нуться  обратно.  Слот
вдруг почувствовал, как дорого ему все, с чем он расставался, - люди, пес,
духи предков, витавшие здесь, уют древней мебели и живое  тепло  реликтов,
сами стены, в которых увязли столетия, заброшенные тайны библиотеки и даже
коллекция мертвых врагов, служившая его роду источником  магической  силы.
Он понимал, что может отсутствовать годы, десятилетия, и,  вернувшись,  не
найти здесь ничего, кроме развалин и запустения. Даже если судьба окажется
благосклонной к нему, Глан все равно уже похитил у него  две  вещи,  кроме
которых не было ничего по-настоящему  ценного  в  этом  мире,  -  время  и
душевный покой... Неизбывная тоска, способность к которой Люгер никогда бы
в себе не заподозрил, прочно поселилась в его сердце и не  было  ничего  в
ближайшем будущем, что могло бы ее изгнать. Ничто не имело теперь  особого
значения, кроме зловещего талисмана  и  женщины,  томящейся  в  подземелье
оборотней.  Стервятник  пренебрег  даже  своими  амулетами  и  драгоценным
оружием, которые непременно взял бы с  собой  в  кратковременную  и  менее
безнадежную поездку. Оружие могло износиться или сломаться, амулеты  можно
было потерять и найти вновь. В конце концов,  все  можно  было  купить,  -
Магистр Серой Ложи обещал ему это. Теперь Слот не дорожил ничем. Не стоили
внимания ни богатство,  ни  известность,  ни  благосклонность  женщин,  ни
чье-либо хорошее или дурное отношение, ни искушения властью, ни магические
тайны...  Это  можно  было  бы  назвать  желанной  свободой,  если  бы  не
чудовищное внутреннее рабство, в котором Люгер находился с  тех  пор,  как
побывал в подземелье Фруат-Гойма. Он жил одной лишь  наивной  надеждой  на
то, что Магистр Глан все же не обманет его...


     Следующие  шестнадцать  дней  Стервятник  провел  в  дороге,  избегая
слишком любопытных попутчиков, нежелательных встреч и  мест,  небезопасных
для одинокого путешественника. Все это время его  не  оставляло  ощущение,
что за ним следят, но даже если таинственные  соглядатаи  существовали  на
самом деле, ему ни разу не удалось застать  их  врасплох.  Лица  тех,  кто
обгонял его, были непроницаемы, насторожены или же не вызывали подозрений,
и вскоре Люгер был вынужден смириться со своим невыгодным положением.  Сам
он  неоднократно  обгонял  торговые   караваны,   отряды   солдат,   обозы
переселенцев и стайки монахов, но ни разу у  него  не  возникло  искушения
присоединиться к ним.
     Он ночевал в трактирах и гостиницах,  во  множестве  разбросанных  на
этом оживленном пути. Впрочем, некоторые дома у дороги уже были  заброшены
и  имели  явные  признаки  присутствия   Врага   Человеческого.   Решиться
заночевать в них мог только безнадежный глупец и они стояли черные днем  и
ночью, безмолвные, пугающие, как  первые  бастионы  сил  зла,  все  больше
вторгавшегося в жизнь западных королевств.
     О каждом из таких домов  у  дороги  существовали  десятки  мрачных  и
невнятных рассказов, которые Люгер выслушивал от случайных  попутчиков  со
скептической ухмылкой, - ведь живых свидетелей случившегося в  этих  домах
не было и не могло быть...
     На  четвертые  сутки  однообразие  этого  безрадостного  и   скучного
путешествия было нарушено встречей со Слепым Странником.  Избегнуть  этого
существа Люгер не умел и был вознагражден за это очередным пророчеством.
     Дорога оказалась подозрительно пустынной,  когда  Стервятник  услышал
знакомый  звук  -  глухое  постукивание  палкой  о  землю.  Последняя   из
обогнавших его карет  с  гербами  скрылась  за  небольшим  островком  леса
впереди и Слот остался один под  небом,  если  не  считать  Тайви.  Слепец
появился  из  зарослей,  словно  дикий  зверь,  случайно  выбравшийся   на
проложенную людьми дорогу. На его розовом лице сияла радостная  улыбка,  а
на белых лохмотьях, в которые было облачено тщедушное старческое тело,  не
осталось и следа минувших странствий.  Люгер  воспринял  его  появление  с
философским спокойствием человека, положение которого уже ничто  не  могло
ухудшить.
