в руках у меня оказывается вот этот обломок. Или  вдруг  обнаруживаю,
что в руке у меня игрушечный меч,  а  Фафнир,  гогоча,  гонится  за  мной,
тянется когтями и клыками... Может быть, у меня тоже пророческие сны?
   Эйлифир покачал головой и задумчиво сказал:
   - Мы - альвы высшего ранга, мы одарены  Силой  и  прошли  испытание.  Я
считаю, что мы можем перековать меч для Ивара.
   - Высшего ранга? - переспросил Эгиль. - Скорее, я бы сказал - никакого.
Разве нет?
   Он развлекался тем, что мучил Финнварда сотней мелких  проказ  -  щипал
его за нос, швырял в него камушки  и  превращал  ложки  в  змей;  все  эти
выходки Финнвард сносил со стоическим молчанием.
   - Вот теперь, как никогда, нам нужен  Гизур  или  Регин,  -  проговорил
Ивар, воткнув в песок обломок меча и  уставившись  в  него  с  яростью  во
взгляде. - И за _это_ Гизур умер, а Регин погиб, стараясь отвлечь  дракона
от _меня_. А что проку? Выходит, что я - причина нынешних наших  несчастий
и будущей гибели. Наверно, мне бы следовало первым пойти в пещеру и первым
умереть, если уж так суждено.
   Эйлифир покачал головой, а Скапти сказал:
   - Все это чепуха, Ивар. Наберись терпения, и пускай события идут  своим
чередом. Ты же видишь, Финнвард спокоен.
   В самом деле, Финнвард мирно спал, используя Эгиля вместо подушки.
   Ивар поднялся:
   - Выйду-ка я наружу. Вдруг Фафнир вернется, а на страже  никого.  -  Он
знал, что Фафнир после своей вызывающей речи вряд ли  вернется.  Вероятно,
таков уж был драконий обычай, ритуал, исполнявшийся  еженощно  из  года  в
год.
   Вздыхая, он взобрался на большой  камень  и  присел  в  тени,  созерцая
звезды и терзаясь своим разочарованием в мече. Затем его мысли  перешли  к
Лоримеру, и Ивару стало не по себе. Впрочем, Лоример неизменно появлялся в
его мыслях, как ни старался Ивар от него отделаться.  Он  пытался  убедить
себя,  что  Лоримера  нет  и  не  может  быть  поблизости  -  он  засел  в
Асраудрсбоге или же вовсе отказался от намерения их  преследовать.  Однако
ощущение черной безнадежности оставалось так  неотвязно,  что  Ивар  уныло
гадал, не передалась ли и ему частица Финнвардова ясновидения.
   Он почувствовал себя еще неувереннее, когда наконец вернулся в пещеру и
увидел, что Финнвард не спит и сидит у гаснущего костра, поджидая его.
   - Знаешь, Ивар, это странно, но я думаю о Лоримере, - сразу  же  сказал
он. - Просто не могу удержаться, чтобы не ломать  голову,  где  он  и  что
замышляет.
   Ивар тяжело опустился рядом и воззрился на сломанный меч.
   - Боюсь, что мы это узнаем не так уж не скоро, - мрачно проговорил  он.
- Ты ведь у нас провидец, почему бы тебе не  попробовать  выяснить  это  с
помощью своей Силы?
   - Я попробую, - торжественно ответил Финнвард и вышел из пещеры,  чтобы
заступить на стражу.
   Укладываясь спать, Ивар вынул из ножен кинжал Бирны  и  положил  его  в
изголовье. Плотная фигура Финнварда, стоявшего начеку у выхода из  пещеры,
слегка его приободрила.
   Следующий день принес новые мучения. Радовало  Ивара  лишь  одно:  если
Лоример и впрямь идет за ними по пятам, ему тоже приходится нелегко,  даже
в сопровождении гномов. Идти по высохшим руслам было мучительно тяжело,  а
мелкий дождь, казалось, вечно моросит в здешних горах. Путники все  больше
падали духом.
