л  вокруг  всего  озера,  преследуя  Берика
Дондарриона и убивая мятежников. "Но мы-то не были мятежниками,  -  подумала
Арья. - Мы были Ночным Дозором, а Ночной Дозор ничью сторону не  принимает".
У сира Амори осталось меньше людей, чем ей помнилось, и многие были  ранены.
Хоть бы раны у них воспалились. Хоть бы они все перемерли.
   Потом она увидела троих, едущих в конце колонны.
   Рорж надел  на  себя  черный  полушлем  с  широкой  стрелкой,  скрывавшей
отсутствие носа. Рядом высился Кусака - казалось, что  конь  вот-вот  рухнет
под его тяжестью. Полузажившие ожоги на теле делали его еще  уродливее,  чем
раньше.
   Но Якен Хгар улыбался, как всегда. Он был все в тех же грязных лохмотьях,
но успел вымыть и расчесать  волосы.  Они  струились  у  него  по  плечам  -
блестящие, рыжие с белым, и девушки рядом с Арьей восхищенно захихикали.
   "Жаль, что я не дала им сгореть. Джендри так и хотел - напрасно я его  не
послушалась". Если бы она не бросила им тот топор, они бы все погибли.  Арью
охватил испуг, но они проехали мимо нее, не выказав ни  малейшего  интереса.
Только Якен Хгар глянул в ее сторону, да и то поверх ее головы. "Он меня  не
узнал, - подумала она. -  Арри  был  злой  мальчишка  с  мечом,  а  я  серая
мышка-девочка с ведром".
   Весь остаток дня она драила ступеньки в башне Плача. К вечеру она  стерла
руки в кровь, и они дрожали, когда она плелась с ведром обратно в подвал. От
усталости ей даже есть не хотелось - Арья отпросилась у Виза и  забралась  в
свою солому.
   -  Виз,  -  зевая,  пробормотала  она.  -   Дансен,   Чизвик,   Полливер,
Рафф-Красавчик, Щекотун и Пес, сир Грегор, сир Амори, сир Илин, сир  Меррин,
король Джоффри, королева Серсея.  -  Ей  подумалось,  что  к  молитве  нужно
добавить еще три имени, но она слишком устала, чтобы решить это сегодня.
   Арье снились волки, бегущие по лесу, когда чья-то сильная рука зажала  ей
рот, словно каменная. Арья проснулась и стала брыкаться.
   - Пусть девочка молчит, - сказали шепотом у  самого  ее  уха.  -  Незачем
кому-то слышать - друзьям надо поговорить по секрету. Да?
   Арья с бьющимся сердцем едва заметно кивнула. Якен  Хгар  убрал  руку.  В
подвале было черным-черно, и Арья не  видела  его  лица  даже  в  нескольких
дюймах от себя. Но от него приятно пахло мылом, и он надушил себе волосы.
   - Был мальчик, стала девочка, - тихо произнес он.
   - Я всегда была девочкой. Я думала, ты меня не заметил.
   - Человек замечает. Человек видит. Она вспомнила, что ненавидит его.
   - Ты меня напугал. Ты теперь с ними. Зря я не дала тебе сгореть. Что тебе
здесь надо? Уходи, или я позову Виза.
   - Человек платит свои долги. Человек должен тебе трех.
   - Трех?
   - Красный Бог должен получить свое, милая девочка, и только смертью можно
расплатиться за жизнь. Девочка лишила его троих - девочка должна заменить их
тремя другими. Назови имена, и человек сделает остальное.
   "Он хочет мне помочь!" От прилива надежды у Арьи даже голова закружилась.
   - Отвези меня в Риверран - это недалеко. Если украсть лошадей,  мы  могли
бы...
   Он приложил палец к ее губам:
   - Три жизни ты получишь от меня. Ни больше  ни  меньше.  Три  -  и  мы  в
расчете. Пусть девочка поразмыслит. - Он легонько поцеловал ее в  голову.  -
Но не слишком долго.
