пузырем. Король Ренли в конце концов спросил  его,  зачем  он
бьет своего брата.
   - Как же, ваше величество, я ведь цареубийца, - отвечал тот.
   - Цареубийца надо говорить, глупый  ты  дурак,  -  сказал  Ренли,  и  зал
грохнул со смеху.
   Лорд Рован рядом с Кейтилин не разделял общего веселья.
   - Как же они все молоды, - сказал он.
   Он говорил правду. Вряд ли Рыцарь Цветов дожил до  своих  вторых  именин,
когда Роберт убил на Трезубце принца Рейегара, и многие здесь были  лишь  на
пару лет старше его. Они были младенцами во время взятия Королевской Гавани,
и мальчиками, когда Бейлон Грейджой поднял восстание на  Железных  островах.
Они и теперь еще не нюхали крови,  думала  Кейтилин,  глядя,  как  сир  Брюс
подбивает сира Робара жонглировать кинжалами. Все это для них пока еще игра,
большой турнир, на котором они жаждут отличиться и взять богатую добычу. Они
совсем еще мальчики, охмелевшие от песен и сказаний, - и, как все  мальчики,
почитают себя бессмертными.
   - Война скоро состарит их, как состарила нас,  -  сказала  Кейтилин.  Она
тоже была девочкой, когда Роберт, Нед и  Джон  Аррен  подняли  свои  знамена
против Эйриса Таргариена, и стала женщиной, когда та война кончилась. -  Мне
жаль их.
   - Почему? Посмотрите на них. Молодые,  сильные,  полные  жизни  и  смеха.
Похоть их тоже разбирает, да так, что они не знают, как и быть с ней. Немало
бастардов будет зачато этой ночью, ручаюсь вам. За что же их жалеть?
   - За то, что долго это не протянется, - с грустью ответила Кейтилин. - За
то, что они рыцари лета, а зима между тем близко.
   - Ошибаетесь, леди Кейтилин. - Бриенна устремила на нее свой взор, синий,
как ее доспехи. - Для таких, как мы, никогда не настанет зима. Если мы падем
в битве, о нас будут петь, а в песнях всегда стоит лето. В песнях все рыцари
благородны, все девы прекрасны и солнце никогда не заходит.
   "Зима настает для всех, - подумала Кейтилин.  -  Для  меня  она  настала,
когда умер Нед. К тебе она тоже придет,  дитя,  -  и  скорее,  чем  тебе  бы
хотелось". Но у нее недостало сердца сказать это вслух.
   Ее выручил король, сказав:
   - Леди Кейтилин, мне хочется подышать воздухом. Не хотите ли пройтись  со
мной?
   Кейтилин тут же поднялась с места:
   - Почту за честь. Бриенна вскочила тоже:
   - Ваше величество, прошу дать мне один миг, чтобы  надеть  кольчугу.  Вам
нельзя оставаться без охраны.
   - Если я не могу быть спокоен за себя даже здесь, в замке лорда Касвелла,
посреди моего войска, - улыбнулся Ренли, - то один меч меня не спасет,  даже
ваш, Бриенна. Ешьте и пейте. Если вы мне понадобитесь, я пошлю за вами.
   Видно было, что его слова поразили  девушку  сильнее  любого  из  ударов,
которые она получила нынче днем.
   - Как прикажете, ваше величество, - сказала она и  села,  опустив  глаза.
Ренли, взяв Кейтилин под руку, вывел ее  из  зала  мимо  вольготно  стоящего
часового, который вытянулся так поспешно, что чуть не выронил  копье.  Ренли
весело хлопнул его по плечу.
   - Сюда, миледи. - Король ввел Кейтилин в дверь,  ведущую  на  башню.  Они
стали подниматься верх, и он спросил:
   - Сир Барристан Селми, случаем, не у вашего сына в Риверране?
   - Нет, - с недоумением ответила она. - Разве он больше не служит Джоффри?
Ведь он был лордом-командующим Королевской Гвардии.
