бремененная тяжестью своего выпирающего живота.

                                    ***

   Великое древо Вселенной раскинуло свои ветви над Асгартом и остальными
мирами, связывая их всех в единое целое. Его яркая и пышная крона служила
небом над всеми небесами, а ствол был основой всех миров, главным столбом,
подпирающим крышу Вселенной. Глубоко внизу, где могучие корни уходили в
пустоту, тихо журчал Колодец Судеб, откуда брали свой исток все реки.
Спрятанный в тени одного из могучих корней мирового Ясеня, Колодец
оставался вне видимости богов и великанов, людей и эльфов, карликов и
гномов. Там, возле скрытого от глаз Колодца, обитали три девы, которых
называли Норнами. Одну из них, самую старую звали Вюрд - эта многомудрая
старуха знала все о том, что было. молодую звали Верданда - сия Норна была
сведуща во всем, что творилось сейчас во всех девяти мирах. А самую юную
из трех дев звали Скульд - она ведала все, что должно произойти в будущем.
Три Норны творили судьбы всех сущих, неустанно трудясь над бесконечным
полотном истории, в котором тянулись тысячи нитей, сплетаясь в затейливые
узоры судеб, порой счастливые, а порой трагичные. Старые нити обрывались,
а на их месте появлялись новые, и полотно росло и двигалось вперед,
покорное непреодолимой воле Норн.
   Но среди всех нитей была одна, которая заметно выделялась среди прочих.
Она обрывалась посреди узора, а конец ее торчал свободно, оставляя
возможность трем Ткачам продолжить ее, привязав к ней начало другой нити.
Кончик оборванной нити торчал, терпеливо дожидаясь своей участи. А Норны
все пряли и пряли свой одним им известный узор, сплетая прошлое, настоящее
и будущее в единый холст времени без начала и конца.

                                    ***

   Неожиданно кромешная тьма, окружавшая мгновения назад сознание Вульфа,
осветилась хороводом огней, поначалу едва заметных, но с каждым мигом
разгорающихся все ярче и ярче. Они закружились перед его внутренним
взором, ускоряя свой ход и затягивая его в свой безумный круговорот. Потом
Вульф услышал голос. Он конечно узнал его, ибо узнал бы его среди сотен
тысяч прочих голосов. Звук этого голоса нарушил тишину его разума и вернул
к жизни его сознание.
   - Помоги мне! - звала Хильдрун.
   Вульф приоткрыл глаза и увидел усеянное звездами небо. Он ощутил, что
лежит на спине, но тем не менее не чувствовал ничего вокруг. Он не знал,
холодно ли вокруг, или тепло, дует ли ветер, он не ощущал боли от ран, а
также не чувствовал своих мышц. Однако каким-то образом ему удалось
приподняться и оглянуться вокруг. Тогда он увидел свою дружину, братьев,
Хельги и Сигрун, которые молча сидели возле него.
   - Помоги мне, Вульф! - услышал он вновь голос Хильдрун.
   Вульф откинул плащ и встал. С удивлением он обнаружил, что люди и эльфы
продолжали сидеть, как ни в чем не бывало, словно не замечали его. Он
оглянулся по сторонам, но никто из людей не смотрел на него. И тут его
взгляд упал вниз, и он увидел лежащего на земле человека, укрытого черным
с красной каймой плащем. Лицо со впалыми щеками и серыми мешками под
глазами показалось ему знакомым.
   Вглядевшись повнимательнее, он с ужасом обнаружил, что смотрит на
самого себя. В изумлении он отпрянул в сторону, а потом неосознанно
взглянул на свои ноги, руки, туловище, не веря своим глазам. Второй Вульф
неподвижно лежал на траве, похожий на мертвеца, в окружении своих близких.
Вульф знал, что это не сон, но не мог поверить в то, что видел.
   - Вульф! - позвала Хильдрун в третий раз.
   Звук ее голоса отвлек его от этого невероятного открытия. Он обернулся
и увидел стоящую между рассевшихся на земле людей Хильдрун. Ее длинные
локоны отливали серебром в блеклом свете полной луны, а большие синие
глаза пристально смотрели на него, подобные двум горным озерам, в чьих
кристально чистых водах отражается свет звезд и месяца. На ней не было
одежды, ее живот, обремененный созревшим плодом, выдавался далеко вперед.
Она поманила его рукой и Вульф подошел к ней. Девушка взяла его за руку и
повела прочь от этого места.
   Он покорно следовал за Хильдрун, не зная куда она его ведет.
   Они шли так некоторое время и никто из них не проронил ни слова.
   Луна освещала им путь, звезды указывали дорогу. Лагерь остался далеко
позади, а они все шли, приближаясь к небольшой рощице. Когда они оказались
под сенью деревьев, тьма сомкнулась вокруг них и слабый свет луны угас,
едва пробиваясь сквозь пышные кроны дубов.
   Они остановились.
   - Хильдрун... - прошептал Вульф, и захотел сказать что-то еще, но слова
застряли у него в горле.
   - Нам нужна твоя помощь, - сказала ему Хильдрун. Она застонала и
содрогнулась.
   - Что случилось? - забеспокоился Вульф, с трудом различая очертания
девушки во мраке. Он увидел, что Хильдрун согнулась и опустилась на землю.
Вульф сел рядом.
   - Помоги, - просила Хильдрун. Она дышала тяжело и стонала от боли. - Я
рожаю.
   Она легла на спину и раздвинула ноги. Вульф сначала растерялся, но
затем сел на землю рядом с ней и положил руки ей на живот.
   Хильдрун содрогалась и кричала и Вульф знал, что плод уже начал свой
путь на волю. Чтобы как-то помочь ей, он в нужный момент надавливал на
живот, в то время как Хильдрун выталкивала ребенка наружу. Через некоторое
время содрогания стали повторятся все чаще, Хильдрун сжимала руки Вульфа и
кричала, мотая головой из стороны в сторону. Она вспотела, и ее тело
дрожало от напряжения. Но до конца было еще далеко.
   Вскоре начало светать. Птицы завели свою песнь, повеяло предрассветной
прохладой, но девушка по прежнему лежала на спине, и пот катился с нее
градом.
   - Вульф, я люблю тебя! - то шептала, то кричала Хильдрун, и понемногу из
ее измученного лона появлялась розовая головка ребенка.
 