   Когда Арья зажгла свой огарок, от Якена  Хгара  остался  только  запах  -
слабая струйка имбиря и гвоздики. Женщина в соседней  нише  заворочалась  на
соломе и пожаловалась на свет; Арья задула свечку, закрыла  глаза,  и  перед
пей поплыли лица. Джоффри  и  его  мать,  Илин  Пени,  Меррин  Трат,  Сандор
Клиган... по они все в Королевской Гавани,  за  сотни  миль  отсюда,  а  сир
Грегор пробыл в замке всего несколько дней и снопа уехал  в  набег,  взяв  с
собой Раффа, Чизвика и Щекотуна. Но сир Амори здесь, а его она ненавидит  не
менее сильно. Ведь так? Она не была уверена.  И,  конечно,  всегда  остается
Виз.
   Наутро Арья снова подумала о нем. Она не выспалась и без конца зевала,  а
Виз промурлыкал:
   - Ласка, если ты еще раз раззявишь рот, я вырву у тебя язык и скормлю его
моей суке. - Для пущей убедительности он крутанул ей ухо и снова послал мыть
лестницу - да чтобы до третьей площадки к вечеру все было чисто.
   За работой Арья думала о людях, чьей смерти желала. Ей казалось, что  она
видит их лица на ступеньках, и она терла что  есть  силы,  чтобы  смыть  их.
Старки воюют с Ланнистерами, а она Старк, поэтому ей надо  убить  как  можно
больше Ланнистеров - на то и война. Но стоит ли доверяться  Якену?  "Нет,  я
должна убить их сама". Отец, приговаривая  человека  к  смерти,  всегда  сам
исполнял приговор своим мечом. "Если  Ты  отнимаешь  у  человека  жизнь,  ты
обязан перед этим взглянуть ему в лицо и выслушать его последние  слова",  -
сказал он как-то Роббу и Джону.
   Два дня она избегала Якена Хгара. Это было  нетрудно.  Она  так  мала,  а
Харренхолл так велик - в нем много мест, где может спрятаться мышка.
   А потом вернулся сир Грегор, раньше, чем ожидалось,  -  на  этот  раз  он
вместо пленников пригнал стадо коз. Арья слышала,  что  он  потерял  четырех
человек после очередной ночной атаки лорда Берика,  но  все  ненавистные  ей
вернулись целехоньки и поселились на втором этаже башни Плача. Виз заботился
о том, чтобы у них было вдоволь выпивки.
   - Этих всегда жажда мучает, - проворчал он. - Ступай  спроси,  Ласка,  не
надо ли им какую одежду починить. Я засажу женщин за работу.
   Арья взбежала по отмытым ею ступенькам. Никто не обратил на нее внимания,
когда она вошла. Чизвик сидел у огня с рогом зля в руке и  рассказывал  одну
из  своих  смешных  историй.  Арья  не  осмелилась  прервать  его,  опасаясь
схлопотать по губам.
   - После турнира десницы это было, еще до войны. Ехали это мы  обратно  на
запад, нас семеро и сир Грегор. Рафф  тоже  был  с  нами,  и  молодой  Джосс
Стилвуд - на турнире он состоял оруженосцем при сире Грегоре.  Подъезжаем  к
этой вонючей речке, а она раздулась от дождей  -  ни  пройти,  ни  проехать.
Видим - кабак рядом, мы туда и наладились. Сир говорит хозяину - гляди, мол,
чтоб у нас рога были полны, пока вода не спадет. Тот как увидал серебро, так
у него поросячьи глазки и разгорелись. Ну, подают они нам,  он  и  дочка,  а
пиво-то жидкое, чисто моча, - мне от него  радости  никакой,  и  сиру  тоже.
