ия преследуемых, погоня неуклонно  приближалась.
Ночь уже отступала перед бледным рассветом и вскоре Люгер мог  рассмотреть
преследователей.  К  его  неописуемому  ужасу,  это   оказались   Ястребы,
изуродованные тела которых должны были бы находиться в Месте  Пересечения.
Но, что самое странное, появившиеся всадники заставили бежать  и  варвара.
Тогда Люгер не придал особого значения этому обстоятельству,  а  позже  он
так и не узнал, кто же явился Кошачьему Глазу в облике  преследователей...
Кравиус не оглядывался, но и не отставал  от  своих  спутников.  Все  трое
спасались, словно звери, загнанные в угол, но это  не  могло  продолжаться
долго. У Люгера то и дело темнело в глазах. Каждый прыжок лошади отдавался
в раненом плече резкой болью. Варвару также приходилось не сладко...
     Когда  преследователи  приблизились  на  расстояние   двух   десятков
лошадиных корпусов, Кошачий Глаз несколько раз выстрелил в них  на  скаку,
однако  это  не  остановило  погоню.  Впереди  вырос   невысокий   хребет,
расколовший пустыню на две части. Перед спасавшимися был выбор:  объезжать
его справа или слева. Любая из дорог  могла  упереться  в  тупик.  Течение
уводило Кошачьего Глаза влево. Стервятник оказался на распутье...
     На скалистом уступе возникла  еще  одна  фигура,  показавшаяся  Слоту
смутно знакомой. Его ожидал  еще  один  удар:  несмотря  на  бешеный  ритм
скачки, он узнал Люрта Гагиуса, облаченного  в  зеленую  мантию  советника
валидийского двора. Слабое подозрение зашевелилось в  голове  Стервятника,
но не оно пока определяло его поступки. Вид человека, в гибели которого он
считал себя виновным, поразил его.
     Кошачий Глаз кричал что-то, но  Люгер  не  обратил  внимания  на  эти
крики, как и на то, что варвар вряд ли видел какую-то  фигуру  на  скалах.
Люрт  поднял  левую  руку  и  вытянул  ее,  указывая  Стервятнику  дорогу,
огибавшую  хребет  справа.  С  этой  стороны  расстилалось  гладкое  поле,
затянутое дымкой, скрывавшей горизонт. Люгера не остановило даже  то,  что
по другую сторону  хребта  дымка  отсутствовала.  Он  повернул  направо  и
направил туда же начинавшую отставать лошадь Кравиуса.
     Проезжая под скальным выступом, он поднял голову и еще раз  посмотрел
на Гагиуса, оказавшегося прямо над ним. И вот тогда одна маленькая  деталь
изменила его намерения. Он увидел руки советника,  на  каждой  из  которых
было по пять пальцев. На правой блестело что-то - может быть,  перстень  с
камнем из Вормарга...
     Он послал отчаянный мысленный приказ и едва не вылетел  из  седла,  -
его лошадь остановилась в двух шагах от края глубокой  пропасти,  внезапно
разверзшейся перед ним.  Спустя  несколько  мгновений  рядом  остановилась
взмыленная  лошадь  Кравиуса.  Аббат   посмотрел   на   него   холодно   и
отсутствующе. Люгеру стало не по себе  от  этого  взгляда,  а  вернее,  от
слепой настойчивости Дзурга, неотступно следовавшего за ним.  Кроме  всего
прочего, отверстие во лбу и развороченный затылок не украсили бы никого...
     Оглянувшись, Слот увидел  стремительно  приближавшихся  Ястребов.  Те
неслись прямо  на  него,  но  страх  Люгера  испарился  вместе  с  дымкой,
затягивавшей пропасть и превратившейся  теперь  в  глубокую  тень  хребта,
падавшую на ее дно.
     На протяжении нескольких секунд он мог в подробностях разглядеть лица
Сиулла и Сидвалла, лошадиные  морды,  сбрую,  одежды  и  оружие.  Все  это
оказалось слишком темным, мертвым, ни один из металлических  предметов  не
отражал свет. У Люгера перехватило дыхание, когда всадники  столкнулись  с
ним, слились на мгновение с его плотью и пролетели сквозь него.  Мгновение
искрящейся тьмы и ощущение ледяного дыхания ветра, уносящего душу...
