сквозь. Я все забыл, подумал он в смятении.  Я
все забыл, сейчас я опозорюсь и проиграю бой.
   Его спас Гром. Большой бурый жеребец знал, что нужно  делать,  даже  если
его всадник этого не знал.  Гром  пустился  вперед  медленной  рысью.  Дунк,
вспомнив уроки старика, тронул коня шпорами, взял копье наперевес и  прикрыл
щитом левую часть тела. Щит он держал под углом, чтобы отражать удары.  "Дуб
и железо, храните меня от смерти и адова огня".
   Шум толпы стал глухим, как далекий прибой. Гром  перешел  в  галоп,  и  у
Дунка лязгали зубы. Он стиснул коня ногами, слившись с ним воедино. Я -  это
Гром, а Гром - это я, мы одно существо, мы едины. Воздух внутри шлема  успел
уже так нагреться, что стало трудно дышать.
   Будь это турнир, противник  приближался  бы  слева,  и  Дунку  полагалось
направить копье поперек шеи Грома. Под таким углом оно вернее  сломается  от
удара. Но нынче игра шла не на жизнь, а на смерть. На поле не было барьеров,
и кони неудержимо неслись навстречу друг другу. Вороной принца  Баэлора  шел
куда быстрее Грома, и Дунк увидел в свою щель,  как  принц  вынесся  вперед.
Других он скорее чувствовал, чем видел. Это ничего. Главное сейчас - Аэрион.
   Дунк видел, как приближается дракон. Комья грязи летели из-под копыт  его
скакуна, и ноздри серого раздувались. Черное копье все еще  смотрело  вверх.
Рыцарь, который держит копье отвесно и опускает его в самый  последний  миг,
рискует  направить  его  слишком  низко,  говорил  Дунку  старик.  Сам  Дунк
нацелился острием принцу в грудь. Мое копье - часть моей  руки,  говорил  он
себе. Это мой палец, деревянный палец. Все, что мне нужно, -  это  коснуться
врага своим длинным деревянным пальцем.
   Он старался не смотреть на острие черного копья Аэриона, которое с каждым
шагом делалось все больше. Смотри только на дракона, твердил  он  себе.  Вот
он, дракон, на щите - красные крылья и золотое пламя. Нет, не туда -  смотри
в место,  куда  хочешь  ударить,  напомнил  себе  Дунк,  но  его  копье  уже
отклонилось от цели.  Дунк  попытался  поправить  его,  но  опоздал.  Острие
ударило в щит Аэриона меж двух драконьих голов, попав в  язык  нарисованного
пламени. Раздался глухой  треск,  Гром  содрогнулся  от  столкновения,  и  в
следующий  миг  что-то  со  страшной  силой  двинуло  Дунка  в   бок.   Кони
столкнулись, лязгнув броней, и копье вылетело из руки  Дунка.  Он  промчался
мимо  врага,  цепляясь  за  седло  в  отчаянном  усилии   удержаться.   Гром
поскользнулся в грязи, и его задние ноги  поехали  куда-то.  Они  скользили,
крутились, и наконец жеребец хлопнулся крупом наземь.
   - Вставай! - взревел Дунк, вонзив в него шпоры.  -  Вставай,  Гром!  -  И
старый боевой конь каким-то образом снова утвердился на ногах.
   Дунк чувствовал острую боль под ребром, и левую руку тянуло  вниз.  Копье
Аэриона пробило и дуб, и шерсть, и сталь: из бока торчал трехфутовый обломок
ясеневого древка. Дунк ухватил  его  правой  рукой  чуть  выше  наконечника,
стиснул зубы и дернул что есть мочи. Сквозь кольца кольчуги  хлынула  кровь,
окрасив камзол. Мир завертелся колесом, и Дунк чуть не  упал.  Сквозь  дымку
боли он слышал голоса, зовущие его по  имени.  От  красивого  щита  не  было
больше никакого толку. Дунк отбросил прочь  и  вяз,  и  падающую  звезду,  и
сломанное копье. Он вытащил меч, но боль не давала размахнуться как следует.
