дорога  пробежала
по лицу, волосы задрожали на черепе, тело оттаяло и стало просто холодным.
Сферг пошевелил конечностями, привыкая к  этому  противоестественному  для
него существованию...
     Не нашлось  свидетелей  его  возвращения  -  он  был  один  в  башне.
Окончательно вернув себе человеческий облик, он спустился в пустующие залы
западной башни... До некоторого времени Сферг  находил  человеческое  тело
удобным прикрытием. Душа его настоящего обитателя  была  похищена  черными
магами Морморы и произошло это очень давно. Их же  искусство  предохраняло
труп от распада, хотя кожа  все-таки  приобрела  ровный  серый  оттенок  и
неприятный запах, но Сферга меньше всего интересовали ощущения и  обоняние
его слуг и любовниц.
     Долгое пребывание в этом теле приводило к тому, что у  Сферга  иногда
возникали желания, которые он находил нелепыми и немного смешными,  однако
удовлетворять их было довольно приятно. То, что могло развлечь узурпатора,
находилось на границе человеческих чувств и эмоций, а также  человеческого
разумения. Часто даже ближайшие приближенные находили его забавы безумными
и крайне отвратительными.  Лишь  самые  извращенные  умы  или  пресыщенные
искалеченные души надолго оставались рядом с ним. К  последним  относились
Ховел, Иру Шольдзан, Арголида и те, с кем Люгеру, к его  счастью,  еще  не
приходилось встречаться.
     Появление желаний означало  утрату  неуязвимости  и  Сферг  собирался
вскоре навсегда  расстаться  с  предательской  оболочкой.  Для  этого  ему
оставалось завершить создание армии, которой не могло противостоять  ничто
на земле. Пребывание в чужом мире, где Сферг оказался случайно, и так  уже
обошлось ему слишком дорого.
     Поэтому весь тот период времени, который люди называли днем, то есть,
когда здешнее светило медленно плыло над  горизонтом  и  Сферг  видел  все
окружающее  в  глубоком  красном  свете,  он   был   вынужден   заниматься
государственными и военными делами.
     Узурпатор начал этот день с осмотра тайных лабораторий, расположенных
под   Скел-Моргосом,   где   осуществлялось    выведение    новых    видов
полулюдей-полуживотных,  не  чувствительных  к  боли   и   неблагоприятным
погодным условиям. Эти твари должны были стать  основой  наземных  ударных
сил армии. Показательный бой между ними и захваченными  в  плен  солдатами
Белфура не вполне удовлетворил Сферга и сопровождавшего его барона Ховела.
Твари продемонстрировали редкую живучесть, но люди оказались в бою гораздо
изворотливее  и  изобретательнее...  Тем   не   менее,   твари   подавляли
количеством и скоростью воспроизведения. Кроме того,  в  лабораториях  уже
был разработан способ их уничтожения по окончании войны.  Сферг  собирался
по-своему обустроить этот мир и убрать из него все лишнее.
     Затем властелин Морморы  ознакомился  с  тем,  как  идут  работы  над
взрывчатыми  смесями  и   орудиями,   далеко   превосходящими   по   своим
возможностям устаревшие катапульты. Большинство  его  военных  кораблей  и
обозов уже  оснащалось  орудиями,  стреляющими  ядрами;  они  должны  были
послужить поддержкой тайному оружию "Бройндзага", тем более, что  летающий
корабль не был вездесущим, а о принципе действия его световой пушки  знали
только маги с острова Лигом. Большинству людей этот предмет был недоступен
вовсе и это ставило Сферга в неприятную зависимость от его покровителей.
     Вторую часть дня он посвятил важнейшим из  своих  агентов  и  допросу
земмурского оборотня, захваченного ими в Валидии. Это был один из  младших
офицеров Серой Стаи и, несмотря на продолжительные пытки, узурпатор  узнал
от него немногим больше того, что  уже  знал  о  могущественном  восточном
королевстве.
     Только Земмур мог стать серьезной помехой далеко идущим планам нового
короля Морморы, главным образом, благодаря влиянию Лиги  Нерожденных.  Эта
таинственная организация была для Сферга словно кость, застрявшая в горле.
Ни разу ему не удалось даже приблизиться к любому из членов Лиги. Все  его
агенты исчезали бесследно или же превращались  в  его  врагов;  тогда  уже
самому узурпатору приходилось заботиться о том,  чтобы  избежать  ловушек,
расставленных чернокнижниками, находившимися на  громадном  расстоянии  от
Скел-Моргоса.
