- Возможно, я сумею помочь вам, - ответил старик, морщась от  боли.  Он
опустил перо в сосуд с водой, затем вытер его кончик чистой тряпкой. - Так
что у  вас  произошло?  Видимо,  что-то  серьезное,  иначе  вы  навряд  ли
потащились бы в такую даль?
   - Мы узнали, что вскоре в Тир явится Дракон, - ответил Агис. - Наш царь
намеревается откупиться от него, передав ему тысячу рабов.
   От неожиданности Эрстал уронил перо на пол.
   - В таком случае я советую вам  не  мешать  ему,  -  немного  помолчав,
произнес старик. - Лучше потерять тысячу жизней, чем поставить под  угрозу
существование целого города.
   - Нет, - ответила Садира, качая головой. - Тир защищает идеалы свободы.
Если мы отступим перед Драконом и пожертвуем тысячью человеческих  жизней,
то чем мы будем тогда отличаться от остальных городов?
   - Не можешь ли ты вспомнить что-нибудь из  "Книги  кемалокских  Царей",
что как-то могло бы помочь нам? - с надеждой спросил Рикус. - Может  быть.
Дракон не так уж неуязвим, как это представляется. Неужели у него  нет  ни
одного слабого места?
   - Если у Борса и есть слабые места, о них ничего не говорится в  "Книге
кемалокских Царей", - сердито ответил Эрстал Тем  не  менее  он  встал  и,
опираясь на руку Рикуса, поковылял к груде дощечек,  сваленных  в  дальнем
углу комнаты.
   - Борс? - удивленно  переспросила  Садира.  Она  вспомнила,  что  после
возвращения из Кледа Рикус однажды упоминал это имя,  не  связывая  его  с
Драконом. - Я думала, что Борс - это тринадцатый Доблестный воин...
   - Раджаата, - закончил за нее Эрстал, отодвигая кучу глиняных дощечек в
сторону. - Он стал Драконом. - Старик взглянул на Рикуса. - Надеюсь, ты не
забыл то, о чем поведал нам призрак Карда?
   - Хорошо помню, - ответил Рикус. Он посмотрел на  своих  друзей,  затем
пояснил: - Эрстал рассказал нам историю о том, как в ходе  осады  Кледа  в
поединке встретились Борс из Эбе, стоявший во главе  осаждавших,  и  Кард,
последний из царей-карликов. Из того, о чем поведал Эрстал, следовало, что
оба умерли от ран, полученных в ходе поединка...
   - Но призрак царя Карда, появившийся тогда  перед  нами,  сообщил,  что
рассказ о его поединке с Борсом, описанный в "Книге кемалокских Царей", не
соответствует действительности. Борс-Дракон возвратился  годы  спустя  для
того, чтобы уничтожить Кемалок и истребить его жителей, - добавил  Эрстал.
- К сожалению, призрак царя Карда исчез, прежде чем  я  успел  задать  ему
важнейший вопрос относительно того, что связывало Борса с Драконом. Но мне
все-таки удалось найти в книге фрагмент, проливающий свет на это дело.
   Старик сел на свое ложе и начал старательно  рыться  в  груде  дощечек,
пока не обнаружил ту, которую искал.
   - Если только "Книга  кемалокских  Царей"  и  содержит  сведения,  ради
которых вы прибыли сюда, то они, скорее всего,  вот  на  этой  дощечке,  -
пояснил мудрый старец. - Это  заключительный  эпизод,  записанный  писцом,
возвратившимся в Кемалок много лет спустя после того, как  Борс  уничтожил
город. Насколько я могу припомнить, запись была сделана слабой и  дрожащей
рукой. Вполне возможно, что запись в книге,  посвященной  славной  истории
его предков,  оказалась  последним  деянием  умирающего.  -  Эрстал  начал
читать: - "Настал долгожданный  день,  когда  Джоош  и  Сарм  вернулись  в
Кемалок и увидели, что сотворил Борс с городом их предков. Оба  Доблестных
воина дали клятву выследить палача и уничтожить его. Они выступили в поход
с отрядом, состоявшим из воинов, оруженосцев и слуг. Они взяли всех,  кого
они смогли собрать, и направились к родовому замку семьи Эбе  -  настоящей
крепости. Но, подойдя к его стенам, они обнаружили,  что  он  давным-давно
покинут  своим  хозяином.  В  замке  обитало  лишь  несколько   призраков,
терпеливо ожидавших возвращения  своего  повелителя.  Джоош  допросил  их.
