нный богами
человечек был так мудр, что где бы не ступала его нога, люди бросали свои
дела и слушали его, стараясь почерпнуть сколько могли из волшебного
колодца знаний. И вот забрел как-то Квасир в Темный Альфхейм. А там жили
два злых карлика Фьялар и его брат Галар. Когда Квасир пришел на их двор,
они схватили его и убили. Кровь Квасира они смешали с медом и сварили
волшебный напиток, названный Мед Поэзии. Любой, кто глотнет хоть каплю
этого напитка, обретал мудрость и умение складывать висы, да такие, что
мог позавидовать любой скальд. Но злобные карлики были очень скупы и глупы
и не притронулись к волшебному Меду, так как собирались выгодно продать
его тому, кто предложил бы за него достойную плату.
   Как то раз к Фьялару и Галару пожаловал в гости великан Гиллинг и его
жена.
   Зловредные карлики убили двоих „тунов, потому что они, как и все
карлики, ненавидили великанов. Но их сын, великан Суттунг, взбешенный
подлым убийством, пришел мстить за своих родителей. Братья поняли, что им
пришел конец, и предложили Суттунгу Мед Поэзии в качестве виры за убитых
родичей. Суттунг неохотно согласился на виру и забрал волшебный Мед.
Позднее Верховный Ас Воданаз прознал, что Суттунг прячет Мед у своей
дочери Гуннл„д, которая жила в пещере в недрах огромной горы в ‚тунхейме.
Обманным путем многомудрый Ас проник в спальню к исполинше и, соблазнив
ее, завладел Медом Поэзии. С тех пор люди моляться и приносят жертвы
Воданазу, чтобы тот дал им испить священного напитка. Воданаз дарил Мед
лишь избранным, и поэтому немногие из скальдов, что скитаются по холмам и
равнинам Севера, считаются знаменитыми и великими сказителями.
   Но откупившись от разъяренного Суттунга Медом, два карлика вскоре
обнаружили, что на дне чаши, в которую они слили кровь убитого Квасира,
еще осталось несколько капель этой крови. Будучи жадными и неуступчивыми,
они подрались из-за этих оставшихся капель, и Фьялар убил своего брата.
Выбросив его тело в лес, Фьялар спрятал чашу с каплями крови Квасира
глубоко под землей, а на этом месте выстроил каменный чертог и окружил его
каменной стеной. Половину имевшихся у него сокровищ он истратил на то,
чтобы собрать дружину, которая будет охранять чертог и хранящуюся в
подземелье чашу с кровью, о существовании которой никто, кроме Винки и
самого Фьялара, не знал. Винки не сказал, откуда ему стало известно об
этом. Но он сказал, что завладеть священной кровью является его
единственным желанием, а также единственным условием, при котором он
поможет Вульфу вернуться в Мидгарт. Вульф попросил Винки
продемонстрировать свои умения и, убедившись, что карлик в самом деле
умеет колдовать, согласился попробовать выкрасть у Фьялара кровь Квасира.
Винки сказал, что чертог Фьялара виден отсюда. То, что Вульф прежде принял
за очертания скал и горных склонов, темнеющих на горизонте, оказались
стенами, окружающими чертог, и его башнями.
   Первой мыслью Вульфа было собрать все силы - восемь с лишним тысяч
гаутских воинов, и взять крепость штурмом. Но когда они подошли к крепости
по ближе и увидели стены своими глазами, он отказался от этой идеи.
Каменные стены, да еще такой высоты, никому из его воинов, да и ему
самому, еще не приходилось штурмовать. По словам Винки крепость защищали
почти полторы сотни воинов-карликов, готовых к отражению штурма. Сам Винки
помочь в штурме не мог, поскольку не владел искусством боевой магии. Вульф
сказал, что Винки мог бы с помощью колдовства помочь воинам перебраться
через стены. Но карлик ответил, что для этого ему придется подобраться
почти вплотную к крепости, а так как Фьялар сам был опытным колдуном, он
сразу же почувствовал бы присутствие Винки и действие его чар. Поэтому и
от этой мысли пришлось отказаться. Тогда не оставалось ничего другого,
кроме как проникнуть в крепость тайком и, не поднимая лишнего шума,
пробраться в подземелья и выкрасть Кровь. Для этого Вульф решил собрать
небольшую группу из воинов, в чей опыт и силу он верил и которым доверял.