Только пивовар знай разливается: как он, мол, рад, что мы к нему  завернули,
а то из-за дождей, мол, никого  не  видать.  И  мелет,  и  мелет,  точно  не
замечает, что сир ни слова в ответ  и  сидит  туча  тучей  -  все  думает  о
подлости, которую Цветочный Рыцарь ему подстроил. Мы-то  с  ребятами  видим,
какой он, ну и помалкиваем, а кабатчик еще возьми и спроси: как, мол, милорд
проявил себя на турнире? Сир только взглянул на него - вот этак.  -  Чизвик,
хмыкнув, хлебнул эля и утер пену с губ. - А  дочка  тем  временем  подает  и
наливает - толстушка такая, лет восемнадцати...
   - Скорей уж тринадцати, - протянул Рафф-Красавчик.
   - Так или этак, глядеть там особо не на что, но Эггон подвыпил и стал  ее
щупать - ну, может, и я пощупал малость, а Рафф говорит  молодому  Стилвуду:
сведи-ка эту девку наверх, пора тебе стать мужчиной - подначивает его, стало
быть. Джосс в конце концов и полез ей под юбку, а она как  завизжит,  кувшин
бросила и бежать на кухню. Тут бы все и кончилось,  так  нет:  старый  дурак
прется прямиком к сиру и просит его оставить девушку в покое:
   Вы, мол, помазанный рыцарь и прочее.
   Сир Грегор и не глядел, что мы делаем, - но тут  взглянул,  вот  этак,  и
потребовал привести к нему девку.  Старикан  приволок  ее  из  кухни  -  сам
виноват, больше винить некого. Сир оглядел  ее  и  говорит.  "Из-за  этой-то
шлюхи ты так беспокоишься?" - а старый дурак ему прямо в лицо: "Моя Лайна не
шлюха, сир". Сир глазом не моргнув говорит: "Ошибаешься". Кинул старику  еще
монету, разодрал на девке платье и взял ее  тут  же  на  столе,  у  него  на
глазах, хоть она брыкалась что твой кролик  и  орала  почем  зря.  Я  только
глянул на старикана и стал ржать так, что эль  из  носу  потек.  Тут  парень
услышал шум - сын, что ли. - и прибежал из подвала, пришлось  Раффу  пырнуть
его в живот Сир кончил и снова взялся за пиво, а мы все тоже  попользовались
по очереди. Тоббот, как у него водится, повернул се и давай сзади наяривать.
Когда до меня дошло,  девчонка  уж  и  трепыхаться  перестала  -  может,  ей
понравилось  в  конце  концов,  хотя  я  бы  не  прочь,  чтоб  она   малость
подрыгалась. А самое лучшее вот что когда все кончилось,  сир  возьми  да  и
потребуй со старика сдачи. Она мол, серебра не стоит... и провалиться мне на
этом месте:
   Старик  притащил  пригоршню  медяков,  попросил   у   сира   прощения   и
поблагодарил за оказанную честь!
   Все заржали, а громче всех сам Чизвик - до  того,  что  у  него  из  носа
потекло на всклокоченную седую бороду. Арья стояла в полумраке на лестнице и
смотрела на него, а потом потихоньку вернулась в подвал,  так  ничего  и  не
спросив. Виз за это задрал ей рубаху и отхлестал тростью до крови,  но  Арья
закрыла глаза, повторяя все поговорки, которым  научил  ее  Сирио,  и  почти
ничего не почувствовала.
   Еще через два вечера он послал ее в казарму прислуживать за  столом.  Она
ходила вокруг столов со штофом вина и разливала. Вскоре на глаза ей  попался
Якен Хгар. Арья закусила губы и оглянулась, убедилась, что  Виза  поблизости
нет, и сказала себе:
   Страх ранит глубже, чем меч.
   Она сделала шаг, потом другой. С каждым шагом она все меньше  чувствовала
себя мышью. Она продвигалась вдоль скамьи, наполняя чаши. Рорж сидел рядом с
Якеном, но был сильно пьян и не заметил ее. Арья нагнулась и  шепнула  Якену
на ухо:
   - Чизвик. - Лоратиец не подал виду, что слышал ее. Когда ее штоф опустел,
Арья поспешила в погреб, чтобы наполнить его из бочонка, и быстро  вернулась
в зал. За это время никто не умер от жажды и не заметил ее отсутствия.