Призраки поведали ему, что Борс по каким-то только ему известным  причинам
снял осаду с Кемалока как раз тогда, когда у него были все шансы захватить
город. Он отправил войско обратно в свой родовой  замок,  а  сам  уехал  в
цитадель Раджаата, известную как башня Пристан, на  встречу  с  остальными
Доблестными воинами". -  Дочитав,  Эрстал  отложил  дощечку.  -  В  "Книге
кемалокских Царей" не упоминаются имена всех Доблестных  воинов  Раджаата,
но из того, что мне  удалось  узнать,  создается  впечатление,  что  перед
каждым из них стояла задача истребить какую-то одну расу Атхаса. Это можно
проследить  на  примере  Борса,  с  неимоверной  жестокостью   пытавшегося
уничтожить карликов, не щадя при этом ни женщин, ни детей, ни стариков.  Я
пришел к этому выводу, так как натолкнулся  в  книге  на  упоминание  имен
Альберона, по прозвищу Истребитель эльфов, и Гелларда, по  прозвищу  Палач
карликов.
   - Карликов? - удивленно переспросил Рикус.
   - В книге не объясняется, кто это такие, -  ответил  Эрстал.  Он  снова
склонился над дощечкой и продолжил: - "Получив эти сведения, Джоош и  Сарм
со своим отрядом покинули родовой замок семьи Эбе и направились на  поиски
цитадели Раджаата. Им пришлось идти  много  дней  по  совершенно  дикой  и
безлюдной местности, лежащей по другую сторону  Большого  Соленого  озера,
пока вдали  не  показалась  белая  остроконечная  вершина,  о  которой  им
говорили   призраки.   Здесь   им   пришлось   столкнуться   с   ужасными,
отвратительными хранителями цитадели. Джоош  и  Сарм  оставили  весь  свой
отряд в безопасном месте, а сами продолжили свой  путь  к  белой  вершине.
Когда они проникли внутрь башни Пристан, то обнаружили,  что  она,  как  и
родовой замок семьи Эбе, покинута хозяином. Им встретились только тени..."
   Садира заметила, что Рикус внезапно побледнел. Поэтому она спросила:
   - Ты что-то знаешь об этих таинственных тенях?
   Рикус пожал плечами.
   - Может, и ничего, но я припоминаю, что во время войны с Уриком  Маэтан
вызывал гигантскую тень, которую он называл Умброй, - ответил мул.  -  Это
существо в одиночку уничтожило целый отряд наших воинов.
   В этот момент Эрстал начал задыхаться  и  хрипеть.  Воздух  со  свистом
вырывался из его легких. Он бессильно схватился за свои повязки, как будто
они сдавливали ему грудь и затрудняли дыхание.
   - Я позову Келума, - предложил Рикус, направляясь к двери.
   - Нет, не надо, - простонал Эрстал, знаком попросив вернуться на место.
- Сегодня он уже сделал для меня все, что мог.
   Опасаясь, что волнение, вызванное  их  посещением,  может  повлиять  на
состояние здоровья Эрстала, Садира обратилась к старику:
   - Видимо, нам следовало бы дать тебе отдохнуть, а самим прийти еще раз,
только попозже.
   Эрстал покачал головой, пробормотав:
   - Попозже вы можете уже не застать меня в живых.  Дайте  мне  несколько
минут, чтобы я мог отдышаться.
   Они терпеливо ждали около  десяти  минут,  пока  Эрстал  восстанавливал
дыхание. Наконец, останавливаясь через каждые два-три слова, он продолжил:
   - "Сарм сумел поладить с ними, подкупив их с  помощью  обсидиана.  Тени
рассказали ему, что между Раджаатом и его Доблестными воинами вышел жаркий
спор  относительно  истребления  племен,  занимающихся  волшебством.  Спор
постепенно перерос в ожесточенную схватку.  Раджаат  проиграл.  Доблестные
воины доставили его в  Хрустальный  зал  башни,  где  вынудили  с  помощью
колдовства и волшебных средств превратить Борса в Дракона".
   - Превратить Борса в Дракона? - ахнул Рикус.
   Эрстал кивком головы подтвердил, что мул правильно его понял.
   -  Теперь  вам  известно  все,  что  сообщалось  о  Драконе  в   "Книге
кемалокских Царей", - сказал он.
   - Это практически ничего не дает, - задумчиво проговорил Рикус.
   - А что случилось с Раджаатом и остальными  Доблестными  воинами  после
того, как Борс стал Драконом? - поинтересовался Агис.