     Оборотни раздражали его тем, что были  лишены  понятных  человеческих
слабостей в той же степени, в какой их были лишены южные выродки. Но  если
жители  опустошенных  земель  были  (или,  по  крайней   мере,   казались)
безобидными,  то  оборотни  претендовали  на  мировое  господство,  о  чем
свидетельствовало их постепенное проникновение в Валидию, Гарбию и  Эвору.
В отличие от Сферга, идущего по пути  открытого  захвата  территорий,  они
избрали другую тактику  -  растворение,  постепенное  подчинение,  теневая
власть. Это было вполне в духе Лиги  Нерожденных.  Существование  Лиги  не
давало Сфергу покоя - он усматривал  в  действиях  адептов  Лиги  признаки
владения магией, сходной с магией древних колдунов  Морморы.  А  ведь  еще
существовали кланы  Ведьм  в  Валидии,  деревни  лилипутов  на  болотах  и
гигантские племена северных варваров, сдерживаемые пока  армиями  Земмура.
Одним словом, Сфергу еще предстояла огромная и кропотливая работа,  а  его
генералам, вроде Диница Ховела, - кровавая война с непредсказуемым концом.
Между тем, тени с острова Лигом подгоняли его и временами он  ощущал  себя
игрушкой  в  чужих  руках  настолько  же,  насколько  были  игрушками  его
собственные  подданные.   Для   узурпатора   это   было   катастрофическое
ощущение...


     Когда светило опустилось за горизонт  и  мир,  который  видел  Сферг,
наполнился голубыми тенями, плававшими в изумрудном пространстве,  чувства
обострились  до  предела,  а  желания  стали  нестерпимыми,   он   пожелал
встретиться с Арголидой в подземелье дворца Атессы...
     Узурпатор выбрал  для  встречи  место,  известное  узкому  кругу  его
приближенных, как "комната девяти". Именно столько человек погибло, прежде
чем десятый сумел войти в  комнату.  Но  вышел  оттуда  живым  уже  только
шестнадцатый...
     Посреди огромного помещения  находилась  каменная  плита,  окруженная
водой. Бездонный кольцевой бассейн имел единственного обитателя -  слепого
человека-рыбу,  живущего  в  вечной  тьме  в  соответствии  с  дьявольским
замыслом Сферга. Переправиться на остров можно было  только  на  небольшом
плоту с помощью человека-рыбы.  За  это  он  получал  пищу.  Иногда  пищей
оказывались те, кто приезжал на остров вместе  со  Сфергом.  Этот  мрачный
уголок подземелья был любимым местом отдыха и развлечений узурпатора.
     ...Служанки долго и тщательно готовили графиню Норгус к ночи любви...
Эта процедура была ей прекрасно знакома.  Ни  одна,  даже  самая  интимная
часть  ее  тела  не  осталась  без  внимания  рабынь;  оно   должно   было
приближаться к идеалу совершенства... Арголида не была уверена в том,  что
хотя бы одна из служанок не  является  доверенным  лицом  Сферга,  поэтому
спрятала перстень Линтуса в подземелье и надела его на палец, оставшись  в
одиночестве.   Перстень   затерялся   среди    других,    более    броских
драгоценностей, и все же дочь Алфиоса рисковала  этой  ночью  больше,  чем
когда-либо раньше.
     Благоухающая,  полуобнаженная,  с   кожей,   блестевшей   маслом,   с
накрашенными ногтями и сосками, она взошла на драгоценный плот,  по  углам
которого вот уже сотни  лет  горели  неугасимым  светом  шары  размером  с
человеческую голову, и увидела, как  забурлила  вода  в  отдаленной  части
кольцевого бассейна.
     Тяжелая  гладкая  плита  острова  выступила  из  тьмы,  но  не   этот
загадочный монолит пугал ее. Гораздо больший  ужас  внушали  ей  бездна  и
слепой раб Сферга с пастью, усаженной двумя рядами  треугольных,  загнутых
внутрь  зубов.  Она  бросила  ему  живую  рыбу  из  серебряного   ведерка,
принесенного  с  собой,  и  разглядела  стремительный  силуэт,  в  котором
угадывалось  противоестественное  сочетание  мужского  торса  с  короткими
ручками и рыбьей головы, плавников и хвоста.
