стве пирамиды  больше  пользы,
чем все наши рабы и эти нищие вместе взятые?
     - Уверена, что думал, -  кивнула  Джасила,  -  но  скажи,  ты  слышал
когда-нибудь о  РАБОТАЮЩЕМ  великаныше?  Кроме  того,  если  он  превратит
королевских стражников в рабов, то кто защитит его от Союза Масок?
     Внизу, прямо перед "Красным Канком", один из нищих, вырвавшись из рук
темпларов, бросился наутек по идущей рядом с трактиром  улочке.  Вслед  за
ним, ухмыляясь во весь рот, побежал великаныш.  Поймав  беглеца  буквально
через несколько шагов, он точным ударом своей  костяной  дубинки  впечатал
несчастного в стену трактира.
     - Хорош ударчик, а? - во все горло захохотал он,  показывая  Агису  и
Джасиле окровавленную дубинку.
     В этот миг за спиной великаныша  Агис  заметил  странную  серебристую
вспышку. По площади прокатился удар грома. Один из  великанышей,  взмахнув
руками, с грохотом повалился  на  мостовую.  В  его  спине  зияла  большая
дымящаяся дыра.
     Слуги  короля,  на  мгновение  забыв  о  собираемых  ими  рабах,  как
зачарованные уставились на своего убитого товарища.
     И вдруг со всех сторон, из окон и дверей магазинчиков и трактиров,  в
темпларов  и  великанышей  полетели  золотые  молнии.   Несколько   черных
темпларов рухнуло замертво остальные  скрылись  в  толпе.  Но  кое-кто  из
великанышей, хотя и раненый, остался стоять на ногах. Ревя  от  боли,  они
хватались руками за страшные ожоги, украсившие их тела там, куда  попадали
золотые молнии.
     Стражник, только что разговаривавший с сенаторами, теперь стоял в ним
спиной, настороженно оглядывая ставшую внезапно такой опасной площадь.
     - Смотри! - воскликнула Джасила, указывая  на  закутанную  в  голубой
плащ фигуру за прилавком соседней лавки.
     Вместо  лица  у  нее  была  серебристая  маска.  Из-под  этой   маски
высовывалась короткая желтая трубка, нацеленная на раненого  великаныша  в
центре площади. Короткий щелчок, и несколько переливающихся всеми  цветами
радуги шариков, вырвавшись из трубки, устремились к стражнику. Долетев  до
своей жертвы,  они  разорвались  сполохами  ослепительно  огня.  Великаныш
рухнул, не издав ни звука.
     Стражник, стоявший перед "Красным  Канком",  поднял  свою  дубинку  и
двинулся было к лавке, но тут Джасила громко закричала:
     - Еще один!
     Сбитый с толку, великаныш остановился.
     Джасила показывала на темный проход, в котором стояла еще одна фигура
в голубом плаще. Шипящее пламя, вырвавшись из ее  протянутых  вперед  рук,
превратило в пепел голову еще одного стражника.
     - Колдуны! - прошептал Агис. - Это Союз Масок!
     Он увидел, как один из темпларов подобрал с земли горсть каменей.
     - Именем Могучего Калака, пусть эти камни лишат жизни врагов  короля!
- завопил темплар, кидая их в сторону колдуна.
     Повинуясь магической силе, камни  полетели,  как  стрелы,  и  ударили
колдуна в лоб. Тот рухнул, как подкошенный, и во мраке  прохода  заплясало
оранжевое пламя.
     Великаныш шагнул от трактира к колдуну, который находился в лавке.  В
тот же миг Джасила выхватила из-за пояса стальной кинжал.
     - Что ты делаешь? - воскликнул Агис.
     - Присоединяюсь к сражению! - ответила Джасила. - А ты?
     С этими словами она забралась на парапет балкона и оттуда прыгнула на
стражника как дикая кошка. Одной рукой схватив великаныша за  волосы,  она
со всего маху всадила кинжал ему в горло.