     Придя  в  себя,  он  обернулся   и   увидел   удалявшихся   Ястребов,
продолжавших скачку над открывшейся  бездной.  Люгер  развернул  лошадь  и
после пережитого шока почти наслаждался волшебным зрелищем - двумя темными
всадниками, плывущими над пропастью на призрачных лошадях, перебирающих  в
воздухе невероятно длинными ногами... Спустя некоторое  время  их  силуэты
стали расплываться,  как  будто  ветер  размывал  два  рваных  причудливых
облака. Еще через минуту пространство очистилось и в прояснившемся воздухе
показался противоположный край ущелья, на дне которого Люгер чуть было  не
успокоился навеки...


     Он вернулся к уступу, на котором, конечно,  никого  не  оказалось,  и
увидел вдали маленькую фигурку  Кошачьего  Глаза,  спасавшегося  от  своих
призраков. Погоня потеряла всякий смысл: варвара  спасло  течение  и  было
похоже на то, что он вскоре тоже справится с наваждением. За его спиной не
было никого, за исключением трех сухих  кустов,  оторванных  от  корней  и
гонимых ветром.
     Невидимые постороннему  глазу  призраки  прижали  Кошачьего  Глаза  к
отвесным скалам, раздалось несколько выстрелов,  после  чего  все  стихло.
Люгер и Кравиус нашли варвара, отдыхающим среди камней. Силу пережитого им
потрясения выдавали только  струйки  пота,  избороздившие  лицо,  покрытое
пылью пустыни. Кроме того, у него открылась рана на бедре.
     Отдых требовался всем, прежде всего - лошадям, которым спасшиеся были
обязаны жизнью. Спрятав животных за огромными валунами и уверившись в том,
что Дзург пока бездействует, Люгер поручил Кравиусу охранять свой сон.  Но
сон не приходил. Назойливо ныло плечо и Стервятник перевязал рану, добавив
несколько исцеляющих заклинаний. После этого ему все же  удалось  заснуть,
но и во сне его преследовали призраки: Арголида  с  окровавленным  животом
протягивала к нему руки и звала за собой в подземелье, полное крыс, Гедалл
зловеще улыбался и грозил ему пальцем, госпожа Лона Гагиус вонзала  ему  в
лицо свои длинные ногти, и, в завершение всего, огромный кабан с усыпанным
инеем рылом и шрамом над лопаткой, хрипя, гнался за ним  по  нескончаемому
лесу...


     Неприкасаемый Песка  оказался  непревзойденным  мастером  наваждений.
Другие посылаемые им призраки были не менее совершенными, но гораздо более
безопасными. Они могли  стать  навязчивым  кошмаром,  но  уже  были  не  в
состоянии помешать Люгеру довести задуманное до конца.
     Он научился отличать их от реальных фигур по едва  уловимой  сетчатой
вуали, затемнявшей черты человеческих  лиц,  и  по  отсутствию  зеркальных
отражений. Теперь у него всегда под рукой было маленькое  круглое  зеркало
из полированной бронзы... Единственным, с чем он не мог бороться, остались
сны. В сновидениях его многочисленные враги, живые и мертвые,  становились
безраздельными хозяевами и ему сумеречному сознанию пришлось  познать  все
мыслимые пытки, а потом и пытку бессонницей. Но и  лишившись  сна,  он  не
нашел покоя...
     Однажды ночью из темноты появилась Арголида и подошла к костру,  неся
в руках голову Сегейлы. Она села напротив и он увидел, что в ее зрачках не
отражается танцующее пламя. Губы Арголиды слабо шевелились,  но  ее  голос
звучал прямо у него в голове. Люгер услышал все самое  грязное  о  себе  и
своей связи со служанкой из  трактира.  Это  было  отвратительным  бредом,
который мог родиться только в его собственном подсознании...
     Голова Сегейлы была покрыта запекшейся кровью. Он не мог смотреть  на
нее,  хотя  знал,  что  это  иллюзия.  В  его  глазах,  давно  не  знавших
спасительной темноты, горели два раскаленных угля...
     Следующими посетителями были Гелла Ганглети и  Верчед  Хоммус.  Когда
Люгер пришел в  себя  от  неожиданности,  он  задумался  над  тем,  откуда
Неприкасаемый Песка мог знать о них. Ему пришлось  смириться  с  тем,  что
образы врагов  Неприкасаемый  извлекает  непосредственно  из  его  памяти.
Ганглети улыбалась и держала на ладони маленький картонный домик,  который
оказался точной уменьшенной копией его  родового  дома.  Это  должно  было
означать что-то и он похолодел от дурного  предчувствия.  Кроме  того,  он
вдруг вспомнил о том, что все его злоключения начались с покушения на него
в спальне Ганглети.