Он назвал имя Сигурда, Асмунда, Эйнара и Гейрера, которые поднялись и
встали рядом с ним. Встретив пылающий яростью взгляд своей жены, он назвал
и ее имя. Но когда в его голове выстроился план, он сказал, пойдут лишь
двое - он сам и Сигрун. Все удивленно переглянулись, но когда Вульф
поведал о том, что он задумал, они вынуждены были, хоть и неохотно,
согласиться.

                                    ***

   Сейчас Вульф и Сигрун стояли, прячась за широкими стволами деревьев, и
наблюдали за крепостью. Холодный ветер гнал низкие облака по темнеющему
небу и гнул кроны деревьев.
   - Пора, - сказала Сигрун через некоторое время.
   Вульф посмотрел на темно-синее небо и кивнул. Обняв девушку за плечи,
он поцеловал ее тонкие губы, а затем отступил в сторону и начал
раздеваться. Он старался не обращать внимания на порывы пронизывающего
ветра, который обдувал его обнаженное тело.
   Вульф поднял с земли свой шлем и одел его на голову. Фонтан бушующих
огней на мгновение затмил его взор, унося сознание в стремительную пляску,
от которой кружилась голова и подкашивались ноги. Когда он приоткрыл
глаза, он увидел напряженное бледное лицо Сигрун, которая замерла, словно
изваяние, глядя куда-то поверх его головы. Ее взор был в буквальном смысле
прикован к горящим глазницам волчьего черепа, глядящего на нее сверху вних
своим хищным мертвым взглядом.
   Вульф отвернулся в сторону, чтобы позволить девушке сбросить с себя
оковы ужаса. Когда она пришла в себя, она решила впредь быть более
осторожной и стараться не встречаться глазами с черепом.
   - Нам надо торопиться, - сказала Сигрун, - ночи здесь коротки.
   Вульф ничего не ответил на это. Он закрыл глаза и расслабился, и перед
его сомкнутыми очами вновь заиграли волшебные огоньки. Они помчались в
безудержном танце вокруг него, пробуждая дремлющую в нем силу.
Растворенные сотнями поколений, капли крови древнего предка откликнулись
на зов, прозвучавший в сознании стоявшего под порывами холодного ветра
обнаженного человека. Вульф судорожно сжал челюсти, чтобы удержать
рвавшийся наружу вой. Нечеловеческая боль пронзила его мышцы и кости,
заполнив собой каждую клеточку его меняющегося тела.
   Жалобно заскулив, Вульф упал на четвереньки, чувствуя, как белая шерсть
покрывает его кожу, а ногти вытягиваются и загибаются, превращаясь в
острые когти. Его трясло и тело, меняющее облик, пульсировало болью. Вульф
повалился на землю и стал дожидаться окончания превращения, тихо
повизгивая и подергивая пушистым хвостом.
   Когда все закончилось, Вульф почувствовал нежные прикосновения руки
Сигрун, которая присела рядом с ним и поглаживала его по голове.
Любопытство и удивление овладели ею, когда она коснулась волчьей шерсти.
Сигрун слышала об оборотнях не раз, но видеть их приходилось впервые. На
мгновение ей показалось, что все это ей снится.
   Вульф ощутил вернувшиеся к нему силы и бодро вскочил на четыре лапы. Он
оглянулся по сторонам, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающему миру.
   Непривычное обилие запахов и звуков на мгновение сбило его с толку, но
вскоре он взял ориентир. Нечто таинственное и исполненное волшебством
влекло его к себе, и отчаяно пульсировало в его волчьем мозгу, заставляя
шерсть на его загривке вставать дыбом. Он поднял морду к Сигрун, и та
сняла с его головы шлем-страшило.
   Она положила его в сумку, которую повесила через плечо, а Кормителя
Воронов спрятала под длинным плащем вместе со своей секирой. Сигрун
махнула волку рукой и зашагала вперед к замку. Вульф засеменил мелким
шагом за ней.
   Низкие тучи заволокли небо, повергнув Темный Альфхейм во мрак, который
обычно наступает ночью в Мидгарте. Девушка и волк шли торопливым шагом
через поле, приближаясь к холму, на котором возвышалась громадина замка.
Где-то вдали сверкнула молния, ветер задул сильнее. Приближалась буря.
Сигрун прибавила шагу в надежде достичь замка до того, как разгневанный
карликами Тонараз обрушит свой гнев на эту землю.
   Огромные деревянные ворота выросли перед ними, словно скалы в темноте.
