Садира закричала бы от  восторга.  Красные
пески резко обрывались на краю  темного  ущелья,  которое  простиралось  в
обоих направлениях, насколько  хватало  глаз.  По  другую  сторону  ущелья
дорога поднималась вверх по крутому откосу, местами покрытому  низкорослым
кустарником, затем исчезала из виду на фоне оливкового утреннего неба.
   Между песчаными холмами и откосами повис величественный мост длиной  не
менее ста метров.  Он  был  построен  из  огромных  каменных  блоков  семи
различных цветов. Мост  соединял  края  ущелья  подобно  гигантской  арке,
напоминавшей по форме рукотворную радугу. Его проезжая часть была вымощена
желтым булыжником, за исключением единственной черной полосы с  массивными
замковыми камнями.
   Для Садиры древний мост оказался подарком судьбы. Она считала его таким
же добрым предзнаменованием, как и появление ласточки, предвещавшей дождь.
   - Перенеси меня на ту сторону,  это  все,  что  мне  от  тебя  надо,  -
обратилась колдунья к канку таким хриплым голосом, что  сама  едва  смогла
разобрать собственные слова.
   Садира  постучала  тростью  по  усикам-антеннам  канка,  давая  скакуну
команду ускорить бег, но канк не повиновался. Прошлой ночью, когда  Садира
решила отвлечь внимание  Нока  от  лагеря  каравана,  она  погнала  своего
скакуна таким отчаянным  галопом,  что  у  нее  растрепались  волосы.  Как
колдунья и надеялась, Нок сразу  понял,  что  означал  устроенный  Садирой
фейерверк, и устремился во главе своих воинов  в  погоню  за  волшебницей,
оставив уцелевших вожатых оплакивать  гибель  старшины  каравана  и  своих
товарищей. На первых порах Садира была абсолютно уверена в том, что ей без
труда удастся оторваться от хафлингов и спастись, так как воины Нока никак
не могли соревноваться  в  скорости  с  канком.  Тем  не  менее  ночь  уже
подходила к концу, а Нок и его воины не отставали, и ей никак не удавалось
надолго оторваться от них. К рассвету канк едва  плелся,  и  даже  Садира,
шагая рядом, смогла бы на коротком отрезке пути не отстать  от  него...  С
этого момента неутомимые лесные воины начали постепенно нагонять ее.
   Садира  обернулась,  чтобы  выяснить,  что  происходит  сзади.  Поворот
отдался резкой болью во всем ее теле. Болели  все  мышцы,  особенно  мышцы
ног. Это было результатом сумасшедшей скачки, которая  продолжалась  почти
всю ночь. К утру Садира  устала  не  меньше  своего  канка.  Ночью  у  нее
начались спазмы в  желудке,  которые  к  рассвету  перешли  в  болезненные
колики,  угрожавшие  вывести  ее  из  строя  в  любой  момент.  Ее  голова
разрывалась от адской боли, что было следствием нечеловеческой усталости и
пережитого ею смертельного страха.
   То, что она увидела, не вселяло  оптимизма.  Ее  преследователи  быстро
продвигались вперед, постепенно приближаясь к своей добыче. Они делали все
возможное, чтобы  перехватить  ее  прежде,  чем  Садира  достигнет  моста.
Хафлинги уже приблизились настолько, что колдунья ясно видела по их лицам,
что они прикладывают огромные  усилия,  на  которые  обычный  человек  был
просто физически не способен. Преследователи были  смертельно  бледны,  их
лица осунулись и блестели от пота. Они  жадно  хватали  воздух  раскрытыми
ртами, а их ввалившиеся щеки  поднимались  и  опадали  подобно  мехам.  Их
волосы, обычно взлохмаченные и торчащие во все стороны, теперь прилипли  к
их потным головам. Казалось, что они все делают в состоянии транса.
   Позади воинов Садира заметила  одинокую  фигуру,  двигавшуюся,  как  ей
показалось, размеренно и не слишком поспешно. Хотя  до  нее  было  слишком
далеко, у Садиры не было и тени сомнения в том, что  это  Нок  собственной
персоной. Несмотря  на  разделявшее  их  расстояние,  один  лишь  вид  его
заставил  колдунью  похолодеть  от  ужаса,  ибо  она   хорошо   знала   по
собственному опыту, что тот,  кто  создал  волшебную  трость  и  волшебное
копье, не тот человек, которого можно безнаказанно оскорблять.