     Верчед извлек из правого уха длинную закопченную иглу  и  нанизал  на
нее три восковые фигурки. Две фигурки были женскими, а третья имела четыре
ноги и изображала пса. Потом Хоммус и Гелла беззвучно  рассмеялись  и,  не
обращая внимания на Люгера, сели играть в карты возле костра  с  невидимым
третьим игроком. Его карты медленно падали из  темноты...  Игра  призраков
продолжалась столь же долго, сколько длилась бы настоящая партия.
     Все, кого Люгер убил когда-то и о ком давно забыл,  теперь  почему-то
возвращались, чтобы  насладиться  его  бессилием:  длинная  череда  воров,
наемных  убийц,   контрабандистов,   придворных   бездельников,   безликих
незнакомцев, встреченных случайно и отправленных им в место потемнее ночи.
Он никогда не делал этого ради удовольствия, а только защищая свою  жизнь,
и никогда не нападал первым, если его не вынуждали к этому.
     Тогда, во время нашествия призраков, Стервятнику не дали сойти с  ума
две вещи: твердая уверенность в иллюзорности  этих  посещений  и,  как  ни
странно, присутствие Кравиуса-Дзурга с  почти  неизменным,  словно  маска,
лицом.
     У Кошачьего Глаза были свои трудности. Он сам был рожден в пустыне  и
гораздо сильнее подвержен влиянию здешнего колдовства. Люгер не был уверен
в том, что Паук оставит  безнаказанным  отступничество  одного  из  лучших
своих воинов, и в том, что именно сейчас, на  его  глазах,  не  свершается
невидимая, но неотвратимая месть. Иногда, в редкие минуты  затишья,  Люгер
апатично думал о том, кто же преследует  варвара,  идущего  с  ним  рядом,
посещают ли его видения,  призраки  мертвецов,  терзает  ли  его  нечистая
совесть?.. А если это так, то что это за видения? Во всяком  случае,  Слот
даже не подозревал, насколько варвар близок  к  безумию.  Достаточно  было
небольшого толчка,  чтобы  шаткое  равновесие  нарушилось.  Это  произошло
позже, когда они встретили существо, сверхъестественное,  как  призрак,  и
все же приносившее вполне реальное зло.
     ...Наваждения отступали по мере того, как странная троица все  дальше
углублялась во владения клана Травы. Периоды ясного  сознания  становились
более длительными, посещения - более  редкими,  а  сами  видения  -  менее
четкими и уже не  отличались  точностью  воспроизведения  мелких  деталей.
Неприкасаемый Песка лишился главной добычи -  Звезды  Ада.  На  смену  ему
пришла более примитивная, но столь же серьезная опасность - воины Травы  и
Пепла.



                           47. БЕЗУМЕЦ В ПЫЛИ

     Течение  привело  варвара  к  северо-восточной  окраине  заброшенного
города. Восемь суток прошло с того дня, как трое  людей  покинули  селение
клана Паутины, и им осталось сделать два ночных перехода,  чтобы  войти  в
долину Дракона... Теперь неизменное  зеленое  свечение  позволяло  неплохо
ориентироваться ночью, а днем Люгер и его спутники  отдыхали  под  защитой
городских  стен.  Пища  и  вода,  украденные  из  хранилища  клана  Травы,
позволяли им делать  это  с  относительным  удобством.  У  них  даже  была
возможность наблюдать за коридором, ведущим в  Кзарн  и  они  видели  трех
воинов Травы, отправлявшихся туда за добычей, а также более многочисленную
группу, оставшуюся охранять подступы к коридору.  В  конце  дня  вернулись
двое из трех, но, похоже,  никто  из  варваров  не  придал  этому  особого
значения, - потери в Кзарне были более, чем привычным делом.
     Люгер провожал их взглядом, пока отряд воинов не превратился в темное
пятно на равнине. Когда он обернулся, то увидел старца в белых  лохмотьях,
сидящего на камнях. Вначале Слот принял его за очередной  призрак,  причем
Слепой Странник был не самым неприятным из  них.  Потом  он  заметил,  что
лошади  ведут  себя  беспокойно.  Люгер  не  был  обескуражен.   Внезапные
появления и исчезновения Странника  в  Валидии  подготовили  его  к  этому
событию... Варвар же смертельно  побледнел  и  это  было  заметно  даже  в
сумерках.
     Слепец повернул голову в сторону Стервятника и тот узрел  бельма  его
невидящих глаз.
