ысячами верных ему воинов. Я ожидал
найти ворота закрытыми.
   Роберт нетерпеливо тряхнул головой.
   - Но обнаружил, что наши люди уже взяли город. Ну и что из того?
   Ланнистеры. Над башнями полоскался  лев  Ланнистеров,  а  не  венценосный
олень. И они захватили город предательством.
   Война бушевала уже почти год.  Лорды,  великие  и  малые,  собрались  под
знаменами Роберта, другие же оставались верными Таргариенам.  Могущественные
Ланнистеры с Бобрового утеса,  Хранители  Запада,  держались  в  стороне  от
борьбы, нe внимая призывам как восставших, так и сторонников короля. Наконец
лорд Тайвин  Ланнистер  с  двенадцатью  тысячами  войска  пришел  к  воротам
Красного замка и объявил о своей верности королю; Таргариен решил,  конечно,
что это боги ответили на его молитвы. И тогда Безумный король совершил  свой
последний безумный поступок: он открыл ворота львам, стоявшим у крепости.
   - Предательство... эта монета хорошо известна Таргариенам,  -  проговорил
Роберт. Гнев вновь  овладел  им.  -  Ланнистеры  отплатили  Эйерису  его  же
монетой.
   Иного они не заслуживали, и я не буду из-за них тревожить свой сон.
   - Тебя не было там, - проговорил Нед с горечью в  голосе.  Он  знал;  что
такое тревожные сны. Свой поступок  лорд  Старк  совершил  четырнадцать  лет
назад, и все же память о нем до сих пор преследовала его по ночам. - В  этой
победе не было чести.
   - Пусть Иные поберут твою честь, - выругался Роберт. - Что знали о  чести
эти Таргариены? Спустись к себе в крипту и спроси Лианну, что она  думает  о
чести дракона!
   - Ты отомстил за Лианну возле Трезубца,  -  ответил  Нед,  останавливаясь
возле короля. - Обещай мне, Нед, прошептала она тогда.
   - Месть не вернула ее. - Роберт отвернулся,  разглядывая  серые  дали.  -
Проклятые боги подарили мне пустую  победу.  Корону...  а  я  просил  у  них
девушку.
   Твою сестру, целую и сохранную... Я спрашиваю тебя, Нед, что  хорошего  в
этой короне? Боги смеются над молитвами и королей, и пастухов.
   - Не знаю, как насчет богов, светлейший... но вот еще что я увидел, когда
въехал в тот день в тронный зал, - проговорил Нед. - Эйерис лежал  на  полу,
утонув в собственной крови, черепа  драконов  глядели  вниз  со  стен.  Люди
Ланнистеров были повсюду. И Джейме в белом плаще Королевской гвардии  поверх
золоченой брони. Я до сих пор вижу его. Даже меч сверкал позолотой. Он сидел
на Железном троне, высоко над рыцарями, в своем львином шлеме,  и  надувался
от гордости.
   - Это известно, - заметил король.
   - Я все еще был на коне. И в  безмолвии  проехал  через  весь  зал  между
долгими рядами драконьих черепов. Казалось, что они  наблюдают  за  мной.  Я
остановился перед троном и поглядел  на  Джейме.  Обагренный  кровью  короля
золотой меч лежал на его коленях. Мои люди наполняли зал позади  меня,  люди
Ланнистера отступали. Я  не  проронил  ни  слова,  только  глядел  на  него,
сидящего на престоле.
   И ждал. Наконец Джейме расхохотался и встал. А потом  снял  свой  шлем  и
сказал мне: "Не бойся, Старк. Я просто грел кресло для нашего друга Роберта.
Увы, не слишком-то удобное сиденье".
   Король откинул назад голову и  захохотал.  Смех  его  вспугнул  ворон  из
высокой бурой травы. Отчаянно захлопав крыльями, птицы взмыли в воздух.
   - Ты полагаешь, что я должен не доверять Ланнистеру, потому что он провел
несколько мгновений на моем троне? - Король вновь зашелся смехом.  -  Джейме
было всего семнадцать, он едва вышел из мальчишеского возраста!
   - Мальчишка или мужчина, но права садиться на престол он не имел.
   - Быть может, он устал, - предположил Роберт. - Убивать  королей  -  дело
тяжелое. Боги знают, что в этом проклятом зале негде передохнуть.  И  он  не
солгал: это чудовищно неуютное кресло, причем во многих отношениях. - Король
покачал головой. - Теперь я знаю самый черный грех Джейме, значит, обо  всем
можно  забыть.  Нед,  меня  с  души  воротит  от   этих   тайн,   слухов   и
государственных дел. Это так же скучно, как считать медяки.  Проедемся  еще,
раньше ты любил ездить. Я снова хочу ощутить ветер в  своих  волосах.  -  Он
послал коня вперед и поскакал по кургану.