   - В книге об этом ничего не говорится, - устало ответил Эрстал. - Джоош
и Сарм покинули башню и приказали своему отряду вернуться домой. Больше их
никогда никто не видел, но, по-видимому, они так и не убили Борса.
   - И на этом все  закончилось?  -  удивился  Агис.  -  Доблестные  воины
помогли Борсу стать Драконом, а сами затем исчезли, так  и  не  возобновив
свой Священный Поход?
   Эрстал пожал плечами:
   - Кто может сказать? Вы теперь знаете, что после падения Раджаата  Борс
вернулся уже в облике Дракона,  чтобы  напасть  на  Кемалок.  Можно  также
сделать вывод, что Геллард истребил гномов. Я, например, за всю свою жизнь
не встречал ни одного.  А  кто-нибудь  из  вас  когда-нибудь  встречал?  -
спросил он. Когда Агис отрицательно покачал головой, старик продолжил свой
рассказ: - Возможно, что Доблестные воины выступили  против  Раджаата  или
что к тому времени они уже были слишком слабы,  чтобы  сражаться.  Я  могу
лишь сказать, что книга заканчивается на упоминании об исчезновении Джооша
и Сарма.
   Закончив повествование, старик вернул дощечку на место.
   Рикус повернулся к Садире и Агису.
   - Мне очень жаль, - сказал он. - Мы только зря потратили время, приехав
в Клед.
   Садира сердито посмотрела на него.
   - И как только у тебя язык повернулся сказать такое? - резко произнесла
она. - Да, мы не получили ответа на наши вопросы, но зато теперь мы знаем,
где их следует искать.
   - В башне Пристан? - с явным сомнением в голосе спросил мул.
   Садира кивнула.
   - Если мы хотим узнать что-либо о Борсе, мы можем  это  сделать  только
там, - убежденно ответила она.
   - Не говори глупости, - произнес Агис. - Даже если бы мы  точно  знали,
где искать их... Разве мы можем быть абсолютно  уверены  в  том,  что  эта
башня до сих пор существует?
   - Башня Пристан все еще существует. Она находится где-то за  Ниобенэем,
- ответил Эрстал. - Эльфам известно ее точное месторасположение.
   - Откуда у тебя такая уверенность? - спросил Рикус.
   - Все  дело  в  том,  что  гигантская  тень,  о  которой  ты  упомянул,
появлялась именно оттуда, - пояснил Эрстал. -  В  обмен  на  услуги  Умбры
Маэтан нанял один из кланов эльфов, в задачу  которого  входила  ежегодная
доставка  каравана  с  обсидиановыми  шарами  в  башню  Пристан.  Те,  кто
отправлялся с караваном, никогда не возвращались обратно, но Умбра  всегда
появлялся тогда, когда это было необходимо Маэтану. Отсюда я делаю  вывод,
что караван с грузом обсидиана всякий раз добирался до места назначения и,
следовательно, башня все еще существует.
   Садира высокомерно улыбнулась Агису.
   - А что я говорю? - спросила она. - Мы  отправимся  в  Ниобенэй,  наняв
предварительно проводника на Рынке Эльфов.
   - Эта поездка может занять целый месяц, а то и  больше!  -  предупредил
Рикус.
   - Поэтому нам следует поторопиться, - ответила Садира. -  Мы  точно  не
знаем, когда Дракон пожалует в Тир, и было бы лучше,  если  бы  мы  сумели
вернуться как можно скорее.
   - А чего  ты,  собственно  говоря,  надеешься  добиться,  совершив  это
опасное путешествие? - продолжал гнуть свою линию Агис.
   - Именно того, чего нам не удалось добиться здесь, -  ответила  Садира,
снисходительно улыбаясь. - Я хочу  побольше  разузнать  о  Драконе,  чтобы
бросить ему вызов  и  постараться  победить  его.  Кроме  того,  если  нам
повезет, мы, может быть, сумеем найти в  Хрустальном  зале  башни  Пристан
какие-нибудь реликвии или следы прошлого, которые помогут нам в поисках.
   - Заранее прошу извинения за то, что я сейчас скажу, - заявил  Агис.  -
Но я подозреваю, что  именно  это  и  является  истинной  причиной  твоего
желания посетить башню Пристан.
   Садира сердито взглянула на него.
   - Что ты имеешь в виду? - с вызовом спросила она.
   - Он имеет в виду, что, когда  ты  чуешь  запах  магии,  для  тебя  все
остальное сразу отходит на второй план, - вмешался в их спор Рикус.  -  На
самом деле, кроме магии, тебя ничего не интересует, даже судьба Тира.
   - Неправда! - возмутилась колдунья. - Я люблю Тир больше жизни!
