маньяк-убийца  и  что   полицию
предупредили только через двенадцать часов после побега. Сообщение об этом
на страницах печати выходило за рамки сенсации  и  становилось  более  чем
серьезным обвинением.
     Сохранить дело в тайне было невозможно, и  доктор  Мелинджер  понимал
это, но не торопился искать козла отпущения, зная, что доктор Мендельсон -
самая подходящая кандидатура на эту роль. Пока доктор Мелинджер  не  хотел
приносить жертву на алтарь собственной неосмотрительности. Осторожность  и
нежелание расставаться с местом директора лечебницы заставляли его  искать
Хинтона без помощи полиции.
     Теперь,  спустя  двенадцать   часов   бесплодных   поисков,   просчет
Мелинджера стал явным. Если его подчиненные не найдут Хинтона в  ближайшие
часы, то на него обрушатся газеты, полиция, директора других лечебниц.
     "О черт, ну где же он?"


     За завтраком собрались почти все сотрудники лечебницы.
     - Я понимаю, что вы не спали эту ночь, но и для меня  она  была  хуже
любого кошмара, - заговорил доктор  Мелинджер,  не  вставая  с  места.  Он
внимательно вглядывался в заросли рододендрона за  окном,  словно  пытаясь
найти там пропавшего пациента. - Мы должны найти его любой  ценой.  Доктор
Редпас, что сделала ваша группа?
     - Поиски еще продолжаются.  -  Доктор  Редпас,  главный  регистратор,
одновременно состоял в охране  лечебницы.  -  Мы  обшарили  все  подсобные
помещения, пристройки и гаражи. Нам помогали даже пациенты.  Но  пока  что
все безуспешно. Все-таки нам придется обратиться в полицию.
     - Чепуха! - Доктор Мелинджер обвел взглядом помещение. -  Прежде  чем
обращаться в полицию, мы должны довести поиски до конца.
     - Конечно, доктор, - доктор Норманд не хотел открыто выступать против
своего шефа. - Но, с другой стороны, мы не можем быть уверены, что  Хинтон
не покинул границы нашей лечебницы. В  случае,  если  он  покинул  Зеленые
Холмы, нам никак не справиться без помощи полиции.
     - Вы не совсем правы, доктор, - Мелинджер обдумывал ответ. Он никогда
не доверял своему заместителю, поскольку тот  при  первой  же  возможности
занял бы его кресло. - Ведь мы не нашли никаких следов  возле  ограды,  не
правда ли? А это значит, что Хинтон не покидал лечебницу. Решетки на окнах
не сорваны, а ключи от двери  все  время  находились  у  доктора  Бута.  -
Мелинджер посмотрел на молодого мужчину, сидящего в углу. - Доктор Бут, вы
уверены, что именно вы видели Хинтона последним?
     - Да, сэр. - Доктор Бут подтверждающе кивнул.  -  В  семь  часов,  во
время вечернего обхода. Спустя  полчаса  дежурная  медсестра  заглянула  в
наблюдательное окошко. Хинтон был на месте.  А  в  девять  часов  я  решил
навестить пациента.
     - Почему? - Доктор Мелинджер нервно теребил  подлокотники  кресла.  -
Почему? Это самое странное во  всей  истории.  Почему  вы  поздно  вечером
покинули свой кабинет на первом этаже и поднялись на четвертый этаж, чтобы
провести  обычную  проверку,  которую  мог  выполнить  и  ночной  персонал
лечебницы? Меня удивляют ваши поступки.
     - Но доктор! - Бут вскочил на  ноги.  -  Неужели  вы  меня  в  чем-то
подозреваете?..
     - Успокойтесь, пожалуйста, доктор  Бут,  -  доктор  Мелинджер  поднял
руки. - Я ни в чем вас не подозреваю. Просто я хочу понять  мотивы  вашего
поступка.
     - Но директор, у меня не было никаких тайных  помыслов.  Я,  по  сути
дела, не знал этого пациента и поэтому решил познакомиться с ним поближе.
     - Спасибо, это все, что я хотел узнать от  вас.  -  Доктор  Мелинджер
встал. - Доктор Бут, опишите, пожалуйста, внешность Хинтона.
     - М-м... Ну, он был среднего роста... - помедлив, начал доктор Бут. -
Худощавый, волосы... да, с  каштановыми  волосами...  -  он  опять  сделал
паузу. - Доктор Мелинджер, я видел пациента всего два раза и не могу точно
описать его.
     Доктор Мелинджер обернулся к Редпасу.
     - Вы не можете описать его, доктор?
     -  Мне  трудно  вспомнить  его.  В  моем  ведении  находится  столько
пациентов! Насколько я помню,  он  был  среднего  роста,  не  высокий,  не
низкий. К сожалению, у него нет никаких особых примет.
     - Оригинально, доктор Норманд, - Мелинджер не скрывал иронии.  -  Это
значит, что институт был поднят на  ноги  для  поиска  человека,  которого
никто не знает в лицо. Но в  таком  случае,  его  невозможно  поймать!  Вы
удивляете меня, доктор Норманд. Я всегда  считал  вас  человеком  здравого
аналитического ума. Однако  в  организации  поисков  вы  наделали  столько
ошибок, что...
     - Но, директор! Я же не могу знать каждого пациента в лицо!
     - Ну хватит, хватит! - Доктор Мелинджер подошел к  окну.  -  Все  это
огорчает меня. Надо полностью изменить  взаимоотношения  между  персоналом
нашей лечебницы и пациентами. Если мы относимся к больным, как к безликим,
бездушным существам, то не удивительно,  что  они  начинают  пропадать.  В
ближайшие дни нам предстоит перестроить нашу лечебницу,  чтобы  в  ней  не
осталось  никаких  темных  личностей  типа  Хинтона.  А  отношения   между
медперсоналом и пациентами должны строиться на доверии и  ответственности,
-  доктор  Мелинджер  выговорился,  замолчал,  и   в   аудитории   надолго
установилась недобрая тишина. В конце концов доктор Редпас не выдержал:
     - А Хинтон, сэр?
     - Ах, да, Хинтон, - встрепенулся доктор Мелинджер. - Ну что ж,  пусть
он послужит нам горьким уроком.
     - Значит, поиски должны быть продолжены?
     - Да, - доктор Мелинджер махнул рукой. - Да, мы должны найти Хинтона.
Он где-то здесь, в Зеленых  Холмах.  Куда  он  спрятался  -  это  загадка.
Пожалуйста, решите ее, господа. И мы решим большинство проблем.


