Поди сюда!
Вот как мы сумеем уйти отсюда еще сегодня!
   Скапти настороженно выглянул из-за угла:
   - Осторожнее, Ивар, гляди,  какие  у  нее  зубы.  Не  слишком  я  люблю
лошадей. В магии они, как правило, предвещают недоброе.
   - Флоси сможет ехать верхом, пока у него не заживут  ноги.  Это  лучше,
чем если бы она здесь дожидалась погибели в лапах троллей. - Ивар погладил
шею кобылы и почесал ей нос.
   - Она и на лошадь-то непохожа, - заметил Скапти. - Дряхлая и загнанная,
точно эти ужасные старухи.
   Лошадь  дернула  ухом  и  стукнула  копытом,  отчего  Скапти   поспешно
отпрянул. Ивар набросил ей на шею веревку, приговаривая:
   - Пускай вид у нее неказистый, но Флоси она  вывезет.  Именно  в  таких
кляч превратились бы три старухи - древних и костлявых. - Он поднял  глаза
от шишковатого хребта кобылы и воскликнул: - Скапти, гляди!  Еще  две!  Мы
можем взять  их  всех,  правда?  Не  придется  тащить  на  спине  мешки  с
припасами. И даже можно будет по очереди ехать верхом.
   Скапти  разглядывал  еще  двух  кобыл,  которые  застыли  на  приличном
расстоянии, мотая головами и помахивая хвостами. Они были такие же дряхлые
и узловатые, как кобыла, пойманная Иваром, одна - гнедая, изрядно тронутая
сединой, другая - черная, с мордой,  совершенно  побелевшей  от  старости.
Первая кобыла, черная, по сравнению с  ними  была  даже  красавицей  -  ни
волоса седины и на носу белая полоска.
   - Две черные кобылы, - проворчал Скапти. -  Ивар,  это  мне  совсем  не
нравится. Ты, наверно, слыхал о Черной Кобыле  Фрейи  и  о  том,  как  она
скачет среди холмов и своим ржанием сводит животных с ума.  Мне  говорили,
что альвконуры весьма почитают Фрейю.
   - Эти старые клячи здесь ни при чем, - заявил Ивар. - Не  думаю,  чтобы
Фрейя, какие бы лихие замыслы она ни лелеяла, согласилась иметь нагнеты  и
раздутые суставы.
   Скапти отступил дальше - тяжело ступая, приблизились две другие кобылы.
Черная кобыла с белой мордой куснула товарку, которая  отпрянула  от  нее,
оставив в корзине последние зернышки. Все трое, подергивая ушами  и  скаля
крупные зубы, окружили Ивара, голодно фыркали и глядели  на  него  полными
надежды глазами.
   Когда Ивар ввел кобыл в дверь  коровника,  Гизур  вскочил  с  радостной
гримасой. Финнвард, испуганно взвизгнув, шарахнулся прочь, зато  Флоси  со
своего соломенного ложа обрадованно закричал:
   - Наконец-то мы будем путешествовать как  и  надлежит  альвам!  У  всех
прочих соглядатаев есть кони.
   - Ну а мне они ни к чему! - мрачно заявил Скапти. -  Мы  сумели  пешком
проделать долгий путь, обойдемся и дальше без этих  кляч.  Подумайте,  как
привлекут голодных троллей  эти  три  куска  мяса!  Да  и  староваты  они,
насколько я могу судить.
   - Вид у них подходящий, - отозвался Ивар, - а мы все устали  от  пешего
пути.
   Хмурясь, Скапти следил, как Гизур изучает копыта и ноги кобыл.
   - Старые, но крепкие, - заключил маг, поднимаясь. -  В  Йотунсгард  они
нас доставят запросто. Финнвард, ты знаешь, как  выглядит  седло?  Ну  так
поищи по гумнам.
   - Гизур, - сказал Скапти, - нельзя нам брать с собой  этих  кобыл.  Они
вызывают у меня недоброе предчувствие.
