
светлейший. Торговцы из Вольных Городов приезжаю? сюда со своими товарами. А
кхал выполнит свои обещания в должное время.
   - Скорей бы, - мрачно заметил Визерис. - Мне обещали  корону,  и  я  хочу
добиться ее. Над драконом нельзя смеяться. -  Заметив  непристойное  женское
изваяние с шестью грудями и головой хорька, он  направился  в  его  сторону,
чтобы рассмотреть повнимательнее.
   Дени почувствовала облегчение, но тревога ее не уменьшилась.
   - Я молюсь, чтобы мое солнце и звезды не заставили  его  ожидать  слишком
долго, - сказала она сиру Джораху, когда брат отъехал достаточно далеко и не
мог слышать ее.
   Рыцарь с сомнением поглядел на Визериса.
   - Вашему брату следовало остаться коротать время в Пентосе. Для него  нет
места в кхаласаре. Иллирио пытался предупредить его об этом.
   - Он уедет, как только получит свои десять тысяч воинов, мой  благородный
муж обещал ему золотую корону.
   Сир Джорах буркнул:
   - Да, кхалиси, но... дотракийцы смотрят на эти  вещи  иначе,  чем  мы  на
западе. Я говорил об этом Визерису, Иллирио тоже. Но ваш брат не слушает.
   Владыки табунов не торгуются. Визерис считает, что продал  вас,  и  хочет
получить свою цену. Но кхал  Дрого  считает,  что  получил  вас  в  качестве
подарка, и он наделит Визериса ответным даром... но в свое время. Нельзя  же
требовать  подарок,  тем  более  у  кхала.  У  кхала  вообще  ничего  нельзя
требовать!
   - Но нельзя заставлять его ждать. - Дени  не  понимала,  почему  защищает
своего брата. - Визерис утверждает, что смог бы завоевать Семь Королевств  с
десятью тысячами дотракийских крикунов...
   Сир Джорах фыркнул:
   - Визерис не сумел бы даже вычистить конюшню, дай ему десять тысяч метел.
   Дени постаралась не удивляться презрению в его тоне.
   - Ну а если.. ну а если бы это был не Визерис? - спросила она. - Если  бы
войско  повел  кто-нибудь  другой?  Сильный  воин?   Могли   бы   дотракийцы
действительно покорить Семь Королевств?
   На лице сира Джорах отразилась задумчивость, их кони шли  рядом  по  пути
богов.
   - Оказавшись в изгнании, я видел в дотракийцах  полуобнаженных  варваров,
диких, как их кони. И если бы меня спросили тогда,  принцесса,  ответил  бы,
что тысяча  добрых  рыцарей  без  хлопот  управится  со  стотысячной,  ордой
дотракийцев. - Ну а если я спрошу сейчас?
   - А сейчас, - отвечал рыцарь. - я не столь уж а этом уверен.
   Дотракийцы сидят на  коне  лучше  любого  рыцаря,  они  полностью  лишены
страха, и луки их бьют дальше наших. В  Семи  Королевствах  лучник  стреляет
стоя, из-за щитов или частокола. Дотракийцы же целятся с коня  -  нападая  и
отступая, они в равной степени смертоносны... Потом, их так  много,  миледи.
Один ваш благородный муж насчитывает  сорок  тысяч  конных  воинов  в  своем
кхаласаре.
   - А это действительно очень много?
   - Ваш брат Рейегар вывел столько людей к Трезубцу, - заметил сир  Джорах.
- Но среди них было в десять раз меньше  рыцарей.  Остальные  были  стрелки,
вольные всадники, пехота, вооруженная копьями и пиками. Когда  Рейегар  пал,
многие побросали оружие и бежали с поля битвы. Как долго  продержится  такой
сброд против сорока  тысяч  крикунов,  жаждущих  крови?  Неужели  куртки  из
вареной кожи способны защитить их от настоящего ливня стрел? - Да, долго они
не устоят, - проговорила Дейенерис.