     Следующий час доктор Мелинджер провел  у  камина,  не  сводя  глаз  с
пламени. Он все еще был уверен, что Хинтон сбежал и  скрылся  незамеченным
из-за дефекта сигнализации. Для него Хинтон стал  воплощением,  или  живым
символом, всех бед лечебницы.
     Камин погас, и доктор Мелинджер спустился  вниз,  в  административный
отдел. Кабинеты были пусты, поскольку все служащие участвовали  в  поисках
беглеца. Из палат доносились голоса пациентов,  которых  в  этой  суматохе
забыли покормить завтраком.
     Лечебница Зеленых Холмов (девиз: "Зеленые Холмы - место ваших  грез")
финансировалась   министерством   здравоохранения.    На    практике    же
состоятельные  люди  отправляли  сюда  своих  неудачливых   родственников:
стариков и старух, а то и молодых людей с характером, чье присутствие дома
было в тягость семье. Деньги за это платились  немалые.  В  лечебнице  все
внимание уделялось охране,  а  уход  за  пациентами  и  обращение  с  ними
занимали второстепенное место. Поэтому побег одного  из  пациентов  ставил
под сомнение респектабельность "Места ваших грез".
     Мелинджер  вошел  в  кабинет  Норманда.  На  столе  лежала   подшивка
документов и фотографий. Несколько секунд Мелинджер смотрел на эту  папку,
затем, убедившись, что в коридоре никого нет, взял ее и, стараясь  ступать
как можно тише, вернулся в свой кабинет.
     Он запер  дверь  и  разложил  бумаги  на  столе.  В  глаза  бросилась
фотография довольно красивого мужчины с длинным прямым носом и  маленькими
глазами. Неожиданно Мелинджер  почувствовал  глубокую  усталость.  Отложив
бумаги, он присел у камина и задремал.