   - Чепуха, -  отозвался  маг.  -  Ты  попросту  связал  их  с  подворьем
Нидбьерг. Учись различать свои ощущения. Эти лошади нам пригодятся, и  еще
как! Они повезут все наши мешки, да еще и одного-двух из  нас  в  придачу.
Такие кони обычно крепки и охочи к труду, и копыта у  них  крепче  железа.
Соберем вещи, и можно трогаться в путь.
   Флоси  отозвался  радостным  кличем  и   в   валяных   сапогах   вышел,
прихрамывая, понаблюдать, как  его  спутники  собираются  в  дорогу.  Даже
Финнвард был рад появлению лошадей,  хотя  и  побаивался  их,  и  бросался
прочь, стоило им фыркнуть или топнуть копытом.
   Лошади стояли смирно, как неживые, покуда Гизур, Эгиль, Ивар и Финнвард
хлопотали   вокруг,   седлали   их,   приторачивали   мешки   и   дружески
переругивались с Флоси,  который,  сидя  на  изгороди,  не  обделял  своим
вниманием ни одного узла или затянутого ремня. Скапти помогал им с большой
неохотой, и с лица его не сходило обеспокоенное и мрачное выражение. Флоси
взгромоздили на спину кобылы с  полоской  на  носу,  которую  сочли  самой
подходящей для езды верхом, а гнедой достались все их мешки,  кроме  двух.
Эти два мешка погрузили на беломордую  кобылу,  и  еще  осталось  довольно
места для всадника.
   - Бросим жребий, кому ехать верхом, -  предложил  Гизур.  -  В  полдень
будем меняться, так что каждый хоть полдня, да проедет на лошади.
   Лицо Скапти стало еще несчастнее:
   - Я хочу сказать тебе кое-что, Гизур. Опасно, по-моему, брать  с  собой
кобыл, которые принадлежали альвконурам. Я им просто не доверяю.
   - Плевать я хотел на твое недоверие, - проворчал Флоси.
   - Все лучше, чем оставаться здесь, - сказал Гизур. - Если они  придутся
нам не по нраву, мы всегда успеем от них избавиться. - Он зажал  в  кулаке
соломинки. - Ну, тяните жребий - и в путь.
   Короткие соломинки достались Финнварду и Скапти. Скапти лишь нахмурился
и отшвырнул прочь свою соломинку.
   - Никто и никогда не вынудит меня доверить  свою  шею  этим  тварям,  -
заявил он.
   Эйлифир, который за все время сборов не произнес ни слова, поглядел  на
солнце, моргнул и перевел взгляд на Скапти, казалось, забавляясь.
   - Ты не любишь лошадей, Скапти? - осведомился он.
   - Нет, и особенно - этих трех. У них слишком хитрый вид.
   - Ну так я поеду верхом, и притом с удовольствием, -  сказал  Финнвард,
ласково  поглаживая  кобылу  по  белому  носу;  та  дружелюбно  помахивала
хвостом. Его забросили в седло, и Гизур, не оглядываясь,  большими  шагами
двинулся  вперед.  Остановившись  у  края  холма,  он   сердито   крикнул,
поторапливая их, затем подождал, покуда весь отряд неуклюже  вскарабкается
наверх, и снова быстро зашагал вперед.
   Свежий ветер и солнце наполнили радостью сердце  Ивара.  Он  чувствовал
себя так легко, словно беззаботно прогуливался по лысой  макушке  мира.  В
битве между солнцем и тучами в этот день одержала победу весна, хотя время
от времени начинался снегопад  или  ледяной  порыв  ветра  прохватывал  их
насквозь. Путники шли, выбирая каменистые склоны холмов и избегая лужаек и
низин, которые сейчас превратились  в  болотца.  Ручьи  подтаявшего  снега
почти не замедляли их  продвижения;  если  кто-нибудь  опасался,  что  его
сапоги увязнут в грязи, достаточно было ухватиться за  хвост  коня,  чтобы
спастись.