     Затем она почувствовала размеренные толчки.  Плот  плавно  отошел  от
берега и  устремился  к  острову.  Ступив  на  каменный  монолит,  посреди
которого находилась спальня без стен, Арголида обнаружила,  что  пребывает
здесь в одиночестве.  Освещенный  голубым  светом  плот  был  уже  слишком
далеко. Если бы Сфергу вздумалось отложить свои  развлечения  хотя  бы  на
несколько дней, то он нашел бы здесь  лишь  ее  высохший  труп.  Накормить
человека-рыбу она могла теперь только собой...
     Однако  узурпатор  явился  вскоре  с  двумя  женщинами  и   мужчиной,
подобранными где-то в городе, а также черным козлом с  золотым  ошейником.
Сферг был в неизменных белых одеждах; на его  груди  можно  было  заметить
тусклое багровое пятно - там находилась Звезда  Ада.  Арголида  много  раз
видела талисман, но лишь теперь он приобрел для нее особое значение. В нем
заключалась надежда на освобождение...
     Трое людей были смертниками, но еще не догадывались об этом. Никто из
них  не  мог  унести  в  мир  живых   тайну   подземелья.   Черный   козел
предназначался в жертву злым духам острова. Но  еще  раньше  Сферг  принес
другую жертву - когда плот отошел от берега, он столкнул с  него  одну  из
женщин, отдав ее  человеку-рыбе.  С  этого  началась  его  мрачная  оргия,
замешанная на извращенной любви, колдовстве и крови...


     Спальня вызывала у трезвого человека  содрогание.  Огромных  размеров
низкая кровать, похожая на арену, находилась внутри  пяти  концентрических
кругов, разделенных на части,  обозначенные  именами  главных  духов  зла.
Пересечения   линий   были   отмечены   отвратительными   фетишами   вроде
набальзамированных человеческих голов,  козлиных  рогов,  кабаньих  копыт,
лошадиных черепов, жабьих и змеиных тел.
     Сферг заставил каждого из людей  выпить  зелье,  разжигающее  похоть.
Этим же зельем он напоил  черного  козла.  Вскоре  Арголида  действительно
ощутила прилив  неукротимого  желания,  уничтожавшего  рассудок.  Она  уже
знала, что последует за этим. Тело ее стало  горячим,  а  зрение  утратило
резкость. Она видела обнаженные фигуры размытыми,  как  будто  светящимися
изнутри и покрытыми влагой,  запах  которой  приводил  ее  в  еще  большее
неистовство. Потом она уже не сопротивлялась мощному  зову  плоти,  уповая
лишь  на  то,  чтобы  после  оргии  у  нее   остались   силы   осуществить
задуманное...
     Все последующее пронеслось перед  нею,  как  фантасмагорический  сон,
однако этот сон  был  полон  ощущений,  боли,  мучительного  удовольствия,
горячей плоти, огненной крови, истошных криков,  монотонных  заклинаний  и
воя черного  вихря...  Свечи  пылали  по  краям  острова,  словно  костры,
зажженные в вечной ночи. Пьянящий дождь падал откуда-то сверху. Содрогания
тел, липких  от  пролитого  семени,  и  спелые  губы  любовницы  приводили
Арголиду  в  восторг.  Жадные  языки  облизывали,  а  ослепительные   зубы
покусывали ее бронзовую кожу. Духи, вызванные Сфергом, были  где-то  рядом
во мраке и в их присутствии танец похоти  и  смерти  казался  бесконечным.
Кровавый зрачок Звезды Ада, смотревший прямо из серого тела Сферга,  манил
ее, как единственный ориентир, оставшийся в  мире  предательской  магии  и
непримиримой вражды. Она прошла  через  множество  совокуплений,  любовных
игр, жутких превращений, видела смерть двух наложниц, мужчины-любовника  и
присутствовала при умерщвлении черного козла, а затем пила его кровь и ела
его сырую печень...
     Когда опьянение пошло на убыль, она обнаружила рядом с собою  Сферга,
чье тело также было разбито и требовало отдыха. Она не  могла  определить,
сколько времени прошло с тех пор, как она появилась  здесь,  но  по  опыту
знала, что выйдет отсюда в лучшем случае лишь к концу следующего дня.
     Нигде не было тех двух несчастных,  которых  Сферг  привел  с  собой;
скорее всего, он отдал их тела человеку-рыбе. Останки черного козла  тлели
в костре, догоравшем на краю монолита. Его рога заняли  свое  место  среди
множества других, выложенных  в  магические  фигуры  в  узлах  гексаграмм,
очерченных пеплом. Золотой ошейник, испачканный в крови,  теперь  болтался
на шее узурпатора...