     Стражник взревел от  ярости.  Выронив  дубинку,  он  схватил  Джасилу
огромной ручищей.
     Словно во сне наблюдал Агис за происходящим.  За  какое-то  мгновение
Джасила объявила себя бунтовщицей. Если теперь это узнает, все ее земли  и
состояние будут конфискованы, а ее саму казнят.
     Увернувшись  от  неповоротливого  великаныша,  Джасила  не   выпуская
кинжала из рук, начала соскальзывать на  землю.  Острое  лезвие  разрезало
плоть, словно масло. Но вот  кинжал  соскользнул,  и  Джасила  рухнула  на
землю. Ее руки были по локоть в крови.
     Великаныш хрипел. Он судорожно хватался руками за  распоротое  горло,
но не мог остановить бурлящий поток  крови.  Повернувшись  к  женщине,  он
поднял кулак...
     Понимая, что даже тяжело раненый великаныш может  раздавить  человека
одним ударом. Агис глубоко вздохнул. Делать нечего, надо спасать  Джасилу.
Он воспользовался Путем и если ему хоть чуть-чуть повезет, то никто  ни  о
чем не догадается.
     Сконцентрировавшись на точке слияния  своих  жизненных  сил,  сенатор
поднял руку в сторону стражника, прицелившись ему в грудь.  Он  представил
себе поток энергии, текущий прямо к его ладони. Собрав силу  Пути  в  один
сгусток, Агис швырнул ее в стражника.
     Невидимый кулак ударил великаныша прямо в грудь.  Тот  закачался,  но
устоял.  Он  ошеломлено  затряс  массивной  головой  и,  наклонившись  над
Джасилой ударил ее ребром ладони. Легкое тело  женщины  со  всего  размаху
врезалось в стену трактира. Она пронзительно закричала...
     Мысленно проклиная себя за нерешительность, Агис вскочил на  парапет.
Он не мог простить себе, что для защиты Джасилы избрал именно  Путь  и  не
потому, что он наиболее эффективен, а потому, что боялся открыто выступить
на стороне Союза. Джасила - та не колебалась. Она поняла,  где  правда,  и
поступила достойно.
     Великаныш сомкнул свои толстые пальцы на горле женщины.
     - Сверху! - крикнул Агис вытаскивая свой кинжал.
     Стражник поднял голову. Одной рукой он по-прежнему держался за горло.
Агис прыгнул. Он приземлился на плече гиганта и со  всего  размаха  всадил
длинный кинжал в огромный глаз стражника. Великаныш завыл,  смахнул  Агиса
на землю и заковылял прочь. Он сумел пройти несколько  шагов,  прежде  чем
бездыханным повалиться на мостовую.
     Агис тем временем подбежал к неподвижно лежавшей  Джасиле.  Она  едва
дышала. Кровь покрывала ее с ног до головы, но Агис не мог понять была  ли
то ее кровь или стражника.
     Заглянув в сумрачный зал "Красного Канка", Агис крикнул:
     - Каро! Сюда!
     Сенатор ничуть не сомневался, что три его собрата по тайному собранию
все еще прячутся в трактире. Но ему и в голову не  пришло  позвать  их  на
помощь. Если он самого себя корил за то, что позволил Джасиле  в  одиночку
вступить  в  неравный  бой,  то  Диана,   Киаха   и   Берила   он   теперь
просто-напросто презирал. Они Кроме того, им с Каро и Джасилой будет легче
выбраться  с  площади,  если  объектом  внимания  многочисленных  воров  и
мстительных темпларов станет не одна группа знатных горожан, а две.
     Быстро  оглядевшись,  Агис  увидел,  что  торговцы   набросились   на
темпларов. Он прекрасно  понимал,  что  эльфов  куда  больше  интересовали
толстые кошельки королевских слуг, нежели  борьба  с  королем.  И  тем  не
менее, Агис мог только радоваться  происходящему.  Чем  безумнее  хаос  на
площади, тем менее вероятно, что темплары или их осведомители опознают  из
с Джасилой.
