сь об заклад, что  я  мог
бы увезти тебя туда, куда я сочту нужным, - а я намерен доставить  тебя  и
Рольфа в Свартафелл, как бы ты ни брыкался и ни валял  дурака!  Времени  у
нас мало, так что ступай  будить  Рольфа  и  собирайтесь  в  путь.  Я  уже
заседлал ваших коней - они ждут.
   Сигурд встал и обнажил меч.
   - Вот мой  ответ!  А  теперь  лучше  убирайся,  пока  я  не  разозлился
настолько, чтобы и тебя не прикончить. - Микла поднял посох.
   - Я вижу, тебе понравилось убивать друзей? Вошел, так сказать, во вкус?
Ну-ка убери меч, или я расплавлю и его, и твою руку без всякого сожаления!
   - Слова истинного друга! - с издевкой заметил Сигурд. - Нет,  Микла,  я
хорошо знаю, кто мои друзья, и ты к ним не относишься.
   - Отношусь,  болван,  только  ты  слишком  туп,  чтобы  это  понять!  -
огрызнулся Микла.
   Сигурд вспыхнул от ярости, поняв, что ничего в жизни он так  не  хотел,
как прикончить Миклу.
   - Таких слов не  прощают,  -  сказал  он  и  нанес  удар...  но  Микла,
наученный примером Хальвдана, отпрянул и  увернулся  от  меча.  Сверкающее
лезвие пронзило лишь его плащ.
   Микла перепрыгнул через стол  и  занес  посох,  приготовясь  произнести
заклинание. Сигурд хотел было прыгнуть за ним... но тут его затылок словно
взорвался, он проковылял шага два по странно накренившемуся полу и  рухнул
навзничь. Зала головокружительно завертелась  перед  глазами,  и  из  этой
круговерти возникло озабоченное лицо Рольфа.
   - Как ты, Сигги? Я тебя не слишком сильно ударил?
   - Нет, ничего, все в порядке, - хрипло прошептал Сигурд, чувствуя,  как
на затылке стремительно растет изрядная шишка. Он  укоризненно  глядел  на
Рольфа.
   Наконец Сигурд  с  трудом  поднялся  на  четвереньки  и  даже  не  смог
возмутиться, когда Микла, что-то злобно ворча, схватил его меч,  вложил  в
ножны и сунул  за  пояс.  К  тому  времени,  когда  Сигурд  сумел  кое-как
подняться на ноги, Рольф уже затолкал их пожитки  в  две  седельные  сумы,
стащил для Миклы красивый плащ и новые сапоги и завладел доброй  половиной
завтрака, накрытого для Бьярнхарда. Он набросил  на  плечи  Сигурда  плащ,
стараясь не зацепить свеженькую шишку, и объявил:
   - Мы готовы, Микла. Пошли!
   Рольф и Микла с двух сторон взяли Сигурда за руки, вышли из зала  и  по
длинному темному коридору вышли наверх, где одинокий  часовой  возился  со
скудным костерком и даже не глянул на троицу, важно прошествовавшую  мимо.
Стражи на укреплениях подступили было к ним  с  расспросами,  но  Микла  в
ответ что-то раздраженно рявкнул, как и подобало  важной  персоне,  и  дал
шпоры коню.
   Они скакали галопом в медленно светлеющую мглу. И когда уже  минуло  за
полдень, стало понятно - теперь их никто не сможет догнать. Микла и  Рольф
ликовали. Сигурд все еще  дулся,  тем  более  что  каждый  поворот  головы
напоминал ему о коварстве Рольфа. После нескольких дней  пути,  в  глубине
души радуясь каждому лучику скупо светящего  солнца,  Сигурд  снизошел  до
того, чтобы заговорить с Миклой и Рольфом.