   Чем ближе был заход солнца, тем чаще начинали они заглядывать в  каждую
расселину и трещину, выискивая местечко, где можно переночевать, а  заодно
и спрятаться от Фафнира.  Наконец  они  заползли  под  каменный  карниз  и
кое-как устроились в камнях. Они устали до полусмерти,  не  говоря  уже  о
том, что промокли до костей. Обследовали еще один водопад, и  опять  -  ни
гнома, ни дракона, ни золота, хотя пещера казалась такой многообещающей...
   Глотая похлебку из сушеной рыбы, он думал о Регине и о  том  пиршестве,
которое устроили они из его припасов в  ночь,  когда  покидали  Бондскарп.
Ивар чувствовал себя немного  виноватым  оттого,  что  прежде  не  скрывал
своего недоверия  к  Регину.  Сейчас,  вспоминая  минувшие  события,  Ивар
понимал, как страшно рисковал Регин, обратившись против  Лоримера,  и  как
мало он этим выигрывал.
   Ивар содрогнулся - мысли о Лоримере  были  нежеланны  вдвойне  в  таком
гнетущем месте. Альвы с унылым видом пытались хоть как-то просушить одежду
и почти все время помалкивали. Казалось, у них отнимала отвагу одна  мысль
о том, какое громадное дело им предстоит совершить. Дождь, судя по  всему,
решил скрасить их тоскливое настроение и остаться с ними навеки.
   - Подбросьте-ка дров в огонь, - проговорил кто-то. - Я промок  насквозь
и жутко замерз.
   Финнвард машинально подбросил в огонь несколько веток -  и  лишь  тогда
спохватился.
   - Кто это? - прошептал он. - Кто это сказал?
   Альвы, завернувшиеся в плащи и  одеяла,  обиженно  глядели  на  него  и
молчали. Финнвард начал медленно поворачивать голову, страшась  того,  что
увидит позади. Ивар рывком  обернулся  -  и  увидел  фигуру  в  лохмотьях,
опиравшуюся на посох. Тотчас в  его  руке  сверкнул  кинжал  Бирны.  Альвы
повскакивали, хватаясь за оружие и делая различные знаки, отгоняющие зло.
   Оборванец предостерегающе поднял посох.
   - Ничего не скажешь, теплая встреча, - проговорил он. - Два дня назад я
едва не изжарился живьем, защищая вас, а вы уже успели меня позабыть.
   Разинув рот, они глазели на удивительное видение.
   - Да это же Регин! - хором вскричали  они,  радостно  отшвыривая  прочь
плащи и одеяла.
   - Чтоб мне лопнуть!  -  воскликнул  Скапти.  -  Приятель,  вид  у  тебя
ужасный. Что же с тобой стряслось?
   - Мы думали, что ты мертв, - добавил Финнвард.
   - Может, так оно и есть, - заметил Эгиль. - Разве может живой так жутко
выглядеть?
   Регин устало опустился на мягкое одеяло. Его плащ и одежда превратились
в обугленные лохмотья, длинная борода и волосы сгорели почти что  начисто.
Кожа кое-где отливала розовым и  сморщилась,  точно  на  месте  залеченной
раны. Брови выгорели почти целиком  -  остались  лишь  несколько  клочков,
придававших Регину выражение озадаченной ярости.
   - Благодарю за доброту, - сказал он  Финнварду,  который  протянул  ему
полную миску рыбной похлебки. - Дракон ошпарил меня вблизи, и на два дня я
был пойман заклятием бегства. Но если бы я его не применил, бедный  старый
Регин превратился бы в горку пепла и обугленных костей. Заклятия  бегства,
как вам известно, порой превращаются в самые настоящие ловушки, и,  каюсь,
мне потребовалось целых два дня, чтобы снять с себя это  заклятие.  Одежда
моя сильно пострадала, потому что целых два дня я ползал  по  каналам  для
воздуха в золотых копях черных альвов, но, в общем  и  целом,  старый  маг
невредим, за что бесконечно благодарен судьбе. - Он  постучал  посохом  по
земле, привлекая внимание  к  обугленным  пятнам,  въевшимся  в  посох,  и
печально погладил щетину на подбородке, - щетину, которая некогда была его
бородой.