   Но чем бы все это ни закончилось, колдунья нисколько не сожалела о том,
что нарушила договоренность и не вернула Ноку волшебную трость. Еще  много
лет тому назад она поклялась сделать все, что будет в ее силах, для  того,
чтобы Тир стал свободным и всегда оставался им. Именно  страстное  желание
видеть Тир свободным и заставило Садиру нарушить данное Ноку  слово  после
убийства царя Калака. Обладая волшебной тростью, колдунья  могла  защитить
свой любимый город от многих страшных угроз. Даже сейчас, когда Нок и  его
воины гнались за ней и над Садирой нависла смертельная опасность,  она  не
собиралась возвращать трость ее законному владельцу, по крайней мере, пока
была жива.
   Один из лесных воинов прицелился и метнул свое костяное копье в Садиру.
Копье воткнулось в  песок  в  каких-то  полутора-двух  метрах  от  Садиры.
Колдунье было совершенно ясно, что следующий раз копье угодит прямо в цель
- в нее или в панцирь канка... Но что толку думать о  том,  куда  вонзится
копье. Надо постараться избежать его.
   - Что же все-таки  позволяет  им  безостановочно  двигаться  в  течение
многих часов? - пробормотала Садира, разговаривая сама с собой.
   Даже тогда, когда она задавала себе этот вопрос, ответ на него  был  ей
хорошо известен - колдовство Нока.  В  любом  другом  случае  ни  один  из
хафлингов не смог бы бежать почти  с  той  же  скоростью,  что  и  канк  -
гигантское насекомое с шестью ногами.  Насколько  девушке  было  известно,
только эльфы благодаря своим длинным ногам могли бы потягаться с канком.
   Колдунья   снова   повернулась   вперед   и   провела    тростью    над
усиками-антеннами канка,  но  это  ей  ничего  не  дало.  Канк  бежал  все
медленнее.
   До моста было еще далеко, но Садира уже могла разглядеть  его  покрытые
лишайником огромные каменные блоки. Правда, к тому  моменту,  когда  канку
посчастливится добраться до моста, она будет лежать на  песке,  пронзенная
десятком копий с зазубренными наконечниками.
   - Пожалуй,  самое  время  мне  самой  заняться  колдовством,  -  громко
проговорила Садира.
   Убрав трость,  колдунья  протянула  руку  к  своему  заплечному  мешку,
привязанному к упряжи канка.  Покопавшись  в  нем,  она  вытащила  щепотку
зеленовато-желтого порошка серы. Затем повернула  свободную  руку  ладонью
вниз и держала ее в этом положении  некоторое  время,  извлекая  из  земли
энергию, необходимую ей для колдовства.
   В этот момент раздался стук копья, попавшего  в  заднюю  часть  панциря
канка, защищавшую его брюшко. Садира остановила канка и развернула  его  в
обратную сторону, чтобы иметь возможность  видеть  своих  преследователей.
Лавина лесных воинов неотвратимо надвигалась. Двое из них  замедлили  бег,
чтобы метнуть копья в Садиру. Оба копья попали в цель. Одно из них едва не
задело бедро Садиры и отскочило от панциря канка. Второе глубоко вонзилось
в сустав одной из средних ног, и канк вздрогнул всем телом. В этот  момент
колдунья бросила горсть серы в преследователей  и  произнесла  заклинание.
Через   мгновение   между   ней   и   преследователями   возникла    стена
потрескивающего пламени шириной в  несколько  десятков  метров,  полностью
перекрывшая путь лесным воинам и надежно отрезавшая их.
   Немного успокоившись, колдунья подняла трость и слегка  дотронулась  ею
до правого усика-антенны канка, давая ему команду поворачивать. Когда канк
повиновался, отвратительный запах,  испускаемый  им,  донесся  до  Садиры.
Зловоние было настолько сильным, что Садире пришлось  зажать  рот  и  нос,
чтобы ее не стошнило. Она  в  первый  раз  столкнулась  с  этой  необычной
особенностью канков. Дело в  том,  что,  получив  повреждение  или  будучи
раненными, канки начинают  испускать  зловонный  запах.  Теперь  ей  стало
понятно, почему лишь  немногие  хищники  предпочитают  охотиться  на  этих
гигантских насекомых.