   Развернув Грома кругом, он попытался разглядеть, что происходит на  поле.
Сьер Хамфри Хардинг, как видно, раненый, вцепился в шею  коня.  Другой  сьер
Хамфри лежал неподвижно в кровавой грязи, и сломанное копье торчало  у  него
из паха. Принц Баэлор промчался мимо, все  еще  с  копьем,  и  вышиб  одного
королевского рыцаря из седла. Другого белого рыцаря и  Маэкара  спешили  еще
раньше. Третий бился на мечах со сьером Робином.
   Но где же Аэрион? Топот  копыт  позади  заставил  Дунка  резко  повернуть
голову. Гром взвился на  дыбы  и  беспомощно  забил  копытами,  когда  серый
жеребец Аэриона врезался в него на полном скаку.
   На этот раз усидеть было невозможно. Меч выпал из  руки  Дунка,  и  земля
устремилась ему навстречу. Он грохнулся так, что кости задребезжали,  и  его
прошила боль, такая сильная, что он заплакал. Он мог только лежать и  больше
ничего. Во рту стало солоно от крови. Дунк-чурбан вздумал податься в рыцари.
Он знал, что должен встать, иначе ему конец. Со стонами Дунк приподнялся  на
четвереньки. Ни дышать, ни видеть он не мог - глазную щель залепило  грязью.
Вслепую поднявшись на ноги, он соскреб грязь пальцем в кольчужной перчатке.
   Он увидел летящего на него дракона и булаву на цепи - а после его  голова
разбилась на кусочки.
   Он открыл глаза и понял, что снова  лежит,  растянувшись  на  спине.  Вся
грязь со шлема осыпалась, но теперь один глаз  залепило  кровью.  Вверху  не
было ничего, кроме серого неба. Лицо саднило, и сырой металл холодил щеки  и
виски. Он разбил мне голову, и я умираю... А еще хуже то, что вместе со мной
погибнут Раймун, принц Баэлор и остальные. Я подвел их, я никакой не боец, я
даже не межевой рыцарь. Я ничто. Он  вспомнил  похвальбу  принца  Даэрона  -
никто, мол, не может валяться без чувств в грязи так, как  я.  Видел  бы  он
Дунка-чурбана! Стыд был еще хуже боли.
   Над Дунком навис дракон.
   С тремя головами и крыльями яркими, как огонь -  желто-красно-оранжевыми.
Дракон смеялся.
   - Жив еще, межевой рыцарь? - спрашивал он. - Проси пощады и признай  свою
вину - тогда я, быть может, ограничусь рукой и ногой. Да, еще зубы - но  что
такое зубы? Такой, как ты, годами  может  жить  на  гороховой  похлебке.  Не
хочешь? Тогда отведай вот этого. - Утыканный шипами шар  взвился  в  небо  и
обрушился на голову Дунка, как упавшая звезда.
   Но Дунк откатился в сторону.
   Он не знал,  откуда  у  него  взялись  силы,  но  откуда-то  взялись.  Он
подкатился под ноги Аэриону, обхватил одетой в  сталь  рукой  ляжки  принца,
повалил его в грязь  и  навалился  сверху.  Пусть-ка  помашет  теперь  своей
проклятой булавой. Принц попытался двинуть  Дунка  по  голове  краем  своего
щита, но шлем выдержал удар. Аэрион был силен, но Дунк был сильнее,  выше  и
тяжелее. Он ухватился за щит обеими руками и  крутанул  так,  что  крепления
порвались. Тогда Дунк стал долбить принца щитом  по  шлему  снова  и  снова.
Эмалевое пламя разлетелось вдребезги. Щит был толще, чем у Дунка, -  крепкий
дуб, окованный железом. Принц уже лишился своих огненных языков, а Дунк  еще
только вошел во вкус.
   Аэрион выпустил ставшую бесполезной  булаву  и  схватился  за  кинжал  на
бедре. Он вынул его из ножен, но Дунк стукнул принца щитом по руке, и кинжал
выпал в грязь.
