е, должно быть, наступило  утро,  потому  что  все
более яркий свет проникал в дымовые отверстия и щели в стенах.
   Кто-то колотил кулаками в дверь и громко кричал, но ни Сигурд, ни Рольф
не могли улучить минутку, чтобы отпереть дверь. Сигурду показалось, что он
узнал голос Миклы. Мгновение спустя запоры и засовы отвалились сами собой,
дверь распахнулась настежь, и в проем хлынул солнечный свет,  ярко  озарив
темный и пыльный зал. Поток света  упал  на  Вигбьеда,  который  как  раз,
опираясь на локоть, замахнулся секирой на Сигурда, - тот только что весьма
удачно отрубил у драуга последнюю ногу. Секира  мертвеца  пролетела  через
весь зал и по самую рукоять врубилась в толстую балку. Многие годы  спустя
Гуннар  неустанно  показывал  гостям  эту  памятку  о  битве   с   упырем,
благоразумно умалчивая, что сам он эту битву проспал без задних ног.
   Морок с каменным стуком рухнул на земляной пол, и голова, плечи и руки,
попавшие в  полосу  света,  превратились  в  камень.  Прочие  части  тела,
оставшиеся в тени,  съежились  до  обычных  размеров.  Микла  настороженно
шагнул в дом, занеся посох.  Гуннар  и  его  домочадцы  вмиг  очнулись  от
зачарованного  сна  и  после  секундного  замешательства  обступили  груду
останков драуга и засыпали вопросами Сигурда и Рольфа.
   Сигурд пробился через хор восторгов и поздравлений и  схватил  за  руку
Миклу.
   - Теперь ему конец? - только и спросил он.
   Микла вежливо отстранил Гуннара, который,  похоже,  считал,  что  упыря
прикончили  могучие  чары,  куда  более  замечательные,  чем  те,  которые
способен сотворить его знаменитый шурин Снорри.
   - Я наверняка и не знаю, - вполголоса ответил он Сигурду. - Собери  все
оставшиеся части тела и, само собой, камни. Сложим их в мешок,  произнесем
подобающие случаю заклинания для усмирения драугов, а затем отправим все в
Туфнавеллир и будем надеяться на лучшее.
   Сигурд кивнул и не без сожаления снял с пояса меч.
   - Я положу туда и клинок, и Вигбьед, быть  может,  отныне  будет  мирно
почивать в своей могиле... - Ему пришлось долго бороться с собой, и борьба
была не из легких.
   Когда они собрали в мешок все останки драуга, Сигурд сунул туда же меч,
стараясь даже мельком не  глянуть  на  него.  Микла  совершил  над  мешком
необходимые заклятия и ритуалы, к примеру воткнул иголки в подошвы драуга,
чтобы тот больше не бродил по  земле.  Ободренный  этим  действом,  Гуннар
клятвенно  обещал  доставить  мешок  в  Туфнавеллир,  лично   Камби.   При
упоминании этого имени Сигурд задумчиво потер  маленький  амулет,  который
дал ему маг из Туфнавеллира; точно такой же амулет висел на шее у  Рольфа,
как будто Камби заранее  знал,  что  им  понадобится  защита  от  ходячего
мертвеца. Сигурд устыдился, поняв, что Камби действительно было известно о
похищенном у Вигбьеда мече. Совсем худо стало Сигурду, когда он  вспомнил,
с какой неизменной добротой относился Камби к нему, вору.
   Они покинули Гуннавик уже после возвращения Снорри, и провожали их, как
героев, хором уговаривая вернуться и погостить еще. Гуннар  дал  им  троих
запасных коней и довольно провизии, чтобы хватило до  самого  Свартафелла.