   Со стороны стены огня до нее донеслись душераздирающие вопли.  Колдунья
оглянулась и увидела с десяток хафлингов, выскочивших  из  огня.  Их  лица
были искажены страданием, тела  обожжены  до  неузнаваемости.  Почерневшая
кожа слезала с них клочьями, их волосы превратились в  веревки  из  пепла,
свисавшие с их голов. Сделав, шатаясь, несколько шагов вперед, они метнули
свои копья в направлении колдуньи, прежде  чем  упасть  на  песок  в  виде
дымящейся груды человеческой плоти.
   Садира плотно прижалась к панцирю канка, затем приказала ему перейти  в
галоп. Три копья отскочили от панциря канка и упали  на  песок,  остальные
даже не долетели до него.
   Испуганный стуком копий о панцирь, канк ринулся вперед на  пяти  ногах,
держа раненую ногу на весу. Садира отважилась приподняться и сесть прямо в
своем костяном седле, а потом оглянулась.  К  своему  облегчению,  она  не
увидела никого из своих преследователей, оставшихся за стеной огня. Но она
не питала особых иллюзий. Пройдет немного времени, и враги появятся снова,
обойдя стену огня с той или другой стороны.
   Канк внезапно замедлил свой бег. Опасаясь, что он может вот-вот  упасть
от полного истощения, колдунья снова пришпорила его. Она увидела, что канк
почему-то свернул с дороги и бежит теперь по песку,  естественно,  намного
медленнее.  Колдунья  постучала  по  внешней  стороне  его  усиков-антенн,
приказывая ему снова вернуться на караванный путь. Садира была по-прежнему
уверена в том, что у нее все еще есть достаточно времени для  того,  чтобы
успеть переправиться на ту сторону ущелья. До моста было уже рукой подать,
и она могла рассмотреть даже отдельные камни мостовой.
   Но канк не послушался  ее.  Вместо  того  чтобы  выбраться  обратно  на
дорогу, он сделал еще несколько десятков шагов вперед, потом споткнулся  и
грохнулся на песок, сбросив с себя всадницу. Она перелетела  через  голову
скакуна и упала лицом на песок.  Перекувырнувшись  несколько  раз,  Садира
оказалась почти по пояс в красновато-коричневом песке. Придя в  себя,  она
обнаружила, что запуталась в кожаных лямках своего бурдюка  и  к  тому  же
потеряла волшебную трость.
   Канк лежал на брюхе шагах в  десяти  от  нее.  Его  усики-антенны  были
плотно прижаты к голове, а черные сферы его глаз безжизненно уставились  в
небо. Все его тело сотрясалось от  сильнейших  судорог,  а  ноги  утратили
упругость и были похожи на толстые изношенные веревки.
   Морщась от боли, Садира с трудом поднялась на ноги. Отыскав трость, она
подняла ее с песка, потом отвязала заплечный мешок от упряжи канка.
   - Мне очень жаль оставлять тебя здесь, но другого выхода у меня нет,  -
печально проговорила колдунья, похлопав по панцирю своего скакуна.
   В  этот  момент  со  стороны  хафлингов  донеслось   громкое   шипение.
Обернувшись, Садира увидела, что Ноку каким-то образом удалось  превратить
центральную часть стены огня в облако густого белого  пара.  И  теперь  из
этого облака выскакивали лесные воины, готовые пустить в дело свои копья.
   Забросив на спину заплечный мешок и бурдюк  с  остатками  воды,  Садира
побежала к мосту. Она все еще не оправилась после падения  с  канка  и  не
смогла восстановить дыхание, но ее обуял такой ужас, что бежала она  сломя
голову.
   Когда Садира начала взбираться по отлогому склону - подходу к мосту, ее
преследователи вышли из себя. Они пронзительно вопили и  кричали  друг  на
друга на своем странном птичьем языке. У ног Садиры  застучали  по  камням
вражеские копья, падавшие буквально в считанных сантиметрах от цели.
   Садира бежала, не сводя глаз с арки моста. Она  старалась  делать  шаги
побольше, чтобы как можно дальше оторваться от усталых преследователей.  К
тому  времени,  когда  колдунья  достигла  высшей  точки  моста,  она  уже
настолько оторвалась от них, что они перестали метать в нее копья. Наконец
она получила возможность остановиться, чтобы  хоть  немного  отдышаться  и
заняться еще одним неотложным делом. Садира швырнула надоевшую  ей  трость
перед собой на проезжую часть моста, затем сняла со спины бурдюк и открыла
его. После этого она достала из одного кармашка горсть глины.
