умереть, защищая  ее  от  шайки  скалящихся
Всадников.  Другие  Всадники  приплясывали  около  Брана  и его
друзей, но, видя меч в его руках,  предусмотрительно  держались
подальше и лишь осыпали врагов угрозами, размахивая оружием.
     Затем  в  этот  шум и гам ворвался Миркъяртан, и мгновенно
воцарилась тишина. Черный плащ с алым подбоем вился и плескался
вокруг чародея на ледяном ветру, который вместе с ним прорвался
в  залу.  Увидев  Брана  и  меч,  чернокнижник  замер,  и  тень
удивления промелькнула на его лице.
     --  Ну что ж, Хьердис, -- приятным голосом произнес он, --
полагаю, ты устроила для меня  ловушку,  и  весьма  хитроумную.
Глупцом  я  был,  когда поверил, что ты желаешь примирения, как
утверждал твой гонец. Придется мне признать,  что  ты  достойна
уважения  --  и  это  тогда,  когда  я уже счел тебя совершенно
разгромленной.
     Жестокий смех был ему ответом.
     -- Твоя ошибка, Миркъяртан, будет  стоить  тебе  жизни!  Я
подарила  меч  скиплингу  и  обещала  отпустить его, как только
будут уничтожены  ты  и  твои  злосчастные  драуги.  Я  пробужу
Ингвольд   от  зачарованного  сна  среди  голубого  пламени,  и
скиплинг сможет забрать ее с собой -- после того, как уничтожит
тебя.
     Миркъяртан снова перевел взгляд на Брана.
     -- Мне следовало бы убить тебя уже  давно,  когда  у  меня
была такая возможность. Я и тогда это чувствовал, но ты был так
толст,  безвреден  и  глуп,  что  я  не  мог поверить, будто ты
когда-нибудь сумеешь  навредить  мне.  Теперь-то  я  знаю,  как
ужасно  ошибался. Ты изменился и убить тебя будет потруднее. --
И он отбросил полу плаща, чтобы обнажить свой меч.
     -- Потруднее! -- засмеялась Хьердис.  --  Скажи  лучше  --
невозможно.  У  него  есть помощь Рибху, а теперь еще и меч. Он
убьет тебя, Миркъяртан.
     Бран изучал взглядом своего противника. В сравнении с  ним
Миркъяртан  напоминал  обглоданную  старую кость рядом с мощной
рукой викинга, привычной и к топору, и к веслу. Бран колебался,
пропуская мимо ушей советы, которые нашептывали с  двух  сторон
Пер  и  Кольссинир, и не обращая внимания на ободряющие тычки и
похлопывания Скальга,  который  вертелся  вокруг,  взволнованно
заглядывая   ему   в  лицо.  Знакомые  черно-  красные  видения
подступили к нему со всех сторон, когда кто-то пошевелил угли в
очаге, чтобы яркое пламя осветило сцену поединка.
     -- Ты готов? -- Миркъяртан вложил меч ножны и крепче  сжал
свой посох.
     Бран  медленно  кивнул.  Меч  Дирстигга медленно лег в его
руку, точно так было всегда.
     -- Да. Да, я готов... Дирстигг. -- он отвечал скорее  себе
самому,   чем  своему  противнику  --  словно  прислушивался  к
отдаленному  внутреннему  голосу;  глаза  его   расширились   и
блестели.  Он  сделал два шага вперед и нанес молниеносный удар
Миркъяртану -- тот едва успел вскинуть  посох,  чтобы  отразить
его,  и  поспешно  отступил  назад,  как-то  сразу потеряв свой
самодовольный  вид;  ближайшие  Призрачные  Всадники  с  визгом
бросились  прочь  от  него. Бран пробился через толпу Всадников
вслед за Миркъяртаном, по пути  опрокинув  несколько  скамей  и
стол,  даже не глянув на них. Меч был точно живой в его руке, и
каждый его удар пылал местью Дирстигга. Заклинания  Миркъяртана
не  вредили  Брану -- и ледяные молнии отражались от клинка или
рассыпались о пол, покуда весь он не покрылся скользкой  влагой
от растаявшего льда.
     Кольссинир  кружил вокруг дерущихся, прекращая все попытки
Всадников предательски вмешаться в  поединок  ударами  огненных
молний,  отчего  вся зала скоро наполнилась дымом и грохотом, а
Призрачные Всадники, ослепнув, рассыпались в  поисках  укрытия.