Рыжий толстяк много слыхал о горах, в  которых  жил  и  трудился  искусник
Бергтор, и с  Миклой  и  Снорри  часами  рылся  в  связках  карт,  пытаясь
отыскать,  где  же  находится  Свартафелл.  Гуннару  до  смерти   хотелось
отправиться с ними, но не мог он и  покинуть  усадьбу  -  вдруг  Йотулл  и
Бьярнхард появятся там в поисках  Сигурда?  Такого  события  Гуннар  никак
пропустить  не  мог.  Еще   более   опечаленный,   распрощался   с   тремя
путешественниками Снорри.
   Судьба Вигбьеда научила Гросс-Бьерна осторожности,  да  и  удлинявшиеся
дни стали изрядной  помехой  его  обычным  штучкам.  Вид  трех  колдовских
уздечек, которые обыкновенно висели  на  шесте  возле  стоянки,  заставлял
Гросс-Бьерна  держаться  на  приличном  расстоянии  от  путников,  и   ему
оставалось только реветь и фыркать в попытке выманить из лагеря лошадей  -
но и эту уловку испортил ему Микла, залепив уши коней воском.  Впрочем,  у
морока были в запасе и другие уловки, и путники скоро в этом убедились.
   Как-то вечером, в серебристых сумерках, Сигурд сидел один в  лагере,  а
Микла и Рольф привязывали коней в расселине неподалеку. Вдруг  он  услышал
громкий призыв на помощь - он доносился от  дальнего  края  расселины,  за
стоянкой. Сигурд мгновенье вслушивался  -  и  у  него  почти  не  осталось
сомнений, что голос принадлежит Рольфу. Он схватился за секиру и  со  всех
ног помчался к расселине, перепрыгивая валуны и огибая кустарник и  чахлые
деревца.  По  пути  он  перескочил  через   ледяной   ручеек,   в   спешке
поскользнувшись на обомшелых камнях. Крики все звучали впереди,  там,  где
дно расселины понижалось. На миг Сигурд  удивился,  как  это  Рольф  успел
забрести так далеко, если только что ушел из  лагеря  вместе  с  конями  и
Миклой, но стремление поскорей спасти друга скоро заглушило эту назойливую
мысль.
   Он бежал, спотыкаясь, по дну расселины - и  вдруг  осознал,  как  разом
стемнело вокруг. Сигурд остановился как вкопанный, и лишь сейчас в  голову
ему пришло, что он давно уже должен бы отыскать звавшего на помощь Рольфа.
Желание  выказать  себя  героем  так  поглотило  его,  что  он   забыл   о
здравомыслии. Озноб страха пробежал по спине Сигурда, и он  повернул  было
назад - но тут неподалеку что-то плеснуло и скрежетнули камни, на  которые
наступила чья-то тяжелая нога. Сигурд застыл, напрягая слух,  и  снова  по
расселине разнесся пронзительный крик. Теперь-то Сигурд был  ближе  к  его
источнику и понял, что  слышал  не  людскую  речь,  а  ритмичные  вскрики,
искусно подделанные под слова, - и он, как последний  болван,  попался  на
эту удочку!
   Он  поспешно  развернулся  и  стремглав  помчался  по  дну   расселины,
сопровождаемый раскатами торжествующего хохота  Гросс-Бьерна.  То  и  дело
Сигурд останавливался, чтобы прислушаться, но всякий раз слышал вкрадчивый
тихий  стук  копыт  морока  по  камням  или  хруст  ветвей,  когда   тварь
пробиралась через кустарник. Сигурд прибавлял шаг, все сильнее отчаиваясь,
а  между  тем  вокруг  сгущалась  тьма.  Всякий  раз,  когда  он   пытался
вскарабкаться вверх по склону расселины, морок опережал его и возникал над
самой его головой, скаля зубы и рыча  с  откоса.  Один  раз  Сигурду  даже
почудилось, что он вот-вот ускользнет,  -  но  его  шарящие  пальцы  вдруг
наткнулись на морду Гросс-Бьерна, и он едва успел спастись  от  кровожадно
щелкнувших зубов.