   По вечерам у огня Гизур отмечал на карте  пройденный  за  день  путь  и
радовался от души. Он показывал остальным пометки Дайна и то,  как  быстро
они приближаются к Йотунсгарду. Впереди поджидали  серьезные  препятствия:
река Тринингрстром  и  черная  цепь  Тринингрфеллс.  Ивар  с  любопытством
разглядывал  широкую  полосу  земли,  загадочный   Йотунсгард.   Последним
известным путником, вошедшим  в  его  пределы,  был  Элидагрим,  а  он  не
вернулся живым.
   От подворья Нидбьерг их отделяло уже  много  дней  пути,  и  потихоньку
стали забываться мягкие постели и роскошная еда. Скапти почти  не  поминал
лошадей, хотя упорно отказывался ехать на них верхом.
   - Заметили вы... - начал Эйлифир как-то вечером у костра, после  ужина,
и Скапти и Ивар  изумленно  воззрились  на  него.  Последний  раз  Эйлифир
подавал голос пять дней назад, когда попросил передать ему соль, и это был
первый раз после отъезда с подворья Нидбьерг, когда он  вообще  заговорил.
Каждый день он приветствовал спутников дружеским кивком, но не  произносил
ни слова. Сейчас, нарушив молчание, он не спешил продолжать, точно сожалел
о своей поспешности.
   - Мне кажется, - наконец проговорил он, - что за нами идут по  пятам  и
следят весьма пристально. Слишком пристально, я бы  сказал.  -  Он  кивком
указал на запад, на пятнышко света, мерцавшее в тени холмов. Далее  к  югу
виднелось еще одно.
   - Я сначала подумал, что это  случайные  костры  троллей,  -  продолжал
Эйлифир, - но за три прошедшие ночи они появлялись неизменно, точно маяки,
- будто шпионы-одиночки выслеживают нас  и  оставляют  сигнальные  костры,
чтобы указать путь всему отряду. Это недобрый знак.
   - Гизур знает об этих огнях? - спросил Ивар.
   Эйлифир ответил не сразу:
   - Маг не советуется ни с кем, кроме себя самого.
   - Хороший способ скрывать свои ошибки, -  пробормотал  Скапти.  -  Чтоб
паралич разбил Лоримера и его  гномов  за  такую  бесстыдную  настырность!
Впрочем, бьюсь об заклад, что сейчас  они  будут  держаться  на  приличном
расстоянии. Они уже убедились, что в  прямой  атаке  им  нас  не  одолеть.
Теперь, полагаю, они попробуют подобраться тайком и перебить нас во сне.
   - Поставим двойную стражу, - сказал Ивар. - Лучше загасить  костер;  им
он виден наверняка лучше, чем нам их огни.
   - Лоример еще до сих пор не прибегал к хитростям, - заметил Эйлифир.  -
Он был чересчур уверен, что и так сумеет с нами  справиться  безо  всякого
труда. Я бы не  столько  опасался  нападения,  сколько  ждал  какой-нибудь
уловки.
   Скапти упрямо мотнул головой:
   - Все же мы будем настороже, и, если он задумает какую-нибудь хитрость,
мы тем более будем к ней готовы.
   - Как по-твоему, что он может сделать? - обратился Ивар к Эйлифиру.
   - Если бы я знал, - отвечал тот, - я бы стал чародеем  почище  его.  Но
советую от души: держись поближе к Гизуру, его Сила защитит тебя.  Даже  я
или Скапти можем пригодиться при случае.
   - Так ты думаешь, он хочет заполучить Ивара?  -  сказал  Скапти.  -  Мы
знали это с самого начала, Эйлифир. Если у тебя есть  какие-то  мысли  или
подозрения, лучше поделись ими, чтобы мы могли приготовиться ко всему.
   Но Эйлифир лишь теснее завернулся в плащ,  словно  это  словоизвержение
окончательно истощило его силы.



