Теперь  моя
очередь тебя спасать,  и  ты  представить  себе  не  можешь,  что  это  за
удовольствие! Похоже, в этом ущелье плохо пришлось не только моей ноге,  -
добавил Гриснир, вежливо намекая, что хотел бы узнать побольше о том,  как
именно Сигурд получил свою рану.
   Мимолетная радость Сигурда тотчас испарилась.
   - Боюсь, Гриснир, то, что ты сделал,  не  принесет  добра  ни  мне,  ни
кому-то другому. Если только обитатели долины обнаружат, что ты спас жизнь
человеку-троллю, которого все  ненавидят,  то  выследят  тебя,  изловят  и
пригвоздят твою старую шкуру к стене амбара!
   Гриснир только шире заухмылялся и потер мохнатые лапы, выражая  крайнее
удовольствие.
   - Так значит, ты и есть тот самый человек-тролль, который устроил такой
переполох среди доккальвов? Большей радости ты не мог мне доставить!
   - Погоди, дай договорить! Я стал  вести  жизнь  тролля  из-за  ужасного
деяния, которое я, пока жив, не смогу  себе  простить.  Это  тяжкая  ноша,
Гриснир. Я убил своего отца. Я послужил неразумным  орудием  в  руках  его
злейших врагов. Когда я умру, мне не будет жаль себя, да  и  никто  другой
меня не пожалеет.
   Сигурд смолк и уставился в потолок, не желая  видеть,  как  радость  на
лице Гриснира сменится презрением.
   Старый тролль некоторое время молчал, задумчиво ковыряя в  ухе  грязным
когтем.
   - Время от времени мне слышатся голоса,  -  пробормотал  он  в  крайнем
волнении. - Голоса привели меня к тебе той ночью, когда я отыскал  тебя  в
ущелье, и с тех пор они не дают мне покоя. Микла, Рольф,  Ранхильд  -  вот
имена тех, кто зовет тебя днем и ночью. Кто они, Сигурд, твои враги?  Если
это так, одно лишь твое слово - и я готов  погибнуть,  защищая  тебя.  Это
верно, ты совершил  ужасное  и  горестное  деяние,  однако  я  никогда  не
отвернусь от тебя. Ты и так довольно скорбишь, и  я  не  стану  прибавлять
новой тяжести к твоему бремени. Оставайся здесь, у меня, столько,  сколько
пожелаешь, - даже навсегда, если захочешь.
   Сигурд не сомневался в искренности старого тролля.
   - Гриснир, - сказал он, - ведь я тебе только в тягость. Я и самому себе
в тягость, как же это получается, что ты так добр ко мне?
   Гриснир пожал плечами и, на миг задумавшись, поднял глаза к потолку.
   - Покуда ты жив, часть моего сердца принадлежит тебе, и что  бы  ты  ни
сделал, я твой друг. Так что же - хочешь изведем этих троих,  которые  так
настойчиво зовут тебя? Только скажи!
   Сигурд, выбившись из сил, снова прикрыл глаза.
   - Нет, Гриснир, - прошептал он, - ведь это мои друзья! Истинные друзья,
как и ты. И я все-таки думаю, что лучше бы вы все предоставили  меня  моей
судьбе, какова  бы  она  ни  была,  -  жить  одичалым  троллем,  бесславно
погибнуть... или что там еще я заслужил.
   Гриснир встрепенулся:
   - Ну уж нет, этого никак нельзя допустить! Я вижу, ты сильно устал, так
что советую тебе выспаться. Твои друзья все-таки нескоро разыщут тебя, а к
тому времени, когда это случится, хорошо бы тебе выздороветь и окрепнуть.
   Сигурд послушно закрыл глаза.
   - Гриснир... - пробормотал он. - Я хочу остаться здесь насовсем.  Я  не
хочу возвращаться к ним.
   - Ну так никто тебя и не гонит... - успокаивающе отвечал Гриснир  и  на
цыпочках вернулся к очагу, где в закопченном котелке закипало, брызгая  на
огонь, какое-то варево.
