живое дитя - кто же захочет взять ее, бесплодную,  в  жены?  И  разве  может
кто-нибудь соперничать с Дрого, кто умер, ни разу не обрезав волос и  теперь
ведет свой звездный кхаласар по полночным землям?
   Она слышала, с какой тоской сир Джорах говорил о своем Медвежьем острове.
"Меня он никогда не получит, но когда-нибудь я верну ему его  дом  и  честь.
Это я могу сделать и сделаю".
   Никакие призраки в ту ночь не тревожили ее сон. Ей снился Дрого и то, как
они впервые ехали с ним рядом в ночь их свадьбы. Только во сне под ними были
не кони, а драконы.
   Наутро она призвала к себе своих кровных всадников:
   - Кровь моей крови, вы  нужны  мне.  Каждый  из  нас  выберет  себе  трех
лошадей, самых крепких и здоровых из тех, что у нас остались.  Нагрузите  на
них воды и провизии, сколько увезут, и отправляйтесь в дорогу.  Агго  поедет
на юго-запад, Ракхаро прямо на юг, ты же, Чхого, - на юго-восток  за  шиерак
кийя.
   - Что мы должны искать, кхалиси? - спросил Чхого.
   - Все, что встретится впереди. Другие города, живые и мертвые. Караваны и
оседлых жителей. Реки, озера и большое соленое  море.  Узнайте,  как  далеко
простирается эта пустыня и что лежит по ту ее сторону. Я не  намерена  снова
искать дорогу вслепую, когда покину это место. Я должна знать, куда ехать  и
как лучше добраться туда.
   И они уехали, позвякивая колокольчиками в  волосах,  а  Дени  с  горсткой
живых осталась в городе, который они назвали Вейес  Толорро.  Город  Костей.
Дни шли за днями. Женщины собирали фрукты в садах мертвецов, мужчины чистили
коней и чинили седла, стремена и  обувь.  Дети  бегали  по  улицам,  собирая
старые бронзовые монеты, осколки пурпурного стекла и каменные  кувшинчики  с
ручками в виде змей. Одну женщину ужалил красный скорпион, но больше смертей
не было. Лошади начали прибавлять в теле.  Дени  лечила  рану  сира  Джораха
сама, и та заживала.
   Ракхаро вернулся первым. "На юге красная пустыня  тянется  бесконечно,  -
сказал он, - а после упирается в дурную горькую воду. Ничего там нет,  кроме
песков, обветренных скал и колючей поросли". Он  клялся,  что  видел  скелет
дракона - такой огромный, что проехал на  коне  сквозь  его  большие  черные
челюсти. Больше ничего примечательного ему не встретилось.
   Дени дала ему дюжину самых сильных мужчин и велела им перекопать площадь.
Если между камнями растет призрак-трава, прорастут  и  другие  травы,  когда
камни уберут. В воде у них недостатка нет - скоро площадь зазеленеет.
   Вторым вернулся Агго. "На юго-западе все голо и выжжено",  -  сказал  он.
Агго нашел руины еще  двух  городов  -  меньше,  чем  Вейес  Толорро,  но  в
остальном таких же. Один из них охраняли черепа, воздетые на ржавые железные
пики, и он не решился войти туда, но второй обследовал по мере  возможности.
Он показал Дени найденный там железный  браслет  с  необработанным  огненным
опалом величиной с ее большой палец. Там были еще какие-то  свитки,  но  они
высохли и угрожали рассыпаться, поэтому Агго их не взял.
   Дени поблагодарила его и отправила чинить  ворота.  Если  кто-то  пересек
пустыню в старину, чтобы  завоевать  эти  города,  такое  могло  повториться
снова.
   - На всякий случай мы должны быть готовы ко всему, - заявила она.
   Чхого не было так долго, что Дени уже стала бояться за него, но  наконец,
когда его почти уже не ждали, он появился на юго-востоке. Один  из  часовых,
выставленных Агго, увидел его первым и закричал.  Дени  взбежала  на  стену,
чтобы посмотреть своими глазами. Это была правда. Чхого вернулся, и не один.