     Очнулся Мелинджер от стука в дверь. В кабинет вошел доктор Бут.
     Директор  указал  молодому  врачу  на  кресло  и  протянул  ему  свой
серебряный портсигар. Бут взял сигару, размял ее  тонкими  пальцами  и  не
сразу сказал:
     - Поиски продолжаются, сэр, но, к  сожалению,  мы  не  нашли  никаких
следов. Доктор Норманд считает, что нужно проинформирввать...
     - А, доктор Норманд  думает,  доктор  Норманд  считает...  -  перебил
Мелинджер. - Он вообще сейчас  должен  заниматься  составлением  досье  на
Хинтона. Я хочу поговорить с вами о другом. Вам не кажется,  что  мы  идем
неверным путем?
     - Сэр?..
     - Не кажется ли вам, что  подобные  поиски  оставляют  в  стороне  ту
загадку, о которой я упомянул вчера. Ведь отгадка может лежать и в  центре
Зеленых Холмов, - Мелинджер сделал небольшую  паузу.  -  Давайте  поставим
себя на место Хинтона, или, если быть точнее, на  место  той  совокупности
совпадений и странных происшествий, которую мы называем "Хинтоном".
     - Я не понимаю, о чем вы говорите, шеф?
     - Я имею в виду, что мы практически ничего не знаем об этом  странном
пациенте, о его метафизической сущности. Он не оставил никаких  следов,  и
вся информация  о  нем  сводится  к  нескольким  невнятным  описаниям  его
внешности...
     - Вы правы, шеф, - кивнул Бут. -  Я  все  время  виню  себя,  что  не
познакомился с Хинтоном ближе.
     - О, я ни в коем случае не виню вас. Я знаю, что вы очень  заняты,  и
ваш труд  не  будет  забыт.  После  реорганизации  лечебницы  вы  получите
великолепную административную должность. - По лицу Бута стало  видно,  что
его интерес к разговору несколько возрос.  -  В  нашей  клинике  множество
пациентов, все они одеты в одинаковую одежду, занимают одинаковые  палаты,
ко всем одинаковое отношение, - стоит ли после этого удивляться,  что  они
теряют свою индивидуальность? Если к нам в лечебницу попадет  какой-нибудь
Смит или Браун, то  мы  просто  сделаем  его  одним  из  множества  серых,
безликих пациентов, вот и все...
     Доктор Мелинджер встал и прошелся вдоль стола.
     - Может быть, мы ищем несуществующего человека, доктор Бут?
     После небольшого раздумья Бут заговорил:
     - Я, кажется,  начинаю  понимать...  Вы  предполагаете,  что  Хинтон,
вернее,  то,  что  мы  раньше  называли  Хинтоном,  это  всего  лишь  плод
воображения одного из пациентов?
     -  Я  спрашиваю  Вас:  мы  имеем  какие-либо  факты,   подтверждающие
существование Хинтона?
     - Но, сэр, существуют же... -  Бут  беспомощно  оглянулся  вокруг,  -
...записи в администрации и в регистратуре?
     - Вы говорите о жалких листках бумаги. Неужели они могут  о  чем-либо
свидетельствовать? Печатная машинка может выдать что угодно. Вот  если  бы
кто-нибудь видел Хинтона воочию, или  кто-нибудь  твердо  помнил,  что  он
существует...  Но  можете  ли  вы  сказать,  что  одно  из  этих   условий
выполняется?
     - Нет, сэр. Не могу, хотя я сам говорил с пациентом, которого  считал
Хинтоном.
     - Но был ли это он? - Мелинджер близко подошел к собеседнику и  стал,
не мигая, смотреть ему в глаза. -  Какой  доктор  уделяет  много  внимания
пациенту? Перед вами лежали документы с фамилией "Хинтон", и вы  подумали,
что перед вами Хинтон. Но с таким же успехом это  мог  быть  любой  другой
пациент или...
     В это время раздался стук,  и  в  кабинет  быстро  вошел  заместитель
директора.
     - А, доктор Норманд. Заходите,  заходите.  У  нас  с  доктором  Бутом
интересная беседа. Кажется, мы нашли разгадку.
     Доктор Норманд откликнулся:
     - А я думал, что уже нужно вызывать полицию. Ведь  прошло  уже  около
сорока восьми часов с момента...
     - Доктор Норманд, я боюсь, вы неправильно поняли  меня.  Мы  коренным
образом изменили взгляд на проблему Хинтона. Доктор Бут очень  помог  мне.
Кстати, у вас есть досье на Хинтона?
     - Нет,  сэр,  к  сожалению,  нет.  -  Норманд  старался  не  смотреть
директору в глаза. - Боюсь, что оно утеряно. Я проведу тщательные поиски и
постараюсь доставить его вам.
     Бут поднялся.
     - Я думаю, мне пора идти, шеф.
     - О, я не  смею  вас  задерживать.  Думаю,  что  вас  ждет  блестящая
карьера, но прошу вас: лучше обращайтесь  с  персоналом  и  пациентами.  -
Мелинджер проводил Бута до двери.
     После ухода Бута Мелинджер некоторое время задумчиво стоял у окна,  а
потом заговорил с Нормандом:
     - Доктор, я все думаю, где же дело Хинтона. Вы случайно  не  принесли
его с собой?
     - Нет, шеф, я же говорил...
     - Ну что ж, на этот раз вам прощается, но впредь  будьте  осторожнее.
Ведь вы понимаете, что без досье у нас  нет  никаких,  совершенно  никаких
сведений о Хинтоне.
     - Сэр, я уверяю вас...
     -  Ну  ладно,  не  переживайте  так,  доктор  Норманд.  Я  верю,  что
административный отдел под вашим  руководством  работает  в  полную  силу.
Лучше скажите мне: вы уверены, что досье когда-либо существовало?
     - Конечно, сэр. Правда, сам я его не видел, но на каждого пациента  у
нас есть специальная папка.
     - Норманд, - доктор Мелинджер многозначительно помолчал. - Даже  если
дело когда-либо существовало, то Хинтона в Зеленых Холмах никогда не было.