   Миновали последние зимние дни, и весна уже вступила в свои права, когда
Сигурд наконец почувствовал, что прежняя сила  вернулась  к  нему.  Резные
фигурки, которые  так  забавляли  его  в  дни  болезни,  окончательно  ему
опостылели, когда солнце уже прочно обосновалось в  небесах.  Он  понимал,
что должен остерегаться, как бы не попасть на глаза тем, кто все еще питал
ненависть к  человеку-троллю,  однако  никакая  сила  не  могла  в  теплый
солнечный день удержать его в темной и тесной пещере.
   - Похоже, мое жилище становится для тебя тесновато,  -  заметил  как-то
Гриснир, глубокомысленно наморщив большой лоб. - Скоро, очень  скоро  твои
друзья наконец услышат твой зов.
   Сигурд помотал головой - на душе у него все еще было неспокойно.
   - Не знаю, как я смогу и в глаза им посмотреть,  -  пробормотал  он,  в
глубине души отлично сознавая, что не сможет прятаться до  конца  жизни  в
пещере тролля.
   - Прошлой ночью  я  видел  еще  одного  твоего  приятеля,  -  задумчиво
продолжал Гриснир. - Морок, которого наслали на тебя Бьярнхард  и  Йотулл,
знает, что ты жив, и ждет  тебя.  Когда-нибудь,  Сигурд,  тебе  все  равно
придется как-то с ним управиться.
   - Да знаю, - пробормотал  Сигурд,  -  знаю.  Гриснир,  неужели  тебе  и
вправду так уж  хочется  от  меня  избавиться?  Я  понимаю,  ты  привык  к
одиночеству...
   Гриснир громко фыркнул, обрывая его:
   - Избавиться! Надо же,  до  чего  додумался!  Я  же  говорил  -  можешь
оставаться здесь навсегда, если только захочешь. Только я ведь ясно  вижу,
что ты все чаще стал поглядывать по сторонам, да  и  сам  ты  знаешь,  что
предназначен для более важных дел, чем заживо хоронить  себя  в  подземной
конуре!
   Сигурд вздохнул и криво усмехнулся.
   - Ладно, - проговорил он, сердечно похлопав старого тролля по спине,  -
я же знаю, что ты скажешь, что путешествие только пойдет  мне  на  пользу,
что я буду счастливей в пути, а ты хочешь только одного - чтобы  мне  было
хорошо.
   - Да как же ты догадался? - воскликнул Гриснир. - Слово в слово я так и
хотел сказать!
   - Может быть, обострились мои способности, - подмигнул ему Сигурд, -  а
впрочем, нельзя ведь жить в одной пещере с троллем и не вести с ним  самое
близкое знакомство!
   Все это время Гриснир обучал Сигурда управлять своей врожденной  Силой,
и с наступлением весны Сигурд одним напряжением мысли  мог  творить  такие
чудеса, которые и не снились ему год назад. Гриснир заверил его,  что  еще
немного обучения - и он будет таким же  альвом,  как  всякий  чистокровный
альв, благодаря врожденной мощи, которую унаследовал  он  от  своего  отца
Хальвдана. Теперь Сигурд знал, как призвать  Рольфа  и  Миклу,  а  Гриснир
научил его слышать их мысленные призывы. К своему  удивлению,  чаще  всего
Сигурд слышал Ранхильд, особенно когда  прикасался  к  ее  колечку  или  к
тетиве, сплетенной из ее волос; и именно Ранхильд послал  он  свой  первый
зов через неизведанные просторы магии мысли. Затем он воззвал  к  Микле  и
Рольфу - их зов был сильнее и часто смешивался с неведомо  чьим  призывом,
быть может кузнеца Бергтора, который все еще разыскивал Сигурда.
   - Они приближаются, - объявил Гриснир однажды вечером, когда они сидели
на пороге пещеры, глядя, как темнота спускается на вершины гор.
   - Я тоже чувствую, - отозвался Сигурд, куда больше волнуясь и  радуясь,
чем он сам ожидал.