   Верилось с трудом, что карлики построили этот замок сами. Наверняка
дело здесь не обошлось без „тунов или хримтурсов.
   В небесах мелькнула молния и загрохотал гром. Хлынул ливень, мгновенно
вымочив Вульфа и Сигрун насквозь. Вульф сел, нетерпеливо поддергивая
хвостом, и посмотрел на Сигрун. Девушка схватилась за железное кольцо на
воротах и постучала.
   В ответ слышался лишь шум дождя, да завывание ветра в ветвях деревьев.
   Сигрун постучала еще, но результат был тот же. Она недоуменно
посмотрела на Вульфа и пожала плечами, после чего постучала вновь. Вульф
настороженно принюхивался и оглядывался по сторонам. Все вокруг казалось
ему подозрительным.
   Он пошел вдоль стены, осторожно ступая и прислушиваясь к каждому
шороху, хотя мало что можно было расслышать за шумом проливного дождя.
   Неожиданно он услышал крик Сигрун. Он резко обернулся и бросился назад
к тому месту, где стояла девушка. Злобное рычание вырвалось из его глотки,
когда он увидел ее подвешенную вниз головой. Ее ноги были затянуты в
петлю, которая была уложена на землю у ворот, как ловушка, и в которую она
видимо встала, когда подошла к воротам, чтобы постучать. Теперь кто-то на
стене тащил веревку наверх и она медленно поднималась, отчаянно брыкаясь и
пытаясь дотянуться до своих связанных ног. Вульф замер неподвижно, задрав
морду к верху, и страшным усилием воли подавил в себе рычание, чтобы не
привлечь внимание. Те, кто поставили эту ловушку у ворот, скорее всего не
заметили волка. Они тянули веревку, радуясь пойманной добыче. Вульф даже
слышал их голоса и страстное желание сжать их глотки в своих челюстях
закружило ему голову. Еще некоторое время слышались крики и яростная
ругань Сигрун, а затем все стихло. Лишь шум дождя, да вой ветра заполнили
собой весь мир, не оставляя в волчьей душе места ничему другому, кроме
безумного желания убивать.

                                    ***

   Несколько пар крепких рук держали Сигрун, не давая ей сделать ни
малейшего движения. Кто-то связывал ей руки за спиной. Было темно и лил
дождь, Сигрун чувствовала себя слепым котенком. Она всматривалась во тьму
и вслушивалалсь в грубые, отрывистые голоса, звучавшие со всех сторон.
Сверкнула молния и на мгновение выхватила из мрака десяток коренастых
карликов со свирепыми, темными лицами и топорами в руках, которые окружили
ее со всех сторон.
   Кто-то толкнул ее в спину, а другой потащил вперед. Она шла, не
уверенно ступая и спотыкаясь, и вскоре она оказалась в каком-то помещении.
Карлики зажгли факелы и стало светло.
   Сигрун оглянулась по сторонам. Она находилась в доме, потолок которого
едва касался ее головы. Вокруг нее стояли несколько карликов с оружием в
руках и подозрительно осматривали ее, готовые в любой момент изрубить
пленницу на куски.
   Откуда-то из темноты помещения появился еще один карлик с палицей в
руках и золотым шлемом на голове. Распихнув своих товарищей локтями, он
подошел к Сигрун и оглядел ее с ног до головы. "Воевода" - решила Сигрун и
смело встретила угрюмый взгляд коротышки.
   - Кто такая? - рявкнул он.
   План, который придумал Вульф, провалился, еще не начавшись. Сигрун не
знала, где сейчас ее супруг, не знала, что с ним. Надеясь на лучшее, она
решила действовать по плану, потому что в любом другом случае ее ждет
смерть.
   - Мое имя Сигрун, дочь Сиггейрера, - ответила она.
   - Зачем ты пришла сюда? - продолжал допрос карлик. - Ты, видно, не
здешняя.
   Что тебе нужно здесь?
   - Да, - сказала Сигрун. Она старалась заставить свой голос звучать
скромно и покорно, как и подобает голосу служанки, которой она пыталась
притвориться. - Я служу у конунга Дурарина. Он послал меня с поручением
передать его слова благородному Фьялару. Я должна увидеть его.
   - С чего бы это конунгу Дурарину держать в посыльных девку из Мидгарта?
- недоверчиво вопросил карлик. - Как ты вообще попала в Альфхейм?
   - Конунг похитил меня в одном из своих набегов на Мидгарт, - ответила
Сигрун, начиная понимать, что эта история была продумана недостаточно
хорошо.