   Альвы едва могли дождаться,  пока  Регин  покончит  с  трапезой,  чтобы
засыпать его вопросами. Наконец он отставил миску и начал набивать трубку.
Когда всеобщее нетерпение дошло до предела, он наконец соизволил  ответить
на все вопросы.
   - Что касается пещеры Андвари и дракона, - сказал он в заключение, -  я
думаю, она не так уж далеко. Нынче ночью, перед самым заходом солнца, тучи
на миг разошлись, и я разглядел далеко вверх по течению  абрис  гор.  Горы
эти отмечают конец низинных мест и начало возвышенностей, которые  Свартар
зовет Хлидарендом. С отвесных скал ниспадал туманный  каскад  воды,  почти
сокрытый в тучах. Я видел его только миг, но я почти  уверен,  что  там  и
завершатся наши поиски.
   Альвы завопили и заплясали, молотя друг  друга  по  спинам  и  исполняя
прыжки и кульбиты, которые сделали бы честь  бродячим  акробатам.  Скудная
пища, изорванные плащи, прохудившиеся сапоги, усталость - все  забылось  в
одно мгновение. Ради такого события каждый получил  по  добавочной  порции
рыбной похлебки.
   Фафнир появился около полуночи, ревя и вопя в  совершенной  ярости.  Он
описывал  круги  прямо  над  головой  и  дважды  метнул  в  них  огонь,  -
несомненно, дракон хорошо знал, где они спрятались, и теперь  пытался  так
или  иначе  до  них  добраться.  Покружив  над  ними,  он   опустился   на
противоположном берегу реки. Долгое время дракон шипел  и  кашлял,  прежде
чем повторить слово в слово  свою  громогласную  похвальбу.  Альвы  уже  с
меньшим страхом внимали его  яростному  реву,  хотя  Финнвард  по-прежнему
нервно жевал кончик капюшона Эгиля.
   Фафнир плевался пламенем, пока его чешуя не засияла багровым отсветом и
изо  рта  и  ноздрей  не  повалил  густой  черный  дым.  Постепенно  пламя
появлялось все реже, и Ивар  хорошо  слышал,  как  тяжело  колышутся  бока
дракона, точно сотня старых и скрипучих кузнечных мехов.
   - Воры! - рычал Фафнир. - Р-ра-а!  Гр-рабители!  Трусы,  р-ра-а!  -  Он
завершил тираду клубом удушливого дыма и на сей раз долго  мешкал,  прежде
чем окончательно подняться в воздух и улететь.
   Альвы подползли к краю карниза, наблюдая за отлетом дракона.
   - Кашляет он как-то нездорово, - отметил Эгиль. - У меня был двоюродный
дедушка, который кашлял точно  так  же,  и  ему  не  исполнилось  еще  ста
девяноста двух лет, когда он превратился в мешок с костями.
   -  Фафнир  -  старый  дракон,  -  согласился  Регин.  -  Должно   быть,
дыхательные пути у него почти разрушены -  ведь  он  столько  веков  дышал
огнем. Когда-то он наводил немалый страх на белых гномов, живших  выше  по
реке, но потом много столетий уже никто его не видел. Подозреваю,  что  он
только тем и занимается, что летает туда-обратно вдоль реки и  шумит  себе
там, где его никто не может услышать.
   Скапти озабоченно дергал себя за ухо:
   - Дракон есть дракон, даже если он старый и у  него  дыма  больше,  чем
огня. Так или иначе, это будет чудом, если нам удастся убить его.