   - Интересно,  так  ли  им  обрадуется  Гросс-Бьерн,  -  лукаво  заметил
Гриснир. - Я подозреваю, что твои друзья несут с собой кое-что весьма  для
него любопытное.
   С минуту они оба  разглядывали  морока,  который  восседал  на  вершине
холма, разумно держась подальше от Силы  Сигурда.  Гросс-Бьерн  больше  не
пытался запугивать их  проявлениями  дерзостной  силы.  Он  шнырял  вокруг
Гриснирсфелла, отощавший и одичавший, ища случая  прибегнуть  к  очередной
хитроумной уловке. Пока Сигурд болел, морок пытался  проникнуть  в  пещеру
под самыми разными личинами, однако ни разу не  сумел  обмануть  Гриснира.
Гросс-Бьерн больше не тратил силы в бессмысленных приступах  ярости  -  он
делал все, чтобы добраться до Сигурда. Прежде он превращался  в  полдюжины
волков или иных хищников, однако в последнее время более хитро менял  свой
облик. Один раз он прополз под дверью  в  виде  пучка  соломы,  но  Сигурд
тотчас же швырнул незваного гостя в огонь, и  морок  долго  выл  в  трубе,
состязаясь с оглушительным ревом ветра. Морок превратился в яростную бурю,
которая захватила Сигурда в миле  от  пещеры,  и  пришлось  ему  часа  два
прятаться под скалой, поклон не догадался, как отогнать морока  с  помощью
своей Силы. Неудивительно, что Гросс-Бьерн все больше впадал в уныние и  в
отчаянии опустился до дешевых фокусов, которые только  смешили  Сигурда  и
Гриснира.
   Морок из кожи лез, чтобы задержать появление Миклы и Рольфа,  устраивал
дожди, наводнения, снежные бури - и все  же  пришел  день,  когда  путники
подошли к пещере и громко застучали в дверь. Сигурд поспешил им открыть, и
гости с хохотом ввалились  в  пещеру,  едва  не  прикончив  его  тумаками,
щипками и медвежьими объятиями, - так им хотелось убедиться, что Сигурд им
не снится. Гриснир  торопливо  запер  дверь  -  приближалась  метель  -  и
посоветовал им поберечься: снять  поскорее  промокшие  плащи  и  сапоги  и
просушиться у очага, пока не будет готов ужин.
   Когда общий галдеж немного утих, Рольф воскликнул:
   - Ох, Сигурд, глазам своим не верю - неужели это ты? У  тебя  в  бороде
две седые пряди, точно ты старик, да к тому же ты хромаешь. Что же такое с
тобой стряслось, если ты сумел состариться буквально на глазах?
   - Зима в этом  году  выдалась  долгая  и  тяжелая,  -  отвечал  Сигурд,
улыбнувшись при мысли, как бы у  Рольфа  полезли  на  лоб  глаза,  если  б
рассказать ему, как он, Сигурд, предводительствовал шайкой троллей.
   - Что ж, тяжелые времена закончились, -  объявил  Микла  со  всегдашней
своей серьезностью и желанием выражаться так,  чтобы  все  его  поняли.  -
Никто не винит тебя, Сигурд, за то, что случилось в Свинхагахалле. Ты ведь
ничего поделать не мог. Если б только ты объяснил все  воинам  Хравнборга,
они непременно простили бы тебя и только питали бы еще большую ненависть к
Бьярнхарду. Поверь мне, Сигурд, надо тебе вернуться в родные места,  а  не
скрывать свой стыд и позор среди чужих.
   Казалось, он готовился к спору, однако  Сигурд,  неожиданно  для  него,
ответил:
   - Конечно же, Микла, ты прав. Ты и всегда был прав. Я уже давно  думаю,
что должен бы встретиться лицом к лицу  с  воинами  Хравнборга  и  принять
приговор, который они мне вынесут. Но все-таки прежде мне надо сделать еще
кое-что... Рольф, ты ведь прихватил с собой мою шкатулку с перчаткой?