   Первым делом Сигурд потребовал у Миклы свой меч, но Микла ответил:
   - Я спрятал его туда, где он не сможет причинить беды. На  самом  деле,
Сигурд, тебе не слишком  хочется  получить  этот  меч  обратно.  Я  прочел
начертанные на нем руны - клинок проклят для каждого, чья рука сожмет  его
рукоять. "Три предательства я свершу" - вот что на нем написано. Это  руны
двергов; видимо, доккальвы схватили кузнеца-гнома и заставили его выковать
им волшебный меч, а  он  этим  проклятием  отомстил,  как  мог.  Гномы,  в
общем-то, славный народец, но обиды они помнят вечно. Когда  доберемся  до
Свартафелла, попросим Бергтора уничтожить меч, чтобы никто больше не погиб
из-за проклятия.
   Сигурд вздохнул и уставился на  огонь,  на  котором  готовился  скудный
завтрак.
   - Я не часто в этом признаюсь, но так оно и есть -  я  осел.  Йотулл  и
Бьярнхард все подстроили, чтобы заманить Хальвдана в Свинхагахалл,  а  там
оказался я вот с этим мечом и убил его.
   - Да, - сказал Микла,  -  Бьярнхард  позаботился,  чтобы  нужная  весть
достигла Хравнборга. Хальвдан подозревал ловушку, но, я уверен, никогда бы
не подумал, что это окажешься именно ты. Не могу винить тебя во всем... но
тебе будет трудненько  оправдаться.  Надеюсь,  то,  что  хранится  в  этой
шкатулке,  окажется  чудом  из  чудес,  -  иначе  как  возместить   гибель
Хальвдана?
   Рольф упрямо натягивал отсыревшие сапоги.
   - Я все ломаю голову, где же Йотулл. Гонится он  по-прежнему  за  теми,
кто унес Хальвдана,  или  же  следует  по  пятам  за  нами?  Какая  добыча
покажется ему ценнее - или доступней?
   Никто не ответил на этот вопрос, но  ни  о  чем  другом  они  не  могли
думать, когда сели на коней и снова тронулись в путь  сквозь  непроглядный
мрак.  Впрочем,  солнце  с  каждым  днем  всходило  все  раньше  и  дольше
задерживалось на  небе,  отчего  тролли  явно  пали  духом,  а  погоня  из
Свинхагахалла  наверняка  отставала.  В  холодные  морозные  ночи  путники
различали топот копыт по камням за несколько миль от стоянки, и Микла  лез
из кожи, чтобы чарами сбить со следа доккальвов. Он нагонял  такой  густой
туман, что дышать в нем было почти невозможно, будоражил метели  и  пургу,
чтобы запорошить след и сбить  с  толку  погоню.  Он  сотворял  миражи,  к
примеру  ярко  освещенный  дом,  из  которого  доносилось  веселое  пение;
доккальвы метались от горы к горе,  прежде  чем  догадывались,  как  легко
обвели их вокруг пальца. Лучшим  миражом  Миклы  была  расселина,  которая
отделяла доккальвов от их добычи,  и  они  подолгу  метались  вдоль  края,
пытаясь обойти расселину или хотя бы перебраться через нее. Сигурд  глядел
на Миклу с новым уважением, особенно когда тот сотворил в  небе  небывалое
огненное зрелище, чтобы у преследователей не хватило  духу  идти  за  ними
дальше.
   Одно только обстоятельство никак нельзя было поправить магией.  Скудный
запас пищи приходил к концу, а, судя по картам Миклы, они едва  преодолели
четверть пути до Свартафелла.
   - Почему бы тебе не наколдовать нам  еды?  -  ворчливо  заметил  Сигурд
как-то  вечером,  когда  все  трое,  промокшие  и  приунывшие,  с  пустыми
желудками, сгрудились в лавовой пещере. Снаружи лил шумный весенний дождь.
   Микла покачал головой:
   - Даже если б я это и сделал, пользы для нас никакой. Наколдованная еда
не насыщает. Сделаем лучше вот что: будем  останавливаться  в  усадьбах  и
хуторах по дороге и трудиться за пропитание. Среди других  альвов  Йотуллу
будет труднее отыскать нас  заклинаниями.  Мы  совсем  немного  свернем  к
западу и через два дня доберемся до  усадьбы  под  названием  Туфнавеллир.