   Принц мог бы победить сьера Дункана Высокого, но  не  Дунка  из  Блошиной
Ямы. Старый рыцарь обучил Дунка приемам конного боя и фехтованию, но драться
так, как теперь, Дунк научился еще раньше, в темных  переулках  у  городских
виноделен. Он продолжал бить щитом и сшиб забрало со шлема Аэриона.
   Забрало - самое слабое место, как верно сказал Железный Пейт. Принц почти
уже не боролся, и его лиловые глаза были полны ужаса. Дунк испытал внезапное
искушение схватить один глаз и  сжать  его,  как  виноградину,  между  двумя
стальными пальцами - но это было бы не по-рыцарски.
   - СДАВАЙСЯ! - заорал он.
   - Сдаюсь, - прошептал дракон, едва шевеля бледными губами. Дунк заморгал,
не сразу поверив своим ушам. Стало быть, все? Он повертел головой из стороны
в сторону, все еще плохо видя из-за удара, повредившего  левую  сторону  его
лица. Принц Маэкар с булавой пытался пробиться к сыну.  Баэлор  Сломи  Копье
сдерживал его.
   Дунк, шатаясь, поднялся на  ноги  и  потянул  за  собой  принца  Аэриона.
Оборвал застежки своего шлема и отбросил его прочь. На него тут  же  хлынули
картины и звуки: рычание, ругань, крики  толпы.  Один  конь  визжал,  другой
скакал по полю без седока. Повсюду сталь лязгала о сталь. Раймун с  кузеном,
оба пешие, вовсю рубились перед павильоном. От щитов с яблоками,  красным  и
зеленым, летели щепки. Один из королевских  рыцарей  уносил  с  поля  своего
раненого собрата. Они были похожи, как близнецы, в своих  белых  доспехах  и
белых плащах. Третий белый рыцарь упал, и Смеющийся Вихрь примкнул к Баэлору
против  принца  Маэкара.  Булава,  топор  и  меч  лязгали  о  щиты  и  шлемы
попеременно. Маэкар получал три удара на один свой, и  Дунк  видел,  что  он
скоро выдохнется. Надо положить этому конец, пока еще кого-нибудь не убили.
   Аэрион внезапно нагнулся за своей булавой, но Дунк  лягнул  его,  повалил
ничком наземь, а после ухватил за ногу и поволок через  поле.  Доехав  таким
манером до павильона, где сидел лорд Эшфорд, Огненный Принц стал черен,  как
чушка. Дунк поставил его на ноги и встряхнул, закидав грязью лорда Эшфорда и
королеву турнира.
   - Скажи ему!
   Аэрион Яркое Пламя выплюнул грязь и траву изо рта.
   - Я отказываюсь от своего обвинения.

***

   После Дунк не мог вспомнить, ушел он с поля сам или ему помогли.  У  него
болело все - одно больше, другое меньше. Неужто я теперь и вправду рыцарь? -
думал он при этом. И победитель к тому же?
   Эг помог ему снять поножи и воротник. Были тут и Раймун, и Железный  Пейт
- Дунк плохо различал их. Он только чувствовал их пальцы и слышал голоса.
   - Поглядите, что он сделал с моими доспехами, -  жаловался  Пейт.  -  Все
помятые, поцарапанные. Ну, мне-то что? Я свое получил. А вот кольчугу с него
придется срезать.
   - Раймон, - поспешно произнес Дунк, схватив друга  за  руку"  -  как  там
остальные? Кто-нибудь погиб?
   - Бисбери. Его убил Доннел из Дускенделя при первой  атаке.  Второй  сьер
Хамфри тоже тяжело  ранен.  Остальные  отделались  синяками  -  кроме  тебя,
конечно.
   - А обвинители?
   - Сьера Виллема Вильда унесли с поля без памяти,  а  я,  кажется,  сломал
моему кузену пару ребер. Надеюсь, во всяком случае.