   Ивар глядел, как Фафнир красной искоркой  исчезает  во  тьме.  Если  бы
только удалось перековать Глим, участь дракона была бы решена. Он обиженно
покосился на Регина, который с загадочным видом глядел в огонь.
   Регин поднялся еще до рассвета, развел большой костер и вскипятил  воду
для чая.
   - Если встанем пораньше, то успеем сегодня осмотреть водопад, - отвечал
он на сварливый вопрос Эгиля.
   Флоси зевнул, дрожа от холода.
   - Ага, и Андвари радостно нас встретит и  пригласит  поесть  с  золотых
тарелок и выспаться  на  пуховых  перинах.  -  Он  встряхнул  Финнварда  и
принялся шнырять вокруг, изрядно всем надоедая.
   - Это куда больше похоже на жизнь соглядатая, - заметил Скапти, потирая
руки над теплом огня. - Выслеживать дракона -  разве  может  быть  задание
важнее! Это будет наш звездный час.
   - Если только прежде не наступит обеденный час для  Фафнира,  -  сурово
отозвался Эгиль, разыскивая свои сапоги. - И как бы нам не попасть к столу
в качестве главного блюда...
   В этот день они шли быстро,  изредка  ненадолго  останавливаясь,  чтобы
передохнуть, и почти  не  разговаривая.  Очертя  голову  бросались  они  к
каждому повороту  русла  или  новому  препятствию,  надеясь,  что  за  ним
окажется водопад.  Русло  превратилось  в  скопление  гигантских  валунов,
громоздившихся здесь и там, а река с привычным  ревом  неслась  по  узкому
руслу посреди каньона. На каждом выступе скапливалась лужа  липкой  влаги,
все было пропитано сыростью  и  холодом.  Ноги  у  них  скользили,  пальцы
покрылись  ссадинами,  и  настроение  все  ухудшалось.  Рев   воды   мешал
разговорам, но Ивар и так знал, что у всех на  уме  только  одно  -  найти
подходящее убежище, где их не  достанет  огненное  дыхание  Фафнира.  Ивар
криво усмехнулся, безуспешно пытаясь согреть посиневшие от холода руки.
   Незадолго до заката  они  едва  переставляли  ноги.  Путники  брели  по
уступу, выдававшемуся над бушующей водой, горячо  надеясь,  что  уступ  не
исчезнет окончательно. Он и так уже угрожающе сузился, хотя начинался  так
многообещающе.  Прижавшись  носами  к  скале,  они  медленно  и  осторожно
продвигались вперед, направляясь все выше и выше, к неведомой судьбе.
   Ивар шел впереди. Благодарение богам, уступ перестал сужаться, и  юноша
мог даже различить, куда ведет их этот путь. Выше были еще скалы,  с  виду
часть какого-то плато.
   Уступ завершился небольшой впадиной в лавовой скале, куда они, хоть и с
немалым трудом, смогли  забиться  все.  Прямо  над  головой,  через  узкую
расселину в крутом скате,  футах  в  тридцати  выше  пробивалось  закатное
солнце.  Альвы  подсадили  Ивара  к  отвору,  и  он  замер  на  мгновенье,
поглядывая на синий лоскут неба над  головой.  Затем  Ивар,  помогая  себе
руками и ногами, пробрался к расселине, и  наконец  ему  удалось  высунуть
голову наружу. Он увидел лавовый язык, отмытый дождями, поросший  клочками
мха и травой. Подняв глаза, Ивар посмотрел на скалу высотой в сотни футов,
которую со всех сторон окружили другие скалы,  так  что  солнце  не  могло
надолго задержаться над той точкой, где Ивар выглядывал из  расселины.  Он
обводил взглядом окрестности - и наконец увидал водопад, который,  пенясь,
спадал со скалы и с грохотом рушился  вниз  стеной  белоснежной  легчайшей
пены. Крутящиеся вихри воды обращались в туманную пыль, даже не  достигнув
дна пропасти. За обманчиво легкой завесой  водяной  пыли  едва  проступали
очертания входа в пещеру.