   Назавтра ничего не случилось, на следующий день тоже, а  на  третий  Арья
вместе с Визом пошла на кухню за обедом.
   - Один из людей Горы свалился ночью со стены и сломал свою дурацкую  шею,
- сказал Виз кухарке.
   - Пьяный, что ли? - спросила женщина.
   - Не больше, чем всегда. Кое-кто говорит, будто это призрак  Харрена  его
спихнул. - Виз фыркнул, показывая, что уж его-то этим не испугаешь.
   "Нет, это не Харрен, -  хотелось  сказать  Арье,  -  это  я".  Она  убила
Чизвика, прошептав его имя, и убьет еще двоих. "Призрак  Харренхолла  -  это
я", - подумала она и ночью помянула в своей молитве на одно имя меньше.

КЕЙТИЛИН

   Встречу назначили на зеленом лугу, где торчали бледно-серые грибы  и  пни
недавно срубленных деревьев. - Мы первые, миледи, - заметил  Хеллис  Моллен.
Они были здесь одни между двух армий. Знамя с лютоволком Старков трепетало у
Хела на пике. Отсюда не было видно моря, но  Кейтилин  чувствовал,  что  оно
близко Ветер, дующий с востока, нес резкий запах соли.
   Фуражиры Станниса Баратеона вырубили деревья на постройку осадных башен и
катапульт. Знать бы, сколько простояла здесь эта роща  и  останавливался  ли
здесь Нед, когда вел свое войско на юг снять осаду со Штормового Предела.  В
тот день он одержал великую победу - тем более великую, что она обошлась без
кровопролития.
   "Пусть боги позволят мне добиться  того  же",  -  молилась  Кейтилин.  Ее
вассалы между тем считали, что дать согласие было  безумием  с  ее  стороны.
"Это не наша битва, миледи, - сказал ей  сир  Вендел  Мандерли.  -  Я  знаю,
король не пожелал бы, чтобы его мать подвергала  себя  опасности".  "Мы  все
подвергаемся опасности, - чуть резковато ответила она. - Думаете, мне  самой
этого хочется, сир? (Мое место в Риверране, рядом с умирающим отцом,  или  в
Винтерфелле с сыновьями). Робб послал меня на юг  вести  переговоры  от  его
имени - это самое я и делаю". Она  знала,  что  заключить  мир  между  двумя
братьями будет нелегко, но ради блага королевства она должна попытаться.
   За мокрыми от дождя полями и грядами каменистых холмов высился, спиной  к
невидимому морю, замок Штормовой Предел.  Под  этой  громадой  бледно-серого
камня осадная армия лорда Станниса Баратеона походила на мышей со знаменами.
   В песнях говорилось, что Штормовой Предел построил в стародавние  времена
Дюранн, первый  Штормовой  Король,  завоевавший  любовь  прекрасной  Эленеи,
дочери морского бога и богини ветра. В их свадебную ночь Эленеи отдала  свое
девичество  смертному,  чем  и  себя  обрекла  на  участь  смертной,  а   ее
опечаленные родители в гневе наслали ветер и воды  на  жилище  Дюранна.  Его
друзья, братья и свадебные гости погибли под  рухнувшими  стенами  или  были
смыты в море, но Эленеи укрыла Дюранна в своих  объятиях,  и  он  уцелел,  а
когда пришел рассвет, он объявил войну  богам  и  поклялся  отстроить  замок
вновь.