   Мормонт кивнул:
   - Но учтите, принцесса, если у лорда Семи Королевств будет больше разума,
чем у гуся, все кончится иначе. Всадники не умеют брать  крепости.  Едва  ли
они смогут покорить самый слабый  замок  в  Семи  Королевствах,  но  если  у
Роберта Баратеона хватит глупости дать сражение...
   - А он действительно глуп? - спросила Дени.
   Сир Джорах думал недолго.
   - Роберту следовало бы родиться дотракийцем. Ваш кхал скажет, что  только
трус прячется за каменной  стеной,  вместо  того  чтобы  встретить  врага  с
клинком в руке. Король не станет оспаривать эту мысль. Он силен и отважен...
и достаточно опрометчив, чтобы встретить дотракийскую орду в открытом  поле.
Но окружающие его люди играют на своих волынках  собственную  мелодию.  Брат
короля Станнис, лорд Тайвин Ланнистер, Эддард Старк... - Он плюнул.
   - Вы ненавидите этого лорда Старка? - спросила Дени.
   - Он забрал у меня все, что я любил, из-за нескольких  заеденных  блохами
браконьеров и своей драгоценной чести, - с горечью ответил  сир  Джорах.  По
его тону она поняла, что потеря оказалась болезненной. Он  быстро  переменил
тему. - А вот, - показал он вперед, - Вейес Дотрак, город табунщиков.
   Кхал Дрого и его кровные уже вели их  по  западному  базару,  по  широким
дорогам  за  ним.  Дени  со  спины   Серебрянки   разглядывала   непривычные
окрестности.
   Вейес Дотрак оказался сразу и самым большим, и самым маленьким городом из
тех, которые она видела. Она решила, что он, наверное, раз в  десять  больше
Пентоса, широкие, продутые ветром улицы его заросли травой, дикими  цветами.
В Вольных Городах запада башни, дома и лачуги, мосты, лавки и залы теснились
друг к другу, но Вейес Дотрак разлегся, не стесняя себя под теплым  солнцем,
- древний, пустой и надменный.
   Даже строения казались ей страшными. Она заметила  павильоны  из  резного
камня, сплетенные из травы дворцы размером в целый замок, шаткие  деревянные
башни,  облицованные  мрамором  ступенчатые  пирамиды,  бревенчатые   дворы,
открытые  небу.  Некоторые  дворцы  вместо  стен  были  окружены   терновыми
изгородями.
   - Они не похожи друг на друга, - сказала она.
   - Отчасти ваш брат сказал правду, - признал Джорах. - Дотракиец не  умеет
строить. Тысячу лет назад, чтобы сделать дом, он вырыл бы себе яму в земле и
соорудил бы над ней плетеную травяную  крышу.  Здания,  которые  вы  видите,
возвели рабы или были доставлены сюда из земель,  ограбленных  дотракийцами.
большинство из дворцов, даже самые огромные, казались заброшенными.
   - А где люди, которые здесь живут? - спросила Дени. На базаре было  полно
снующих и крикливых мужчин, однако она заметила, что это лишь евнухи.
   - Только старухи из дош кхалина  постоянно  обитают  в  священном  городе
вместе со своими рабами и слугами, - ответил сир Джорах. - И  все  же  Вейес
Дотрак достаточно велик,  чтобы  предоставить  кров  каждому  дотракийцу  из
каждого кхаласара, если все кхалы вдруг одновременно  возвратятся  к  Матери
гор. Старухи предсказывали, что такой день придет.  И  Вейес  Дотрак  должен
быть готов принять всех своих детей.
   Кхал Дрого наконец остановился  возле  восточного  рынка,  где  торговали
караванщики, пришедшие из Йи Ти.  Асшая  и  Сумеречных  земель.  Матерь  гор
высилась над головой Дени  улыбнулась,  вспомнив  рабыню  магистра  Иллирио,
рассказывавшую ей о дворце в две сотни комнат с дверями из чистого  серебра.