     Слепец остановился у обочины дороги и поднял к небу  глаза,  лишенные
зрачков. Кончик его носа дергался, словно странник вынюхивал воздух. Тайви
недовольно захрипел и Слот с трудом удержал его от прыжка в сторону.
     - Знакомый запах, - сказал  слепец  в  пространство.  Его  старческие
обескровленные пальцы гладили старую, отполированную  временем  деревянную
палку. - Пахнет уже четырьмя мертвецами, чужим  подземельем  и  колдовским
сном. Это ты, Стервятник, не так ли?
     Больше всего Слоту хотелось подстегнуть Тайви  и  как  можно  быстрее
убраться  отсюда  подальше.  Но  необъяснимая   проницательность   слепого
странным  образом  гипнотизировала  его.  Вскоре  Люгер  понял,  что   его
удерживает на месте собственное нездоровое любопытство,  -  он  ожидал  от
странника новых пророческих слов. И тот не обманул его ожиданий.
     - Ищешь что-нибудь, Люгер? - осведомился слепой с  самым  благодушным
видом.
     - Может быть, ищу... - неохотно  ответил  Стервятник,  с  отвращением
разглядывая два белых блестящих бельма, уставившихся в его сторону.
     - Не слишком ты мне рад,  -  сказал  слепой  и  Слот  впервые  увидел
морщину,  пролегшую  через  его  младенчески  гладкий  лоб.  -  А  ведь  я
предупреждал тебя кое-о-чем... Но ты оказался  на  редкость  непонятливым,
Люгер. Впрочем, кого могло бы напугать будущее, если  бы  его  можно  было
изменить?..
     После этих слов старик  с  лицом  юноши  захохотал  так,  что  Люгеру
показалось, будто в того вселились демоны.
     -  Даже  очень  маленькие  и  очень  глупые  люди  иногда  становятся
опасными, - сказал вдруг слепец, резко обрывая смех. - Не думаешь же ты, в
самом  деле,  что  жизнь  одной-единственной  женщины  стоит  того,  чтобы
изменились судьбы целого мира?..
     Тут Люгеру стало как-то не по себе. Никому другому он не  простил  бы
подобного тона, но слепец показался ему  всего  лишь  нелепым  воплощением
какой-то кошмарной силы, лениво игравшей с ним.
     - Возвращайся, Люгер, - сказал Слепой Странник, внезапно помрачнев. -
Иначе потеряешь больше, чем уже потерял,  а  найдешь  совсем  не  то,  что
ищешь. Может быть, тебе лучше умереть...
     Теперь уже засмеялся  Стервятник,  хотя  холодные  пальцы  суеверного
страха бегали вдоль его позвоночника.
     - Уж не ты ли собираешься приложить к этому  руку?  -  спросил  он  с
издевкой и нескрываемой  угрозой,  склонившись  к  самому  лицу  незрячего
старика.
     - Я бы сделал это с радостью, - проговорил тот с ответной улыбкой.  -
Из одной только любви к мертвецам. Но не сделаю из еще большей  склонности
к плохим концовкам. Кроме того, я никогда не вмешиваюсь в земные дела. Мне
и тем, кто намного  больше  меня,  доставляет  немалое  удовольствие  твой
разрушительный путь. И чтобы ты протянул подольше, я  дам  тебе  несколько
советов... Бойся нарисованных глаз, опасайся двоих, похожих в одном,  беги
от места, где черный лебедь кричит о времени, не пренебрегай направлением,
в котором под утро вытягивает хвост огненная лисица...
     После этих слов странник повернулся и отправился обратно  в  лес.  Он
скользил белой тенью  между  стволами  деревьев,  огибал  острова  кустов,
склонялся под  нависавшими  над  землей  мощными  ветвями  и  Люгер  вновь
усомнился в том, что старик действительно незрячий.
     Глухой стук палки  растворился  в  привычных  звуках  живого  леса  и
Стервятник остался один на дороге. Однако  далеко  впереди  уже  клубилась
пыль, поднятая встречным караваном. Люгер пришпорил коня и продолжал  свой
путь. Только в одном он сейчас был уверен совершенно - в том, что  никогда
не последует советам слепого старика.