   Нед не сразу последовал за ним. Слова кончились, и его переполнила печаль
к беспомощность. Он опять удивился тому, что делает здесь, зачем оказался  в
этом месте. Он не Джон Аррен я не способен укротить своенравный нрав  короля
и научить его мудрости. Роберт будет поступать, как ему заблагорассудится, и
все слова или поступки Неда  этого  не  переменят.  Сам  же  он  принадлежит
Винтерфеллу.
   Ему следует разделять горе Кейтилин и быть рядом с Браном.
   Но мужчина не всегда вправе  находиться  там,  где  хочет.  С  решимостью
Эддард Старк сжал сапогами бока коня и направился следом за королем.

ТИРИОН

   Север тянулся бесконечно.
   Тирион Ланнистер пользовался  картами  не  хуже  любого  другого,  однако
двухнедельный  путь  по  дикой  дороге,  ответвлению  Королевского   тракта,
заставил его понять, что карты - одно, а земля - совершенно другое.
   Они оставили Винтерфелл в тот же самый день, что и король, среди суматохи
царственного отъезда, под  крики  мужчин  и  фырканье  лошадей,  под  грохот
фургонов  и  сгон  громадного  дома  на  колесах.  Кружился  легкий  снежок.
Королевский тракт проходил вблизи замка  и  города.  Тут  знамена,  фургоны,
колонна рыцарей и свободные всадники повернули к югу,  унося  с  собой  весь
шум, а Тирион отправился на север с Бендженом Старком и его племянником.
   Сразу сделалось холоднее и тише.
   К западу от дороги поднимались кремневые холмы, серые и зубастые пики,  с
высокими сторожевыми башнями на каменистых вершинах. К востоку земля уходила
вдаль, насколько мог видеть глаз, становясь гладкой равниной. Каменные мосты
пересекали узкие быстрые реки, а небольшие сельские  дома  тесными  кольцами
окружали крепости, сложенные из дерева и камня. На  дороге  еще  было  много
путников, но  на  ночь  путешественники  могли  устроиться  в  неприхотливых
постоялых дворах.
   В трех днях езды от Винтерфелла обработанная земля уступила место  лесам,
и Королевский тракт опустел. Кремневые холмы вырастали с каждой новой милей,
обретая все более дикий облик, и скоро превратились в холодные  синие  горы,
зубастые громады, покрытые снегом. Когда  с  севера  задувал  ветер,  долгие
хвосты ледяных кристаллов тянулись  от  высоких  пиков,  словно  знамена.  С
запада горы встали стеной, дорога повернула  на  северо-восток  через  леса,
дубовые и хвойные.
   Заросли вереска казались Тириону  черными  и  древними.  "Волчий  лес"  -
называл этот край Бенджен Старк, и действительно, ночи теперь полнились воем
звериных стай, иногда не столь уж далеких.
   Услышав ночной вой, альбинос Джона Сноу  наставлял  уши,  но  никогда  не
отвечал собственным голосом. Тириону виделось в этом животном  нечто  весьма
тревожное.
   Не считая волка, их  отряд  теперь  состоял  из  восьми  человек,  Тирион
путешествовал с двумя слугами, как подобало Ланнистеру. Бенджен Старк ехал в
сопровождении своего незаконнорожденного племянника. Он прихватил  несколько
свежих коней для Ночного Дозора. Но прежде чем углубиться в чащобы  Волчьего
леса, они заночевали за деревянными  стенами  лесного  острога,  где  к  ним
присоединился еще один из Черных Братьев, некто  Йорен,  человек  сутулый  и
мрачный. Лицо его пряталось за бородой, не менее черной, чем его одеяние, но
Йорен казался  крепким,  как  старый  корень,  и  твердым  как  камень.  Его
сопровождала пара оборванных крестьянских мальчишек из Перстов.
   -  Насильники,  -  коротко  бросил  Йорен,  холодно  поглядев  на   своих
подопечных.
   Тирион понял. Суровая жизнь на Стене тем не менее  была  предпочтительнее
кастрации. Пятеро мужчин, трое мальчиков, лютоволк, двадцать лошадей, клетка
с  воронами,  которую  вручил  Бенджену  Старку  мейстер  Лювин.  Любопытная
компания для Королевского тракта, да и вообще для любой дороги.