   Как раз перед тем, как небо  совсем  почернело,  ему  удалось  отыскать
пещеру, и Сигурд со всеми предосторожностями на  четвереньках  забрался  в
нее. Внутри пещера оказалась невелика, зато здесь было сухо, и Гросс-Бьерн
не смог  бы  протиснуться  в  нее,  разве  что  изменил  бы  облик.  Чтобы
предупредить такую возможность, Сигурд набрал сухих веток и разжег  костер
у входа в пещеру, говоря себе, что Микла наверняка заметит огонь  издалека
и непременно придет ему на помощь. Он подбрасывал хворост в огонь,  слушая
безутешное урчание в пустом животе, и проклинал самого себя - надо же было
так поспешно сунуться в западню, которую приготовил  для  него  хитроумный
Гросс-Бьерн! Сквозь пляшущее  пламя  Сигурд  различал  нимбы,  светившиеся
вокруг трех голов морока, три пары глаз, холодно сверкавших на него  через
расселину. Сигурд оглядел свой запас топлива, от  души  надеясь,  что  его
хватит на всю ночь. Едва огонь начинал угасать, как Гросс-Бьерн подбирался
ближе и отступал лишь тогда, когда Сигурд подбрасывал еще хвороста.
   Когда ночь перевалила за середину, мороку как будто надоела эта игра, и
он удалился прочь по дну расселины, громко фыркая и топая копытами.  После
этого  Сигурд  услыхал  охотничью  перекличку  троллей   -   они   шныряли
неподалеку, и оставалось лишь надеяться, что они не заметят и не учуют его
костер. Перед самым рассветом  хлынул  ливень,  и  вопли  троллей  стихли.
Благодаря судьбу,  Сигурд  выбрался  из  пещеры,  как  только  решил,  что
посветлело довольно, чтобы не опасаться нападения ни троллей, ни морока, и
пошел вверх по ущелью.
   Чем дальше он шел, тем тревожнее и запутанней  становилось  у  него  на
душе. Он миновал уже полдюжины развилок, и каждая из них вполне могла быть
той, по которой он прошедшим вечером спускался в расселину. Дождь  начисто
смыл все следы, и  вдобавок  утро  выдалось  туманное.  Сигурд  готов  был
разрыдаться от разочарования. То и дело он громко кричал, но  в  ответ  не
услышал ни звука. Тогда он сел и попытался послать мысленный зов  Микле  и
Рольфу, но добился только ломоты в висках. Да еще пришла в неистовство его
Сила, которая и без того неотступно следовала за ним по пятам,  то  заводя
его в заросли крапивы, то направляя его руку в опасную щель между камнями.
   В конце концов, не оставалось ничего другого, как только идти вверх  по
расселине, пытаясь определить, какой путь окажется  самым  верным.  Сигурд
старался припомнить уроки Адиля, который учил  его  отыскивать  потерянные
вещи и чутьем находить дорогу. Однако,  как  назло,  едва  только  Сигурду
начинало  казаться,  что  он  определил  верный  путь,  как  впереди  либо
вырастала скальная стена, либо шумел водопад.
   К полудню Сигурд вынужден был признать, что заблудился. И  что  зверски
проголодался. Устав, он присел на первый попавшийся камень и нехотя сжевал
пригоршню весенних травок,  которые  собрал,  признав  съедобными,  -  без
особой, впрочем, надежды утолить  голод.  Самое  разумное  было,  конечно,
ждать, пока его найдут, но очень уж трудно  истратить  в  праздности  весь
остаток дня, так и не заметив никакого знака, что Рольф или Микла отыскали
его. Надеясь высмотреть их, Сигурд взобрался вверх по склону расселины, но
увидел лишь  протянувшуюся  на  многие  мили  холмистую  зеленую  равнину,
иссеченную тысячью речек, озерец и ручейков,  которых  породил  растаявший
снег. До чего же тягостно было ощутить себя одиноким и ничтожным  на  этой
бескрайней равнине!