                         17. ТЕГИНСКОЕ АББАТСТВО

     В западной части Адолы Люгера встретил влажный пронизывающий ветер  с
океана,  приносящий  свежесть  и   все   же   опасный   для   замерзающего
путешественника. Существенно изменился окружающий пейзаж. Теперь до самого
горизонта во все стороны тянулась каменистая равнина, растительность  была
скудной и теснилась в низинах и долинах рек волнующимися зелеными пятнами.
Селения, открытые всем ветрам, казались сиротливыми убежищами  несчастных,
изгнанных из более ласковых земель и брошенных здесь на произвол судьбы.
     Нигде  не  задерживаясь  дольше,  чем  на  одну  ночь,  Слот  миновал
несколько мелких городов, которые, может быть,  заинтересовали  бы  его  в
другое время. Много странного и чуждого валидийцу происходило в них; порой
его любопытство бывало возбуждено, но скорбный долг  гнал  его  вперед,  к
далекой западной столице.
     Наконец, высокие тонкие башни Фирдана возникли на  сером,  завешенном
сетью дождя  горизонте.  Неприветливый  каменный  город  показался  Люгеру
чрезвычайно неуютным, архитектура  -  однообразной  и  подавляющей.  Нигде
нельзя было быть более  одиноким,  чем  на  узких,  холодных,  продуваемых
ветром улицах Фирдана, но за стенами, тянувшимися вверх, к тяжелым  низким
облакам, кипели вполне человеческие страсти и при наличии денег появлялась
возможность для удовлетворения любого мыслимого порока.
     Фирдан был самым большим портом в известной части западного океана  и
здесь покупалось и продавалось все: оружие, скот, драгоценности,  предметы
магических культов, благовония,  корабли,  люди  и  человеческие  иллюзии.
Женщины из Вормарга и Скел-Могда брались излечить даже безнадежно  больных
- тех, кто был отравлен смертельным ядом скуки  или  отвращения  к  жизни.
Множество возможностей разбогатеть, роскошь и порок,  укрытые  за  мощными
стенами, давние и изысканные традиции  в  темном  искусстве  удовольствий,
сладкий  и  пока  что  едва  ощутимый  запах  тления  привлекали  в  город
интриганов, искателей легкой наживы, маньяков с  несуразными  амбициями  и
вообще всех,  кому  было  противопоказано  серое  течение  будней.  Вполне
возможно, что здесь Стервятник оказался в своей стихии, но  сейчас  он  не
искал приключений.
     Скромнейший приезжий из Валидии снял комнату в тихой гостинице "Пятый
Угол", заплатив за месяц вперед, предупредил слугу о сундуке,  прибывающем
с караваном из Элизенвара, и принялся расспрашивать  хозяина  о  дороге  в
Тегинское Аббатство.


     Тегина, северо-западная провинция Адолы, была наименее  населенной  и
почти совершенно бесплодной частью королевства. Всю ее территорию занимала
безлесная возвышенность и  Горы  Изгнания,  оградившие,  подобно  стражам,
северные берега страны.  Где-то  в  этих  горах  было  затеряно  Тегинское
Аббатство, выстроенное еще в эпоху религиозный распрей и междоусобных войн
11-12 столетий. Но его крепкие стены пришлись как нельзя кстати и в  более
поздние времена нашествия варваров, коснувшегося северный провинций. Тогда
в цитадели укрылась часть королевской семьи, почти  весь  цвет  военной  и
светской верхушки Адолы, не говоря уже о монахах ордена,  сумевших  в  тот
смутный период сохранить и приумножить  не  только  предметы  материальной
культуры, но и то, чего нельзя было уравновесить золотом - знания, магию и
опыт полуторатысячелетней цивилизации.
     Племена варваров, преследуемые объединенными армиями Валидии, Адолы и
Земмура, откатились на северо-восток, оставив за собой разрушенные  города
и опустошенные земли, но в Тегинском монастыре  тлела  искра,  от  которой
вскоре вспыхнул огонь  нового  возрождения.  Потребовалось  не  так  много
времени, чтобы в разоренном королевстве восторжествовали прежние порядки.
     С тех пор орден Святого Шуремии занимал  в  Адоле  особое  положение.
Тегинский  монастырь  стал  его  новой  резиденцией  взамен   разрушенного
варварами герцогского дома в Ульфине. Библиотека и  музей  аббатства  были
известны  в  мире  самыми  полными  собраниями  человеческой  мудрости   и
сакрального  знания,  но  нечто  гораздо  более  ценное  передавалось   от
поколения к поколению в  узком  круге  адептов  ордена  и  этот  неведомый
источник могущества нельзя было исчерпать словами или символами...