   Тирион заметил, что  Джон  Сноу  наблюдает  за  Йореном  и  его  мрачными
компаньонами со странным выражением на лице, похожим на разочарование. Плечо
Йорена было согнуто, от  него  пахло  кислятиной,  жирные  волосы  и  борода
спутались и кишели блохами,  старая  и  залатанная  одежда  его  явно  редко
стиралась. От обоих молодых рекрутов пахло еще хуже, они казались глупыми  и
жестокими.
   Вне сомнения, мальчик ошибочно полагал, что Ночной Дозор собран из людей,
подобных его собственному дяде. Если так, Йорен и его спутники весьма  грубо
вернули Джона к действительности. Тириону  было  жаль  мальчика.  Он  выбрал
трудную жизнь: или - точнее говоря - для него выбрали трудную жизнь. К  дяде
мальчика Тирион испытывал гораздо меньшую симпатию. Бенджен Старк, казалось,
разделял презрение брата к  Ланнистерам,  и  не  обрадовался,  когда  Тирион
сообщил ему о своем намерении.
   - Предупреждаю вас, Ланнистер, возле Стены  вы  не  найдете  гостиниц,  -
строго поглядел на него Старк.
   - Вне сомнения, вы отыщете мне какое-нибудь место,  -  мрачно  усмехнулся
Тирион. - Как вы могли заметить, я невысок и удовольствуюсь малым.
   Брату королевы нельзя было отказать, это и уладило дело, но Старк явно не
обнаруживал радости.
   - Вам не понравится дорога, гарантирую это, - проговорил коротко  Бенджен
и с тех пор делал все возможное, чтобы подтвердить свое  обещание.  К  концу
первой недели Тирион сбил ноги седлом, промерз до костей, но  не  жаловался.
Черт  побери,  он  не  даст  Бенджену  Старку  ни   малейшего   повода   для
удовлетворения!
   Маленький реванш ему предоставил плащ для верховой езды -  потрепанная  и
пахнущая мускусом медвежья шкура, Старк предложил ее с  любезностью  Ночного
Дозорного и, вне сомнения, рассчитывал на изящный отказ.  Но  Тирион  принял
предложенное с улыбкой. Выехав из Винтерфелла, он прихватил с  собой  теплую
одежду,  но  скоро  обнаружил,  что  ее   недостаточно.   На   севере   было
по-настоящему холодно, и с каждым днем становилось  все  холоднее.  Начались
ночные морозы, а порывы ветра, словно нож, прорезали  самую  теплую  шерсть.
Через несколько дней Старк, несомненно, сожалел о своем рыцарском жесте.  Но
и он получил свой урок.
   Ланнистеры  никогда  не  отказываются.  Ланнистеры  берут  все,  что   им
предлагают.
   Чем дальше они продвигались на север, погружаясь во мрак  Волчьего  леса,
тем реже и реже попадались фермы и остроги; наконец ни одна кровля не  могла
более предоставить ночлега путникам, и им пришлось обратиться к  собственным
ресурсам.
   От Тириона не было никакой пользы при устройстве на ночлег или стоянку.
   Маленький и кривоногий, он только путался под ногами. Посему, пока Старк,
Йорен и  другие  мужчины  делали  грубое  укрытие,  ухаживали  за  конями  и
разжигали огонь, он обычно  брал  плащ,  небольшой  мех  с  вином  и  уходил
почитать.
   На восемнадцатую ночь путешествия вино  оказалось  редкостным  и  сладким
янтарным напитком с Летних островов, который он привез с собой  на  север  с
Бобрового утеса, книга же увлекательно повествовала об истории и драконах. С
разрешения лорда Эддарда Старка Тирион прихватил с собой  в  путь  несколько
редкостных томов из библиотеки Винтерфелла.
   Он обнаружил уютное место как раз  за  пределами  лагерной  суеты,  возле
торопливого ручья с водой чистой и холодной, как  лед.  Корявый  старый  дуб
предоставил ему укрытие от кусачего ветра. Тирион завернулся в меха,  припал
спиной к стволу, глотнул вина и принялся  читать  о  достоинствах  драконьей
кости.
   Драконья кость черна, потому что в ней много железа, повествовала  книга.
Она прочна как сталь, но легче и гибче и, конечно,  совершенно  неподвластна
огню.
   Луки  из  драконьей  кости  весьма  ценятся  дотракийцами;  этому  нечего
удивляться: стрела, посланная из такого оружия, летит дальше,  чем  пущенная
из деревянного.