   Перед наступлением сумерек Сигурд принялся искать для  себя  пещеру  на
ночь, но, ко все возрастающему унынию, так ничего и не нашел. Он ковылял в
сгущающихся сумерках, упорно разыскивая хоть какое-то убежище,  в  котором
проще будет отразить  нападение  Гросс-Бьерна.  Морок,  который  неотвязно
крался следом, примерно на два поворота  позади,  как  будто  заметил  его
неудачу и, судя по зловещему хохоту, немало порадовался этому.
   Наконец Сигурд кое-как втиснулся в тесный грот, вернее,  в  щель  между
двумя валунами, на которых сверху лежал третий, образуя что-то вроде крыши
грота. Сигурд поспешно сгреб в  кучу  пару  пригоршней  хвороста  и  снова
забрался в свое ненадежное укрытие. Он сунул руку в карман за огнивом... и
наткнулся на пустоту. Остолбенев от неожиданности, он долго и бессмысленно
глядел в никуда, пока до него не дошло, что теперь он почти что  бессилен.
Сигурд яростно зашарил по карманам, лихорадочно оглядываясь,  -  вдруг  да
отыщется другой шанс на спасение? Однако у жалкой пещерки,  в  которой  он
укрылся, не было никаких  преимуществ,  да  и  в  самой  расселине  искать
подмоги можно было с тем же успехом, что и в пустыне. Сигурд крепче сжал в
руке секиру и рукавом вытер пот со лба,  понимая,  что  пришло  время  его
последней схватки с мороком и уже неважно, что он к этой схватке не готов.
   Гросс-Бьерн трусцой появился в поле зрения,  навострив  уши  и  победно
размахивая хвостом, точно стягом. В угасающем свете дня было ясно, что  он
отлично знает о беспомощности Сигурда. Юноша заскрипел зубами  и  до  слез
пожалел, что нет при нем Бьярнхардова клинка-берсерка, - с  тем  мечом  он
мог бы сразиться с кем угодно и прикончить кого угодно. Морок  остановился
и принял церемонную позу, вызывающе фыркнув при виде Сигурда, вооруженного
секирой.
   Сигурд между тем с немалым раздражением  следил,  как  его  проказливая
Сила дергает его же плащ, хлопая полами. Сила толкала его,  точно  озорной
козленок  рожками,  и  даже  метко  попала  в  него  несколькими   мелкими
камешками,  чем  разъярила  Сигурда  до  такой  степени,  что  он  впрямую
обратился к ней:
   - Всю мою жизнь я не видел  от  тебя  ничего,  кроме  неприятностей,  и
сейчас, когда мне предстоит погибнуть самой лютой смертью, ты  по-прежнему
мучаешь меня! Дурацкое, бессмысленное ты злосчастье - и ничего более.  Вот
умру я - не над кем будет тебе издеваться! - Он ненадолго  оторвал  взгляд
от Гросс-Бьерна и сердито огляделся, точно в поисках  незримого  существа,
которое дергало его за бороду.
   Гросс-Бьерн  между  тем  сделал   несколько   изящных   шагов,   словно
пританцовывал, игриво склонив набок среднюю  голову  и  скалясь  в  жутком
предвкушении. Сигурд шагнул к нему, взвешивая в руке секиру.  Вдруг  порыв
ветра щекотнул его щеку - и камень размером с кулак стукнул  морока  между
глаз правой головы.  От  неожиданности  Гросс-Бьерн  тяжело  плюхнулся  на
хвост, и тут же второй камень с размаху ударил его в грудь с оглушительным
стуком. Тварь взревела от боли и ярости, заплетающимся шагом  отступая  от
Сигурда. Он напряженно озирался, но так и не увидел, кто  бы  мог  бросить
эти камни. Морок вдруг ринулся на него, взрывая копытами  мягкую  землю  и
расшвыривая комья. Сигурд пригнулся, готовясь к стычке, но и на сей раз он
был спасен потоком камней, хлынувшим сверху.