Деревянный  дворец  кхала  представлял  собой  зал  для   пиршества,   грубо
срубленные стены поднимались футов  на  сорок,  крыша  была  изготовлена  из
расшитого шелка,  огромный  вздувающийся  тент  можно  было  поднять,  чтобы
оградиться от дождя, или спустить, чтобы  открыть  над  собой  беспредельное
небо.  Вокруг  зала  располагались  конские  загоны,  огражденные   высокими
зарослями, очаги,  сотни  грубых  землянок,  выраставших  из  земли  подобно
миниатюрным холмам, поросшим правой.
   Небольшая армия рабов отправилась вперед, чтобы подготовиться к  прибытию
кхала Дрого. Каждый всадник, выпрыгивая из седла, снимал с пояса свой  аракх
и вручал его ожидавшему рабу вместе со всем прочим оружием.  Кхал  Дрого  не
был  здесь  исключением.  Сир  Джорах  объяснил  ей,  что  в  Вейес   Дотрак
запрещается носить  оружие  и  проливать  кровь  свободного  человека.  Даже
ссорящиеся кхаласары забывали здесь про вражду и  делились  мясом  и  медом.
Пред ликом Матери гор все дотракийцы были родней,  одним  кхаласаром,  одним
стадом.
   Кохояло явился к Дени, когда  Ирри  и  Чхику  помогали  ей  спуститься  с
Серебрянки. Старейший из троих кровных всадников Дрого, коренастый, лысый  и
кривоносый, потерял зубы лет двадцать назад,  когда  получил  удар  булавой,
спасая молодого кхалакку от наемников, надеявшихся продать его  врагам  отца
Кохолло связал свою жизнь с Дрого в тот самый день,  когда  благородный  муж
Дени появился на свет.
   У каждого кхала были свои кровные всадники. Поначалу Дени  видела  в  них
нечто вроде королевских гвардейцев, поклявшихся защищать  своего  господина,
но здесь связь уходила глубже. Чхику объяснила ей, что кровный всадник - это
не просто телохранитель, что все они братья кхала, его тени, самые преданные
друзья.
   Кровь моей крови, как звал их Дрого, так оно  и  было.  Они  жили  единой
жизнью. Древние традиции табунщиков требовали, чтобы  в  день  смерти  кхала
вместе с ним умерли бы и его кровные всадники, готовые  сопровождать  его  в
Сумеречных землях. Если кхал погибал  от  руки  врага,  они  жили,  пока  не
свершали месть за убитого, а потом с радостью следовали за ним в  могилу.  В
некоторых кхаласарах, говорила Чхику, кровные всадники разделяли с кхалом  и
вино, и даже жен, но только не лошадей. Конь мужчины  принадлежит  лишь  ему
самому..
   Дейенерис была  рада,  что  кхал  Дрого  не  придерживался  этих  древних
обычаев.
   Ей бы не понравилось принадлежать кому-то еще.  Но  если  старый  Кохолло
обращался с ней достаточно ласково, остальные пугали ее; Хагго,  огромный  и
молчаливый, часто смотрел на нее с яростью, словно бы  забывая  о  том,  кто
она, а Квото, обладатель жестоких глаз и быстрых  рук,  любил  причинять  ей
боль. Его прикосновения оставляли синяки на ее мягкой белой  коже,  Дореа  и
Ирри иногда рыдали из-за него по ночам. Даже лошади как будто боялись Квото.
   И все же они были связаны с кхалом Дрого и в жизни, и в  смерти,  поэтому
Дейенерис оставалось только смириться и принять их. Иногда она даже  жалела,
что у ее отца не было таких защитников. В песнях  белые  рыцари  Королевской
гвардии всегда были благородными, доблестными и  верными,  и  тем  не  менее
король Эйерис погиб от рук одного из них, красивого юноши,  которого  теперь
все звали Цареубийцей, а второй, сир Барристан Отважный, перешел на службу к
узурпатору.
   Дени уже начала было подумывать  о  том,  что  Семь  Королевств  населяют
лживые люди. Вот когда ее сын сядет на Железный трон, она позаботится о том,
чтобы у него были свои собственные кровные всадники, готовые защитить его от
л