     Такие, далеко не полные сведения  о  цели  своего  путешествия  Люгер
получил последовательно от хозяина гостиницы,  старика  в  книжной  лавке,
торговавшего теологическими трактатами,  и  монаха-ивинианца,  коротавшего
вечер в полутемной корчме, где подавали кислое пиво.  Монах,  обрюзгший  и
давно немытый тип, отзывался о последователях Шуремии не без злой зависти,
с жадностью поглядывал на кошелек собеседника и Люгер претерпел его,  лишь
как удобного осведомителя.
     Вернувшись в гостиницу в одиннадцатом  часу  вечера,  Стервятник  уже
точно знал, куда направится завтра. Впервые за много ночей он почти  сразу
же погрузился в сон.


     После двух дней пешего пути, на протяжении которого Люгер  поднимался
все выше и выше по безлюдному каменному  плато,  он  оказался  у  подножья
горной гряды, тянувшейся вдоль океанского берега. Сам берег был совершенно
недоступен с юга.
     Дальше дорога шла по дну ущелья, такого глубокого, что в него никогда
не  заглядывали  лучи  солнца,  пока  не   терялась   окончательно   среди
хаотического нагромождения базальтовых  форм.  Отсюда  Стервятник  впервые
узрел в сумерках Тегинское Аббатство.
     Представшая его взгляду  темная  крепость  на  скалах  поистине  была
воплощением суровости и  могущества  самого  влиятельного  из  религиозных
орденов, а святость этого места тем более не вызывала сомнений, - согласно
преданию, сам Шуремия истязал среди этих каменных исполинов свою плоть  на
протяжении всего  десятилетнего  изгнания  из  Фирдана,  предшествовавшего
обретению чистоты. Для этого здешние  скалы  действительно  подходили  как
нельзя лучше - голые, неприступные, обдуваемые неутомимым ледяным ветром с
океана.  Жалкая  растительность,  скрюченная  или  стелющаяся  по   земле,
прижилась лишь на восточных и южных склонах, а живые твари, за исключением
горных козлов, находили себе убежища в глубоких расселинах и беспросветных
каменных мешках.
     Аббатство поразило Люгера своей неприступностью; никогда ранее он  не
видел творения рук человеческих,  лучше  защищенного  от  человеческих  же
посягательств. Оставалось лишь теряться в догадках относительно того,  как
на самые вершины скал по узкой тропе, вившейся над бездонными  пропастями,
могли быть доставлены гигантские камни, из которых были  сложены  стены  и
башни аббатства. Северная стена этой крепости вырастала прямо из  отвесной
скалы,  под  которой  всегда  бушевали  океанское  волны,   разбиваясь   о
несокрушимую твердь. Но и с остальных сторон света отважиться  напасть  на
цитадель ордена мог только безумец.  Не  было  к  ней  другой  дороги  для
существа, ходящего по земле, кроме как по одной-единственной тропе,  да  и
ту мог  осилить  далеко  не  каждый.  Однако  и  в  пропастях,  окружавших
аббатство, стерег непрошенных гостей (превращенных, крылатых  и  ползающих
тварей)  неподвластный  капризам  природы  туман,  часто  смешивающийся  с
облаками, так, что цитадель была видна только с одной стороны - от  начала
тропы, хорошо просматривавшейся с ее высоких башен.
     Люгер не сомневался в  том,  что  чьи-нибудь  глаза  уже  внимательно
разглядывают темное пятнышко,  медленно  ползущее  по  скалистым  уступам.
Однако чей-то взгляд он все время ощущал и на своей спине...
     Он не торопился. Встреча с Алфиосом и даже  рядовыми  членами  ордена
пугала его. Он еще не представлял себе,  как  сыграет  свою  предательскую
роль. По мере приближения могучих монастырских стен  Стервятник  испытывал
все большее отвращение к себе и, в  то  же  время,  все  глубже  осознавал
безвыходность   своего   положения.   В   конце   концов,   он   переложил
ответственность за происходящее с собственных плеч на  волю  божественного
провидения и с замирающим сердцем постучал железным  кольцом  во  въездные
ворота монастыря, сработанные из мощных древесных стволов, которые вряд ли
мог сокрушить таран, даже если бы удалось расположить его на узком  уступе
перед ними.