Его  посох  засиял,  разогнав  тьму  в  тот же самый миг, когда
Миркъяртан заклинанием погасил все лампы и очаг, и  этот  яркий
свет   метался  по  зале  вослед  за  противниками.  Миркъяртан
отшвырнул посох  и  выхватил  меч,  но  его  ловкости  было  не
сравниться  с  яростью Дирстиггова отмщения. Несколько раз Бран
легко ранил чародея и видел, как  пот  струями  течет  по  лицу
противника.  У  него  самого  глаза  жгло  от  соленой влаги, и
мускулы честно предупреждали, что силы его на исходе.
     Коварным ударом Бран  вышиб  меч  из  руки  Миркъяртана  и
отбросил  в  толпу  Всадников  через  весь  зал.  Не колеблясь,
ринулся он на Миркъяртана, готовый прикончить  его,  но  каждый
удар  меча  встречал  только взмах полы плаща, а сам Миркъяртан
всякий раз ускользал, живой и невредимый, хотя Бран был уверен,
что уж этот удар непременно настигнет  чародея.  Наконец  Брану
удалось  припереть  Миркъяртана  к стене и нанести ему решающий
удар. Клинок скользнул по плоти и кости, и  Миркъяртан  рухнул,
взревев  от  боли.  Бран  вскинул  меч,  чтобы  завершить  бой,
безжалостно нанес удар -- но клинок врубился лишь в  деревянную
обшивку  пола,  а  Миркъяртан  растаял  в  воздухе  со  словами
заклятья бегства на губах, и уже из пустоты донесся насмешливый
хохот.
     -- Трус! Ничтожество! Вернись и закончи  битву!  --  рычал
Бран,  разъяренный  такой  недостойной  уловкой. Он выдернул из
дерева острие меча и бросился на крадущихся Всадников,  которые
только рады были удрать. Он ощущал, что сила его истаяла, когда
ярость  Дирстигга,  пылавшая  в  крови,  погасла, и с отчаяньем
сознавал, что потерял случай убить Миркъяртана и  что  Ингвольд
останется  в  своем  заточении,  покуда  Миркъяртан не умрет. С
болезненной  отчетливостью  предстало  перед  ним  все  гнусное
коварство   притворной   уступки  Хьердис.  Он  осел  в  полном
изнеможении под радостным натиском Пера и Скальга, а Кольссинир
тем временем одним прыжком оказался у двери и заложил засов, не
впустив  ни   одного   доккальва,   кроме   Тюркелля,   который
проскользнул внутрь, точно ласка, и с дерзким видом стоял возле
Хьердис.
     --  Отлично,  Бран,  отлично! -- просипел Кольссинир и без
сил опустился на скамью, чтобы отереть пот с лица  и  перевести
дух.
     --  Мы  едва не прикончили его! -- восклицал Скальг. -- Он
был прижат к стене и погиб бы, если  бы  не  заклятье  бегства.
Трус! Ни один уважающий себя маг не бежит от честного поединка.
     Бран сердито помотал головой и высвободился.
     --  Но  я не убил его. Почему я не убил его? Он должен был
умереть.
     -- Все дело в плаще, -- угрюмо отозвалась из  своего  угла
Хьердис.  --  Плащ  защищает  своего  владельца от гибели. Если
хочешь  получить  Ингвольд,  позаботься  о  том,  чтобы   удача
покинула  Миркъяртана.  С  мечом  и  драконьим сердцем тебе это
когда-нибудь да удастся.
     Бран прожег ее взглядом.
     -- Это ведь ты устроила так, чтобы он пришел сюда  и  я  с
ним  сразился?  Ты  сказала  ему,  что  желаешь переговоров, ты
вложила меч в мои руки, чтобы убить его. Ты обманом принуждаешь
меня помогать тебе, Хьердис -- хочу я того или нет, но что бы я
не свершил ради освобождения Ингвольд, все будет тебе во благо.
     -- Да, я  умно  это  задумала,  --  отвечала  Хьердис.  --
Объединив усилия, мы очень скоро смастерим из Миркъяртана такой
же  трофей,  в  какие  он  превращает своих побежденных врагов.