   К этому времени преследователи уже добрались  до  моста  и  ступили  на
него. Садира не обращала на них внимания, так  как  стала  готовить  новое
заклятие. К удивлению преследователей, она не устремилась прочь от них,  а
медленно пересекла мост в том месте, где темнела черная полоса, состоявшая
из замковых камней свода. Одновременно колдунья вылила оставшуюся воду  на
горсть глины, которую держала в руке, и начала капать получившейся  жидкой
смесью на замковые камни.
   Опустив руку  ладонью  вниз,  Садира  быстро  собрала  необходимое  для
колдовства количество энергии, после чего  прошла  еще  дальше  по  мосту.
Бежавший первым лесной воин далеко оторвался от своих товарищей. У него не
было копья, так как еще на  подходе  к  мосту  он  метнул  его  в  Садиру.
Достигнув середины моста, он остановился  и  вытащил  из  ножен  кинжал  с
костяным лезвием. Садира тем временем указала рукой на  пересекавшую  мост
полоску жидкой глины и произнесла заклинание.
   Когда черные камни, на которых стоял лесной воин, начали превращаться в
грязь, преследователь бросился на  колдунью.  Громко  выругавшись,  Садира
выхватила из ножен свой стальной кинжал, продолжая отступать все дальше  и
дальше. Она знала, что, когда последний из замковых камней  превратится  в
грязь, все сооружение немедленно рухнет, и ей очень не  хотелось  быть  на
мосту, когда это произойдет.
   Лесной воин подошел к  Садире  на  расстояние  вытянутой  руки  и  стал
обходить ее, выжидая  удобный  момент  для  нападения.  Тем  временем  его
товарищи добрались до середины моста и начали  пробираться  сквозь  полосу
жидкой грязи, которая постепенно расширялась и углублялась. Они не пускали
в ход свои копья, полагая, что их товарищ не даст колдунье ускользнуть.
   Но  Садира  думала  иначе.  Выбрав  момент,  она  ринулась  на   врага,
намереваясь нанести ему  удар  кинжалом.  Защищаясь,  тот  полоснул  своим
кинжалом девушку  по  руке,  нанеся  ей  глубокую  рану.  Колдунья  громко
вскрикнула от боли. Не обращая внимания на  полученную  рану,  она  довела
атаку до логического конца, глубоко вонзив клинок в горло противника.
   Хотя кровь хлестала у хафлинга  из  горла,  по  его  виду  нельзя  было
сказать, что он смертельно ранен. Он нанес Садире новый удар, на этот  раз
распоров ей предплечье. Колдунья снова вскрикнула от боли и  отпрянула  от
лесного воина, оставив свой кинжал торчать у него в горле.  Тот  попытался
сделать еще один выпад, но сил у него уже не осталось. Через мгновение  он
рухнул мертвым к ногам колдуньи.
   Садира  повернулась  и  бросилась  бежать  по  мосту,  истекая  кровью,
струившейся из двух глубоких ран на руке. Пробегая мимо  своей  валявшейся
на проезжей части трости, она нагнулась и на ходу подхватила  ее  здоровой
рукой. Преследователи спокойно наблюдали за ней, даже не пытаясь применить
оружие. Они, по всей  видимости,  были  совершенно  уверены,  что  раненая
колдунья далеко не уйдет и вскоре станет их легкой добычей.
   Внезапно мост задрожал у нее  под  ногами.  Хафлинга  заволновались,  и
Садира услышала их встревоженные голоса. Она  оглянулась  и  увидела,  что
группа воинов вот-вот метнет в нее свои копья. До конца  моста  оставалось
уже совсем немного, и колдунья из последних сил рванулась вперед.
   В этот момент позади нее раздался оглушительный грохот. Воздушная волна
ударила Садиру в спину, бросила ее на камни  проезжей  части.  Невыносимая
боль пронзила ее раненую руку. Несмотря на шум, царивший  вокруг,  девушка
услышала, как наконечники копий лесных  воинов  застучали  вокруг  нее  по
булыжнику.
   Когда ей удалось остановиться, она увидела, что находится почти на краю
моста. На  том  месте,  где  еще  мгновение  назад  стояло  величественное
сооружение, теперь виднелось лишь огромное облако  пыли,  поднимавшееся  к
небу. Оно было настолько густым, что колдунья не  смогла  разглядеть,  что
творится на противоположном краю ущелья.