   К драконам Тирион относился с трепетным  интересом.  Впервые  явившись  в
Королевскую Гавань на свадьбу своей сестры с Робертом Баратеоном,  он  решил
отыскать драконьи черепа, которые прежде  висели  на  стенах  тронного  зала
Таргариенов. Король Роберт заменил их  знаменами  и  гобеленами,  но  Тирион
настоял на своем и  наконец  отыскал  черепа  в  мрачном  погребе,  куда  их
сложили.
   Он надеялся обнаружить нечто отвратительное и  жуткое  и  не  думал,  что
кости  окажутся  прекрасными.  Черная,  словно  оникс,  полированная   кость
загадочно искривилась в свете огня.  Драконы  любили  пламя,  понял  Тирион.
Сунув факел в пасть одного  из  самых  больших  черепов,  он  заставил  тени
плясать на стене перед ним. Длинные зубы, они  казались  кривыми  ножами  из
черного алмаза. Пламя его факела  не  могло  повредить  им:  они  помнили  к
больший жар. Ну а отойдя в сторону, Тирион решил - и  мог  бы  присягнуть  в
этом, - что пустые глазницы твари следят за ним.
   Черепов насчитывалось девятнадцать. Самому старшему было более трех тысяч
лет; самому молодому - лишь полтора века. Эти были и самыми маленькими.  Вот
пара не больше черепов мастифа, странные уродливые  останки  двух  последних
драконов, вылупившихся на  Драконьем  Камне.  Они  были  последними  -  и  у
Таргариенов, и, быть может, вообще - и прожили недолго.
   Чем старее были драконы,  тем  крупнее  становились  их  кости;  замыкали
череду черепа трех великих чудовищ, прославленных в сказаниях и песнях. Этих
драконов  Эйегон  Таргариен  и  его  сестра  в  старину  выпустили  на  Семь
Королевств. Певцы дали им имена богов: Балерион,  Мираксес,  Вхагар.  Тирион
стоял в их разверстых пастях, не в силах сказать ни слова. В глотку  Вхагара
можно было въехать верхом на коне. Впрочем, рискнувший сделать это при жизни
дракона никогда бы не выехал наружу.  Мираксас  был  еще  больше.  Но  самый
великий из всех, Балерион Черный Ужас, мог проглотить целого зубра, а  может
быть, и волосатого мамонта, которые все еще бродили по холодным пустошам  за
Порт Иббеном.
   Тирион долго простоял в этом мрачном погребе, разглядывая огромный пустой
череп Балериона, и, пока не  догорел  его  факел,  пытался  понять  величину
живого зверя, представить себе, каким казался огнедышащий  змей  в  небе  на
распростетых крыльях.
   Его собственный далекий предок, король Лорен с Бобрового утеса, попытался
выстоять против огня и объединился  с  королем  Мерном,  владыкой  Раздолья,
чтобы противостоять таргариенскому завоеванию. Это случилось почти три  века
назад,  когда  Семь  Королевств  действительно  были  королевствами,  а   не
провинциями большой страны. Эти два короля могли поднять шесть сотен знамен,
выставить пять тысяч конных воинов и в девять раз больше свободных всадников
и вооруженных людей. У Эйегола Драконовластного было не более пятой части от
этого числа, как утверждают хроники. Да и то большую  часть  их  набрали  из
воинов убитого короля, в верности которых можно было сомневаться.
   Воины сошлись  на  широких  просторах  Раздолья,  посреди  золотых  полей
пшеницы, созревшей для жатвы. Два короля повели свое войско вперед, и  армия
Таргариена дрогнула, рассыпалась и побежала. На несколько мгновений,  писали
хроникеры, завоевание  закончилось...  но  только  на  несколько  мгновений,
потому что Эйегон Таргариен и его сестры вступили в сражение.
   Один только раз Вхагара, Мираксеса и Балериона выпустили одновременно,  и
певцы назвали поле битвы Пламенным Полем.
   Почти четыре тысячи человек сгорели в тот день, среди них оказался  Мери,
король Раздолья. Король  Лорен  спасся  и  прожил  достаточно  долго,  чтобы
сдаться, присягнуть па верность Таргариену и породить сына,  за  что  Тирион
был ему должным образом благодарен.
   - Почему ты так много читаешь?
   Тирион поднял голову на звук голоса. В  нескольких  футах  от  Ланнистера
стоял Джон Сноу, разглядывавший его с  любопытством.  Карлик  заложил  книгу
пальцем и проговорил:
   - Погляди на меня и скажи, что ты видишь?
   Мальчик подозрительно поглядел на него.
   - Ты шутишь. Я вижу только тебя, Тирион Ланнистер.
   Тирион вздохнул.
   - Для бастарда ты чрезвычайно вежлив, Джон Сноу. Ты  видишь  перед  собой
карлика. Сколько тебе лет, двенадцать?