   Пять замков построил он, каждый  выше  и  крепче  прежнего,  но  все  они
рушились, когда буря накатывала с залива, гоня перед собой губительные валы,
от которых залив и получил свое название.  Лорды  умоляли  короля  строиться
подальше от берега, жрецы говорили, что он должен умилостивить богов, вернув
Эленеи в море, и даже простой народ просил его уступить. Но Дюранн не слушал
никого. Седьмой замок воздвиг он, прочнее всех остальных. Одни говорили, что
ему помогли Дети Леса, напитав камни своим волшебством, другие - что ему дал
совет маленький мальчик, который, когда вырос,  стал  Браном-Строителем.  Но
как эту сказку ни рассказывать, конец у нее  всегда  один  и  тот  же.  Хотя
гневные боги продолжали насылать шторм за штормом седьмой замок  выстоял,  и
Дюранн-Богоборец с прекрасной Эленеи жили в нем до конца своих дней.
   Боги ничего не забывают, и штормы продолжали бушевать в  Узком  море,  но
Штормовой Предел стоял века и десятки веков,  и  не  было  ему  равных.  Его
крепостные стены вздымались ввысь на сто футов, круглые, гладкие, без единой
калитки или амбразуры. Их камни столь плотно прилегали друг к другу, что  не
осталось ни единой трещины, куда мог бы проникнуть ветер. Говорили, что  эти
стены в самом узком месте насчитывают в ширину сорок  футов,  а  со  стороны
моря - восемьдесят: двойная кладка с песком и щебнем в середине.  Службы  за
этими мощными укреплениями надежно защищены  от  ветра  и  волн.  Башня  там
только одна - громадный каменный барабан, не имеющий окон со  стороны  моря,
вмещающий в себя и житницу, и казарму, и  пиршественный  зал,  и  господские
покои. Увенчанная укрепленным гребнем, издали она кажется рукой  с  воздетым
шипастым кулаком.
   -  Миледи,  -  окликнул  Хел  Моллен.  Из  небольшого  лагеря,  аккуратно
разбитого под стенами замка, медленным шагом выехали двое всадников. -  Это,
должно быть, король Станнис.
   - Несомненно. - Кейтилин смотрела, как они приближаются. Это  определенно
должен быть Станнис, но едет он не  под  знаменем  Баратеона.  Стяг  у  него
ярко-желтый, а не густо-золотой, как  штандарты  Ренли,  а  эмблема  на  нем
красная, хотя различить ее пока невозможно.
   Ренли приедет последним. Он так и сказал ей, когда  она  выехала.  Он  не
сядет на коня, пока не увидит,  что  брат  его  уже  в  пути.  Первому,  кто
прибудет на место, придется ждать другого, а Ренли ждать не намерен.  Таковы
игры королей. Ну что ж - Кейтилин не король и может не играть в них, а ждать
ей не в новинку.
   На голове Станниса стала видна корона с зубцами в виде языков пламени, на
поясе - гранаты и желтые топазы, па рукояти меча -  большой  четырехугольный
рубин. Если не считать этого,  он  был  одет  просто:  в  кожаный  колет  со
стальными заклепками поверх клетчатого дублета, поношенные  сапоги  и  бурые
грубошерстные бриджи. На его желтом, как  солнце,  знамени  было  изображено
красное сердце,  окруженное  оранжевым  пламенем.  Коронованный  олень  тоже
присутствовал... маленький и заключенный внутри сердца.  Еще  примечательнее
был знаменосец  -  женщина,  вся  в  красном,  с  лицом,  закрытым  глубоким
капюшоном алого плаща. Красная жрица, с удивлением сказала себе Кейтилин. Их
культ широко распространен и имеет большую власть в  Вольных  Городах  и  на
далеком востоке, но в Семи Королевствах почти неизвестен.
   - Леди Старк, - с холодной учтивостью произнес Станнис Баратеон,  склонив
голову. Лысина у него стала больше, чем запомнилось Кейтилин.
   -  Лорд  Станнис,  -  ответила  она.  Он  стиснул  челюсти  под   коротко
подстриженной бородкой, но не стал ее поправлять - и на том спасибо.
   - Не думал, что встречу вас в Штормовом Пределе.