   Гросс-Бьерн отпрянул, увертываясь от камня размером с бочонок, и  попал
под залп мелких камешков; спотыкаясь вприпрыжку на  катящихся  булыжниках,
морок шлепнулся  на  бок  -  в  озерцо,  натекшее  у  подножия  небольшого
водопада. Пока он выбирался оттуда, в  воздухе  с  убийственной  меткостью
просвистели еще несколько камней - одни пробарабанили по ребрам, другие по
макушкам.  Крупные  валуны  нехотя  выворачивались  с  насиженных  мест  и
неуклюже катились вперед, точно стремясь отрезать мороку обратный путь,  с
грохотом сталкиваясь и высекая искры. Гросс-Бьерн  в  несколько  отчаянных
прыжков одолел эту преграду  и  безумным  галопом  помчался  вниз  по  дну
расселины под ливнем грозно свистящих камней.
   Когда скатился последний валун, Сигурд медленно оглядел груды камней, в
беспорядке рассыпанных у его ног, растрескавшихся, с изорванными  клочьями
зеленого мха.
   - Ничего не понимаю, - задиристо сказал он в притихшую  темноту,  -  но
все равно - спасибо.
   Сила мягко подтолкнула его,  и  вдруг  Сигурд  ощутил,  что  больше  не
одинок, - ощущение было теплое и приятное. Он  знал,  что  больше  ему  не
нужно прятаться в тесной  пещерке,  и  потому  бесшумно  выбрался  на  дно
расселины, велев Силе отыскать Рольфа и Миклу. Она ответила легким толчком
вверх по течению ручья, который тек по дну  расселины,  и  Сигурд  зашагал
вперед, часто оглядываясь в поисках Гросс-Бьерна.
   Луна в эту ночь светила  в  полную  силу.  Гросс-Бьерн  почти  неслышно
крался за Сигурдом, предусмотрительно держась подальше от его Силы. Как ни
был Сигурд утомлен и измотан, он  не  мог  отказать  себе  в  удовольствии
двигать  предметы  взглядом;  устремленная  мысль  запускала  булыжники  в
Гросс-Бьерна с силой и меткостью катапульты. Он  не  знал  пока,  в  какую
именно минуту Сила подчинилась его воле, но подозревал, что произошло  это
в тот самый миг, когда стало ясно, что он погибнет, если  хоть  что-нибудь
не случится. Теперь Сила успокаивала его опасения,  направляла  ноги  так,
чтобы они не могли поскользнуться, и уверяла Сигурда,  что  он  непременно
отыщет Миклу и Рольфа, - скорее  всего,  они  ищут  его  в  верхней  части
расселины.
   Так что Сигурд чувствовал себя  донельзя  уверенным  и  сильным,  когда
обогнул крутой поворот ручья... и в этот самый миг кто-то - или  что-то  -
беззвучно вырос перед ним как  из-под  земли  и  обхватил  его  громадными
волосатыми лапами. Сигурд вырвался, едва сдержав вопль  ужаса,  и  отбежал
несколько ярдов по дну расселины, покуда не  сообразил,  что,  собственно,
никто за ним не гонится. Тяжело дыша, он остановился и оглянулся.
   - Эй! - окликнул его слабый голос. - Есть здесь кто-то - не  драуг,  не
плод моего воображения? Должно быть, почудилось, -  добавил  говоривший  с
тяжелым вздохом, который перешел в  стон.  Сигурд  услышал,  как  звякнула
цепь.
   - Кто там? - нарочито грубо окликнул он.
   - Благодаренье высшим силам, не почудилось! Эй!  Помогите!  Я  попал  в
ловушку и с  радостью  заплачу  тебе,  если  только  ты  меня  освободишь!
Пожалуйста, помоги мне. Я уже три дня здесь торчу и едва не умер с голоду.