С ним ехали три незнакомца в  причудливых  одеждах,  верхом  на  безобразных
горбатых животных крупнее лошади.
   Они остановились у городских ворот и подняли головы к Дени.
   - Кровь моей крови, - сказал Чхого, - я доехал до большого города  Кварта
и вернулся с тремя людьми, которые захотели сами посмотреть на тебя.
   - Что ж, смотрите, если охота, - сказала Дени, - но сперва  назовите  мне
свои имена.
   Бледный синегубый человек ответил на гортанном дотракийском:
   - Я Пиат Прей, великий маг.
   Лысый с  драгоценным  кольцом  в  носу  ответил  на  валирийском  Вольных
Городов:
   - Я Ксаро Ксоан Даксос из числа Тринадцати, купецкий старшина Кварта.
   Женщина в лакированной деревянной маске  ответила  на  общем  языке  Семи
Королевств:
   - Я Куэйта из Края Теней. Мы хотим видеть драконов.
   - Вы их увидите, - сказала им Дейенерис Таргариен.

ДЖОН

   На старых картах Сэма эта  деревня  называлась  Белое  Древо.  По  мнению
Джона,  это  место  не  заслуживало  звания  деревни:   четыре   хижины   из
неоштукатуренного камня вокруг пустого овечьего загона  и  колодца.  Домишки
были  крыты  дерном,  окна  затянуты   обтрепавшимися   кожами.   Над   ними
простирались  белые  ветви  и  темно-красные  листья  чудовищно   громадного
чардрева.
   Это было самое большое дерево,  которое  Джону  Сноу  доводилось  видеть:
ствол добрых восьми футов в обхвате, а  ветви  укрывали  своим  пологом  всю
деревню. Но тревогу в нем вызывала не столько величина дерева, сколько  лицо
на нем, особенно рот:
   Не просто  щель,  как  обычно,  а  дупло  с  рваными  краями,  где  могла
поместиться целая овца.
   Но там, внутри, не овечьи кости - и в пепле лежит не овечий череп.
   - Старое дерево, - хмуро произнес Мормонт с седла.
   - Старое, - подтвердил ворон у него на плече. - Старое, старое, старое.
   - И сильное. - Джон чувствовал его мощь. Торен Смолвуд спешился рядом  со
стволом, весь черный в своем панцире и кольчуге.
   - Гляньте-ка на эту образину. Неудивительно, что люди боялись  их,  когда
впервые пришли в Вестерос. Так бы и срубил эту погань.
   - Мой отец верил, что перед сердце-деревом солгать нельзя, - сказал Джон.
- Старые боги знают, когда человек лжет.
   - Мой отец тоже в это верил,  -  сказал  Старый  Медведь.  -  Дай-ка  мне
взглянуть на этот череп.
   Джон спешился. За спиной у него в черных  кожаных  ножнах  висел  Длинный
Коготь, полутораручный бастардный клинок, который подарил ему Старый Медведь
за спасение своей жизни. Бастардный меч  для  бастарда,  пошучивали  братья.
Рукоять для  него  переделали  по-новому,  снабдив  ее  волчьей  головой  из
бледного камня, клинок же был  из  валирийской  стали  -  старый,  легкий  и
смертельно острый.
   Став на колени, Джон  запустил  руку  в  перчатке  в  дупло,  красное  от
высохшего сока и почерневшее от огня. Под черепом лежал еще один,  поменьше,
с отломанной челюстью, полузасыпанный пеплом и осколками костей.
   Старый Медведь, взяв его обеими руками, заглянул в пустые глазницы.
   - Одичалые сжигают своих мертвых - мы всегда это знали  жаль,  что  я  не
спросил, почему они это делают, когда их еще можно было найти кое-где
   Джон вспомнил упыря с горящими синими глазами на  бледном  мертвом  лице.