     Бережно положив женщину на  мостовую,  Агис  встал  рядом  с  ней  на
колени.
     - Что случилось? - рядом с ним появился Каро.
     - Потом объясню, - бросил Агис. - Мы уходим отсюда, и мне надо, чтобы
Джасилу не толкали. Ты готов?
     - Сделаю все, что смогу, - кивнул гном.
     Молча упершись рукой в землю, Агис призвал свою силу пси и создал под
Джасилой невидимую подушку чистой энергии. Он ощутил легкое покалывание  в
пальцах, и тело женщины оторвалось от земли. Одной рукой Агис взял Джасилу
за запястье, а другую положил ей на  живот,  чтобы  контролировать  высоту
подъема. Он шагнул в сторону  переулка,  по  которому  пришли  на  Площадь
Теней. Возможно, у него хватит сил удержать ее на весу, пока они выберутся
с Рынка Эльфов.
     Подняв глаза, Агис внезапно увидел прямо перед собой крупного мужчину
в голубом плаще и серебристой маске. Карие глаза, смотревшие из-под  седых
волос, казалось столь же древними, как у  Каро,  но  в  них  чувствовались
такая глубина и сила, что у Агиса  даже  дух  перехватило.  В  одной  руке
колдун держал окровавленный стальной кинжал Агиса, в в  другой  -  длинный
посох с большим обсидиановым шаром на  конце.  Тот  самый  посох,  который
сенатор видел в руках старика, указавшего ему дорогу на эту площадь.
     Колдун молча протянул Агису кинжал.
     - Ты? - только и мог произнести ошеломленный сенатор.
     Словно и не слыша вопроса, старик вложил кинжал  в  онемевшую  ладонь
Агиса и двинулся прочь.
     - Стой! Мы теперь тоже в этом замешаны. Мы хотим вам помочь.
     Агис схватил колдуна за плечо.
     Небрежным движением посоха старик стряхнул руку сенатора.
     - Мы не нуждаемся в вашей помощи.
     Он сделал шаг в сторону, и в следующий миг его тело стало  прозрачным
и бесследно растаяло в воздухе.



                              6. ДОЛГ ЧЕСТИ

     Рикус стоял на самом  конце  длинного  мыса,  выступавшего  из  скалы
оранжевого  сланца.  Прохладный  ветерок  обвевал  разгоряченное  лицо,  а
длинные гибкие стебли  багряного  иглолиста  приятно  щекотали  обнаженные
плечи. У него за спиной лежала бескрайняя равнина ржавого песка  утыканная
нежной белой порослью хрупкокустов и зелеными шарами шипосферов. Перед ним
раскинулась пустота, заполненная недвижной пепельной дымкой, протянувшейся
от подножия скалы до самого неба.
     Мул, не отрываясь, глядел в серую мглу. Он не знал,  сколько  времени
провел в этом месте, надеясь хоть краешком глаза увидеть, что находится на
том краю бездны. Может прошли минуты, может, часы, а  может,  и  годы.  Но
пелена оставалась столь же непроницаемой.
     Понемногу Рикус пришел к выводу, что стоит на берегу моря Ситл. Он не
помнил, как пересек оставшуюся у него за  спиной  пустыню.  Не  знал,  как
очутился на этом мысе у сланцевой  скалы.  Единственное,  что  осталось  в
памяти - это лица друзей, бегущих ему на помощь, и огненное  прикосновение
гаджа, пожирающего его сознание.
     Справа  от  мула  серый  туман  наконец-то  зашевелился,  заклубился,
превращаясь в нечто размером с человека.  Рикус  инстинктивно  отступил  и
поднял руки, готовясь защищаться.