   - Четырнадцать, - отвечал мальчик.
   - Четырнадцать, и ты выше, чем суждено мне  когда-либо  стать.  Ноги  мои
кривы и коротки, я хожу с трудом. Мне нужно особое седло, чтобы не упасть  с
коня. Его придумал я сам, если тебе интересно знать. Иначе мне  пришлось  бы
ездить на пони.
   Руки у меня крепкие, но слишком короткие. Из меня  никогда  не  получится
фехтовальщик. Если бы я родился в семье крестьянина,  то  меня  оставили  бы
умирать или продали как уродца какому-нибудь работорговцу.  Но  увы,  я  был
рожден  Ланнистером  с  Бобрового  утеса,  и  во  всех  тамошних  ярмарочных
балаганах не хватит денег на такого карлу. От меня многого ожидали. Мой отец
двадцать лет был десницей короля. Потом мой брат убил этого самого короля...
так вышло, но жизнь полна маленьких сюрпризов. Моя  сестра  вышла  замуж  за
нового короля,  и  мой  отвратительный  племянник  со  временем  станет  его
наследником. Поэтому я должен делать все возможное ради  чести  моего  дома,
разве ты не согласен? Но как? Ноги мои  слишком  малы  для  тела,  а  голова
чересчур велика, но я бы сказал, что, на мой взгляд, она как раз  впору  для
моего ума. Я спокойно принимаю собственные силы и слабости.  Ум  -  вот  мое
оружие. У брата Джейме есть меч, у короля Роберта боевой  молот,  а  у  меня
разум. А он нуждается  в  книгах,  как  меч  в  точильном  камне,  чтобы  не
затупиться, - Тирион постучал по кожаной обложке  книги.  -  Вот  поэтому  я
читаю так много, Джон Сноу.
   Мальчик выслушал его в молчании. Лицом, если не именем. он был  похож  на
Старка. Длинным, печальным, настороженным лицом, которое ничего не выдавало.
   Кем бы ни была его мать, она не  оставила  на  сыне  заметного  отпечатка
своей личности.
   - О чем ты читаешь? - спросил Джон.
   - О драконах, - улыбнулся ему Тирион.
   - А какой в этом  прок?  Драконов  больше  не  существует,  -  проговорил
мальчик с бесшабашной уверенностью юности.
   - Да, так говорят, - отвечал Тирион. - Грустно, не правда ли?  Когда  мне
было столько, сколько сейчас  тебе,  я  мечтал  о  том,  чтобы  у  меня  был
собственный дракон.
   - Да ну? - с сомнением в голосе спросил мальчик,  должно  быть,  подумав,
что Тирион смеется над ним.
   - Знаешь, ведь и уродливый горбатый коротышка  может  увидеть  мир,  если
сядет на спину дракона. - Тирион откинул в сторону медвежью шкуру и поднялся
на ноги. - Я начал разводить огонь в недрах Бобрового утеса и часами смотрел
на пламя, воображая, что это драконий огонь. Иногда мне представлялось,  что
в нем горит мой отец. Иногда - моя сестра...
   Джон снова поглядел на него, взгляд его выражал  в  равной  мере  ужас  и
восхищение.
   Тирион фыркнул:
   - Не надо смотреть на меня такими глазами, бастард. Я знаю твой секрет.
   Тебе снятся такие же сны.
   - Нет! вскрикнул в ужасе Джон Сноу. - Я бы не...
   - Как? Никогда? -  Тирион  приподнял  бровь.  -  Ну  что  ж,  тогда,  вне
сомнения, Старки были жутко добры к тебе. И леди Старк обращалась  с  тобой,
словно с родным сыном. Ну а братец Робб всегда был ласков,  а  почему  бы  и
нет? Он ведь получает Винтерфелл, а ты - Стену. Твой отец... должно быть,  у
него были веские причины отправить тебя в Ночной Дозор.
   - Прекрати, - скривил губы Джон Сноу, потемнев  от  гнева.  -  Служить  в
Ночном Дозоре - благородное дело!
   Тирион расхохотался:
   - Ты слишком умен, чтобы верить в это. Ночной Дозор  служит  свалкой  для
всех неудачников нашего края. Я видел, как  ты  смотришь  на  Йорена  и  его
мальчишек. Они твои новые братья, Джон  Сноу.  Или  они  тебе  не  нравятся?
Унылые мрачные крестьяне, должники, браконьеры, насильники, воры и бастарды,
подобные тебе самому, все они уходят на Стену ловить  грамкинов,  снарков  и
прочих чудищ, о которых рассказывают няньки. Хорошо еще. ч