Теперь-то уж ясно почему.
   - Если бы кости могли говорить, этот парень рассказал бы нам о многом,  -
проворчал Мормонт. - Как он умер, кто сжег его  и  зачем.  И  куда  девались
одичалые. - Он  вздохнул.  -  Дети  Леса,  говорят,  умели  разговаривать  с
мертвыми, но я не умею. - Он швырнул череп обратно в дупло,  подняв  облачко
пепла. - Обшарьте эти дома, а ты, Великан, полезай  на  дерево  и  оглядись.
Надо и собак попробовать. Может, на этот раз след окажется  посвежее.  -  Но
было ясно, что он не особенно на это надеется.
   Дозорные разошлись по домам попарно, чтобы ничего  не  пропустить.  Джону
достался Эддисон Толетт, тощий как пика оруженосец, которого братья прозвали
Скорбным Эддом.
   - Мало нам того, что мертвые встают, - сказал он Джону. - Старый  Медведь
хочет, чтоб они еще и заговорили. Это добром не  кончится,  ручаюсь.  И  кто
сказал, что кости не лгут? Почему это  мертвый  должен  быть  правдивее  или
умнее, чем при жизни? Скорей всего он стал бы ныть  и  жаловаться  -  земля,
мол, чересчур холодна, надгробная плита мала, да и червей у других побольше,
чем у него...
   Джону пришлось пригнуться, чтобы пройти через низкую  дверь.  Внутри  был
плотно утоптанный земляной пол -  никакой  мебели,  никаких  признаков,  что
здесь жили люди, если не считать золы под дымовым отверстием в крыше.
   - Хорошо жилье, нечего сказать, - заметил он.
   - Я тоже родился в таком вот доме,  -  пригорюнился  Скорбный  Эдд.  -  И
провел в нем свои лучшие годы - все плохое началось потом. -  В  одном  углу
валялась куча соломы, и Эдд посмотрел на нее с тоской.  -  Я  отдал  бы  все
золото Бобрового Утеса, лишь бы снова поспать в постели.
   - Вот это ты называешь постелью?
   - Я называю постелью все, что мягче земли и имеет над собой крышу. -  Эдд
понюхал воздух. - Навозом пахнет.
   - Да, только старым. - Запах был очень слаб - видимо,  дом  покинули  уже
довольно давно. Джон порылся в соломе, чтобы проверить, не спрятано ли  чего
внизу, и обошел стены. Это не заняло у него много времени. - Тут ничего нет.
   Он и не ожидал ничего найти. Белое Древо - четвертая деревня, которую они
проезжают, и все четыре заброшены. Люди ушли, забрав свои скудные пожитки  и
всю живность, которую имели. Следов нападения нигде  не  замечалось.  Пусто,
только и всего.
   - Как ты думаешь, что могло с ними случиться? - спросил Джон.
   - Такое, что мы и вообразить себе не можем, - заверил Скорбный Эдд. -  Я,
впрочем, могу, только говорить не хочу. Довольно одного знания, что всех нас
ждет погибель, - незачем думать об этом заранее.
   Две собаки обнюхивали дверь изнутри, остальные рыскали по  деревне.  Четт
ругал их почем зря со злостью, которая, похоже, никогда его не покидала. При
свете, проникающем сквозь красные листья чардрева,  прыщи  у  него  на  лице
казались еще ярче. Увидев Джона, он сузил глаза - любви они друг к другу  не
питали.
   В других домах тоже ничего не нашлось.
   - Ушли, - крикнул ворон Мормонта, взлетев  на  ветку  чардрева.  -  Ушли,
ушли, ушли.
   - Год назад в Белом Древе еще жили одичалые. - Торен  Смолвуд,  в  черной
блестящей кольчуге и чеканном панцире сира Джареми Риккера,  больше  походил
на лорда, чем сам Мормонт. Тяжелый плащ,  подбитый  соболем,  был  застегнут
скрещенными серебряными молотами Риккеров. Плащ тоже принадлежал раньше сиру
Джареми... но сира Джареми убил упырь, а в Ночном  Дозоре  ничего  даром  не
пропадает.