     Неделю спустя доктор Мелинджер созвал конференцию, посвященную  "делу
Хинтона". Она более походила на неофициальное собрание: подчиненные удобно
устроились в креслах, а сам Мелинджер сидел за столом, помешивая  ложечкой
в стакане свой любимый шерри.
     -  Итак,  джентльмены,  прошедшая  неделя  стала  для  нас   периодом
беспощадной самокритики. Она показала нам наше реальное место в  лечебнице
и поставила еще одну задачу: отделить действительность  от  иллюзий.  Если
наших пациентов преследуют какие-то химеры,  то  мы  должны  держать  наше
сознание кристально чистым и ясным. "Дело  Хинтона"  -  великолепный  тому
пример.  Из  домыслов,  иллюзий  и  воспаленного  воображения  мы  создали
мифического пациента, несуществующего человека, которого  административный
отдел назвал "Хинтоном". Убежденность в его существовании  была  настолько
велика, что, когда иллюзии рассеялись, они решили, что пациент сбежал.
     Доктор Мелинджер подождал,  пока  Бут,  Норманд  и  Редпас  молчанием
выразили согласие, а затем продолжил:
     - Я понимаю, что моя вина нисколько  не  меньше,  чем  ваша.  Но  как
только я отвлекся от повседневных забот лечебницы, так  сразу  понял,  что
побегу есть только одна отгадка - Хинтона никогда не существовало.
     - Какая логика! - пробормотал Редпас.
     - Несомненно, - подтвердил Бут.
     - К тому же острая проницательность, - добавил Норманд.
     Неожиданно раздался стук  в  дверь.  Мелинджер  не  обратил  на  него
внимания и заключил:
     - Спасибо, джентльмены. Без вашей  помощи  гипотеза  о  существовании
Хинтона никогда не подтвердилась бы.
     Стук повторился, и в комнату вошла медсестра.
     - Извините, что помешала вам, но...
     - Не волнуйтесь, в чем дело?
     - Посетитель, доктор Мелинджер.  Некая  миссис  Хинтон  хочет  видеть
своего мужа.
     В аудитории повисла гробовая тишина, все  замерли.  Первым  опомнился
Мелинджер. С натянутой улыбкой он медленно заговорил:
     - Видеть мистера Хинтона? Невозможно! Его не существует!  Видимо  эта
женщина страдает теми же иллюзиями.  Ей  необходимо  немедленное  лечение.
Отведите ее, пожалуйста, на обследование, - он обернулся к своим коллегам.
- Джентльмены, мы должны сделать все, чтобы помочь ей.
     Сначала никто не тронулся с места.  А  потом  с  озабоченными  лицами
врачи, как сговорившись, заспешили к выходу.




                             Джеймс БОЛЛАРД

                        МИСТЕР Ф. ЕСТЬ МИСТЕР Ф.