     - Иди туда, - раздался голос за спиной Рикуса.
     Ровный, мелодичный голос. Не мужской и не женский. Никакой.
     Мул повернулся. Рядом с ним стояла какая-то фигура.  Серый  бурнус  с
натянутым на самые глаза капюшоном. Рикус смотрел, но лица не видел.  Руки
сложены перед собой, а кисти спрятаны в рукава.
     - Кто ты? - спросил мул.
     Его сердце отчаянно колотилось от страха и смятения,  и  это  ему  не
нравилось.
     - Никто, - последовал ответ.
     Подняв руку, фигура указала на клубящееся в пустоте нечто.  На  конце
рукава Рикус не увидел кисти. - Чего ты здесь ждешь?
     - Ничего, - ответил Рикус глядя на пустой рукав.
     - Тогда ты его дождался.
     -  Что  происходит?  -  спросил  Рикус  подходя   к   своему   серому
собеседнику.
     - Ничего не происходит - словно эхо услышал он в ответ.
     Мул нахмурился и, наклонив голову, заглянул под капюшон.  Его  взгляд
встретил лишь черноту. Рывком он откинул капюшон, но  у  серой  фигуры  не
оказалось головы.
     Внутренне содрогнувшись, Рикус внезапно понял, почему не помнит,  как
пересек пустыню.
     - Я умер? - спросил он, махнув рукой на пепельно-серый туман. - И это
все, к чему меня привела жизнь, полная боли и унижений?
     - Это то, к чему приходит все на свете. - Последовал ответ.
     Нежный, источающий  мед  голос  раздавался  из  пустоты  над  воротом
бурнуса. Пустым рукавом фигура указала мулу на бурлящее нечто.
     - Этого недостаточно, - покачал головой Рикус. -  Во  всяком  случае,
для меня.
     Повернувшись лицом к пустыне, Рикус, не оглядываясь, зашагал вдаль.
     На его пути снова возникла серая тень.
     - Больше ничего нет, - прошелестел голос, а пустые рукава  загородили
путь. - Тебе не убежать.
     - Я всегда могу попытаться, - прошипел Рикус, хватая бурнус. - К тому
же, кто меня остановит? - добавил он, отбрасывая  в  сторону  комок  серой
материи.
     Он шел  много  миль,  десятков  миль...  Кругом  ничто  не  менялось.
Впереди, до самого горизонта, ржавый песок да оранжевый сланец, да изредка
белые  чаши  хрупкокустов,  зеленые  шары  шипосферов  и  багряные  стебли
иглолиста.
     Понемногу ноги Рикуса начали уставать. Он присел отдохнуть и, зевнув,
понял, что не помнит, когда в последний раз спал. Не обращая  внимания  на
острые выступы сланцевых плит, Рикус улегся на землю. Над  головой  только
неизменная светящаяся янтарная дымка: желтое  небо  на  знало,  что  такое
солнце, Рикус закрыл глаза.
     А  когда  проснулся,  то  вместо  бескрайней  равнины  лежал  посреди
маленькой  квадратной  камеры.  Над  головой  -  потолок   их   положенных
крест-накрест ребер мекилота. А  над  костяной  решеткой  наполняли  камер
призрачным желтым сиянием Рал и Гухай, луны-двойняшки.
     Пол каменный, и  стены  тоже,  за  исключением  одной  -  с  большими
воротами из железных  прутьев.  Если  открыть  замок,  они  поднимались  с
помощью хитрой системы блоков и веревок в двух метрах от камеры.
     - Что я тут делаю? - ни к кому не обращаясь, спросил Рикус.
     Осмотревшись, мул понял, что лежит  на  постели  из  грязных  тряпок.
Камера пахла потом  и  испражнениями,  а  снаружи  доносились  рев,  визг,
щебетание, урчание разных животных.
     Мул потряс головой и сел. Нестерпимо ломило виски. Спина, руки,  ноги
- все болело, а живот, там где в него вонзились жвалы гаджа, горел, как  в
огне.