   Глаза Рольфа заискрились.
   - Само собой! Ты хочешь, Сигурд, объявить о своем праве на перчатку?
   Взгляд Сигурда был прикован к шкатулке, которую Рольф вынул  из  своего
седельного мешка.
   - Я буду смиренным ее слугой, - отвечал он, - и позволю  ей  направлять
меня на добрые дела по ее  разумению.  Трудно  все  же  Надеяться,  что  в
Хравнборге с нетерпением ожидают моего возвращения... однако мне в  голову
пришла мысль, которая наверняка склонит их на мою сторону.  Завтра  ночью,
если все пойдет как надо, я начну наконец готовить свою месть Бьярнхарду.
   Ночь выдалась тихая и  мирная,  серебристые  облака,  затянувшие  небо,
отражали звездный свет, и в этом мягком  сиянии  все  было  видно  как  на
ладони.  Гросс-Бьерн,  восседавший  на   утесе   над   пещерой   Гриснира,
презрительным  фырканьем  приветствовал  появление  своих  врагов.  Сигурд
вытащил из-за пояса перчатку и  натянул  ее  на  руку,  затем  предупредил
друзей, чтобы они  держались  на  безопасном  расстоянии,  и  поднялся  на
пригорок на другой  стороне  ущелья;  Гросс-Бьерн  глухо  и  подозрительно
рычал, с интересом наблюдая за его действиями.
   - Гросс-Бьерн, я  вызываю  тебя  и  твоих  создателей  на  поединок!  -
прокричал Сигурд. - Ты и Бьярнхард - трусливые малодушные твари. Если есть
у тебя хоть что-нибудь вроде чести, спускайся со своего насеста и  сразись
со мной. Если же ты  откажешься,  я  всему  Скарпсею  расскажу,  какое  ты
ничтожество - куча старых костей и  шерсти,  да  еще  три  пустые  головы,
которые только и могут что глотку драть!  Давай,  морок,  пошевеливайся  -
или, может, ты боишься меня?
   Гросс-Бьерн в ответ яростно зарычал и замолотил копытами по  кремнистой
земле, с таким  бешенством  тряся  всеми  тремя  головами,  что  их  гривы
извивались, точно змеи. Синий огонь полыхнул в  его  глазах,  очертил  его
бледным сиянием.  Чудище  взвилось  на  дыбы,  отвечая  на  вызов  Сигурда
рычанием, ревом и лязганьем своих смертоносных клыков. Затем морок ринулся
на Сигурда вниз по каменистому склону, вытянув все три шеи, оскалив  клыки
и с убийственной яростью грохоча по камням  копытами.  В  тот  самый  миг,
когда, казалось, морок вот-вот растопчет Сигурда, тот отступил  на  шаг  и
кулаком в перчатке со всей силы ударил по спине твари.
   - Браво! - завопил Рольф, видя, как морок перекувырнулся  через  головы
и, задыхаясь, рухнул наземь.
   В одно мгновение Гросс-Бьерн вскочил на ноги,  пылая  прежней  яростью.
Несколько секунд он рыл землю копытами, хлестал себя хвостом  по  бокам  -
словом, применял все свои обычные уловки, дабы  напугать  будущую  жертву,
затем снова ринулся в атаку. На сей раз Сигурд нанес удар по горлу  правой
головы, и это так резко оборвало стремительный бег морока, что Гросс-Бьерн
рухнул на колени и, проехавшись вперед по земле, под  конец  совершил  еще
один кувырок. Если бы Сигурд  сражался  секирой,  он  уже  сейчас  мог  бы
прикончить морока; однако он хотел честной схватки  и  потому  бестрепетно
позволил Гросс-Бьерну подняться  на  ноги.  Морок  злобно  сопел,  пожирая
глазами противника, и скреб одним копытом каменистую землю.
   - Сигурд, он задумал изменить облик! - обеспокоенно крикнул Гриснир.  -
Берегись, не дай ему обмануть тебя! Ты уверен, что  обойдешься  без  нашей
помощи?