   - Да, был - но Ланнистеры заявили, что он слишком стар, и отдали его плащ
Псу. Мне сказали, что он, покидая Королевскую Гавань, поклялся поступить  на
службу к настоящему королю. Тот плащ, что сегодня попросила себе Бриенна,  я
придерживал для Селми в надежде, что он предложит свой меч мне. Он так и  не
появился в Хайгардене - и я подумал, уж не отправился ли он в Риверран.
   - Нет, мы его не видели.
   - Он стар, это верно, но еще хоть  куда.  Надеюсь,  с  ним  не  случилось
ничего худого. Ланнистеры - просто дураки. - Они поднялись еще на  несколько
ступенек. - В ночь смерти Роберта я предложил вашему мужу сто  мечей,  чтобы
захватить Джоффри. Если бы он послушался меня, сейчас он был бы регентом,  а
мне не пришлось бы заявлять права на трон.
   - Но Нед отказал вам. - Она не нуждалась в подтверждении.
   - Он дал клятву защищать детей Роберта. У  меня  недоставало  сил,  чтобы
действовать в одиночку, и когда лорд Эддард меня отверг, у меня не  осталось
иного выхода, кроме бегства. Если бы я остался, королева уж позаботилась  бы
о том, чтобы я не надолго пережил своего брата.
   "Если бы ты остался и подержал Неда, он был бы жив", - с горечью подумала
Кейтилин.
   - Ваш муж нравился мне, миледи. Он был верным другом Роберту,  я  знаю...
но никого не слушал и ни перед чем не сгибался. Я хочу кое-что вам показать.
- Лестница кончилась, Ренли открыл деревянную дверцу, и они вышли наружу.
   Башня лорда Касвелла была совсем невелика, но в этом равнинном  краю  вид
открывался на много лиг во все стороны - и повсюду Кейтилин видела огни. Они
покрывали землю, как упавшие звезды, и, как звездам, им не было числа.
   - Если хотите, можете сосчитать их, миледи, -  сказал  Ренли,  -  но  вам
пришлось бы считать до утренней зари. А сколько костров  горит  в  эту  ночь
вокруг Риверрана, хотел бы я знать?
   Из зала, где шел пир, доносилась тихая  музыка.  У  Кейтилин  недоставало
смелости сосчитать эти звезды.
   - Мне сказали, что ваш сын прошел через  Перешеек  с  двадцатью  тысячами
мечей, ~ продолжал Ренли. - Теперь, когда к нему примкнули лорды Трезубца, у
него, возможно, тысяч сорок.
   "Нет, - подумала она, - далеко не так много - одних мы  потеряли  в  бою,
другие ушли убирать урожай".
   - У меня здесь вдвое больше - и это лишь часть моей армии.  Десять  тысяч
осталось у Мейса Тирелла в Хайгардене,  в  Штормовом  Пределе  тоже  сильный
гарнизон, и скоро ко мне присоединятся дорнийцы  со  всей  своей  мощью.  Не
забывайте и о Станнисе, который держит Драконий Камень и  командует  лордами
Узкого моря.
   - По-моему, это вы забываете о Станнисе, - ответила Кейтилин  резче,  чем
намеревалась.
   - О его претензиях,  хотите  вы  сказать?  -  засмеялся  Ренли.  -  Будем
откровенны, миледи. Из Станниса вышел бы никуда не годный король. Да  он  им
никогда и не станет. Станниса уважают, даже боятся, но мало кому он  внушает
любовь.
   - Тем не менее он старший ваш брат. Если кто-то из  вас  имеет  права  на
Железный Трон, то это лорд Станнис.