     Арголида ощущала себя бесконечно уставшей и с трудом удерживалась  от
того, чтобы провалиться в сон. Она ждала  момента,  когда  Сферг  пожелает
освежиться и восстановить силы. Нагая, она бродила среди  пепла  и  гасила
свечи, стараясь не приближаться  к  краю  каменной  плиты.  Ее  тело  было
покрыто коркой чужой засохшей крови - человеческой и козлиной, в спутанных
волосах застряла какая-то трава с сильным одуряющим запахом.
     Наконец, Сферг проснулся и потребовал вина.  Она  погрузила  дрожащие
руки в нишу, заполненную ледяной водой бассейна, и нащупала бутылку. Потом
она вдруг почувствовала  на  себе  чей-то  взгляд  и  остолбенела.  Мутный
стеклянный зрачок человека-рыбы неподвижно смотрел на нее  из  воды.  Нишу
отделяла от бассейна невысокая каменная стенка. Арголида ощутила,  что  ее
конечности цепенеют.
     Громадным усилием воли она оторвала взгляд от засасывающего зрачка  и
поняла, что едва не стала жертвой неизвестной ей разновидности  гипноза...
Ее руки все еще подрагивали, когда она  откупоривала  бутылку  и  наливала
старое вино  из  подвалов  Атессы  в  драгоценные  бокалы  из  гарбийского
хрусталя. Потом она нащупала пальцем пружину, скрытую в перстне Линтуса, и
нажала на нее. В углублении, открывшемся под камнем, находилось  несколько
крупинок белого порошка и она высыпала их  в  один  из  бокалов.  Арголида
поймала себя на том, что предпочла бы делать это с  более  ясной  головой.
Сейчас ее мысли путались, а глаза застилала пурпурная пелена.
     Когда она приблизилась к Сфергу, то осознала, что уже  не  помнит,  в
каком именно  бокале  находится  яд.  У  нее  пересохло  в  горле.  Улыбка
получилась  вымученной  и  больше   напоминала   страдальческую   гримасу.
Обнаженное тело узурпатора показалось ей  поверженной  статуей  из  серого
известняка. Оно не было живым. На его груди кровавой каплей лежала  Звезда
Ада.
     Может быть, Арголиду спасло то, что Сферг  тоже  чувствовал  себя  не
лучшим образом, но совсем по другим причинам. Общение с духами  изматывало
его гораздо сильнее, чем излишества, которым подвергалась плоть.
     Он принял бокал из ее рук и с наслаждением ощутил во  рту  прохладную
влагу. Вино оказалось слишком  вкусным.  Когда  он  понял  это,  было  уже
поздно.
     Тысячи леденящих лезвий вонзились в его внутренности и  разрезали  их
на куски. Он не мог кричать, потому что то же  самое  произошло  и  с  его
глоткой. Он молча смотрел на то, как содрогается в агонии тело, в  котором
долгое время искусственно поддерживалась жизнь, и ничего не мог поделать с
этим... Ему оставалось  уйти  и  просить  у  хозяев  острова  Лигом  новое
убежище.
     У Сферга не было человеческих чувств, поэтому ему была чужда и злоба.
То, что он сейчас испытывал, не пережил бы ни один  человек  в  мире.  Его
сознание оставалось холодным и  ясным  даже  в  эту  гибельную  минуту.  С
безразличием сверхсущества он взирал на  собственное  умирание  и  пытался
понять лишь одно: как эта примитивная самка другой расы, которую он считал
своей собственностью, могла решиться восстать против него... Мысль о  том,
что он недостаточно хорошо знал людей, была для Сферга нестерпимой.
     Арголида смотрела на него и была парализована страхом. Только  теперь
она осознала  окончательно,  что  имеет  дело  с  нечеловеческим  разумом.
Абсолютно чуждая сущность  наблюдала  за  нею  изнутри  полуразложившегося
трупа и графиня Норгус почувствовала, что совершила непоправимую ошибку.
     Потом наступил краткий промежуток времени, когда Сферг смог говорить.
     - Ты пыталась отравить меня, тварь...  -  прошептал  он  и  сдавленно
засмеялся, несмотря на пену,  выступившую  на  пепельно-серых  губах.  Его
голос неузнаваемо изменился - связки потеряли упругость. - Но разве ты  не
знала, что нельзя убить того, кто уже давно мертв?..