   Подобрав трость и свой заплечный мешок,  Садира  поплелась  вперед.  Ей
оставалось преодолеть всего лишь метров  десять  проезжей  части,  но  она
опасалась, что уцелевшая часть моста может рухнуть в любой момент. Сойдя с
моста, она бессильно опустилась на землю. Ей было трудно дышать.
   Немного полежав и собравшись с силами, Садира приподнялась  и  села.  У
нее кружилась голова, и  она  ощущала  сильную  слабость.  Все  еще  плохо
соображая, она решила осмотреть свои раны.  Их  состояние  оказалось  даже
хуже, чем девушка предполагала. Обе раны сильно кровоточили,  и  их  нужно
было срочно перевязать.  Прекрасно  понимая,  что  чем  больше  крови  она
потеряет, тем сильнее ослабеет, Садира попыталась оторвать два лоскута  от
своей запыленной одежды. Это ей сделать не удалось, так как  раненая  рука
была плохой помощницей. Тогда она решила прибегнуть к помощи  кинжала,  но
его ножны оказались пустыми. Только тогда до  нее  дошло,  что  ее  кинжал
теперь лежит где-то на дне ущелья. Он  остался  в  горле  убитого  лесного
воина. Без кинжала ей  будет  трудно  выжить  в  этой  дикой  и  безлюдной
местности.
   Но, подумав, колдунья решила, что потеря кинжала - не самая главная  ее
проблема. Если ей не удастся в самое ближайшее время наложить  повязки  на
раны, она неминуемо умрет от большой потери крови. Даже  если  она  сумеет
остановить  кровотечение,  то  вряд  ли  сможет  пройти  больше  двух-трех
километров. К тому же, если она и в самом деле собирается идти дальше,  ей
понадобится  вода,  много  воды.  Той  самой  воды,  остатки  которой  она
использовала, чтобы разрушить мост с помощью колдовства.
   Но  при  всем  при  этом  положение  не  казалось  Садире   совсем   уж
катастрофическим. Ей удалось сохранить трость, а это  для  нее  на  данный
момент было главным. Если же ей удастся остановить  кровотечение,  то  она
сможет протянуть по крайней мере еще полдня и пройти, соответственно,  уже
километров семь-восемь. Конечно, полдня не такой уж  большой  срок,  чтобы
отыскать оазис в совершенно незнакомой местности, но на такую  возможность
можно было все-таки рассчитывать.
   Твердо  настроившись  на  то,  чтобы  полностью   использовать   время,
отпущенное ей судьбой, Садира сняла пояс и  обернула  его  вокруг  раненой
руки. Она продолжала затягивать его до тех пор, пока не почувствовала, что
кровотечение стало меньше. Затем она застегнула его и  оставила  на  руке.
Взяв в руки трость, Садира застыла на  месте,  внимательно  изучая  крутой
подъем, лежащий впереди. Его-то ей и предстояло преодолеть.
   Впереди  по  обе  стороны  дороги  росло   множество   кактусов   самой
причудливой  формы,   выделявшихся   своими   искривленными,   шишковатыми
стволами. Одни из них были высотой с хорошее дерево, другие  стелились  по
каменистой земле, образуя нечто вроде колючих ковров.
   И тут она неожиданно вспомнила  о  Ноке.  В  лесу,  где  обитало  племя
хафлингов, она видела, как вождь племени Нок ступил в  пустоту  с  вершины
могильного холма и начал медленно перемещаться по воздуху  подобно  листку
дерева. Если он мог совершить подобное тогда, то что  ему  может  помешать
перенестись по воздуху через ущелье сейчас? От такой перспективы у  Садиры
неприятно засосало под ложечкой. Она повернулась, чтобы выяснить,  что  же
происходит по ту сторону ущелья.
   Густое  облако  пыли  уже   рассеялось,   и   ей   был   хорошо   виден
противоположный край ущелья. К  ее  большому  облегчению,  в  воздухе  над
пропастью никого не было видно. На противоположном краю  ущелья  собралась
группа  лесных  воинов  -  человек  тридцать.   Позади   них   на   склоне
красновато-коричневого песчаного холма стоял сам Нок.  На  его  плечи  был
наброшен плащ из разноцветных птичьих перьев, в  его  ушах  сверкали  алым
кольца кованого серебра. В одной руке вождь  лесных  людей  крепко  сжимал
волшебное копье. В другой, вытянутой перед собой руке он держал  небольшой
обсидиановый шар, светившийся изн