     - Неплохо, Люгер, - сказал Странник. - Ты все-таки добрался до  этого
места... Нам доставляло  немалое  удовольствие  следить  за  тобой.  Какая
настойчивость и сколько высокопоставленных мертвецов! Но, к  сожалению,  я
не могу позволить тебе зайти еще дальше.
     - Ты собираешься мне помешать? - спросил Люгер почти ласково.  Он  не
знал случая, чтобы Слепой Странник непосредственно вмешался  в  чьи-нибудь
дела.  Худшей  из  его  наклонностей  была  привычка  одаривать  встречных
зловещими пророчествами, которые имели обыкновение сбываться. Но  то,  что
происходило на севере, иногда становилось своей противоположностью на юге.
Люгер небрежно и как-бы случайно положил руку на варварское оружие,  потом
вспомнил, что звук выстрела привлечет внимание удалявшихся  воинов  Травы.
Все, что ему оставалось, это тянуть время.
     - Странный ты человек, Люгер, - сказал слепой, поднимая к  небу  свое
вечно юное лицо, как будто прислушивался к чему-то, оставшемуся в облаках.
- Разве я не говорил тебе, что ни  одна  женщина  не  стоит  целого  мира?
Боюсь, что ты прикоснулся к вещам, запретным для смертных. Я  предупреждал
тебя, что ты плохо кончишь...
     - Странное ты существо, - в тон ему сказал Люгер. - Вначале ты  давал
советы и делал предсказания, которые вполне оправдались. Теперь я почти  у
цели и ты надеешься, что  меня  заставят  повернуть  назад  твои  дурацкие
предостережения?!..
     Гладкое лицо слепца прорезала беззубая усмешка.
     -  Если  ты  подумаешь,  то  поймешь,  что  все   мои   советы   были
двойственными. Да, я советовал тебе бояться нарисованных глаз, но разве не
он привел тебя в южную пустыню? -  Странник  безошибочно  указал  рукой  в
сторону Кравиуса. - Я говорил тебе, чтобы ты  опасался  двоих,  похожих  в
одном, но разве не двое слуг Гедалла сопровождали тебя на  этом  пути?  От
черного лебедя тебе хватило ума  убежать  самому.  Что  касается  огненной
лисицы...
     Он сделал паузу и Люгер увидел  два  слабых,  но  хорошо  заметных  в
сумерках луча, исходивших из глазниц слепца. Лучи падали в  бесконечность,
не рассеиваясь в воздухе  и  в  каждом  из  них  бешено  плясали  пылинки.
Странник сделал немыслимое движение головой, откинув ее так далеко  назад,
что, казалось, у него вообще нет костей. Лучи прочертили линию  в  плотном
низком облачном слое и она не исчезла даже после того,  как  они  погасли.
Тонкая, как лезвие, черная трещина превратилась в расширяющуюся полосу,  в
которой зияли фиолетово-синие небеса. Сверкающее великолепие  южных  звезд
предстало взглядам человека и варвара... Тучи бурлили на берегах  провала,
а из-за его восточного края, как из-за стены, восходила огромная оранжевая
луна, заливая пустыню  и  город  холодным  отраженным  светом.  В  местах,
недоступных для этого света, сгущались глубокие тени. Достигнув  ширины  в
несколько лунных дисков, провал в облаках стал медленно затягиваться...
     Люгер отдал должное могуществу слепца. Столь  грандиозное  магическое
представление он наблюдал впервые  и  считал,  что  такое  по  силам  лишь
лилипутам. Но, по крайней мере, он видел звезды и раньше.  Варвар  смотрел
на них, скорее всего, первый раз в жизни. И, как оказалось, - последний.
     Кошачий Глаз стоял ближе всех к Страннику и слепой вытянул руку в его
направлении. То, что произошло  потом,  показалось  Люгеру  диким  бредом.
Трясущаяся ладонь слепца стала втягивать в себя тень,  которую  отбрасывал
варвар, пока не выпила ее всю.
     Стервятник утратил способность удивляться еще во Фруат-Гойме.  Сейчас
он не был поражен и тем, что тело Кошачьего Глаза  больше  не  отбрасывало
тени. В ладони Слепого Странника она превратилась в плотный сгусток мрака.