     Ее ужас был крайним - невозможно  было  испугаться  сильнее.  Тем  не
менее, она инстинктивно разыграла  недоумение.  Рухнули  все  надежды,  но
Арголида заставила себя улыбнуться. Она  много  раз  видела,  как  умирали
слуги Сферга, в том числе, предатели и отступники. Теперь  нечто  подобное
ожидало и ее. Но, в конце концов, был мертв даже черный козел,  а  значит,
рано или поздно кончались любые муки...
     Однако Сферг лишь испугал свою бывшую любовницу,  сейчас  он  не  мог
уничтожить ее. Яд из магического источника Эльгхары, - редчайшая и одна из
наидрагоценнейших вещей в западных королевствах, ибо  он  умерщвлял  сразу
три тела, доступные одному существу и разрушал  магическую  связь  души  с
этими телами, - сделал свое дело. Арголида смутно догадывалась о  значении
перстня Линтуса, но была слишком слаба и ее мятежный дух дрогнул.  За  эту
слабость она заплатила минутным ужасом, но после этой  минуты,  в  течение
которой тело Сферга умирало  во  второй  раз,  в  волосах  графини  Норгус
появились седые пряди...
     Черная слизь выступила изо рта  мертвеца,  тело  начало  стремительно
разлагаться. Кожа лопнула сразу в нескольких местах и ее взгляду открылись
гниющие внутренности. Арголида была  вынуждена  задержать  дыхание,  чтобы
закончить то, ради чего пришла сюда. Преодолевая невыносимое отвращение  и
обламывая длинные ногти, она  не  без  труда  извлекла  из  этого  месива,
которое когда-то было человеком, Звезду Ада и вытерла ее об одежды трупа.
     Талисман был  чуть  теплым  на  ощупь,  внутри  гладкой  сферы  тлело
багровое пламя, окрасившее ее руку в цвет закатного  неба.  Вместе  с  тем
Арголида ощутила прилив сил, как будто прикоснулась к неведомому источнику
жизни. Она спрятала талисман в ладонях, но таинственный  свет,  печальный,
как слезы вдовы, пробивался между ее пальцев, словно она держала  в  руках
кровоточащее сердце. Тогда она впервые ощутила, что Звезда прилипла  к  ее
коже, как будто зацепилась за нее сотнями невидимых нитей. Она  испугалась
этого и обернула талисман куском ткани.  Теперь  она  поняла,  почему  так
трудно  было  извлечь  Звезду  из  груди  Сферга,  -  загадочный   предмет
постепенно погружался в тело, все прочнее соединяясь с ним.
     Она отступила как можно дальше от  того  места,  где  лежал  труп,  и
увидела, как от его головы отделилась тень неопределенных очертаний,  даже
на расстоянии  внушавшая  необъяснимый  страх,  и,  поднявшись  под  своды
пещеры,  растворилась  во  тьме.  Когда  в  голове   у   Арголиды   слегка
прояснилось, она  поняла,  что  все  еще  очень  далека  от  подлинного  и
окончательного освобождения.


     В отличие от Сферга она не имела никакой власти над человеком-рыбой и
ей пришлось провести еще сутки на каменном острове, в воздухе, пропитанном
ужасом, посреди бездонного озера, в котором обитало чудовище. К концу этих
суток она едва держалась на ногах от голода и усталости, но,  несмотря  на
это, страх не давал  ей  уснуть.  Она  была  очень  близка  к  безумию,  -
испытание оказалось чрезмерно тяжелым для смертной женщины...  Как  только
она  закрывала  глаза  и  пыталась  забыть  об  окружавшем  ее  враждебном
пространстве,  призраки  мертвецов  приходили  к  ней  вместе  с   шепотом
потревоженных духов и тихими всплесками человека-рыбы.
     Арголида сумела покинуть остров  лишь  тогда,  когда  страж  "комнаты
девяти" слегка проголодался. Ей пришлось сделать очень неприятную  вещь  -
скормить ему останки Сферга. Она не верила в свою удачу до тех  пор,  пока
плот благополучно не достиг берега. Но зато  теперь,  как  она  надеялась,
человек-рыба был обречен на голодную смерть...
     Изможденная, но опьяненная надеждами, Арголида брела  по  подземелью,
неся под платьем талисман, уже погубивший ее отца. Она несла его человеку,
который был ее злой с