   - Давай, давай, - бормотал Вульф, внимательно следя за продвижением
плода. На некоторое время он позабыл все вокруг, и перед его глазами была
лишь роженица, а на слуху ее крик.
   Вскоре рассвело и солнце поднялось над горизонтом. А младенец к тому
времени выпал прямо в руки Вульфа. Вульф перекусил зубами канат, все еще
соединявший младенца с утробой матери, и мальчик закричал, сделав свой
первый вдох. Вульф прижал его к своей груди и прижался щекой к его влажной
головке. Младенец вопил еще некоторое время, но вскоре затих, успокоенный
нежными объятиями отца. Тепло его сильных рук, шум воздуха в легких,
биение сердца - все это напоминало мальчику о том счастливом обиталище,
откуда его так грубо вытолкнули.
   Хильдрун забылась ненадолго, наслаждаясь наступившим расслаблением, а
Вульф осторожно встал с колен и отвернулся от лежащей на траве женщины.
Его руки прижимали маленькое тельце, укрывая его от утренней прохлады
дубравы. Вульф неторопливо побрел прочь от Хильдрун, чувствуя какое-то
необычное волнение от того, что он держит в руках своего ребенка. Это была
радость, это было беспокойство, это была любовь, но кроме этих чувств в
его душе загорелся какой-то маленький, едва заметный огонек - огонек новой
жизни, огонек преемтсвенности, огонек новой судьбы.
   Вульф ощутил, как между душой младенца и его собственной проскочила
искорка, разжигая почти затухшие угли в костре его жизни.
   По мере того, как пламя стало разгораться, все ощущения Вульфа исчезали
и все вокруг начало меркнуть, погружаясь во тьму, тишину и полное забвение.