   Ивар наконец-то осознал, что снизу ему что-то  нетерпеливо  кричат.  Он
выбрался из расселины и лег, не отрывая глаз от водопада.
   - Нашли! - прокричал он в расселину  и,  не  удержавшись,  торжествующе
гикнул: - Вот она, пещера Андвари!



        "24"

   Когда путники подползли к краю лавового подножия и заглянули вниз,  они
увидели песчаную бухточку, окруженную черными лавовыми скалами, от времени
гладкими и мрачными. Водопад,  грохоча,  низвергался  в  глубокую  бездну,
точно вознамерился пробить себе дорогу к самому сердцу  земли.  Его  струи
постепенно вымыли большую и глубокую чашу  в  скале  ниже  уровня  пещеры.
Снизу подымался туман, заполняя влажной взвесью песчаную  бухточку,  когда
серебристая завеса воды с шипением падала вниз.
   Спуститься вниз с лавового языка было легче  легкого.  Все  еще  слегка
ошеломленные собственным успехом, путники подошли к краю провала и глядели
вниз, на подножие скал. Оно было полусотней футов  ниже,  и  черную  скалу
покрывали зеленые потеки плесени. Бурлящая вода давно проточила себе выход
в главное русло, образовав мост, выгибавшийся над водяными  струями.  Мост
этот вел к узкому уступу, который выводил к большому карнизу над подножием
скалы. Грубо высеченные опоры  для  рук  и  ног  открывали  ход  вверх,  к
основной пещере.
   Одного только взгляда им  оказалось  достаточно,  чтобы  осознать,  что
находится перед ними. Может,  там  восседает  сам  Андвари  и  поглядывает
сейчас на них из своей  пещеры.  Они  поспешно  отступили  и  вернулись  к
лавовым скалам. Оказавшись на безопасном расстоянии, в ущелье, они  начали
фыркать,  хихикать  и,  в  знак  высшего  ликования,  осыпать  друг  друга
тумаками.
   Ивар оглянулся и только сейчас заметил то, что до сих пор  по  глупости
упустил из виду. Утопая наполовину в песке, неподалеку  высились  огромные
врата из изъеденного временем дерева - этого топлива скиплингу хватило  бы
на месяц, и еще осталось бы. Створки поросли мхом,  и,  полуоткрытые,  они
так и застыли навеки в толще черного песка. Но не сами врата были причиной
того, что Ивар содрогнулся от осознания всеобщей глупости, а длинные следы
на песке от волочившегося драконьего хвоста. Следы тянулись  от  каменного
подножия, куда вскарабкались путники  из  речной  бездны,  и  исчезали  за
вратами. Альвы попросту прошлись по этим следам, даже их не заметив, между
тем как за вратами мог притаиться дракон.
   - Лежать, глупцы, и тихо! - приказал Регин. - Это просто чудо, если они
нас еще не заметили. Драконы особенно  сильно  разъяряются,  когда  кто-то
тревожит их сон. Вот-вот из этих ворот может вырваться ревущий  от  злости
Фафнир!
   Они глубже забились в ущелье и затаили дыхание, прислушиваясь и  ожидая
худшего. Однако, хотя они прождали до  той  поры,  покуда  небо  не  залил
кровавый отблеск заката, ничто так и не показало, что они замечены.
   - Не думаю, что он появится именно сейчас, - наконец сказал Ивар. - Еще
пару часов мы будем в безопасности - только не в этой расщелине.  Надо  бы
найти убежище понадежней. И пока вы будете этим заниматься, Скапти,  Регин
и я наведаемся в пещеру.
   Флоси порывисто вскочил:
   - Я тоже хочу идти, можно я пойду?.. Ну пожалуйста...