   - А принц Даэрон? Он жив?
   - Когда сьер Робин сбил его с коня, он  остался  лежать  там,  где  упал.
Может быть, у него нога сломана - на нее наступил его собственный конь.
   Дунк, несмотря на туман в голове, испытал огромное облегчение.
   - Значит, его сон о мертвом драконе не сбылся. Если только Аэрион не умер
- но ведь он жив?
   - Жив, ты ведь пощадил его, - сказал Эг. - Не помнишь разве?
   - Как сказать. - Воспоминания о битве тоже заволоклись туманом. - Мне  то
кажется, что я пьян, то делается так больно, будто я умираю.
   Его уложили на спину и совещались над ним, а он смотрел  в  хмурое  серое
небо. Ему казалось, что теперь все еще утро. Он  не  знал,  сколько  времени
продолжался бой.
   - Боги, как глубоко вдавилась кольчуга в тело, - сказал Раймун. - Это  же
адские муки...
   - Дать ему выпить и полить кольчугу кипящим маслом, -  предложил  кто-то.
Так лекари делают.
   - Вином, - поправил чей-то звенящий металлом голос. - Не маслом, это  его
убьет, а кипящим вином.  Я  пришлю  к  нему  мейстера  Йормвеля,  когда  тот
закончит с моим братом.
   Над Дунком стоял черный рыцарь в помятых, поцарапанных  черных  доспехах.
Принц Баэлор. Алый дракон на его  шлеме  лишился  головы,  обоих  крыльев  и
большей части хвоста.
   - Ваше высочество, - сказал Дунк, - я хочу служить вам. Вам одному.
   - Хорошо. - Черный рыцарь оперся на плечи Раймуна. -  Мне  нужны  хорошие
рыцари, сьер Дункан. И стране тоже. - Голос принца звучал  как-то  невнятно,
точно он прикусил язык.
   Дунк очень устал, и его одолевал сон.
   - Я ваш, - пробормотал он.
   Принц повел головой из стороны в сторону.
   - Сьер Раймун.., мой шлем, будьте так добры. Забрало.., оно  треснуло,  а
пальцы у меня как деревянные.
   - Сию минуту, ваше высочество. - Раймун  взялся  за  шлем  принца  обеими
руками и крякнул. - Помоги-ка, мастер Пейт.
   Железный Пейт подтащил скамейку, с которой садились на коня.
   - Слева на затылке вмятина, ваше высочество, и шлем вклинился в воротник.
Хорошая сталь, коли она выдержала такой удар.
   - Братнина булава скорее всего, - проговорил Баэлор. - Он очень силен.  -
Принц поморщился. - Какое-то странное чувство...
   - Сейчас, ваше высочество. - Пейт снял покореженный шлем.  -  О  боги.  О
боги, будьте милостивы к нам...
   Дунк видел, как из  шлема  выпало  что-то  красное  и  мокрое,  и  кто-то
испустил страшный, тонкий крик. На сером небе качался высокий-высокий  принц
в черных доспехах и  только  с  одной  половиной  черепа.  На  месте  другой
виднелась красная кровь,  белая  кость  и  что-то  еще,  голубовато-серое  и
мягкое. Странное недоуменное выражение набежало на лицо Баэлора, как  облако
набегает на солнце. Он поднял руку  и  легонько,  двумя  пальцами,  потрогал
затылок. А потом упал.
   Дунк подхватил его. Потом ему говорили, что он сказал принцу:
   - Вставай. - Словно Грому. - Вставай, вставай. - Но Дунк этого не помнил,
а принц не встал.

***

   Баэлор из дома Таргариенов, принц Драгонстонский, Рука  Короля,  Защитник
Державы, наследник Железного Трона Семи Королевств Вестероса, был сожжен  во
дворе Эшфордского замка на северном берегу реки Кокльсвент.  Другие  знатные
семьи зарывают своих покойников в сырую землю или топят в  холодном  зеленом
море - но Таргариены ведут свой род от дракона, и их хоронят в огне.