Может,  им  понадобится  помощь  в  стрижке  овец.   Потом   можно   будет
остановиться в Квигудалире, Миркдхале, Скардрсстронде, Флете и  Гуннавике.
А там уж рукой подать до подножий  гор,  где  в  своем  Свартафелле  живет
Бергтор.
   Сигурд задумчиво подергал себя за бородку и помрачнел.
   - Я не думал, что между нами и Свартафеллом так много разных поселений.
Что, если там окажутся соглядатаи Бьярнхарда и Йотулла?
   - Альвы независимы по натуре, и  доккальвы  не  исключение,  -  отвечал
Микла. - Ты этого, может, и не знаешь, но тамошний народ не слишком жалует
Бьярнхарда и Йотулла, и вряд ли кто-то поспешит выдать нас.
   Сигурд утешал себя мыслями о  прочной  крыше,  которая  защитит  их  от
дождя, и хоть какой-то еде, что попадет в подведенные от  голода  желудки.
Даже если Бьярнхарду удастся как-то изловить их, он  сумеет  вернуть  себе
доверие хромого ярла. В конце концов, его ведь увезли  силой,  против  его
воли. Совершенно ясно - им одним не выжить, а именно об  этом  он  говорил
Микле, и эта мысль приносила Сигурду некоторое удовлетворение.
   Они добрались до Туфнавеллира на исходе короткого весеннего дня.  Дождь
растопил сугробы, наполнив речные русла ревущими потоками воды,  и  низкие
холмы вокруг усадьбы уже  подергивались  зеленой  дымкой.  Дым  приветливо
вился из трубы большого торфяного дома, окруженного хижинами,  амбарами  и
загонами для скота. Судя по блеянью овец  и  собачьему  лаю,  стрижка  уже
началась.
   Как и предсказывал Микла, хозяин Туфнавеллира был только  рад  получить
помощников для стрижки.  Камби  Чернобров  не  встретил  новых  работников
гостеприимными возгласами, когда они, завершив дневные  труды,  явились  в
дом ужинать, но еда у него за столом  оказалась  отменная  и  обильная,  а
слуги и домочадцы держались предусмотрительно вежливо.
   - Гостей у нас бывает немного, - проговорил Камби,  попыхивая  трубкой,
которая почти терялась в его огромном корявом кулаке. - Не то чтобы мы вам
не  рады,  но  вы,  верно,  приметили  кой-какие  тревожные   признаки   в
окрестностях Туфнавеллира и, быть может, не захотите  остаться  поработать
здесь столько, сколько намеревались.
   Его глаза, блеснув из-под густых курчавых бровей, тотчас же  впились  в
Сигурда, и взгляд этот был так проницателен, что Сигурд поежился  и  решил
быть начеку: хозяин словно сказал ему без  слов,  что  все  знает  о  нем.
Сигурд сообразил, что Камби, хотя с виду груб и неотесан, на  деле  отнюдь
не обыкновенный крестьянин.
   Микла тоже изучал взглядом хозяина.
   -  Да,  верно,  я  заметил,  что  вокруг  усадьбы  многовато  могильных
курганов, и почувствовал, что в безлунные ночи это  не  самое  приятное  в
мире местечко. Я более-менее искушен в магическом ремесле,  так  что  буду
рад усмирить неугомонных покойников, если они вас беспокоят.
   Жена и дочери Камби оторвались от вышивания и обменялись  взглядами,  в
которых было настороженное любопытство. Ульфрун,  жена  Камби,  явно  была
недовольна тем, как повернулся разговор.
   - Слушай-ка, - резко  обратилась  она  к  мужу,  -  ты,  похоже,  решил
отпугнуть отсюда трех добрых  работников,  а  где  ж  мы  сейчас  новых-то
найдем? Помолчал бы ты, Чернобров!
   - Не буду, сварливая ты баба! - огрызнулся Камби.  -  Я  узнаю  мага  с
первого взгляда, ясно? - Он поглядел на Миклу, вздохнул и покачал головой.