   Вульф явно недооценил умственные способности низкорослого народа,
населяющего эти сумрачные земли.
   - На Мидгарт? - переспросил воевода и подозрительно сощурил свои
маленькие глазки. Он хотел спросить что-то еще, но передумал и подошел к
ней вплотную. Его голова едва доставала девушке до талии. Резким движением
руки он распахнул на Сигрун плащ и отступил в сторону.
   - Ха! - воскликнул он и перекинул свою палицу из руки в руку, - Секиру и
этот здоровенный меч конунг Дурарин наверно дал тебе для самозащиты?
   - Нет, - невозмутимо ответила Сигрун, - Это и есть его поручение. Я
должна передать это оружие конунгу Фьялару.
   Карлик промолчал, подозрительно глядя в невинные глаза девушки. Затем
он спросил:
   - Для чего?
   - Мой конунг не велел мне говорить этого ни одному человеку кроме того,
кому предназначается это священное оружие.
   Воевода вздохнул и задумчиво посмотрел на свою палицу, думая над тем,
что предпринять. Сигрун и все находящиеся в доме карлики затаили дыхание в
ожидании его решения. Наконец воевода сказал:
   - Сейчас наш господин уже отошел ко сну и будить его я не смею. Завтра
утром тебе позволено будет увидеть его, и помни, женщина, если лжешь ты,
то тебя ждет страшная смерть. Гораздо страшнее, чем ты можешь себе
представить своим человечьим умишком. А пока что ты останешься здесь до
утра. Двиндир и Дварри - вы будете сторожить ее. И глядите в оба!
   Карлики стали расходится и их предводитель также повернулся уходить. Но
сделав шаг в сторону, он вновь повернулся к пленнице и сказал:
   - Пожалуй, твое оружие я оставлю у себя. Получишь его обратно, когда...
   точнее, если Фьялар надумает выслушать тебя.
   Когда все ушли, карлики, оставшиеся сторожить Сигрун, усадили ее на
табурет, а сами сели на скамьи за стол, достали откуда-то кувшин с пивом и
чаши и принялись бражничать.
   Сигрун сидела напротив них, ее руки были по-прежнему связаны за спиной,
а ее тяжелый взгляд застыл на двух карликах. Ее полностью разоружили,
забрав кинжал, секиру и меч Вульфа, а также забрали сумку, в которой были
кое-какие съестные припасы и шлем-страшило. Вымокшая до нитки и усталая,
она сидела и думала о том, где сейчас Вульф. Если он не появится до утра,
то ей скорее всего придет конец. Сигрун не могла смириться с мыслью, что
ей придется сидеть и дожидаться своей смерти с покорством жертвенного
быка. "Я побывала во многих распрях, и порубила не мало народу, - подумала
она, - Не уж то позволю я, чтобы меня вот так преспокойненько казнила эта
нелюдь! Ни за что! Бежать! Только бежать!!"
 
 
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
 
   Занималась багровая заря. Дружина, вставшая лагерем у Лебяжьего Ручья,
еще спала, утомленная ночным переходом. Пробудившиеся ото сна жаворонки
встречали новый день радостным щебетом, кружа по безоблачному ясному небу.
Князь Асгейрер из рода Аганлунгов проснулся от того, что его кто-то тряс
за плечо. Он открыл глаза и узнал в склонившемся над ним человеке колдуна
Эйлими - его юное светлое лицо выделялось на фоне его черной робы.
   Асгейрер сел и протер слипшиеся ото сна глаза.
   - В чем дело? - спросил он.
   - У меня есть вести от Ирмин-Вардлока, - сказал юноша. Голос его звучал
слегка встревоженно.
   Асгейрер молча кивнул и поднялся на ноги. Вестей от Хельги он ждал
сейчас больше всего. Добравшись до Лебяжьего Ручья, он и его дружина не
встретили ни единого следа Вульфа нигде вокруг. Он рассылал разведчиков во
все стороны на многие тысячи локтей, но казалось, что ни Вульфа, ни
нескольких тысяч гаутов тут вообще никогда не проходили. Все это было
очень странно и вызывало немалую тревогу среди всех воинов. Хельги
утверждал, что тут не обошлось без колдовства „тунов. Может он разобрался
наконец, что случилось с Ирмин-Конунгом?