   - Еще как уверен, - отвечал Сигурд, не сводя  глаз  с  Гросс-Бьерна.  -
Пусть себе превращается во что захочет -  ему  хорошо  известно,  что  эта
перчатка в сотню раз сильнее любого его обличья. Ну же, Гросс-Бьерн, бейся
или уноси ноги! Все равно  когда-нибудь  я  найду  тебя  и  завершу  дело,
которое начал этой ночью.
   Гросс-Бьерн затряс головами и помчался вперед, но в последнее мгновение
резко встал и начал принимать  облик  озерного  чудовища,  которое  Сигурд
видел в Хравнборге. Монстр высился над ним,  изрыгая  яд  и  хлеща  воздух
пучками щупалец. Сигурд отрубил скользкое щупальце,  которое  обвило  было
его запястье, затем крепко  ухватил  длинную  змеевидную  шею  и  принялся
душить морока. Гросс-Бьерн дико заверещал и принялся вырываться.  Внезапно
Сигурд обнаружил, что стискивает шею морока  уже  в  обычном  его  виде  и
увесистые копыта молотят воздух, пытаясь сделать из противника лепешку,  а
две другие головы грозно щелкают зубами. Не ослабляя захвата,  Сигурд  изо
всех сил ударил ближайшую голову кулаком между глаз,  и  от  такого  удара
Гросс-Бьерн зашатался. Другой удар, по носу второй головы,  свалил  чудище
на колени, а Сигурд все душил его, пока  едва  не  свернул  голову,  и  та
пронзительно заскулила, прося пощады.
   Микла покинул свой безопасный наблюдательный пост и в несколько прыжков
оказался около Сигурда, на бегу рывком открывая суму.
   - Я сохранил уздечки! - торжествующе воскликнул он, выхватывая из  сумы
пригоршню этого диковинного снаряжения, и тотчас же  принялся  прилаживать
уздечку к одной из голов Гросс-Бьерна.
   - Отдай их мне! - задыхаясь, прохрипел Сигурд. - Прочь  отсюда,  Микла,
пока он не сломал тебе шею!
   Гросс-Бьерн принялся вырываться и лягаться.
   - Да ничего со мной не случится, - отвечал  Микла,  потирая  ушибленную
ногу. - Я же тебе  помогаю...  Ага,  готово!  Теперь  займемся  и  другими
головами.
   Морок яростно вертел взнузданной головой, но поделать  ничего  не  мог.
Сигурд набросился на среднюю голову, которая была крупнее и злее остальных
и настолько сильна, что ей удалось сбить его с ног. Два ряда зубов зловеще
защелкали над самой его головой, и морок перевалился набок, стремясь своей
тяжестью смять и раздавить Сигурда.  Тот  было  вскочил,  но  острые  зубы
впились в его ногу... и тут же разжались, когда Гриснир, одним  гигантским
прыжком пролетев к ним от порога пещеры, оседлал  шею  морока  и  погрузил
желтые острые клыки в ухо Гросс-Бьерна. В награду за такой подвиг морок со
всей силы заколотил им об землю, пытаясь избавиться от  врага,  так  нагло
вцепившегося в его шею.
   Сигурд угомонил тварь страшным ударом меж ушей средней головы. Обезумев
окончательно, Гросс-Бьерн осел на  задние  ноги,  а  Сигурд,  повиснув  на
толстой шее, свободной ладонью зажал ноздри чудища. Задыхаясь, Гросс-Бьерн
судорожно разинул пасть, и Микла тотчас же  ловко  сунул  в  нее  удила  и
затянул уздечку на средней голове. Не желая оставаться  в  стороне,  Рольф
храбро  метнулся  вперед  и  вцепился  в  повод.  Загнанный,  униженный  и
скулящий, Гросс-Бьерн уже почти не сопротивлялся, когда наконец  взнуздали
его последнюю голову, изрядно пострадавшую после попыток разбить  о  камни
Гриснира. Старый тролль, целый и невредимый, высвободил свои зубы  из  уха
Гросс-Бьерна и наконец соскользнул с его шеи.