   Мул покачал головой.
   - Ты любишь магию, волшебство, - сказал он, указывая на трость, которую
Садира держала в руке. - Если бы это было не так, ты бы давно  вернула  ее
Ноку, благо возможность для этого у тебя была.
   - Но она все еще нужна нам. Без нее мы не сможем противостоять Дракону,
- сердито ответила колдунья. - И если  бы  ты  оставил  у  себя  копье  из
волшебной древесины...
   - Я не мог этого сделать, так как обещал Ноку вернуть копье после того,
как мы убьем Калака, - прервал ее Рикус, тоже начиная сердиться.  -  И  не
советую тебе  забывать,  что  и  ты  дала  ему  точно  такое  же  обещание
относительно трости.
   - И я обязательно сдержу его,  когда  Тиру  больше  не  будет  угрожать
Дракон, - решительно ответила Садира. Затем  она  направилась  к  двери  и
широко  распахнула  занавесь.  -  А  теперь  давайте  решать,   когда   мы
отправляемся в путь. Нам нужно непременно побывать в башне Пристан.



2. НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ САДИРЫ

   С  трудом  взобравшись  на  гребень  красного  песчаного  холма,   канк
неожиданно  остановился.  Он  завертел  массивной  головой  из  стороны  в
сторону, пытаясь обнаружить дорогу вниз. Садира,  ехавшая  на  нем,  сразу
поняла, что это ему вряд  ли  удастся.  Гребень  у  ног  канка  обрывался,
превращаясь в совершенно отвесный склон.
   В узкой долине между песчаным холмом,  на  гребне  которого  находилась
Садира, и следующим холмом извивалась дорога -  караванный  путь.  Он  был
хорошо виден сверху и представлял собой неширокую извилистую полосу песка,
утрамбованную тысячами прошедших здесь караванов. Дорога уходила  вдаль  в
сторону гор, окаймлявших долину Тира. Вдалеке можно было разглядеть темные
точки - караван, огибавший скалы желто-оранжевого песчаника.
   Садира взглянула через плечо, чтобы выяснить, где Рикус и  Агис,  канки
которых продолжали взбираться вверх по отлогому склону.
   - Тут не проехать! Обрыв! - громко крикнула она, махнув рукой в сторону
западного склона. - Насколько я могу судить, легче  будет  спуститься  вон
там.
   После того как  оба  ее  спутника  сделали  знак,  что  поняли,  Садира
переключила  внимание  на  поведение  своего  канка.  Когда  она  легонько
постучала по его усикам-антеннам,  давая  команду  повернуть  влево,  канк
уставился одним сферическим глазом прямо на нее и  не  двинулся  с  места.
Колдунья была удивлена тем, что он так странно смотрит на нее. У нее  даже
возникла мысль, а не объясняется ли эта странность в поведении канка  тем,
что он, возможно, каким-то непостижимым для нее образом  понимает,  что  у
хозяйки тяжело на душе, что ее обуревают мрачные мысли.
   Уже прошло два дня с тех пор, как она и ее спутники  покинули  Клед.  И
все это время колдунью волновал один вопрос,  который  она  раз  за  разом
задавала себе: почему беременность Ниив так тревожит ее? Состояние  бывшей
подруги заставляло ее ощущать окружающий мир своего рода  тюрьмой.  Садире
казалось, что кто-то незаметно  затягивает  ее  в  неволю,  разбить  оковы
которой ей будет гораздо труднее, чем вырваться из рабства.
   Колдунья  прекрасно  понимала,  что  подобные  чувства  ни  на  чем  не
основаны, так как она сама не относила себя к категории женщин, которым  в
ближайшем будущем предстоит познать радость материнства. Она догадывалась,
что корни тревоги, которую она ощущала, надо искать в событиях,  связанных
с жизнью ее собственной семьи, и что появление у Ниив ребенка не  имеет  к
ней никакого отношения.
   Еще задолго до отмены рабства в  Тире  поселилась  красивая  женщина  с
янтарного цвета волосами, по имени Бараках, будущая мать  Садиры,  которая
зарабатывала средства к существованию, занимаясь одним  из  запрещенных  в
городе промыслов. В свое время  царь  Калак  запретил  в  Тире  продажу  и
покупку компонентов, необходимых  для  магии  и  колдовства.  Было  вполне
естественно,  что  и  без  того   прибыльная   торговля   змеиной   кожей,
гуммиарабиком, железной пылью, языками ящериц и другими крайне дефицитными
товарами резко пошла в гору на Рынке Эльфов, пользовавшемся дурной славой.