Удача покинет его, и мы его одолеем. В следующий раз, когда  мы
встретимся с Миркъяртаном, попроси помощи у своих Рибху.
     --  Если  только дело дойдет до следующего раза, -- сказал
Бран. -- Слышишь ты, какой шум снаружи? Похоже, драуги штурмуют
стены. Если твои доккальвы не удержат  их  --  как  бы  нам  не
присоединиться  к  Миркъяртанову  собранию живых черепов. -- Он
говорил мрачно, прислушиваясь к лязгу мечей о щиты за  главными
воротами горного форта. С шумом битвы смешивался волчий вой.
     Скальг в небывалой радости хлопал себя по бокам.
     --  Слушайте  только,  как  они  рвут друг друга в клочья!
Миркъяртан, должно быть, вне себя от ярости. Так я и думал, что
он  истолкует  в  дурную  сторону  твою  невинную  попытку  его
прикончить.  --  Он  необдуманно хихикнул, и Тюркелль нацелился
лягнуть его посильнее; глазки доккальва горели красным огнем.
     Бран тотчас же шагнул вперед, и Тюркелль попятился,  заняв
оборонительную   позицию   за   спиной   Хьердис.   Глаза  его,
устремленные на Брана, мерцали, точно  две  багровые  искры  во
тьме.
     --  Не знаю, -- сказал он, -- как теперь нам удастся убить
Миркъяртана, если уж он знает, что мы намерены сделать это.  Он
не позволит нам подобраться поближе. А что хуже всего -- как мы
вообще  узнаем, где он обретается? Он исчез внутри этих стен и,
насколько мы можем судить, все еще где-то здесь. Может быть, он
ищет Ингвольд.
     Кольссинир выступил вперед, хмурясь и покусывая губы.
     -- Скорее всего, так оно и есть... Либо он замыслил месть,
либо -- и это вероятнее -- он, как и все мы отлично знает,  что
стоит   только  убрать  Ингвольд  из  Хьердисборга,  и  Хьердис
потеряет над Браном всякую власть.
     Хьердис и Бран продолжали мерить друг друга взглядом.
     -- Стало быть, -- сказала Хьердис,  --  Миркъяртана  нужно
найти.  Если  он  все еще рыскает в крепости, нельзя допустить,
чтобы он оказался вблизи Ингвольд. Я знаю, он где-то неподалеку
-- или переоделся доккальвом, или превратился в блоху,  если  у
него  хватило  на  это  ума.  Он ждет подходящего случая, чтобы
уничтожить меня и заполучить Ингвольд, но уж я сама  позабочусь
о том, чтобы он, пытаясь похитить ее, сам сунул голову в петлю.
--  Громко  кряхтя  и  вздыхая,  она  поднялась на ноги. -- Как
видите, я не гожусь больше для того, чтобы  вести  в  бой  свои
войска  и  защищать Хьердисборг. Проклятие... впрочем, не стоит
объяснять. Довольно и того, что Дирстигг, где  бы  он  ни  был,
торжествует.   Тюркелль,  видишь  ли  ты  этого  скиплинга?  --
Тюркелль отозвался рычанием и зубовным скрежетом. -- Отныне  ты
во  всем  должен  повиноваться ему, как прежде повиновался мне,
хоть меня и не будет рядом. Я велю  тебе  следовать  за  ним  и
служить  ему,  а  также  передать  этот  приказ  моим  воинам и
военачальникам. Наказание для тех,  кто  не  подчинится,  будет
весьма суровым.
     Тюркелль затравленно переводил взгляд с Брана на Хьердис.
     -- Если ты так велишь, -- прорычал он, -- я повинуюсь, как
бы отвратительно   мне  это  ни  было.  Если  хочешь,  чтобы  я
подчинялся скиплингу -- пусть будет так.
     -- Хорошо. Тогда -- прощайте. Не думаю,  чтобы  кто-нибудь
еще раз увидел меня по эту сторону двери. -- Хьердис указала на
дверь,  что  вела  к  усыпальницам. Затем она, сильно хромая, с
усилием побрела к своим покоям, наваливаясь  плечом  на  стену,
чтобы удержать равновесие.
     Бран метнулся было за ней.