   - Я сама не думала, что окажусь здесь. Взгляд его глубоко посаженных глаз
выражал неловкость - светская беседа давалась ему с трудом.
   - Я сожалею о смерти вашего мужа, - сказал он, - хотя Эддард Старк не был
мне другом.
   - Он никогда не был вам врагом,  милорд.  Когда  лорды  Тирелл  и  Редвин
морили вас голодом в этом замке, именно Эддард Старк снял осаду.
   - По приказу моего брата - не из любви ко мне. Лорд Эддард исполнил  свой
долг, не отрицаю. А  разве  я  когда-нибудь  не  исполнял  своего?  Это  мне
следовало стать десницей Роберта.
   - Такова была воля вашего брата. Нед этого не хотел.
   - Однако дал согласие и принял то, что должно было принадлежать  мне.  Но
вот вам мое слово: его убийцам скоро воздается по заслугам.
   Как они любят обещать чужие головы, эти люди, именующие себя королями.
   - Ваш брат обещал мне то же самое. Но, по правде говоря, я  предпочла  бы
вернуть назад моих дочерей, а правосудие оставить богам.  Санса  все  еще  у
Серсеи, а об Арье ничего не было слышно со дня смерти Роберта.
   - Если ваши дети будут найдены, когда я возьму город, их отдадут  вам.  -
"Живыми или мертвыми", - говорил его тон.
   - Когда же это  будет,  лорд  Станнис?  От  вашего  Драконьего  Камня  до
Королевской Гавани рукой подать, между тем я нахожу вас здесь.
   -  Вы  откровенны,  леди  Старк.  Хорошо  -  я  отвечу  вам  с   той   же
откровенностью. Чтобы взять город, мне нужны силы тех южных лордов,  которых
я вижу по ту сторону поля. Они принадлежат Ренли, и я должен  забрать  их  у
него.
   - Люди сами выбирают себе вождя, милорд. Эти лорды присягали на  верность
Роберту и дому Баратеонов. Если бы вы с братом согласились  забыть  о  вашей
ссоре...
   - Мне не из-за чего ссориться с Ренли, если он будет  послушен  долгу.  Я
старший, и я его король. Я хочу лишь того, что  принадлежит  мне  по  праву.
Ренли обязан повиноваться мне, и я добьюсь послушания - и от него, и от всех
прочих лордов. - Станнис пристально посмотрел на Кейтилин. - Но что  привело
на это поле вас, миледи? Следует ли мне понять  это  так,  что  дом  Старков
принял сторону моего брата?
   "Этого не согнешь, - подумала Кейтилин, -  но  все  же  попытаться  надо.
Слишком многое поставлено на карту".
   - Мой сын коронован Королем Севера волей наших лордов и нашего народа. Он
ни перед кем не склонит колена, но руку дружбы протягивает всем.
   - У королей нет друзей, - заявил  Станнис,  -  есть  только  подданные  и
враги.
   - И братья, - произнес веселый голос за спиной у Кейтилин. Она обернулась
-  конь  Ренли  ступал  по  утыканному  пнями  лугу.  Младший  Баратеон  был
великолепен в зеленом бархатном  дублете  и  атласном,  подбитом  горностаем
плаще. На длинных черных волосах сидела корона  из  золотых  роз  с  яшмовой
головой оленя на лбу. Осколки черных  алмазов  усеивали  рукоять  меча,  шею
украшала золотая цепь с изумрудами.
   В знаменосцы себе он тоже выбрал женщину, хотя по лицу и доспехам Брисины
трудно было определить ее  пол.  На  ее  двенадцатифутовом  копье  реял  под
ветром, дующим с моря, черный на золотом поле олень.
   - Лорд Ренли, - кратко приветствовал его Станнис.
   - Король Ренли. Неужели это правда ты, Станнис?
   - А кто же еще? - нахмурился тот.
   - Я уж было засомневался, увидев твое знамя. Чье оно?
   - Мое собственное.
   - Король избрал своей эмблемой огненное сердце Владыки Све