        "12"

   В следующие несколько дней, когда бы Ивар не  обернулся,  он  неизменно
натыкался на Скапти, который сам себя приставил к нему телохранителем. Его
встревоженная мина и постоянное подергивание за ухо  больше,  чем  обычно,
выводили Ивара из равновесия. Уже не в первый раз он думал о том, до  чего
же неблагоразумны все эти альвы и маги.
   Впрочем, эта мысль недолго занимала его, - этим  утром  был  его  черед
ехать верхом, а день был такой славный, что он скоро позабыл свои страхи и
далеко опередил  протестующего  Скапти.  Он  ехал  впереди  отряда  легким
галопом на кобыле с полосатым носом  -  единственной  из  трех,  что  была
способна больше, чем на шаг. Очень скоро  они  так  далеко  обогнали  всех
прочих, что это стало опасно, и тогда Ивар остановился  на  гребне  холма,
наблюдая за своими сотоварищами, которые  плелись  внизу.  Они,  казалось,
ползли, точно мухи, а солнце пригревало так  щедро  и  ласково,  что  Ивар
задремал. Откинувшись на широкую спину кобылы, он  закрыл  на  миг  глаза,
представляя, как чудесно было бы сейчас понежиться на солнышке.
   Миг спустя  он  упал,  а  старушка  Полоска  неуклюже  топотала  прочь,
тревожно фыркая и время  от  времени  вскидывая  копыта  и  неодобрительно
помахивая длинным хвостом.
   - Эй! - закричал Ивар, вскакивая...  но  вскрик  тотчас  превратился  в
невразумительное удивленное мычание. Перед  ним,  в  неглубокой  ложбинке,
высился черный конь, на котором  восседал  закутанный  в  плащ  всадник  с
посохом.   Бесплотный   палец   поманил   его,    подкрепив    приглашение
недвусмысленно угрожающим взмахом посоха. Ивар едва  сдержался,  чтобы  не
потереть глаза.  Не  может  быть,  чтобы  вот  так,  средь  бела  дня,  он
столкнулся с Лоримером!..
   - Глаза тебя не обманывают, - прозвучал знакомый голос. - А  мои  глаза
долго следили за тобой в ожидании подходящего случая.
   Ивар выхватил кинжал и другой рукой схватился за меч:
   - Поглядим, Лоример, что ты сможешь сделать вот с этим!
   Чародей издал раздраженный вздох:
   - Если б я хотел твоей смерти, я бы мог тотчас отправить  тебя  на  тот
свет каким угодно любопытным и болезненным способом, но ты нужен нам живым
- пока, по крайней мере. Труп не сможет отобрать меч у Элидагрима.
   - Жажда овладеть Глимом добра тебе не сулит, - сказал Ивар. - Все  твои
предшественники плохо кончили.  -  Он  тревожно  глянул  вниз,  в  долину,
выглядывая Гизура. К его отчаянию, друзей нигде не было видно.
   Лоример сухо рассмеялся:
   - Если б болтовня прибавляла роста, ты сейчас был бы уже великаном, но,
по правде говоря, дела твои плохи.  Я  долго  следовал  за  вами,  выжидая
именно такой подходящей минуты.
   Из кармана Лоримера донеслось хихиканье Груса:
   - До чего приятно нам будет в  твоем  обществе!  Какое  удовольствие  -
заставить тебя показать нам дорогу к могиле Элидагрима! От  таких  мучений
сердце радуется.
   - Я скорее умру, чем стану твоим рабом! - объявил  Ивар,  делая  смелый
выпад мечом.
   Лоример тяжело покачал головой. Лицо его совершенно не изменилось, лишь
взгляд злобно вспыхнул, впиваясь, как змеиное жало, в Ивара, когда чародей
направил к нему коня.
   - Стоит мне закричать, и Гизур услышит, - предостерег Ивар.
   - Так кричи, - предложил Грус. - Я тебя с удовольствием послушаю.
   Лоример угрожающе вскинул посох. Тень облака скользнула  по  солнцу,  и
день потускнел.