   Он был первейшим рыцарем своего времени, и многие настаивали на том,  что
он должен отправиться в вечность одетый в кольчугу  и  панцирь,  с  мечом  в
руке. Но король распорядился по-иному - Даэрон II был человек мирный.  Дунк,
доковыляв до погребального ложа, увидел Баэлора в черном бархатном камзоле с
алым трехглавым драконом, вышитым на груди, с тяжелой золотой цепью на  шее.
Меч в ножнах лежал сбоку, но шлем на принца все-таки надели - легкий золотой
шлем с поднятым забралом, чтобы все могли видеть его лицо.
   Валарр, Молодой Принц, стоял в ногах. Он  был  чуть  пониже,  постройнее,
покрасивее своего отца и  еще  не  обзавелся  сломанным  носом,  придававшим
Баэлору не столько величие, сколько человечность. Каштановые волосы  Валарра
пересекала яркая серебристо-золотая прядь. Она напомнила Дунку об Аэрионе  -
но это, пожалуй, зря. Волосы у Эга, отрастая,  делались  такими  же,  как  у
брата, а Эг для принца довольно славный парнишка.
   Когда Дунк стал  неуклюже  выражать  свои  соболезнования,  пересыпая  их
словами благодарности, принц Валарр прищурил на него холодные голубые глаза.
   - Отцу было всего тридцать  девять  лет.  Он  должен  был  стать  великим
королем, самым великим после Аэгона Дракона. Почему же боги взяли его, а вас
оставили? Ступайте отсюда, сьер Дункан. Ступайте.
   Не найдя слов, Дунк захромал из замка в свой лагерь у зеленого пруда. Ему
нечего было ответить Валарру, да и себе самому тоже. Мейстеры и кипящее вино
сделали свое дело - рана заживала, не  гноясь,  хотя  между  левой  рукой  и
соском должен был остаться большой бугристый шрам. Дунк не мог  смотреть  на
рану, не думая при этом о Баэлоре. Он  спас  меня  сначала  мечом,  а  потом
советом, хотя  сам  уже  тогда  был  не  жилец.  Нет  смысла  в  мире,  если
прославленный принц погибает, а межевой рыцарь остается жить. Дунк  сел  под
вязом, уныло глядя в землю.
   Когда однажды к вечеру в лагерь явились четверо стражников в  королевских
мундирах, Дунк проникся уверенностью, что  они  пришли  его  убить.  Слишком
слабый и усталый, чтобы хвататься за меч, он сидел спиной к вязу и ждал.
   - Наш принц желал бы поговорить с вами наедине.
   - Принц? - насторожился Дунк. - Который?
   - Вот этот, - ответил Маэкар Таргариен, выйдя из-за вяза.  Дунк  медленно
поднялся на ноги. Чего еще ему надо от меня?
   Маэкар сделал  знак,  и  стражники  исчезли  столь  же  внезапно,  как  и
появились. Окинув Дунка пристальным взглядом, принц отошел и стал  у  пруда,
глядя на свое отражение.
   - Аэриона я отправил в  Лис,  -  отрывисто  сообщил  он.  -  Быть  может,
несколько лет в Вольных Городах изменят его к лучшему.
   Дунк никогда не бывал в Вольных Городах и потому не знал, что сказать. Он
был рад, что Аэрион уехал из Семи Королевств, и надеялся, что принц  никогда
не вернется, но отцу о сыне так говорить не полагается.  Дунк  промолчал,  а
принц Маэкар обернулся к нему лицом.
   - Люди, конечно, будут говорить, что я убил своего брата намеренно.  Боги
видят, что это ложь, но пересуды будут преследовать меня до смертного  часа.
И я не сомневаюсь, что это моя палица нанесла ему  смертельный  удар.  Кроме
меня, он сражался только с королевскими рыцарями,  а  им  присяга  дозволяет
только защищаться. Значит, это был я. Странно, но я  даже  не  помню  удара,
которым проломил ему череп. Что это - милость или проклятье? Должно быть,  и
то и другое.