- Сызмальства живу здесь и никогда не считал это место  особо  мирным,  но
худшее началось год назад, когда умер мой отец. Звался он  Вигбьед  и  был
искуснейшим магом, всю свою жизнь враждовал с Бьярнхардом.  Когда  Вигбьед
умер, Бьярнхард подослал  чародея,  чтобы  тот  поднял  его  из  могилы  и
подчинил своей воле, и теперь Вигбьед по  велению  Бьярнхарда  мстит  этой
усадьбе и ее обитателям.  Из-за  драуга  моего  отца  мы  не  смеем  после
полуночи оставаться в этом доме. Он уже убил  нескольких  гостей,  которых
застал спящими в его постели, а иные просто исчезли, и я  подозреваю,  что
драуг заволок их в свою могилу, так что стали они лиходейскими  призраками
и  теперь  терзают   нас   новыми   злыми   проделками.   Есть   тут   еще
упыренок-домовой - он обитает в Туфнавеллире  с  тех  пор,  как  построена
усадьба. Гаденыш время от времени портит молоко или  убивает  скотину,  но
все же от него больше досады, чем опасности. Ну да вы его  еще  увидите  -
оборванный мальчонка в бурой рубашке, - а то на своей шкуре испытаете  его
проказы, если поживете у нас подольше.
   Сигурд глянул на Миклу с кривой усмешкой:
   - И ты все еще  полагаешь,  что  Бьярнхарду  нелегко  будет  нас  здесь
отыскать? Лучшего места и нарочно не придумаешь.
   Рольф содрогнулся и  отодвинулся  подальше  от  груды  костей,  которые
служили здесь топливом. Ульфрун, заметив это, недобро хохотнула:
   - Придется тебе, юноша, привыкать: в Туфнавеллире под  каждым  холмиком
кости. Предки Камби проявили великую прозорливость,  поселившись  как  раз
посередке старого могильника, так что плуг на каждом шагу выворачивает  из
земли чей-нибудь скелет. Род Камби всегда отличался особенной тупостью,  а
в последнем их отпрыске она расцвела  прямо-таки  пышным  цветом.  Если  б
только Камби согласился, пока шкура цела, пойти на службу к Бьярнхарду, мы
бы жили и богаче, и веселее!
   Камби одарил жену хмурым взглядом и подергал оттопыренную нижнюю губу.
   - Пора нам покинуть дом, - поднявшись, торжественно  объявил  он.  -  Я
проведу наших гостей в коровник -  увы,  это  лучшее  место  для  ночлега,
которое мы можем им предложить.
   - Хотя там холодно  и  крыша  во  время  дождя  протекает,  -  злорадно
добавила Ульфрун.
   Сигурд изрядно пал духом при  мысли  о  коровнике.  Он  обвел  взглядом
уютный дом с мягкими постелями и ярко горящим очагом и почти с  ненавистью
покосился на Миклу.
   - Я не  намерен  спать  в  коровьем  стойле.  Вы  ступайте  туда,  если
пожелаете, но я останусь здесь, в тепле и уюте. По-моему, -  тише  добавил
он,  -  они  выдумали  эту  историю  с  драугом,  чтобы   оправдать   свое
негостеприимство. Надо же - устраивать гостей на ночь в коровнике!
   Рольф отчаянно замотал головой:
   - Ну нет, мне и коровника довольно! Ночевать бок  о  бок  с  домовым  и
драугом - слуга покорный!
   - Тогда я переночую здесь один, - упрямо сказал Сигурд.
   - Тогда ты до утра не доживешь, - отозвался Камби. - И уж  верно  не  я
буду в этом виноват.
   Торфяная крыша над их головами вдруг застонала, и мелкая пыль осыпалась
на спину и плечи Камби.
   - Вот видите,  -  продолжал  он  невесело,  -  уже  начинается.  Видно,
Мори-упыреныш прыгает по крыше, новую пакость замышляет.
   Микла поглядел вверх, где за полумраком балок и стропил сквозь  дымовое
отверстие сияли звезды.