     Мул застонал и огляделся. В углу камеры,  обнявшись,  лежали  Яриг  и
Анезка. Рядом с ним, укрытая тяжелой накидкой, растянулась на полу Ниива.
     - Я жив, - прошептал Рикус.
     - Увы, - ответил до боли знакомый насмешливый голос. - Какая жалость.
     Рикус повернулся к решетке. За ней, в коридоре стоял Боаз. Полукровка
щеголял в накидке из голубого шелка. В руках он держал флягу с  вином.  Он
стоял, пошатываясь на нетвердых ногах, на поясе - связка ключей и стальной
кинжал.
     - А где же стражники? - спросил Рикус. Перед  мысленным  взором  мула
возник наставник, издевательски спрашивающий, кого из друзей  Рикуса  надо
выпороть первым. - Ты неосторожен, Боаз.
     - Пока между нами  вот  это,  -  Боаз  показал  на  толстую  железную
решетку, - мне нечего опасаться.  -  Его  язык  заплетался.  -  А  что  до
стражников, то эти свиньи перепились. В этой проклятой дыре нечего делать,
вот они и хлещут вино весь день напролет.
     - Если здесь нечего делать, то почему ты не в Тире? - Рикус подошел к
воротам.
     Боаз поднял флягу к губам и выплюнул вино прямо в лицо гладиатору.
     - Из-за вас с Садирой, - процедил  он,  предусмотрительно  отходя  на
несколько шагов, так, чтобы Рикус не смог до него дотянуться.  У  него  за
спиной на той стороне прохода, кто-то зашевелился. - Я  позабочусь,  чтобы
тебя как следует наказали.
     - За что? - спросил Рикус, вытирая лицо.
     Даже если бы он и дотянулся до своего мучителя, то вряд  ли  убил  бы
его в этот момент. Прикончить наставника означало навсегда поставить крест
на возможности завоевать свободу.
     Запрокинув голову, наставник глотнул из фляжки. То и дело  запинаясь,
он рассказал мулу о том, как  Садира  спасла  его  из  жвал  гаджа.  О  ее
колдовстве и о побеге из карцера, где остались два мертвых стражника.
     - Владыка Тихиан был очень недоволен  мною  и  моими  стражниками,  -
закончил Боаз. - Он запретил нам покидать лагерь.
     - Ты лжешь, - сквозь зубы сказал Рикус. - Садира никогда...
     - Он говорит правду, - прервала его Ниива.  Завернувшись  в  накидку,
она стояла, прислонившись к прутьям. - В чем ты сомневаешься? В  том,  что
Садира колдунья или в том, что она тебя покинула?
     - В том, что меня спасла посудомойка, - ответил Рикус.
     - Садира - необыкновенная рабыня, - с  язвительной  ухмылкой  сказала
Ниива. - Странно только, что я тебе об этом говорю, а не наоборот.
     - А что с ней сталось? - спросил мул. - Где она сейчас?
     - Какая разница? - прищурившись, поинтересовалась Ниива и в голосе ее
зазвучала ревность. - Неужели ты влюбился в нее?
     - Ну разумеется, нет, - Рикус отвел глаза. Он  заметил,  что  Яриг  и
Анезка. - Я ей обязан, только и всего. Это долг чести.
     - У тебя были и другие любовницы, но ты еще никогда мне  не  врал!  -
воскликнула Ниива, наступая на гладиатора. - Что изменилось сейчас?
     Рикус почувствовал, что  не  может  смотреть  в  глаза  своей  боевой
подруге. Тогда он многозначительно поглядел на Боаза.
     - Нам обязательно обсуждать этот вопрос сейчас?
     - Почему бы и нет? -  хихикнул  наставник.  -  Лучше  сразу  выяснить
отношения. Нет ничего хуже недопонимания...