   - Помалкивай, не то я навсегда отучу  тебя  шуметь.  Ну-ка,  брось  эти
дурацкие игрушки. Уверяю тебя, в одном моем пальце больше Силы, чем было и
будет во всем твоем теле.  Если  по  какому-то  неслыханному  случаю  тебе
удастся убить меня, я смогу очень скоро возродиться в ином теле и при этом
стать еще могущественнее прежнего. Ха, я вижу, тебя это удивляет.  Что  за
прок быть чародеем, если не сумеешь обеспечить себе вечность?
   Ивар отступил, содрогнувшись от ужаса:
   - Так ты, значит, драуг! Упырь, живой мертвец!
   Он вскинул меч и кинжал, готовясь к схватке.
   Конь Лоримера двигался вперед, ни на миг не запнувшись. Чародей  поднял
посох и забормотал слова заклинания. Ивар забыл о своей  боевой  стойке  и
метнулся за камень. Грус сдавленно захихикал.
   - Бесполезно прятаться! - визгливо сообщил он. - Лоример  вытащил  меня
даже из могилы и оживил. Боюсь только, приятель, что с тобой он  проделает
обратное - приведет тебя к могиле и лишит жизни.
   Ивар нырнул за другой камень и вдруг увидел путь к бегству.  Перед  ним
была каменистая осыпь, где конь рисковал бы переломать ноги. Ивар помчался
по  осыпи,  спотыкаясь  и  оскальзываясь  на  булыжниках.  В  восторге  от
собственной сообразительности, он обогнул небольшой уступ  и  очутился  на
прогалине меж камней - почти под ногами терпеливо  поджидавшего  Лоримера.
Одно стремительное движение  -  и  обнаженный  клинок  Лоримера  застыл  в
нескольких дюймах от бешено бьющегося сердца Ивара.
   - Бежать от меня бессмысленно, - сказал Лоример. - Все дороги ведут  ко
мне, и недурно бы втемяшить это в твою юную упрямую голову. Нам  предстоит
долгое совместное путешествие, и я знаю, что ты все время будешь мечтать о
побеге. Всем  нам  будет  только  на  пользу,  если  ты  с  самого  начала
уверишься, что побег невозможен.
   - Невозможен не только побег, - ответил Ивар, - потому что я никогда не
покажу тебе, где меч.
   - Ну-ну, так ведь будет проще для  всех,  -  вмешался  Грус.  -  И  для
Свартара, которого скоро уничтожат его же воины. Все  решится  к  осеннему
Судному Дню, когда твои приятели должны будут представить свою виру.
   - Нет, - ответил Ивар, сдерживая дрожь в голосе.  Он  продрог  в  сырой
одежде на холодном ветру, который уже закружил редкие снежинки.
   Лоример с неприкрытой ненавистью воззрился на него:
   - Может быть и так. Да только в моей власти изловить кого-нибудь, кто с
радостью скажет мне, где могила Элидагрима, - лишь бы только  спасти  свою
бесценную шкуру.
   В этот миг до них донесся слабый голос, призывавший Ивара. Глаза  юноши
расширились - и он понял.
   - Твой враг - я, а не они, - проговорил он. - Глупо и подло допрашивать
их.
   Лоример ткнул его острием меча:
   - Сиди смирно у этого камня и  помалкивай.  Им  понадобится  не  меньше
часа, чтобы добраться до этого места. Они долго ехали  вперед,  покуда  не
обнаружили твое исчезновение.
   Грус в его кармане отвратительно хихикал:
   - Интересно, кто же нам попадется? Хорошо бы толстяк в желтых штанах  -
вот было бы развлечение!
   - Заткнись, падаль, и слушай, что я тебе скажу! - оборвал его  Лоример.
- Я поднимусь на гребень холма, чтобы высмотреть Гизура  и  его  ничтожных
дружков. Ты останешься здесь и будешь охранять скиплинга. Если он  хоть  с
места сдвинется - ори во все горло.