   - А в твоем коровнике крепкая дверь? - спросил он. - Конь,  к  примеру,
не сможет ее выбить?
   Камби пожал широкими плечами, и лицо его стало еще печальнее.
   - Разве может один бедный крестьянин  со  всем  управиться?  Дверь  как
дверь, вот и все, что можно о ней сказать.
   - Тогда мы все будем этой ночью спать  в  доме  и  попытаем  счастья  с
Вигбьедом и Мори, - решительно сказал Микла. - Боюсь, что  мы  привели  за
собой  в  Туфнавеллир  кое-что  похуже.  -  Прежде  чем  сказать  это,  он
огляделся, дабы убедиться, что Ульфрун и прочие домочадцы уже ушли.  -  Мы
тоже враждуем с Бьярнхардом, и он наслал на нас морока.
   - Так вы тоже льесальвы, - подытожил Камби с мрачным удовлетворением. -
Я был в этом почти уверен, только ведь чужаков лучше не расспрашивать. Эх,
друзья мои, низко мы пали после разорения Сноуфелла! Боюсь, не к добру  вы
пришли в Туфнавеллир, но если уж вы решили спать в доме - будь  по-вашему.
Заприте все двери и никого не пускайте, что бы он ни говорил. И ложиться в
лучшую кровать я бы тоже не советовал - это кровать Вигбьеда, а он терпеть
не может, когда там кто-то спит.
   Камби пожелал спокойной ночи и, выйдя из дома,  тяжело  потрусил  через
двор к хижине, небольшой и закопченной,  где  обыкновенно  устраивался  на
ночлег.
   Рольф оглядел пустую залу, схватившись за секиру, когда порыв ветра  из
дымового отверстия шевельнул плащом, висевшим на крюке. В тишине все  трое
услыхали, как заскрипели стропила, - кто-то прошелся по  крыше  до  самого
края и с ворчанием спрыгнул на землю. Миг спустя три  пары  ноздрей  жадно
нюхали воздух под дверью. Морок попробовал дверь на зуб,  лягнул  ее  так,
что она задрожала, и удалился с раздраженным ревом.
   Рольф с шумом выдохнул.
   - Пожалуй, я и глаз не сомкну, пока мы будем в Туфнавеллире. Надолго мы
здесь застрянем, Микла?
   - Нам ведь нужно, по крайней мере, помочь хозяину закончить стрижку,  -
пожал плечами Микла, - а на это потребуется самое меньшее  две  недели.  У
него есть еще овчарни в горах, и те овцы тоже нуждаются в стрижке. К  тому
времени мы как раз заработаем довольно еды на дорогу.
   - Но что, если между тем нас отыщет Йотулл? -  Рольф  понизил  голос  и
невольно оглянулся на дверь. - И Бьярнхард ведь тоже способен отыскать нас
чарами?
   Микла уже устраивался у очага.
   - После ухода из Свинхагахалла  мы  не  единожды  переправлялись  через
реки,  а  холодная  вода  ослабляет  чародейские  способности  Бьярнхарда.
Йотуллу тоже трудненько будет выследить нас после этих бесконечных дождей.
Если он нас и найдет, то не скоро.  Ну,  чья  первая  стража?  Если  я  не
ошибаюсь, Сигурд, - твоя очередь.
   Сигурд, сдерживая раздражение, оглядел крепкие стены и крышу.
   - Да к чему это? Мы здесь  в  полной  безопасности,  если  не  отпирать
дверь.
   - Нет, кто-то должен бодрствовать, - отозвался Рольф, все еще косясь на
плащ, болтавшийся на крюке. - По округе бродят Гросс-Бьерн и  целая  свора
драугов, и я не смогу уснуть, если кто-то не будет за ними следить.