     Почти сразу же после этого отворилась неприметная дверь  в  стене,  в
десяти шагах от ворот, и появившийся оттуда человек в монашеском облачении
поманил Люгера к  себе.  Слот  приблизился  и,  несмотря  на  сгустившиеся
сумерки, понял, что монах испытующе разглядывает его. Фигурой человек  был
больше похож на воина, чем на умерщвляющего плоть аскета, а  на  его  лице
выделялись  шрамы  далеко  не  мирного  происхождения.   Люгер   еще   мог
представить его себе с мечом в руке, но никак не с молитвенником.
     - Что ищешь ты здесь, в обители скромных ревнителей веры,  незнакомец
из суетного мира? - спросил тот. Люгеру его речи показались  ироничными  и
нарочито высокопарными.
     - Я хотел бы видеть генерала ордена по делу важному  и  не  терпящему
отлагательства, - заявил  Люгер,  поневоле  прибегая  к  уловкам,  которые
иногда оправдывали себя при дворе, но могли оказаться бесполезными здесь.
     - Нигде под солнцем и луной нет таких дел, - отрезал  человек  тоном,
исключающим всякие возражения. -  Но  ты  можешь  войти.  О  тебе  доложат
генералу, когда ты избавишься от суетности.
     Чувствуя себя угодившим в глупейшее положение и раздумывая  над  тем,
что могло подразумеваться под избавлением от суетности,  Люгер  переступил
порог и оказался в удушливом  пространстве  под  низко  нависшим  каменным
сводом.
     Прислушиваясь к скользящим шагам монаха за  своей  спиной,  он  пошел
узким ходом, пронизывающим толщу наружной стены. В  случае  опасности  ход
мог быть мгновенно завален огромной базальтовой глыбой, нависавшей над ним
в промежутке между внешней и внутренней стенами и  удерживаемой  на  месте
только легко удаляемыми  подпорками.  Таким  образом,  легкомысленная,  на
первый взгляд, дверь рядом с несокрушимыми  воротами  вовсе  не  облегчала
неприятелю доступа в монастырь и, в то  же  время,  избавляла  монахов  от
необходимости открывать ворота по всякому  незначительному  поводу,  вроде
прибытия Люгера.
     Монах, так и не назвавший своего имени и нимало  не  интересовавшийся
именем гостя, провел  Слота  через  обширный  монастырский  двор  к  жилым
постройкам,  теснившимся  у  западной  стены,  которая  прикрывала  их  от
пронизывающего  океанского  ветра.  Несколько   монахов   и   послушников,
встретившихся по пути, едва скользнули безразличными взглядами по  лицу  и
фигуре Стервятника, из чего  он  заключил,  что  гости  -  не  редкость  в
резиденции ордена...
     Тем временем, мир  стремительно  погружался  в  ночную  мглу.  Черная
громада монастырской церкви стала почти неразличима, равно  как  и  другие
постройки, а также вымощенные камнем дорожки двора.  Каменные  плиты  были
отполированы тысячами прикосновений монашеских сандалий и проводник Люгера
бесшумно скользил по ним,  не  испытывая,  по-видимому,  никакой  нужды  в
освещении. Так он привел Слота к двухэтажному зданию со множеством дверей,
черневших на фоне древних стен; вслед за монахом Люгер вошел в одну из них
и  очутился  на  полутемной  лестнице,  уводившей   в   подвал.   Масляные
светильники на стенах едва разгоняли тьму.
     Стервятник ощутил смутное беспокойство, как  будто  из  ничего  вдруг
возникла некая угроза его миссии. Но не он был сейчас хозяином положения и
хорошо понимал, что всякие вопросы бесполезны.  Наверняка  монах  провожал
его не к Алфиосу, однако  Люгер  приготовился  к  долгому  ожиданию  и  не
рассчитывал на беспрепятственное осуществление своих намерений. Но  он  не
знал еще, что ему действительно предстоит ждать долго...
     В подвале он разглядел ряд темных пещер  или  келий,  носивших  следы
чьего-то не слишком чистого присутствия. В двух из них, за  металлическими
решетками, истово предавались вечерней молитве  существа,  лишь  отдаленно
напоминавшие людей. Люгер почувствовал себя весьма неуютно, когда  на  нем
остановился горящий взгляд одного из них.  Вдобавок,  он  увидел  странную
ухмылку на лице своего неразговорчиво