   - Год назад  королем  был  Роберт,  и  в  стране  царил  мир,  -  заметил
коренастый Джармен Баквел, командир  разведчиков.  -  За  год  многое  может
измениться.
   - Неизменным остается одно, - вставил сир Малладор  Локе,  -  чем  меньше
одичалых, тем меньше хлопот. Что бы там  с  ними  ни  стряслось,  я  по  ним
плакать не стану. Грабители и убийцы, все до одного.
   Красные  листья  над  Джоном  зашуршали,  сучья  разошлись,  и  показался
человек, скачущий с ветки на ветку, как белка. Бедвик  был  ростом  не  выше
пяти  футов,  и  только  седина  в  волосах  выдавала  его  возраст.  Другие
разведчики прозвали его Великаном. Сидя в развилке у  них  над  головой,  он
сказал:
   - На севере какая-то вода - озеро, что ли. На западе кремнистые холмы, не
очень высокие. Больше ничего не видать, милорды.
   - Заночевать можно здесь, - предложил Смолвуд. Старый Медведь взглянул на
небо сквозь белые ветки и красные листья чардрева.
   - Нет. Великан, сколько там еще до заката?
   - Три часа, милорд.
   - Пойдем на север, - решил Мормонт. - Если  успеем  добраться  до  озера,
разобьем лагерь на берегу, авось и рыбы наловим.  Джон,  тащи  бумагу,  надо
написать мейстеру Эйемону.
   Джон  нашел  в  седельной  сумке  пергамент,  перо  и  чернила  и  принес
лорду-командующему.
   "В Белом Древе, - нацарапал Мормонт. - Четвертая деревня,  и  все  пусты.
Одичалые ушли".
   - Найди Тарли, и пусть он это отправит. - Мормонт свистнул, ворон  слетел
к нему, сел на голову коня, покрутил головой и сказал:
   - Зерно. - Конь заржал.
   Джон  развернул  своего  лохматого  конька.  За  чардревом  росли  другие
деревья, поменьше, и  Дозорные,  расположившись  под  ними,  чистили  коней,
жевали солонину, справляли нужду, чесались и разговаривали. Получив  команду
двигаться дальше, они умолкли и  расселись  по  коням.  Сначала  отправились
передовые  Джармена  Баквела,  потом  авангард  под   командованием   Торена
Смолвуда. Далее следовал Старый Медведь со своим отрядом, сир Малладор  Локе
с вьючными лошадьми и наконец арьергард сира Оттина  Уитерса.  Итого  двести
человек и в полтора раза больше лошадей.
   Днем они ехали по звериным тропам  и  вдоль  ручьев,  "дорогами  Дозора",
забираясь все дальше и дальше в глушь, ночью разбивали лагерь  под  звездным
небом и видели над собой комету. Из Черного Замка братья выехали  в  хорошем
настроении, с шутками и прибаутками, но мрачное молчание  леса  скоро  взяло
свое. Шутки стали реже, а ссоры чаще. Никто не  желал  сознаваться,  что  он
боится - они как-никак были Ночным Дозором, - но  Джон  чувствовал,  как  им
тревожно. Четыре пустых деревни, ни  одного  одичалого,  даже  дичь  куда-то
подевалась. Зачарованный Лес никогда еще не казался более зачарованным - это
признавали даже ветераны.
   Джон снял перчатку, чтобы дать подышать обожженным пальцам. Экий  мерзкий
вид. Он вдруг вспомнил, как ерошил волосы Арье. Его сестричка, тоненькая как
прутик. Как-то она теперь? Ему было немного грустно думать,  что  он,  может
быть, никогда уже не взлохматит ей  волосы.  Он  стал  сгибать  и  разгибать
пальцы. Если боевая рука оцепенеет и утратит гибкость, это  может  для  него
плохо кончиться. За Стену без меча лучше не соваться.