                                    ***

   Солнце почти добралось до зенита. Дружина людей и эльфов по прежнему
несла свою молчаливую вахту возле тела вождя, и никто из них не желал
покидать его первым, хотя всем было ясно, что Вульфа больше нет. Хигелак,
Сигурд, Хельги и Сигрун, которые сидели ближе всего к Вульфу, сохраняли
тягостное молчание и хмурили брови. Сигрун чувствовала, что ей хочется
плакать, но она не смела дать волю своему горю, и отчаянно кусала тонкие
губы. Ее переполняли противоречивые чувства. Вместе с горечью потери
близкого человека она испытывала обиду и даже раздражение из-за того, что
Вульф оставляет его. Ее жизнь прошла совсем не так, как она себе
представляла в отрочестве. Сигрун вспомнила свои грезы о том, как она
лежит на погребальном костре, сраженная в битве, а ее супруг стоит рядом с
ней, протягивая к кучам соломы горящий факел. Теперь, когда она смотрела
на полумертвое лицо Вульфа, к ней приходило осознание того, что этому
образу не суждено воплотиться в жизнь. Это приводило ее в бешенство,
заставляя сжимать и разжимать кулаки.
   Хигелак заметил это и прочел все, что испытывала Сигрун, на ее суровом
лице. Желая успокоить свояченицу, он положил ей руку на плечо, но это
прикосновение было подобно искорке, воспламеняющей бочку масла. Сигрун
вскрикнула и бросилась к Вульф, со всего размаху ударив его по щеке.
   - Очнись! - заорала она, - Слышышь ты, слабак, очнииись!!
   Она успела ударить его еще раз, прежде чем Хигелак и Сигурд оттащили
ее, скрутив ей руки за спиной.
   - О, великий Тиваз! - проборматал Хельги, склонившись над Вульфом.
   - Что с ним? - тревожно спросил Сигурд.
   Два Ильвинга отпустили Сигрун, которая прекратила вырываться и визжать,
услышав слова колдуна, и подошли к Вульфу.
   Вульф открыл глаза и отвернулся от слепящих лучей солнца. Он слышал
множество голосов, но не мог разобрать ни один из них. Мутные образы
мелькали перед его затуманенным взором. Он попытался сказать что-то, но
язык не слушался, и из его горла вырвались несколько нечленораздельных
звуков. Вульф ощущал суету и возбуждение, окружившее его со всех сторон.
Постепенно мутные пятна стали обретать очертания людей, а среди какофонии
голосов он начал улавливать знакомые слова. Кто-то приподнял его голову и
приложил что-то к его губам. Приятная прохлада полилась в его горло и
инстинкт приказал ему глотать. Холодная вода оживила его и придала силы,
ускорив возвращение к реальности. Он пил, пока вода не закончилась, а
затем лег обратно. Когда зрение вернулось к нему, он увидел нависшее над
ним морщинистое лицо Хельги.
   - Вульф! - позвал колдун, - Ты меня слышишь?
   Вульф захотел сказать "да", но смог только моргнуть в знак согласия.
   - Вульф жив! - услышал он радостный крик Хигелака.
   Но тут силы оставили его и он провалился в забытье.