   Асгейрер и Эйлими направились к шатру, располагавшемуся в отдалении у
одного из пограничных костров, опоясывающих кольцом место стоянки. Когда
дружина останавливалась на привал или ночлег, три колдуна, которых Хельги
послал вместе с людьми Асгейрера, сразу же ставили шатер и исчезали за его
шерстяными стенками. Большинство воинов старались обходить шатер стороной,
так как чувствовали себя не очень уютно, находясь поблизости от него.
Асгейрер в отличии от них не испытывал никакого неудобства от общения с
колдунами. Причиной тому, возможно, был то обстоятельство, что один из его
родичей также был вардлоком.
   Это было еще в те времена, когда его клан жил в своем гарте среди
горных долин Йеддера.
   Молодой вардлок оттянул шерстяной занавес в сторону, пропуская князя
вперед. Асгейрер вошел в шатер и замер на пороге, приоткрыв от удивления
рот. В центре на устланой шкурами земле сидел Хельги. Кетиль и Ауд сидели
справа и слева от него, и их взгляды были направлены на вошедшего воина.
   - Заходи, Асгейрер, - раздался хрипловатый голос старого колдуна.
   Асгейрер совладал с охватившим его изумлением и прошел вглубь шатра. Он
уселся на шкуры напротив Хельги и сказал:
   - Я рад тебя видеть здесь, Хельги. Но как ты очутился тут?
   - То заслуга могучих рун, - загадочно ответил старик, и после недолгой
паузы добавил: - И того, кто эти руны сотворил.
   Асгейрер ничего не сказал на это. Он спросил:
   - Эйлими сказал, что ты хотел поведать мне о чем-то.
   - Это так. И принес я недобрые вести.
   Асгейр беспокойно заерзал, словно хотел усесться поудобнее. Он бросил
взгляд на сидевших рядом с Хельги колдунов. Они опустили глаза,
рассматривая шкуры у своих ног.
   - Вульфа больше нет в нашем мире. - твердым голосом произнес вардлок. -
Проклятые „туны удалили его и его дружину из Мидгарта.
   - Как?! Они погибли?
   - Не думаю, - проговорил Хельги, заметив, как князь вздохнул с
облегчением.
   -  Изъясняясь простым языком, они открыли врата, разделяющие наш мир и
миры темноты и холода. Вульф, не зная того, вошел в них и оказался по ту
сторону Мидгарта. Где он сейчас, остается только гадать. Наиболее
вероятным нам кажутся пограничные миры - Темный или Светлый Альфхейм. Если
Вульф и его люди еще живы, то они скорее всего сейчас там, в одном из этих
миров.
   - Как мы можем спасти их?
   - Вот это и есть самое трудное, - проговорил Хельги, нахмурив седые
брови. - Сейчас я не вижу иного выхода, кроме как открыть врата в один из
пограничных миров и войти туда. Оказавшись там, мы попробуем разыскать
Вульфа, а затем вернуться обратно.
   - Что ж, план мне нравиться, - сказал Асгейрер неуверенным голосом. Но
на самом деле эта идея пришлась ему не очень-то по душе. Все, что не
принадлежало Мидгарту, вызывало в нем некое чувство, которое он при всей
своей гордости не мог назвать никак иначе, как страх. И с еще меньшим
энтузиазмом эта затея будет воспринята его воинами, большинство из которых
чурались колдовства и вообще всего сверхъестественного. Разумеется,
Асгейрер был уверен в своих людях и знал, что ни один из них, как бы он не
боялся, не отказался бы идти за своим вождем.
   Но какому вождю нравится вести за собой войско, подавленное тревогой и
страхом?
   Асгейр спросил:
   - Когда мы выступаем?
   - Ты не дослушал меня, князь, - сказал Хельги, укоризненно качая
головой, - Открыть врата, войти в иной мир, найти Вульфа и вернуться в
Мидгарт - все это звучит на словах не так уж и сложно. Но открыть путь в
пограничный мир - это задача далеко не из легких. Трудно описать, сколько
сил придется приложить для этого. Колоссальное напряжение нескольких
опытных колдунов и огромное количество сейдра понадобиться, чтобы
осуществить то, что мы задумали. Напряжение будет настолько велико, что
кто-то из нас - колдунов - может не выжить, а дело нам придется иметь с
таким количеством священной Силы, что само лишь ее сосредоточение может
поставить под угрозу жизни всех наших воинов. Ходить из мира в мир - то
под силу лишь „тунам, да богам с богинями, но даже для них это не такая уж
прос