   - А какие права имел на него мой брат Роберт? - пожал  плечами  Ренли.  -
Были, конечно, толки о кровных узах  между  Баратеонами  и  Таргариенами,  о
браках, заключенных сто лет назад, о вторых сыновьях и старших  дочерях.  Но
никому, кроме мейстеров, дела до этого нет. Роберт  добыл  себе  трон  своим
боевым молотом. -  Ренли  обвел  рукой  костры,  пылавшие  от  горизонта  до
горизонта. - А вот это - мое право, которое ничем не  хуже  Робертова.  Если
ваш сын поддержит меня, как его отец поддержал Роберта, он убедится  в  том,
что я умею быть благодарным. Я охотно закреплю за ним все его земли,  титулы
и почести, и пусть правит в Винтерфелле,  как  ему  угодно.  Он  может  даже
называть себя Королем Севера, если хочет, - но он  должен  будет  преклонить
колено и признать меня своим сюзереном. "Король"  -  всего  лишь  слово,  но
служить и повиноваться он должен мне.
   - А если он не захочет вам повиноваться, милорд?
   -  Я  намерен  стать  королем,  миледи,  и  не  собираюсь  дробить   свое
королевство. Проще, кажется, некуда. Триста лет назад король Старк преклонил
колено перед Эйегоном Драконовластным, поняв, что победить его не сможет.  И
поступил мудро. Такую же мудрость должен проявить и ваш сын. Как  только  он
примкнет ко мне, войну можно будет считать законченной. Мы...  Это  еще  что
такое? - внезапно прервал  сам  себя  Ренли,  услышав,  как  загремели  цепи
подъемной решетки.
   Всадник в крылатом шлеме на взмыленном коне въехал в ворота.
   - Позовите сюда короля! - крикнул он. Ренли встал на зубец башни.
   - Я здесь, сир.
   - Ваше величество, - всадник подъехал поближе, -  я  скакал  быстро,  как
только мог, от самого Штормового Предела. Мы окружены, ваше величество.  Сир
Кортни держится стойко, но...
   -  Это  невозможно!  Мне  сказали  бы,  если  б  лорд  Тайвин  вышел   из
Харренхолла.
   - Это не Ланнистеры, государь. Лорд Станнис стоит у ваших  ворот.  Король
Станнис, как он себя именует.

ДЖОН

   Под хлещущим в лицо дождем Джон направил  коня  через  вздувшийся  ручей.
Рядом лорд-командующий Мормонт надвинул пониже  капюшон  плаща,  ругательски
ругая непогоду. Ворон  сидел,  нахохлившись,  у  него  на  плече,  мокрый  и
недовольный, как сам Старый Медведь. Ветер  носил  и  швырял  палые  листья,
словно дохлых птиц. "Это не зачарованный лес, а  потопленный",  -  с  тоской
подумал Джон.
   Каково-то Сэму там,  в  хвосте?  Он  и  в  хорошую  погоду  был  неважным
наездником, а от шестидневного дождя земля расползлась - жидкая грязь, а под
ней камни. Ветер бросал воду прямо в глаза. Этак и Стена на юге  растает,  и
лед, смешавшись с теплым дождем, потечет в реки. Пип и Жаба теперь  сидят  у
огня в общей комнате и пьют перед ужином подогретое вино. Джон завидовал им.
Тело под мокрой шерстью чесалось, шея и плечи болели от тяжести  кольчуги  и
меча, а от солонины, соленой трески и твердого сыра его мутило.
   Впереди охотничий рог вывел дрожащую трель, чуть слышную за шумом дождя.
   - Раквел трубит, - сказал Старый Медведь.  -  Крастер,  слава  богам,  на
месте. - Ворон хлопнул крыльями, каркнул "Зерно" и снова нахохлился.
   В Дозоре ходило много рассказов о  Крастере  и  его  замке.  Теперь  Джон
увидит его собственными глазами. После  семи  пустых  деревень  они  боялись
найти жилище  Крастера  таким  же  покинутым,  но,  как  видно,  им  наконец
посчастливилось. Авось Старый Медведь наконец получит какой-то ответ - да  и
от дождя передохнем.
   Торен Смолвуд уверял,  что  Крастер  -  друг  Дозора,  несмотря  на  свою
паршивую  репутацию.  "Он  наполовину  сумасшедший,  не  спорю,  -   говорил
разведчик Старому Медведю, - но ведь всякий свихнется, просидев всю жизнь  в
этом проклятом лесу. Но он никогда не прогонял разведчиков от своего  очага,
да и Манса-Разбойника не жалует. Он нам что-нибудь да посоветует".