                                    ***

   Прошло еще несколько дней, прежде чем Вульф немного пришел в себя. Вскоре
он уже смог говорить и отчетливо воспринимать окружающий мир. Мысли его,
поначалу скакавшие в полной неразберихе, упорядочились и дали ему
возможнось размышлять. Однако ходить он еще не мог. Он большей частью
лежал, а иногда садился, но быстро уставал. Все его близкие, а также воины
из его дружины постоянно были с ним, поздравляя его с победой и радуясь
его выздоравлению.
   Хигелак и Сигурд увлеченно рассказывали брату о сражении, во всех
подробностях описывая то, что происходило в Утгарте, пока Вульф носился по
подземелью. Вульф очень обрадовался тому, что все закончилось
благополоучно и Асы вместе с людьми и эльфами одержали победу. Исход войны
был впечатляющим - Утгарт сравняли с землей; Трюм убит; все турсы и
карлики, оборонявшие Утгарт погибли; подземелья разграблены и разрушены
колдовством Воданаза. При этом потери были очень малы - почти десять тысяч
воинов дружины Вульфа остались в живых и две тысячи были ранены, из
дружины Альфира погибли всего десять эльфов. Одно печальной вестью было
то, что погиб и сам Альфир, когда одна из „тунских молний разорвала его
тело в клочья. Когда Хигелак и Сигурд рассказывали ему об этом, Вульф
вдруг перебил их и сказал:
   - Но есть еще кое-что очень важное, что нам удалось заполучить.
   - Что же это? - почти хором спросили братья.
   - Кузнец Эйкмар, - ответил Вульф.
   Они сидели в сторонке от лагеря, под сенью одного из ясеней, растущих
то там, то здесь. Вульф, прислонившись к стволу дерева, потягивал из чарки
холодную ключевую воду, наслаждаясь ее вкусом, словно это был хорошо
набродивший ячменный мед. Стоял жаркий полдень. Люди и эльфы занимались
своими делами в ожидании обещанного прихода Асов. Кое-кто из людей
отправились в ближайшую рощу поохотится. А три Ильвинга собрались вместе,
чтобы поговорить, и рассказать друг другу новости.
   - Эйкмар? - удивленно переспросил Сигурд.
   - Это тот здоровяк, которого ты вызволил из турсовых подземелий?
   -  уточнил Хигелак.
   - Он самый, - кивнул Вульф.
   - Так ведь он-то слепой!
   - Слепой кузнец! -- рассмеялся Сигурд, - Никогда такого не слыхал!
   Но его смех утих, когда он встретил суровый взгляд бледно серых глаз.
   - Трюм был не дурак, - проговорил Вульф, - Он похитил именно этого
кузнеца, а никакого другого. Почему? Кузнец владеет тайным знанием
металлов. Трюм хотел, чтобы кузнец выковал для него металл, который был бы
крепче железа. И Эйкмар почти закончил свою работу.
   Но к счастью для нас этот страшный секрет не успел попасть в руки
„тунов. Теперь Эйкмар - наше достояние.
   - Да, - согласился Хигелак, глядя в сторону, - В самом деле, будь у нас
оружие крепче, чем оружие всех соседних племен...
   Хигелак не договорил. Его фантазия унесла его в безграничные просторы
мечтаний о покорении всего севера, успешных походах в изобилующие роскошью
южные страны и прочих выгод, которые сулило новое оружее. Сигурд также
задумался о том, что могло дать оружее, которое будет разбивать в дребезги
оружее врага в битвах. А Вульф сидел и переводил взгляд с одного на
другого, давая им время осмыслить значимость этого приобретения. Вскоре он
сказал:
   - У нас есть еще одно достояние.
   Братья вопросительно взглянули на него, и Вульф постучал пальцем по
своему лбу.
   - О, да! - воскликнул Хигелак, - Твой берсеркерганг принес тебе большую
славу. Ведь ты в одиночку...
   - Я не об этом, - прервал его Вульф, - Я знаю новую руну, неизвестную
доселе, которую выискали „тунские колдуны.
   Вульф закрыл глаза и в его памяти всплыл таинственный знак, чьи сияющие
линии накрепко запечатлились в его рассудке. Когда он открыл глаза, он
увидел Воданаза, стоящего за спинами его братьев. Вульф поначалу слегка
опешил от столь неожиданного появления седобородого бога, но затем
спохватился и сказал:
   - Приветствую тебя, могучий кудесник!
   Хигелак и Сигурд изумленно обернулись и, увидев, кто стоит за их
спинами, вскочили со своих мест, склонив головы в знак приветствия.
Воданаз ответил им кивком и посмотрел на Вульфа своим единственным глазом.
   - Это очень опасное знание, - проговорил он глубоким басом. - Ты спас
нас всех тем, что отнял эту руну у „тунов. Теперь тебе предстоит спасти
людей, забыв ее раз и навсегда.
   - Но почему? - разочаровано протянул Вульф, - Эта руна может принести
нам еще много побед...
   - И еще больше поражений. - вставил Воданаз и покачал головой. - Это
знание слишком опасно для людей. Мидгарт еще не созрел для него, люди не
сумеют правильно воспользоваться той силой, которая заключена в этой руне.
Настанет время, и руна появится в Мидгарте, чтобы сослужить добрую службу
сынам Манназа. Но до тех пор...она вернется в забвение.
   С этими словами Воданаз наклонился и приблизил верхний конец своего