   Сигурд кивнул. Рольф и Микла  свернулись  калачиком  у  очага  и  скоро
погрузились  в  крепкий  сон.  Сигурд  прислушивался  к  голосам   драугов
Туфнавеллира - упыри  услужливо  завывали  и  перекликались  из  могильных
курганов. Он попытался разглядеть тварей через щелочку в двери, но  тут  в
дымовом отверстии что-то зашуршало и шлепнулось на земляной пол неподалеку
от Сигурда. Он  схватился  за  секиру  и  приготовился  драться.  Пришелец
встряхнулся,  как  ожившая  груда  тряпья,  повернулся  и  наконец  увидел
Сигурда.
   - А, да это ты! - воскликнула тварь и, расплываясь в ухмылке всем своим
морщинистым лицом, с дрожью радости протянула Сигурду  руку,  которую  тот
неохотно пожал. - Я так рад тебя видеть! Нынче гости здесь  бывают  редко.
Мое имя Мори. Верно, старый Чернобров уже рассказывал обо мне. -  Упыреныш
пожал руку сам себе, захлебываясь и фыркая, как в воде.
   Сигурд  с  отвращением  попятился.  Мори  был  размером  с  двухлетнего
ребенка, весь сморщенный и ссохшийся, точно сушеное яблоко. Всю его одежду
составляла обтрепанная рубашка из  грубого  холста,  чьи  рукава  и  подол
превратились в спутанные лохмотья. Тут и там были привязаны  разнообразные
лоскутья, призванные прикрыть самые большие дыры в этом достойном одеянии,
и гнуснейшего вида колпак сползал то на один  глаз,  то  на  другой,  пока
упыреныш гримасничал и кривлялся, словно чудовищный,  разом  состарившийся
младенец.
   - Как... как идут дела? -  настороженно  осведомился  Сигурд,  все  еще
сжимая секиру и гадая, что же предпримет морок.
   - Дела? О, я делаю все, что хочу! - Мори подпрыгнул и мерзко захихикал,
не сводя с Сигурда блестящих, точно пуговицы, глазок. - Я  только  что  из
молочной. Перепортил весь творог, который поставили  на  сыр,  -  набросал
конского навоза. Глупые женщины забывают выставить мою долю, вот я  и  учу
их  помнить  о  бедняжке  Мори.  Завтра  я  сдеру  шкуру  с  лучшего  быка
Черноброва, если они опять меня забудут.
   - В доме есть еда, если ты голоден, - сказал Сигурд, кивая  на  вход  в
кухню.
   - Голоден! - возопил Мори, выкатывая налитые кровью глаза. -  Я  всегда
голоден! Если бы тебя, подобно мне,  младенцем  бросили  на  вершине  горы
умирать от голода, ты бы тоже никогда не мог наесться вдоволь!
   Сигурд поглядел на своих спящих друзей и пошел за упыренышем в кухонный
закуток, содрогаясь от  ужаса,  к  которому  примешивалась  изрядная  доля
любопытства. Мори тотчас  схватил  оставшуюся  с  ужина  баранью  ляжку  и
обглодал ее быстрее, чем Сигурд успел бы съесть и кусочек.  Швырнув  кость
на пол, Мори принялся обеими руками набивать в рот творог,  простоквашу  и
сливки, больше портя, чем съедая. Та  же  участь  постигла  целые  караваи
хлеба, и упыреныш не угомонился, пока вся еда в кладовой не  была  съедена
или перепорчена.
   - И это все? - осведомился Мори, вытирая рот грязными останками  рукава
и с голодным видом озираясь по сторонам.  -  В  жизни  не  встречал  такой
скупердяйки, как Ульфрун. Гляди-ка на  бедное  мое  брюшко!  Оно  плоское,
точно пустой мешок. - Он задрал рубашонку  и  показал  Сигурду  сморщенный
отвисший живот - ребра явственно торчали под тугой  желтой  кожей.  Сигурд
содрогнулся, снова испытав ужас.
   - Кожа да кости! - с гордостью объявил Мори. - И смотреть-то не на что,
а? А? - Он ткнул Сигурда локтем в бок и яростно подмигнул.
   - Да на тебя и вообще-то глядеть неохота, - вырвалось у Сигурда,  и  он
смешался, но Мори как будто именно такого ответа и ожидал