   "Лишь бы накормил нас  горячим  да  позволил  просушить  одежду  -  и  то
хорошо". Дайвен говорил другое - что Крастер убийца, лгун, насильник и трус,
и намекал, что тот якшается с работорговцами и  водится  с  демонами.  "Хуже
того, - шептал старый лесовик, клацая деревянными зубами. -  От  него  тянет
холодом, вот что".
   - Джон, - приказал Старый Медведь, -  поезжай  обратно  вдоль  колонны  и
оповести всех. Напомни офицерам,  чтобы  не  было  никаких  неприятностей  с
женами Крастера. Пусть ребята держат руки при себе и разговаривают  с  этими
женщинами как можно меньше.
   - Да, милорд. - Джон повернул коня назад, радуясь, что оказался  к  дождю
спиной хотя бы ненадолго. Все, мимо кого он  проезжал,  казались  плачущими.
Отряд растянулся по лесу на добрых полмили.
   Посреди обоза скрючился в  седле  под  огромной  обвисшей  шляпой  Сэмвел
Тарли. За собой он вел еще двух лошадей. Вороны  в  клетках,  закутанных  от
дождя, кричали и трепыхались.
   - Ты что, лису к ним посадил? - спросил Джон.  Сэм  поднял  голову,  и  с
полей его шляпы потекла вода.
   - А, Джон, здорово. Нет, просто они, как и мы, терпеть не могут дождь.
   - Как ты тут, Сэм?
   - Мокну. - Толстяк выдавил из себя улыбку. - Но жив пока, как видишь.
   -  Это  хорошо.  Впереди  нас  ждет  Дворец  Крастера.  Если  боги  будут
милостивы, он пустит нас переночевать у своего очага.
   - Скорбный Эдд говорит, что Крастер ужасный дикарь, - засомневался Сэм. -
Он берет в  жены  своих  дочерей  и  соблюдает  только  те  законы,  которые
придумывает сам. А Дайвен сказал Гренну, что у Крастера в жилах течет черная
кровь. Его мать была одичалая, и она спала с разведчиком, поэтому он  бас...
- Сэм осекся.
   - Бастард? - со смехом договорил Джон.  -  Не  стесняйся,  Сэм.  Мне  уже
доводилось слышать это слово. - Он пришпорил своего крепконогого  конька.  -
Мне надо найти сира Оттина. Смотри там, поосторожнее с женщинами Крастера. -
Точно Сэмвел Тарли нуждался в подобном предостережении. -  Поговорим  после,
когда разобьем лагерь.
   Джон передал  что  следовало  сиру  Оттину  Уитерсу,  ехавшему  в  хвосте
колонны. Сир Оттин, маленький и сморщенный, одних лет  с  Мормонтом,  всегда
казался усталым, даже в Черном Замке, а под дождем совсем сник.
   - Хорошая новость, - сказал он. - Я промок до костей и  ляжки  протер  до
них же.
   На обратном пути Джон отклонился от колонны и поехал коротким путем через
лес. Мокрая зелень поглощала шум, производимый людьми и конями, и скоро стал
слышен дождь, струящийся по листьям и камням. Была середина дня, но  в  лесу
стоял полумрак. Джон пробирался между луж  и  валунов,  мимо  старых  дубов,
серо-зеленых страж-деревьев и черных железостволов. Кое-где  ветви  нависали
низко над головой, ненадолго прикрывая от дождя. Около  расколотого  молнией
каштана, увитого белыми дикими розами, он услышал в подлеске шорох и позвал:
   - Призрак, ко мне.
   Но из кустов вылез не волк, а Дайвен на лохматом сером коньке. С ним ехал
Гренн. Старый Медведь разослал дозорных  во  все  стороны  от  колонны,  для
прикрытия и  на  случай  появления  врагов.  Даже  здесь  он  соблюдал  меры
предосторожности и посылал людей не поодиночке, а парами.