   Ивар никогда прежде не слышал, чтобы Флоси говорил: "Пожалуйста!" Юноша
был так потрясен, что  разрешил  Флоси  идти  с  ними.  Тут  же  он  начал
сожалеть, что поспешил, но брать свои слова назад было  уже  поздно.  Пока
Флоси  зашнуровывал  потуже  сапоги  и  осматривал  меч,  Ивар  и   Скапти
договаривались, где встречаться после похода в пещеру.
   Регин повел их по черному песку к огромным  вратам.  Они  с  величайшей
осторожностью обогнули бухточку, прижимаясь к скалам, и сбоку подкрались к
самим вратам. Гигантские прочные створки под слоем мха покрывала  искусная
резьба.
   Коридор  за  вратами  тускло  освещал  свет,  падавший  из  щели  между
створками,  и  воздух  был  пропитан  странным  запахом,  смесью  гари   и
разложения. Стены были изукрашены почти стершейся резьбой. Пол из песка  и
гальки под ногами пришельцев постепенно подымался  вверх,  точно  в  любую
минуту мог превратиться в ряд ступеней. Песок заглушал их шаги, когда  они
неторопливо шли вперед, к смутному пятну света.
   Коридор вывел в громадную пещеру, чьи своды подпирали каменные колонны.
На входе в пещеру с тихим свистом ниспадала завеса  воды,  придавая  свету
бледный водянистый отлив, розовый от  закатных  лучей  солнца.  В  смутном
свете видны были изломанная резьба и полуобрушенные  балюстрады.  Каменная
лестница вела вверх, к другим огромным вратам. Ивар шагнул было  туда,  но
Регин резко одернул его и кивнул на вход в пещеру, дав знак помалкивать.
   Небольшая  сгорбленная  фигурка  сидела   скорчась   на   самом   краю,
зачарованно глядя сквозь завесу падающей воды. Длинные,  совершенно  белые
волосы человечка  стекали  по  его  плечам,  борода  лежала  на  сдвинутых
костлявых коленях, узловатые руки были покрыты  наростами.  Он  глядел  на
воду как зачарованный. Вдруг  человечек  чуть  распрямился  и  поспешил  к
опорам для рук, высеченным в скальной стене. Миг - и он  совершенно  исчез
из виду.
   Вскоре он вернулся, втащив себя в пещеру на  длинных  тощих  руках.  Он
присел на корточки; вода струями текла с его волос,  бороды  и  лохмотьев,
пока он разглядывал добычу. Это был золотой наруч -  подобные  вещи  можно
было встретить только в очень древних собраниях драгоценностей.
   Андвари ловко выжал бороду и затрусил к небольшой горке золота: монеты,
рукоять меча и прочие мелкие предметы, которые он сегодня выудил из  реки.
Затем он вернулся к обрыву и снова уселся там, словно дряхлый и несчастный
нищий, зачарованно глядя в гремящую под ним воду.
   Соглядатаи молчали, не шевелясь.  Наконец  солнце  кануло  за  скальную
стену, и в пещере потемнело. Андвари встал, потянулся и, нагнувшись,  стал
собирать свою дневную добычу. Согнувшись под ее тяжестью, он  заковылял  в
темноту и начал подниматься  по  избитым  ступенькам.  Не  обменявшись  ни
словом, соглядатаи двинулись за ним,  как  тени,  следя  за  гномом  из-за
полуобрушенных балюстрад.
   Лестница завершилась широкими двустворчатыми дверями с большими ручками
в виде колец. Андвари с усилием потянул за одно кольцо  и  проскользнул  в
образовавшуюся щель, из  которой  брызнул  оранжевый  отсвет  огня;  затем
створка была поспешно прикрыта.
   Ивар следовал за Андвари почти до самых дверей.  Он  осторожно  толкнул
створку, решив, что они  не  заколдованные  и  откроются,  когда  он  тог