   Принц посмотрел на Дунка так, словно ждал ответа.
   - Не знаю, что сказать, ваше высочество. - Дунку, пожалуй,  следовало  бы
возненавидеть принца Маэкара, но он почему-то сочувствовал этому человеку. -
Да, палицу держали вы, но погиб принц Баэлор из-за меня.  Значит,  и  я  его
убийца - не меньше, чем вы.
   - Да, - признал принц. - Вас тоже  будут  преследовать  пересуды.  Король
стар. Когда он умрет, Валарр взойдет на Железный Трон вместо своего отца.  И
каждый раз, когда будет проиграна битва или случится неурожай, дурачье будет
говорить: "Баэлор такого не допустил бы, но межевой рыцарь убил его".
   Дунк, что это правда.
   - Если бы я не вышел на бой, вы отрубили бы мне руку. И ступню. Иногда я,
сидя здесь под вязом, смотрю на свою ногу и спрашиваю  себя:  не  мог  бы  я
обойтись без нее? Разве стоит моя нога жизни принца? И оба Хамфри тоже  были
славные мужи. - Сьер Хамфри Хардинг скончался от ран прошлой ночью.
   - Что же отвечает вам ваше дерево?
   - Если оно и говорит что-то, то я не слышу. Но старик, сьер Арлан, каждый
вечер повторял: "Что-то принесет нам завтрашний день?" Он не знал этого -  и
мы тоже не знаем. Может, настанет такой день, когда эта нога мне пригодится?
Может, она и Королевствам понадобится - больше даже, чем жизнь принца?
   Маэкар, поразмыслив, стиснув челюсти под  серебристой  бородой,  делавшей
его лицо квадратным.
   - Черта с два, - бросил он наконец. - В Королевствах столько  же  межевых
рыцарей, сколько и межей, и у всех у них ноги на месте.
   - Не найдется ли у вашего высочества ответа получше? Маэкар нахмурился.
   - Быть может, боги любят жестоко подшутить над нами. А  может,  их  вовсе
нет, богов. Может, все  это  ничего  не  значит.  Я  спросил  бы  верховного
септона, но в последний раз, когда я был у него,  он  сказал,  что  промысел
богов человеку недоступен. Может, ему следовало бы поспать под  каким-нибудь
деревом. - Маэкар скорчил гримасу. - Мой младший сын, похоже,  привязался  к
вам, сьер. Ему уже время поступить в оруженосцы, но  он  сказал,  что  будет
служить только вам и больше никому. Он непослушный мальчишка,  как  вы  сами
могли заметить. Согласны вы взять его к себе?
   - Я? - Дунк открыл рот, закрыл и снова открыл. - Эг.., то есть Аэгон, он,
конечно, хороший парнишка, и я понимаю, что для меня это честь, но.., ведь я
только межевой рыцарь.
   - Это можно поправить. Аэгон вернется в мой замок в Саммерхоле. Там и для
вас найдется место, если захотите. Вы поступите ко мне на службу,  принесете
присягу, и Аэгон станет вашим  оруженосцем.  Вы  будете  учить  его,  а  мой
учитель фехтования придаст блеск вам самим.  Не  сомневаюсь,  что  ваш  сьер
Арлан сделал для вас все, что мог, но вам еще есть чему поучиться.
   - Я знаю, ваше высочество. - Дунк посмотрел на  траву,  на  тростник,  на
высокий вяз, на солнечную рябь пруда. Над водой  снова  кружила  стрекоза  -
быть может, та самая. Ну  так  что  же,  Дунк?  Стрекозы  или  драконы?  Еще
несколько дней назад он знал бы, что  ответить.  Это  было  все,  о  чем  он
мечтал, но теперь мечта, став осуществимой, почему-то пугала  его.  -  Перед
самой смертью принца Баэлора я поклялся, что буду служить ему.
   - Весьма смело с вашей стороны. И что же он ответил?
   - Что стране нужны смелые рыцари.
   - Это верно.