   Он положил Груса на камень, лицом к лицу с Иваром, - при тусклом  свете
дня физиономия тролля казалась еще более сморщенной и отвратительной. Грус
оскалил в недоброй усмешке желтые клыки и впился взглядом в Ивара.
   - Я с него глаз не спущу, -  пообещал  он.  -  Пусть  только  попробует
бежать - я помчусь следом изо всех сил.
   - Больно много у тебя сил! - хмыкнул Лоример, отвешивая ему  прощальный
подзатыльник.
   Ивар прижался спиной к ледяному камню, страдая от ненависти  к  себе  и
собственной  глупости.  Говорил  же  ему  Эйлифир  держаться   поближе   к
спутникам, владеющим Силой, а он поступил как раз наоборот!
   - Да не мучься ты так, -  заметил  Грус,  словно  читая  его  мысли.  -
Лоример всегда получает то, к чему стремится. Куда проще,  поверь,  отдать
ему эту штуку без  всякой  канители,  -  он  ведь  так  или  иначе  своего
добьется. Возьмем, к примеру, меня. Он всегда завидовал моему могуществу и
ненавидел меня,  поскольку  я  отказался  служить  ему,  а  все  равно  он
заполучил свое, когда прикончил  меня  и  своими  черными  чарами  вынудил
заговорить. Впрочем, я всегда был не прочь поболтать  и  оттого  частенько
попадал в беду. Да и тебе сейчас стало бы легче, если б  начал  болтать  о
том о сем. Не обязательно о могиле Элидагрима, хотя это и  лишило  бы  нас
необходимости ловить и пытать твоих приятелей...
   - Ты бы лучше заткнулся,  -  буркнул  Ивар.  -  Меня  так  и  подмывает
отвесить тебе хорошего пинка, чтобы ты улетел куда подальше.
   - Я буду кричать, - предостерег Грус. - Ты и ногу не успеешь занести, а
я так завоплю, что головы с плеч посыплются.
   Он болтал еще что-то, но Ивар не прислушивался. Он был слишком погружен
в  отчаяние,  чтобы  его  могла  привлечь   какая-то   семейная   история,
приключившаяся с Грусом несколько столетий назад.
   День становился все темнее и холоднее. Ивар радовался, что на нем  плащ
Бирны с капюшоном и он укрыт от ветра и ледяного дождя. Время  от  времени
он слышал крики - отдаленные, но с каждым разом становившиеся все ближе.
   - Ждать не долго, - заметил Грус с мерзким хихиканьем.
   Крики  приближались.  Ивар  сознавал,  что  меньше   всего   он   хочет
откликнуться и завести друзей в западню Лоримера. Он  уткнулся  головой  в
предплечье, от всего сердца надеясь, что его не найдут.
   - Ивар! - гаркнули почти над самым ухом. Юноша вскинул голову и увидел,
что  прямо  на  него  несется  шумный,  вопящий  и  размахивающий   руками
"всадник". Это были Эгиль и Финнвард, вдвоем оседлавшие одну из кобыл,  и,
завидев Ивара,  они  завопили  громче  и  приветственно  замахали  руками,
подпрыгивая в седле. Они вопили и счастливо бранили Ивара,  покуда  лошадь
не узрела наконец Груса. Это была старая кляча, с белой мордой, заносчивая
и неповоротливая, но тут она с визгом ужаса взвилась на дыбы  и  осела  на
хвост, отчего оба всадника съехали с ее спины, как с ледяной горки. Кобыла
развернулась и умчалась прочь, ржанием призывая товарок.
   Лоример появился рядом с Иваром в тот самый миг, когда Финнвард и Эгиль
распутывали руки и ноги, кляня  друг  друга  и  особенно  Ивара  за  такое
злосчастье.
   - Это лошадь виновата, - утешил их Грус.
   - Кто это сказал? -  вопросил  Эгиль,  оглядываясь  по  сторонам  и  не
замечая Груса под самым носом.
   - Болваны! - воскликнул Ивар. - Вы угодили прямиком в западню!
   Лоример скользящим шагом вышел вп