     - Ну, - настаивала Ниива. - Чем это Садира отличается от остальных?
     Мул и сам себе не мог бы объяснить, испытывает он к Садире одну  лишь
благодарность, или тут кроется нечто большее.
     - Садира рисковала жизнью, спасая меня, - наконец, сказал  он,  глядя
прямо в глаза Нииве. - Наверное, поэтому-то она и особенная.
     Ниива отвернулась. В ее глазах блеснули слезы.
     - Как бы я ни относился к Садире, - быстро сказал мул,  обнимая  свою
партнершу за плечи, - это никак не скажется  на  наших  отношениях.  Но  я
должен знать, что с ней сталось.
     Вывернувшись из рук мула, Ниива отошла в самый дальний угол камеры.
     - Хотел бы я вам помочь, бедные влюбленные, - рассмеялся Боаз, -  но,
к сожалению, никто не знает, куда подевалась  эта  проклятая  посудомойка.
Скорее всего, я когда-нибудь встречу ее на Рынке  Эльфов,  в  каком-нибудь
борделе.
     Просунув руку сквозь прутья, Рикус я ярости попытался  дотянуться  до
наставника.  Ему  это,  конечно,  не   удалось,   и   Боаз   издевательски
расхохотался.
     - Анезка дорого за это заплатит...
     Боаз еще не договорил, а тяжелая  глиняная  кружка  уже  разбилась  о
плечи Рикуса. Оглянувшись, мул увидел, как  Яриг  пытается  удержать  свою
партнершу, схватившуюся за деревянную миску. Заметив взгляд  Рикуса,  гном
пожал плечами, но не подумал извиниться за поведение Анезки.
     Рикус покачал головой и снова повернулся  к  Боазу.  Прежде,  чем  он
успел открыть рот, у себя в голове мул услышал тихий голос.
     "Он лжет."
     - Что? - воскликнул Рикус, хватаясь за  уши.  -  Ты  это  слышала?  -
спросил он Нииву.
     Ответа он не дождался.
     - Голос внутри головы? - из своего угла спросил Яриг.
     Рикус кивнул.
     - Нет, сейчас я ничего не слышал, - сообщил гном. -  Но  в  последние
несколько дней такой голос звучал у меня в голове не раз.
     - Но... - начал сбитый с толку мул.
     - Это гадж, - захохотал Боаз. - Это он говорил с тобой, придурок.
     - Говорил со мной? - не веря своим ушам, переспросил  мул.  Ему  было
одновременно и страшно и противно.  Слишком  свежи  были  воспоминания  об
обжигающих разум объятьях мерзких щупалец.
     "Да. Я научился говорить хорошо", - сообщил гадж.
     Боаз повернулся к клетке напротив камеры гладиаторов.
     - За последние дни мы узнали о гадже много нового, - объявил он. - Он
не питается телами, он пожирает разум.
     В полутьме Рикус едва мог различить очертания  белой  круглой  головы
чудища и мощных жвал.
     "Боаз знает эльфа по имени Радорак", - услышал Рикус у себя в голове.
- Твоя женщина у этого Радорака".
     - Ты слышал? - спросил Рикус у Ярига.
     - Он может говорить только с кем-то одним, - покачал головой гном.
     "Боаз расскажет Тихиану, где найти твою женщину".
     - Откуда ты знаешь? - спросил Рикус.
     "Это в его мыслях", - ответил гадж.
     Подобрав с пола камешек, Боаз запустил им в гаджа.
     - Чего это ты разговариваешь с ним, а не со  мной?  -  с  подозрением
спросил он.
     Рикус не знал, что и  подумать.  Мог  ли  он  верит  гаджу.  Или  это
хитрость наставника,  надеющегося  вызнать,  где  скрывается  Садира?  Мул
слышал, что некоторые адепты, используя Путь, могли  передавать  и  читать
мысли. Но он никак не мог поверить, что ка