     ...11 часов. Хэнсон с минуты на минуту должен быть здесь.  Проклятье!
Элизабет! Ну почему она появляется так внезапно?
     Соскочив с подоконника, Фримэн  бросился  к  кровати  и  быстро  лег,
натянув одеяло до  пояса.  Когда  жена  зашла  в  комнату,  он  приветливо
улыбнулся ей и притворился, что читает журнал.
     - Все в порядке? - Элизабет внимательно смотрела на него.
     - Да, дорогая, все нормально.
     Она принялась поправлять постель. Фримэн беспокойно заерзал. Когда же
Элизабет протянула руку, чтобы поправить подушку,  на  которой  он  сидел,
Фримэн резко оттолкнул жену.
     - Послушай, дорогая,  я  уже  не  ребенок!  -  он  с  трудом  скрывал
раздражение. - Что случилось с Хэнсоном? Он должен был быть здесь  полчаса
назад.
     Элизабет пожала плечами и подошла к окну. Несмотря на просторное, как
халат, шелковое платье, было заметно, что она беременна.
     - Должно быть, он опоздал на поезд. - Элизабет закрыла форточку. -  Я
не хочу, чтобы ты простудился.
     Фримэн молча ждал, когда она уйдет, постоянно поглядывая на часы.
     - Я купила для ребенка пеленки, - сказала она.  -  Сейчас,  глядя  на
тебя, я подумала, что надо бы купить тебе новый  халат.  Этот  уже  совсем
износился.
     - Я уже давно ношу этот халат и не хочу с ним расставаться. Я не хочу
новой одежды. - Фримэна раздражало то, что Элизабет обращалась с ним,  как
с ребенком. Но он прощал жену, так как у них долго не было детей.  К  тому
же последний месяц он был болен, и Элизабет очень  бережно  и  внимательно
ухаживала за ним.
     - Дорогая, извини меня, я не хотел на тебя кричать. Спасибо,  что  ты
так ухаживаешь за мной. Может быть вызвать доктора?
     Фримэн сказал это автоматически, и  секунду  спустя  в  его  сознании
вспыхнуло: Нет! Словно  почувствовав  это,  Элизабет  покачала  головой  и
сказала:
     - Не надо. Ты скоро уже будешь здоров. Я  думаю,  тебе  уже  не  надо
видеться с врачом.
     Уже?
     Элизабет вышла. Фримэн слышал, как она спускалась по лестнице.  Через
несколько минут внизу заработала стиральная машина.
     Уже?
     Фримэн быстро встал и подкрался к ванной. Шкаф  был  увешан  сохнущей
детской одеждой. Сквозь марлю, накрывающую чистые стопки, он заметил,  что
большая часть пеленок была голубого и синего цвета.
     "Наверное, наш ребенок будет одет лучше всех на свете", - подумал он.
     Выйдя из ванной, фримэн зашел в свой кабинет и  вытащил  из-за  шкафа
маленькие весы. Скинув халат, он встал на платформу. В зеркале  отразилось
его бледное, костлявое тело, длинные кривые ноги.
     Вчера было 42 килограмма. Он не отрывал глаз от стрелки, одновременно
прислушиваясь к шуму стиральной машины. Наконец стрелка замерла.
     39 килограммов!
     Запахнувшись в халат, он поставил весы на место.
     39 килограммов! За 24 часа я потерял 3 килограмма.
     Фримэн попытался унять охватившую его дрожь.  Чтобы  успокоиться,  он
вернулся в кровать и взял какой-то журнал. Но в голову ему все время лезли
беспокойные  мысли.  Два  месяца  назад  он  весил  65,5  килограмма.  3,1
килограмма в день! Если так пойдет дальше, то... Фримэн содрогнулся.


     Шесть недель  назад  Фримэн  понял,  что  начинает  странным  образом
меняться.
     Собираясь утром на работу, он заметил, что его усы  поредели.  Обычно
черная и колючая щетина теперь стала мягкой и приобрела  грязно-коричневый
оттенок. То же самое произошло с его  бородой.  Сначала  он  связывал  эти
изменения с ожиданием ребенка: когда он  женился  на  Элизабет,  ему  было
сорок, а она была моложе на два-три года. Он уже не надеялся стать  отцом.
Когда Элизабет забеременела, он поздравил себя со вступлением в новую  эру
жизни и решил полностью отдаться  роли  чуткого  отца.  Он  даже  придумал
песенку:

                        Лиззи со мною,
                        Да с ребенком - нас трое

     и напевал ее весь день.
     Постепенно на месте его белокурых волос стала появляться лысина Тогда
он  впервые  забеспокоился,  стал  читать  литературу  о  чувствительности
будущих отцов. Элизабет ему помогала, но они не нашли описания  того,  что
происходило с ним. Каждое утро, просыпаясь  намного  раньше  жены,  Фримэн
брал старую теннисную  ракетку  и  долго  играл  на  лужайке,  наслаждаясь
кристально чистым утренним воздухом. После завтрака они с Элизабет  часами
катались на лодке по  реке.  Все  эти  занятия  доставляли  ему  такое  же
удовольствие, как и раньше, когда он был двадцатилетним. Но только теперь,
когда ему пошел пятый десяток, он  начал  понимать,  что  такое  настоящее
счастье.
     Элизабет была немного выше его,  но  когда  он  обнаружил,  что  едва
достает ей до плеча,  то  стал  еще  тщательнее  присматриваться  к  себе.
Однажды в магазине (а Элизабет всегда брала мужа с собой, когда ходила  за
покупками) продавщица обратилась к Элизабет как к  матери  Фримэна.  И  не
удивит