   Сэмвелл Тарли был там же, где другие стюарды, и поил своих лошадей. Их  у
него на попечении было трое:  его  собственная  и  две  вьючных,  каждая  из
которых везла большую плетеную клетку  с  воронами.  Птицы,  завидев  Джона,
захлопали  крыльями  и  подняли  шум.  Некоторые  их   крики   подозрительно
напоминали слова.
   - Ты что, говорить их учишь? - спросил Джон Сэма.
   - Так, понемножку. Трое уже умеют говорить "снег" и "Сноу".
   - С меня довольно и одной птицы, которая кличет меня по имени,  а  "снег"
для черного брата слово не слишком приятное. - Снег на севере часто означает
смерть.
   - Что там, в Белом Древе?
   - Кости, пепел и пустые дома. - Джон подал Сэму  свернутый  пергамент.  -
Старый Медведь велел отправить это Эйемону.
   Сэм взял птицу из клетки, погладил ей перья, прикрепил письмо и сказал:
   - Лети домой, храбрец. Домой. - Ворон каркнул  что-то,  в  ответ,  и  Сэм
подкинул его в воздух. Тот захлопал крыльями и полетел  ввысь  сквозь  кроны
деревьев. - Жаль, что он и меня не может прихватить с собой.
   - Все маешься?
   - Д-да... но уже не так боюсь, как раньше, правда. В первую  ночь,  когда
кто-нибудь вставал  отлить,  мне  каждый  раз  казалось,  что  это  одичалые
крадутся, чтобы перерезать мне глотку. Я боялся, что если закрою  глаза,  то
больше уж их не открою...  но  в  конце  концов  все-таки  рассвело.  -  Сэм
заставил себя улыбнуться. - Может, я и трус, но не дурак. У  меня  все  тело
ноет от езды и ночевок на земле, но я почти уже совсем не боюсь.  Смотри.  -
Он вытянул руку - показать, что она не дрожит. -  И  я  работаю  над  своими
картами.
   "Странное дело, - подумал Джон. - Двести храбрых  мужчин  отправились  за
Стену, и единственный из них, кто стал бояться не больше, а  меньше,  -  это
Сэм, сам себя признающий трусом".
   - Мы еще сделаем из тебя разведчика. Глядишь, и  в  передовых  окажешься,
как Гренн. Может, мне поговорить на этот счет со Старым Медведем?
   - Посмей только! - Сэм  натянул  на  голову  капюшон  своего  необъятного
черного плаща и взгромоздился на лошадь. Она была  ездовая,  медлительная  и
неповоротливая, но лучше подходила для его веса, чем  маленькие  коньки,  на
которых ехали разведчики. - Я надеялся, что мы останемся ночевать в деревне,
- с грустью сказал он. - Хорошо бы снова поспать под крышей.
   - Крыш там все равно на всех не хватило бы.  -  Джон  улыбнулся  Сэму  на
прощание и отъехал. Почти вся колонна уже выступила в путь, и он двинулся  в
объезд деревни, чтобы избежать толкотни. Он уже насмотрелся на Белое Древо.
   Призрак выскочил из подлеска так внезапно, что конь шарахнулся и  взвился
на дыбы. Белый волк, когда охотился, убегал далеко, но везло  ему  ненамного
больше, чем фуражирам, которых посылал за дичью  Смолвуд.  Дайвен  как-то  у
костра сказал Джону, что в лесу так же пусто, как и  в  деревнях.  "Ну,  нас
ведь много, - ответил  Джон.  -  И  шум,  который  мы  производим,  наверно,
распугивает дичь". "Так оно или нет, что-то ее распугало - это точно".
   Конь успокоился, и Призрак потрусил рядом.  В  зарослях  терновника  Джон
поравнялся с Мормонтом.
   - Ну что, отправили птицу? - спросил Старый Медведь.