   - А, это ты, лорд Сноу. - Дайвен ощерился в своей  дубовой  улыбке.  Зубы
его, выточенные из дерева, плохо помещались во рту. -  Я  уж  думал,  нас  с
парнем нанесло на Иного. Волка своего потерял?
   - Он охотится. - Призрак не любил бежать в колонне,  но  далеко  тоже  не
уходил. Когда отряд останавливался на ночь, волк всегда находил Джона  около
палатки лорда-командующего.
   - Скорей уж рыбачит в такую-то мокрядь.
   - Моя мать всегда говорила, что дождь нужен для урожая, - вставил Гренн.
   - Да уж, плесень уродится на славу, - проворчал  Дайвен.  -  Одно  только
хорошо - мыться не надо. - Он клацнул деревянными зубами.
   - Баквел нашел Крастера, - сообщил Джон.
   - А он его терял? - хмыкнул Дайвен.  -  Глядите  вы,  молодые  бычки,  не
лезьте к его бабам, слышите?
   - Хочешь, чтоб все тебе достались, Дайвен? - улыбнулся Джон.
   Тот снова клацнул зубами.
   - А чего ж. У Крастера десять пальцев и один  хрен,  поэтому  считать  он
умеет только до одиннадцати. Если парочка пропадет, он и не хватится.
   - Сколько ж у него жен - спросил Гренн.
   - Больше, чем тебе хотелось бы иметь, браток. Хотя ему легче - он их  сам
разводит. Вот и твой зверь, Сноу.
   Призрак возник рядом с лошадью  Джона,  задрав  хвост,  взъерошив  мокрый
белый мех. Он двигался так тихо, что Джон не заметил, откуда он взялся. Конь
Гренна шарахнулся, почуяв волка; лошади и теперь еще, год спустя, не могли к
нему привыкнуть.
   - За мной, Призрак, - сказал Джон и поскакал к Дворцу Крастера.
   Он не ожидал, конечно, найти  каменный  замок  по  эту  сторону  Стены  -
усадьба представлялась ему скорее  глинобитной,  с  палисадом  и  деревянной
сторожевой башней В действительности же их взорам предстала  навозная  куча,
свинарник, пустой овечий загон и служащая жильем мазанка без окон, низкая  и
длинная, кое-как скрепленная бревнами и крытая дерном.  Строение  стояло  на
небольшом пригорке, окруженное земляным  валом.  Бурые  ручейки  стекали  по
склону в пробитые дождем бреши  и  впивались  в  бурный  раздувшийся  ручей,
бегущий на север.
   На юго-западной стороне находились открытые ворота, у которых торчали  на
высоких шестах черепа животных: по одну сторону медведь, по другую  -  дикий
баран. Джон, проезжая мимо в череде других, заметил, что на  черепе  медведя
еще сохранились ошметки мяса. Внутри передовые Джармена  Барквела  и  Торена
Смолвуда уже устраивали коновязи и ставили  палатки.  В  хлеву  вокруг  трех
огромных свиноматок копошилась целая  орава  поросят.  В  огороде  маленькая
девочка нагишом дергала морковку, две  женщины  связывали  свинью,  готовясь
зарезать ее. Свинья визжала жутким, почти человеческим голосом. Собаки Четта
в ответ подняли лай, несмотря на его ругань, пара псов Крастера не  осталась
в долгу. При виде Призрака собаки стали беситься еще пуще. Волк  не  обращал
на них внимания, Джон тоже.
   Обсушиться смогут разве что тридцать человек, решил Джон,  разглядев  дом
как следует. От силы пятьдесят. Двести уж точно не поместятся -  большинству
придется  остаться  снаружи,  вот  только  где?  На   дворе   вязкая   грязь
перемежалась глубокими, по щиколотку, лужами.
   Лорд-командующий передал своего коня Скорбному Эдду, и тот счищал грязь с
лошадиных копыт, когда Джон подъехал и спешился.