Тогда  несколькими  быстрыми  движениями  он  вылепил  из  этого   сгустка
человеческую фигурку, черную, как беззвездное небо. Варвар застыл рядом; с
ним происходили жуткие перемены. Бельма слепца сверкали в темноте, отражая
лунный свет... Он поднес фигурку ко  рту  и  проглотил  ее,  словно  кусок
мягкой смолы. В ту же секунду Кошачий Глаз упал на  колени  с  выпученными
глазами и полуоткрытым, как у идиота, ртом. Теперь  это  был  не  воин,  а
раздавленное дьявольской  магией  существо.  Варвар  повалился  на  камни,
тоскливо завывая, будто раненое животное...  Очевидно,  появление  Слепого
Странника повредило Кошачьему Глазу гораздо больше, чем Стервятнику. Люгер
не мог понять причину  этого,  но  уже  догадывался  о  том,  что  лишился
проводника.
     - Это впечатляет, - сказал вдруг Кравиус, до сих  пор  предпочитавший
отмалчиваться и держаться в тени.  -  Но  этого  мало,  чтобы  сын  церкви
свернул с пути истинного. Забери себе эту падаль, нам он больше не  нужен,
- бывший аббат пнул сапогом дрожащее тело варвара, ползавшего по земле.
     Слепец повернулся в ту сторону, откуда раздался  новый  голос,  и  на
некоторое время превратился в живую ловушку для запахов и ощущений.
     - Значит, еще один мертвец, - сказал он  потом.  -  Люгер,  ко  всему
прочему, ты стал предателем рода  человеческого...  Тебя  ожидает  кое-что
похуже смерти. Ты знаешь, кого ведешь к Дракону?
     - А я чуть было не подумал,  что  ты  всеведущ,  -  Люгер  откровенно
издевался над Странником. - Конечно, знаю. Но тебя это не касается.
     Кравиус слушал его с неопределенной улыбкой.
     - Не советую тебе ссориться со мной, - сказал Слепой Странник.
     - Пустой разговор, - бросил Слот и забрался на  лошадь.  Рана  мешала
ему свободно двигаться. Провал  в  облаках  затягивался,  превратившись  в
узкую щель, сквозь которую все еще сочился лунный свет. - Нам  пора.  Если
ты появишься еще раз, я тебя убью.
     - Я никогда с тобой не шутил, - бесстрастно сказал слепец.  Потом  он
нагнулся и точным движением выхватил оружие из-за пояса варвара, лежавшего
у его ног. Только быстрая реакция спасла Стервятника. Он съехал  с  седла,
прикрывшись туловищем лошади, поэтому первый снаряд  прошел  выше  его,  а
второй угодил в позвоночник несчастного животного и Люгер успел отскочить,
прежде чем лошадь рухнула на камни.
     Следующие два снаряда попали в грудь Кравиуса,  который  и  не  думал
скрываться. Слепой стрелял  без  промаха  и  Люгер  убедился  в  том,  что
какой-то иной орган чувств вполне  заменяет  Страннику  зрение...  Снаряды
отбросили тело аббата на несколько шагов, но обе смертельные раны  уже  не
могли сделать его более мертвым.
     Прячась за невысокой каменной стеной, Люгер  тщательно  прицелился  и
трижды выстрелил в Слепого Странника. Он был уверен в том, что по  крайней
мере два снаряда попали в цель, но это не произвело на  Странника  особого
впечатления. Только белый пар вырвался из отверстий, пробитых в лохмотьях,
и поплыл в небо, превращаясь в туманные человеческие фигуры.
     Стервятник  мысленно  поманил  к  себе  лошадь  варвара  и  та  шагом
направилась к нему. Он прислушивался к приближающемуся стуку  ее  копыт  и
внимательно следил за дряхлой рукой слепца, сжимавшей оружие... Не обращая
внимания  на  две  внушительные  дыры  в  груди,  Кравиус-Дзург   спокойно
взобрался на свою лошадь и направил ее в коридор, ведущий на восток. Люгер
терпеливо ждал исчезновения слепца. Ему не хотелось  лишаться  проводника.
Он еще наивно надеялся на то, что внезапное безумие оставит варвара  после
ухода Странника. Пока же Кошачий Глаз ползал в пыли у  ног  своего  нового
хозяина, подчинившего себе его душу, не реагируя  на  выстрелы  и  жалобно
подвывая по-звериному...
     Люгеру показалось, что прошло  несколько  бесконечно  тягучих  часов,
хотя на  самом  деле  слепец  выжидал  всего  несколько  минут.  Потом  он
несколько раз хладнокровно выстрелил варвару  в  голову,  превратив  ее  в
окровавленное месиво, и удалился неслышным скользящим шагом.
     Когда  это  чудовище  исчезло  в  лабиринте  мертвого  города,  Люгер
поспешно вскочил на лошадь и без  оглядки  помчался  вслед