посоха к лицу Вульфа и провел им слева на право и обратно.
   - ...вернется в забвение... - повторил Одноглазый свое повеление и взор
Вульфа на мгновение померк, а потом все встало на свои места.
   Вульф посмотрел на посох, а потом перевел взгляд на утонувшее в седой
бороде лицо старого Аса.
   - Ты помнишь ту руну? - спросил Одноглазый.
   Вульф попробовал воссоздать в памяти линии, которые, казалось, навсегда
отпечатались в его рассудке, но ничего не получилось. Знак начисто стерся
из его памяти. Он покачал головой.
   - Вот и хорошо, - сказал на это Воданаз, а потом добавил: - Кстати,
поздравляю тебя с победой. Ты и твои воины показали себя молодцами.
Никогда не подумал бы никто из Асов, что люди могут оказать им такую
подмогу. Благодарю вас всех, а тебя Вульф и суженную твою в особенности.
   - Спасибо, - сказал Вульф и слегка улыбнулся, - Эта гаутская волчица
ослушалась не только моего слова, но и твоего повеления.
   Однако она спасла мне жизнь в очередной раз и помогла убить Трюма.
   - Сия славная дева происходит из рода героев, - сказал Воданаз, -
Древнего и могучего рода, зачатого светлым Ингвазом много столетий назад.
Видимо такова была воля Норн, что ты и она соединились в священном союзе.
Дитя, которое она скоро породит, будет величайшей героиней Мидгарта.
   - Героиней?! - воскликнул Вульф и недоверчиво покачал головой.
   - Поверь мне, Вульф, придет время и ты поймешь правоту моих слов. Волей
Норн было и то, что сейчас живешь и здравствуешь. Я признатся сомневался,
что ты выкарабкаешься. А остальные Асы и Асиньи просто были уверены в
твоей гибели. Никто не смеет противится капризам Норн.
   - Но зачем ты помог Сигрун проникнуть в ‚тунхейм? - спросил Вульф.
   - Ты ошибаешься, Ильвинг, - ответил Воданаз. - То была не моя воля.
   Вульф недоумевающе посмотрел на бога. До сих пор ему оставалось
неясным, каким образом Сигрун оказалась в стране великанов. Он решил
спросить об этом ее саму чуть погодя.
   - Мне пора, - сказал Одноглазый, - Ты уже достаточно поправился, так что
завтра на рассвете я отпущу вас в Мидгарт, а эльфов в Альфхейм.
   - Да, - улыбнулся Вульф, - девушки заждались своих молодцов.
   Обычно суровое лицо одноглазого бога осветилось кривой улыбкой, после
чего он отвернулся, сделал несколько шагов и исчез также неожиданно, как и
появился.
   Когда братья остались одни, они хранили молчали еще некоторое время,
размышляя каждый о своем. За этим их застали Хельги и Сигрун, которые
принесли поесть Ильвингам. Колдун снял свою робу и расстелил ее на траве,
а девушка разложила на ней куски сыра, хлеба и вяленого мяса. Затем явился
Сиггейрер. Он принес небольшой бочонок эля, который предусмотрительно
захватил с собой из Мидгарта.
   - Я был уверен, что рано или поздно нам придется отпраздновать победу! -
объяснил он, откупорив крышку кончиком кинжала. Сигрун разлила драгоценный
напиток по чарам и рогам, и Вульф поднял первый тост за победу. Второй
тост он поднял за Сигрун, поблагодарив ее прилюдно за помощь и спасение
его жизни. Девушка немного покраснела от смущения, но постаралась скрыть
это тем, что шутливо воприняла этот тост, как нечто само собой
разумеещееся. Потом они продолжали пировать до самого вечера. К этому
времени эль уже давно закончился, и еда подходила к концу. Конечно,
напитка было слишком мало, чтобы шесть человек могли опъянеть, но тем не
менее Вульф, который долгое время провел без пищи и питья, пока лежал без
сознания, все же был на веселе. Когда начало смеркаться, Сиггейрер решил
вернуться к своим воинам, а Хельги ушел к своим вардлокам. Ильвинги и
Сигрун оставались с Вульфом еще некоторое время, болтая о всякой всячине,
и обсуждая минувшее сражение. Вскоре к ним присоединилась Альфина. Она
села рядом с Сигурдом, и он поцеловал ее. Очаровательная эльфийка все еще
грустила, оплакивая гибель брата. Ее прекрасное серебрянное лицо было
печально и, овеянное ореолом скорби и горечи, казалось еще красивее и даже
загадочнее. Говорила она немного и совсем не улыбалась. Вульфу стало жаль
эльфийку, он загляделся на нее, надеясь, что веселый и жизнерадостный нрав
его брата поможет ей пережить горе. Когда он взглянул на Сигрун, то
встретил испепеляющий взгляд ее маленьких глаз и улыбнулся ей. Девушка
резко отвернулась, а Вульф продолжал улыбаться, наслаждаясь буйной
ревностью своей жены.
   Через какое-то время окончательно стемнело. Сигурд и Альфина
попрощались с Вульфом, Сигрун и Хигелаком и ушли куда-то. Завтра утром им
предстояло расстаться, так как эльфийка должна была вернуться в Альфхейм.
Дружина эльфийских стрелков находилась теперь под ее началом, и она
собиралась с их помощью сплотить вокруг себя побольше князей из соседних
княжеств. Возвращение из ‚тунхейма с победой было важным моментом, который
умная эльфийская колдунья не хотела упускать. Вульф пожелал ей удачи в
этом деле. Он знал, что неч