   - Лорд Мормонт в доме, - сообщил Эдд. - Велел тебе пройти туда же.  Волка
лучше оставь тут - как бы он не слопал кого-нибудь из  Крастеровых  детишек.
Я, по правде сказать, сам  готов  слопать  ребятенка,  лишь  бы  его  подали
горячим. Иди, я возьму твою лошадь. Если  внутри  тепло  и  сухо,  лучше  не
говори мне - меня туда не приглашали. - Он  соскреб  с  копыта  большой  ком
грязи. - Дерьмо, что  ли?  Тебе  не  кажется,  что  этот  бугор  слеплен  из
Крастерова дерьма?
   - Все может быть - он ведь тут долго живет.
   - Ну спасибо, утешил Ступай к своему Старому Медведю.
   - Призрак, жди здесь, - приказал Джон.  Дверь  во  Дворец  Крастера  была
сделана из двух оленьих шкур. Джон  раздвинул  их  и  пригнулся  под  низкой
притолокой. Десятка  два  старших  разведчиков  стояли  вокруг  ямы  посреди
земляного пола, где горел огонь. У их сапог собрались лужи.  Пахло  копотью,
навозом и  мокрой  псиной.  В  воздухе  висел  дым,  но  сырость  все  равно
чувствовалась.  Дождь  проникал  сквозь  дымовое  отверстие   в   крыше.   В
единственной комнате наверху помещались полати,  куда  вели  две  приставные
лесенки.
   Джону вспомнилось, как они покидали Стену. В тот день  он  трепетал,  как
робкая дева, но жаждал увидеть тайны и чудеса, скрывавшиеся за каждым  новым
горизонтом. Ну что ж, вот тебе одно из чудес, подумал он,  оглядывая  жалкую
зловонную хибару. От едкого дыма слезились  глаза.  Жаль,  Пип  с  Жабой  не
видят, чего они лишились.
   Крастер сидел у огня. Стул имелся только у него - даже лорду-командующему
пришлось сесть на скамью. На плече у Мормонта бубнил ворон.  Джармен  Баквел
стоял позади, роняя капли с кожаной куртки и  кольчуги,  рядом  занял  место
Торен Смолвуд в тяжелом панцире и  подбитом  соболем  плаще  покойного  сира
Джареми.
   Крастер в овчинном кожухе и сшитом из шкур плаще  выглядел  не  в  пример
скромнее, но на запястье у него красовался тяжелый браслет -  золотой,  судя
по блеску. Все еще мощный с виду, он был уже на склоне  своих  дней,  и  его
седая грива кое-где совсем побелела. Плоский нос и рот  углами  вниз  делали
его лицо жестоким, одного уха недоставало. Вот, значит, какие они, одичалые.
Джон вспомнил сказки старой Нэн о диких людях, пьющих кровь из  человеческих
черепов. Крастер пил жидкое желтое пиво из каменной чаши -  наверно,  он  не
слышал этих сказок.
   - Бенджена Старка я уж три года как не видал, - говорил он Мормонту. - И,
по правде сказать, не скучаю. - Между скамейками сновало с полдюжины  черных
щенков, тут же бродила пара свиней, а женщины в обтрепанных  оленьих  шкурах
разносили им рога с пивом, ворошили огонь, крошили в котел морковку и лук. -
Он должен был проехать тут в прошлом  году,  -  сказал  он.  Торен  Смолвуд.
Собака подошла обнюхать его ногу - он пнул ее, и она с визгом отлетела.
   - Бен искал сира Уэймара Ройса, - объяснил лорд Мормонт, - который пропал
вместе с Гаредом и молодым Уиллом.
   - Этих трех я помню. Лордик  был  не  старше  этих  вот  щенков.  Слишком
гордый, чтоб спать под моим кровом, в соболином плаще и черной  стали.  Бабы
мои таращились на него коровьими глазами. - Крастер покосился на ближайшую к
нему женщину. - Гаред мне сказал, чт