Хуже того - вот-вот появится тот, кто устроил  ловушку,  и  тогда  мне  уж
точно конец. Поверь мне,  я  ничего  такого  не  сделал,  чтобы  заслужить
позорную смерть! Никогда в жизни  я  не  совершал  насилия,  и  для  моего
достоинства нет большего оскорбления, нежели умереть, как обычный тролль.
   Сигурд с изумлением  прислушивался  к  этой  речи.  У  говорившего  был
хриплый и довольно ворчливый  голос,  который  напомнил  ему  обидчивых  и
балованных ветеранов Хальвдана,  любивших  просиживать  вечер  у  очага  в
большом доме и хвалиться былыми победами.
   - Кто ты? - спросил он, подходя ближе. - И в какую ловушку попал?
   - Зовут меня Гриснир, а ловушка, само собой, на тролля!  -  нетерпеливо
отозвался голос. - Больше я о ней ничего не знаю - только то, что застряла
нога и болит неимоверно. Если не желаешь мне помочь - уходи, не мучай меня
надеждой на спасение! Уходи, и я буду мучиться! - Гриснир испустил  жуткий
стон и снова забряцал цепью.
   Сигурд решил, что вряд ли чужак нападет  на  него,  если  у  него  нога
застряла в ловушке, и осмелился подобраться еще ближе, чтобы  приглядеться
к нему. Он настороженно  выглянул  из-за  валуна  -  и  увидел  громадного
тролля,   который   восседал   посреди   расселины;    некое    хитроумное
приспособление впилось в его ногу.
   - Ты же тролль, - тупо проговорил Сигурд.
   Гриснир скрестил руки на груди.
   - Конечно же, я тролль, если ловушка эта - не на человека, не на  лису,
не на птицу, а именно на тролля. Слыхал ли ты когда-нибудь,  чтобы  тролля
изловили чем-то еще? Эта великолепная штучка - дело рук Вигасмида, кузнеца
из  Слеггьявеллира,  и  я  могу  порекомендовать  ее,  так   сказать,   по
собственному опыту. Тролль, попавший  в  эту  ловушку,  уже  не  спасется.
Словом, можешь купить такую за две с половиной марки.
   Сигурд подошел еще ближе, и тролль уставился на него горящими глазами.
   - Но ведь если я тебя освобожу, ты скорее всего тут же меня  прикончишь
и сожрешь, разве нет? - осторожно осведомился Сигурд.
   Гриснир вздохнул, ссутулив волосатые плечи.
   - Я не из тех троллей,  что  едят  все  без  разбору.  Желудок  у  меня
деликатный, а вы, альвы, носите в себе невообразимое количество болезней и
поветрий. Не хотелось  бы  тебя  обидеть,  но  я  бы  предпочел  говядину,
изжаренную на огне и пропитанную собственным соком.
   От этого описания у Сигурда рот наполнился слюной.
   - Я и сам сильно голоден... но мне всегда говорили,  что  слову  тролля
верить нельзя.
   Гриснир нетерпеливо шевельнулся.
   - Послушай-ка, дружок, ты ведь любишь золото? Я знаю, все  альвы  любят
золото. Я дам тебе больше золота, чем ты сможешь унести  с  собой,  только
помоги мне выбраться из ловушки. И еще я дам тебе мяса и оленины,  сколько
сможешь съесть. Мое жилище совсем неподалеку отсюда. Какое предательство -
поставить ловушку чуть ли не на моем пороге! Ну же, разве  ты  не  видишь,
что я не желаю убивать ни тебя, ни кого-то еще? У меня ужасно болит  нога,
и все, что я хочу, - скрыться под землю и там подлечить ее. Для тебя  это,
конечно, мелочь - освободить тролля из ловушки, а для меня - вопрос  жизни
и смерти.
   Сигурд ощутил, как Сила мягко подталкивает его  вперед.  Он  подошел  к
ловушке и принялся ее разглядывать. Гриснир  с  надеждой  поднял  на  него
сморщенное лицо, скрежеща зубами от боли, покуда Сигурд изучал л