   - Да, милорд. Сэм учит их говорить.
   - Он еще пожалеет об этом, - фыркнул  Старый  Медведь.  -  Шуму  от  этих
проклятых тварей хоть отбавляй, а путного ничего не услышишь.
   Некоторое время они ехали молча. Потом Джон сказал:
   - Если мой дядя тоже нашел эти деревни пустыми...
   - ...то захотел узнать причину этого, - закончил за него лорд Мормонт,  -
но кому-то или чему-то нежелательно было,  чтобы  он  узнал.  Ну  что  ж,  с
Куореном нас будет триста, и враг, кто бы он  ни  был,  нас  просто  так  не
возьмет. Мы найдем его, Джон, обещаю.
   "Или они нас", - подумал Джон.

АРЬЯ

   Река сине-зеленой лентой сверкала под утренним  солнцем.  По  ее  берегам
густо рос тростник, и Арья заметила, как побежали круги от  скользнувшей  по
мелководью водяной змеи. Вверху лениво кружил ястреб.
   Все здесь казалось таким мирным... пока Косе не нашел мертвеца.
   - Вон там, в тростнике, - показал он, и Арья тоже увидела.  Тело  солдата
безобразно раздулось. Его зеленый плащ  зацепился  за  корягу,  и  маленькие
серебристые рыбки объедали ему лицо.
   - Говорил я вам, что тут мертвяки, - сказал Ломми, - раз вода мертвечиной
отдает.
   Йорен, увидев труп, плюнул.
   - Доббер, погляди, есть ли на нем что ценное. Кольчуга, нож, пара монет -
все равно. - Пришпорив своего мерина, он въехал  в  реку,  но  конь  увяз  в
мягком иле, и за тростниками было глубоко. Йорен сердито  повернул  назад  -
мерин до колен перемазался в бурой жиже. - Тут нам не перейти. Косе,  ступай
вверх по течению и поищи брод, а вы, Уот и Горрен, поезжайте вниз. Мы  будем
ждать вас здесь. Поставьте часовых.
   Доббер нашел у мертвеца на поясе кожаный кошелек с  четырьмя  медяками  и
локоном  светлых  волос,  перевязанным  красной  лентой.  Ломми  и   Тарбер,
раздевшись догола, полезли в воду, и Ломми стал  кидаться  в  Пирожка  илом,
крича:
   - Пирожок из грязи! Пирожок из грязи!
   Рорж в повозке ругался, грозился и требовал расковать  его,  пока  Йорена
нет, но никто не обращал на него внимания. Курц поймал рыбу  голыми  руками.
Арья видела, как он это сделал: он стоял на мелководье, спокойный, как вода,
а потом его рука метнулась, как змея, и схватила  плывущую  мимо  рыбу.  Это
проще даже, чем ловить кошек, - у рыб-то когтей нет.
   Разведчики вернулись в середине дня. Уот доложил, что на  милю  вниз  был
деревянный мост, только его  кто-то  сжег.  Йорен  оторвал  от  кипы  порцию
кислолиста.
   - С лошадьми, да и с ослами, мы могли бы переправиться вплавь, но повозки
нам не перетащить. Притом на севере и западе дым, сплошные  пожары  -  лучше
нам, думаю, остаться на этом берегу. - Он взял прутик и  нарисовал  в  грязи
круг, проведя от него черту. - Это Божье Око, река течет от него на  юг.  Мы
сейчас вот здесь. - Он ткнул прутом рядом  с  линией.  -  С  запада,  как  я
намеревался, озеро нам обойти не удастся,  а  восточный  берег  выведет  нас
обратно на Королевский Тракт. - Йорен показал туда, где линия соединялась  с
кругом. - Здесь,  сколько  мне  помнится,  должен  быть  город,  крепость  с
каменной стеной, и господская усадьба там есть - не из важных,  но  у  лорда
наверняка имеется охрана или пара рыцарей. Если пойдем  по  реке  на  север,
будем там еще засв