   - Ну, теперь-то он у  нас  в  руках!  -  объявил  он,  отступая,  чтобы
полюбоваться на морока,  который  кое-как  поднялся  на  дрожащие  ноги  и
нетвердо стоял, свесив почти до земли взнузданные  головы.  -  Что  же  мы
теперь с ним будем делать?
   Микла обмотал поводья вокруг запястья,  измученный  и  запыхавшийся  от
борьбы с Гросс-Бьерном, но тем не менее весьма довольный.
   - Он вернется к  своему  господину,  Бьярнхарду,  и  принесет  с  собою
замечательный груз. Ну-ка, Сигурд, какими проклятиями хочешь ты  наградить
своего старого врага? Назови их, а уж я наложу проклятие на  Гросс-Бьерна.
Может быть, ты выберешь огненное проклятие, или пусть Гросс-Бьерн загоняет
Бьярнхарда до смерти, как тот пытался поступить с тобой? Что ты выбираешь?
   Сигурд дернул за узду, которую он держал так, чтобы смотреть  в  мутный
глаз морока.
   -  Нет,  Микла,  всего  этого  недостаточно  для  Бьярнхарда.  Или  для
доккальвов,  которые  кишмя  кишат  на  равнинах,  некогда  принадлежавших
Сноуфеллу.  Знаешь,  Микла,  чего  я  хочу?  Поветрия.  Поветрия,  которое
пронесется от одного доккальвийского поселения к  другому,  а  после  него
останутся лишь могильные курганы и опустевшие жилища. Бьярнхард услышит  о
его приближении и захочет спастись, но поветрие  будет  преследовать  его,
пока на поверхности Скарпсея не останется ни одного доккальва.  Льесальвов
проклятие не затронет, и тогда можно будет возродить Сноуфелл.
   Рольф взирал на Сигурда с восторгом и почти священным трепетом.
   - Сигги, да ведь это же просто замечательно!  Наконец-то  придет  конец
нашему изгнанию! Больше нам не придется скрываться в горных фортах.
   - Ну, так  скоро  это  не  закончится,  -  сказал  Микла  после  долгих
размышлений. - Когда поветрие двинется на запад, оно погонит  перед  собой
доккальвов.  Придется  нам  укрепить   форты   против   изголодавшихся   и
отчаявшихся разбойничьих шаек. Нам понадобится сильный вождь. - Он и Рольф
разом поглядели на Сигурда, который стоял около укрощенного чудовища.
   Сигурд кивнул, все еще пристально разглядывая Гросс-Бьерна.
   - Да, хотел бы я оказаться там, где Гросс-Бьерн и его проклятие наконец
настигнут  Бьярнхарда.  Не  думаю,  чтобы  Бьярнхард   был   способен   на
благородную и отважную смерть, и я предвижу, что умрет он  в  одиночестве,
ибо ему не дано пробуждать верность в сердцах своих  подданных.  Его  ждет
жалкая одинокая смерть... - Он прервал свои размышления вслух и  обернулся
к своим спутникам. - Ну что же,  Микла,  когда  ты  начнешь  творить  наше
проклятие?
   - Да прямо сейчас и начну, - отвечал Микла, раскрывая свою суму.
   Завершив заклинания, для которых  понадобились  кое-какие  необычные  и
довольно отвратительные предметы,  Микла  развел  небольшой  костер  прямо
перед ноздрями понурившихся голов Гросс-Бьерна и принялся сжигать каких-то
сушеных зверюшек, травы и кости, попутно чертя знаки на земле  и  призывая
земные стихии прийти к нему на помощь. Дым заволок  налитые  кровью  глаза
морока, клубясь и стремительно густея, затем взмыл в ночное бледное  небо,
источая  омерзительную  вонь,  точно  открылись  разом  тысячи   могильных
курганов. Гросс-Бьерн застонал и забился,