Свою посильную лепту в эту торговлю вносила и Бараках. Она зарабатывала на
жизнь,  выполняя  работу  разносчицы  и  являясь  связующим  звеном  между
таинственными колдунами из Клана Невидимых  и  не  заслуживающими  доверия
эльфами-контрабандистами.  Кроме  того,  она  совершила  роковую   ошибку,
влюбившись без памяти в одного из эльфов. Это был известный  всему  городу
мошенник и проходимец по имени Фенеон.
   Вскоре после того, как Бараках зачала Садиру,  жрецы  Калака  совершили
налет на грязную лавчонку, где торговал Фенеон. Эльфу удалось скрыться. Он
бежал в пустыню. Беременную Бараках забрали и продали в рабство. А  спустя
несколько месяцев на свет появилась Садира. Она родилась в селении  рабов,
расположенном в родовом поместье, принадлежавшем отцу нынешнего царя  Тира
Титхиана. Там она и выросла и оттуда впоследствии бежала,  убив  при  этом
двух стражников.
   Нечего было и удивляться, что, зная историю жизни своей матери,  Садира
не верила в прочность семейных уз, другими словами, не  верила  в  любовь.
Может быть, Ниив и будет счастлива, проживя отведенные ей судьбой  годы  с
мужем и ребенком. Но такое семейное счастье было совершенно немыслимо  для
девушки-полуэльфа. Она никогда не сможет забыть того, что произошло  с  ее
матерью. Глубоко в ее душе будет всегда жить страх перед тем, что  мужчина
бросит ее, как ее отец Фенеон бросил ее  мать.  Поэтому  для  Садиры  было
удобнее и, главное, надежнее любить сразу двух мужчин. В этом  случае  она
никогда не будет зависеть  ни  от  одного  из  них  настолько,  чтобы  его
исчезновение погубило бы ее жизнь.
   Размышления Садиры  были  неожиданно  прерваны  канком,  который  начал
щелкать челюстями, видимо, чтобы привлечь ее внимание, а потом  попробовал
отойти подальше от  обрыва.  Когда  же  Садира  попыталась  заставить  его
повернуть влево, канк просто застыл на месте как вкопанный.
   Откуда-то из недр холма прямо из-под ног канка донесся звук, похожий на
вздох. Звук был таким низким и тихим, что Садира его не услышала, а просто
ощутила своим нутром. Песок вздрогнул, и канк тревожно завизжал.  Колдунья
почувствовала, что начинает съезжать со своего костяного седла.
   Вскрикнув от неожиданности, Садира спрыгнула на  песок.  Она  упала  на
съезжающий вниз песчаный пласт рядом с  канком.  Через  мгновение  гребень
холма  обрушился,  и  колдунья  вместе  со  своим  скакуном,   кувыркаясь,
заскользила  по  отвесному  склону,  оставляя  за   собой   густой   шлейф
кроваво-красной пыли. Летя вверх тормашками  в  туче  пыли,  она  потеряла
всякую ориентацию в пространстве. Но даже в такой ситуации она,  повинуясь
инстинкту, не выпускала из рук драгоценную трость. Когда Садира уже  почти
достигла подножия холма,  она  краешком  глаза  увидела  прямо  над  собой
огромное  серое  тело  канка,  отчаянно  молотившего  лапами  по  воздуху.
Колдунья закричала от ужаса и изо всей силы ударила обеими ногами  по  его
панцирю. Этот удар отозвался болью во  всем  ее  теле.  Она  вскрикнула  и
метнулась в сторону. В результате остаток пути  она  преодолела,  совершив
безумную серию кульбитов.
   Садира врезалась в песок, зарывшись в  него  по  пояс.  Она  ничего  не
видела и с трудом могла дышать, так как ее рот и нос были  забиты  песком,
пыль засыпала ей глаза. Выплюнув песок изо рта и тщательно  высморкавшись,
Садира стала осторожно протирать глаза. К тому времени, когда она пришла в
себя, облако песка, поднявшееся в воздухе при ее падении, уже улеглось,  и
она смогла наконец осмотреться. Метрах в двух от себя она  увидела  голову
канка, лежавшего на боку. Гул движущейся многотонной массы песка  заставил
девушку резко обернуться. До смерти напуганная тем,  что  может  оказаться
погребенной заживо, колдунья подняла свою волшебную трость и направила  ее
на съезжавшую вниз стену песка.
   - Нок! - громко  произнесла  она  имя,  которое  приводило  в  действие
волшебную трость.
   Фиолетовый свет замерцал