     --  Погоди!  Я  не  желаю  повелевать  Тюркеллем или любым
другим доккальвом! -- крикнул он и заколебался, столкнувшись  с
пристальным  взглядом  ее  жутких,  нечеловечески горящих глаз.
Затем королева отвернулась и скрылась во тьме. Брану вспомнился
раненый  медведь,  который  уползает  в  свою  берлогу,   чтобы
умереть,  и  потому  он  не решился идти дальше за Хьердис. Она
захлопнула дверь, а он вернулся к тусклому свету очага.
     Тюркелль встретил его взглядом, в котором смешались ярость
и безнадежность.
     -- Что велит сделать наш  вождь,  дабы  отогнать  от  стен
Миркъяртана?  --  проворчал  он,  так  и сверля Брана раскосыми
красными глазками.
     Бран спокойно встретил его вызывающий взгляд.
     -- Будем искать  его.  Поставить  у  двери  в  усыпальницы
двойную стражу, чтобы он не мог проникнуть к Ингвольд. Укрепить
ворота  и  стены  на  случай,  если  драуги предпримут атаку. Я
думаю, неумно распространять весть, что Хьердис умирает, не то,
чего доброго, вожди решат, что дело совсем гиблое, и разбегутся
по домам. Скажем, что она просто больна или что-то вроде  того.
А между тем мы перевернем верх дном всю крепость и будем искать
Миркъяртана  днем  и  ночью  --  пока  он  не  обнаружит  себя.
Тюркелль, я поручаю тебе выбрать подходящих солдат для поисков.
Пусть не сводят глаз ни с одного дома  внутри  крепости,  ни  с
одной  конюшни -- если уж Миркъяртан и впрямь такой хитрец, как
говорила Хьердис. Главное -- отыскать Миркъяртана  прежде,  чем
он отыщет Ингвольд.
     --  Как  только могла Хьердис оставить нас в такую минуту?
-- пробормотал Пер, немного дико озираясь вокруг. -- У нас  нет
даже  оружия  --  оно осталось в Хьялмкнипе. А Миркъяртан может
затаиться в каждой щели и свернуть нам шеи, едва отвернемся. Не
знаю даже, как мы сумеем сомкнуть хоть на миг  глаза,  пока  он
где-то здесь, в крепости. -- Он подошел ближе к Брану и понизил
голос,  чтобы никто другой не мог их услышать. -- Бран, теперь,
когда у нас меч, мы можем уйти отсюда хоть сейчас,  и  ни  один
доккальв  не  посмеет  задержать  нас. Не думаешь ли ты, что...
твоя сумасшедшая  привязанность  к  Ингвольд  только  усложняет
дело?  Неужели  тебе  никогда...  ни  разу  не  хотелось  прост
оставить ее здесь и отправиться исполнять то, чего ждут от тебя
Рибху?
     -- Нет. Никогда.
     Пер был первым, кто отвел глаза.
     -- Ладно, извини, что я это сказал. Мы останемся здесь,  с
тобой,  пока Ингвольд не обретет свободу -- верно, Скальг? -- И
он сильно ткнул локтем в бок старого негодяя.
     -- Конечно, конечно, -- слабым голосом отозвался  тот.  --
Не  знаю  только,  как нам удастся усмирить голубой огонь, если
Хьердис сама не сделает это или если помрет, так  и  не  открыв
нам тайны.
     Бран   с   сомнением   поглядел  на  дальний  конец  залы,
терявшийся в темноте.
     -- Я выбью из нее эту тайну, прежде чем она испустит  дух,
--  сказал  он  и  отправил  пышущего  злобой Тюркелля укрепить
горный форт и начать поиски Миркъяртана.
     Доккальвы с величайшей  опаской  три  дня  обшаривали  все
кругом,  подпрыгивая  от  страха,  едва  шевельнется  тень  или
треснет ветка в огне. Пришлось обыскать не только дома, конюшни
и амбары, выстроенные на поверхности  земли  --  Бран  узнал  о
существовании  бесчисленных  подземных туннелей, которые вели к
заброшенным копям, множества кладовых  и  потайных  выходов  на
поверхность.  Миркъяртан  мог  затаиться  где  угодно,  и этому
весьма  благоприятствовали  склонность  доккальвов  к  темноте,
потайным  укрытиям,  да  и  вся  их  подозрительная  и скрытная
натура,  выражавшая  себя  в  потребности  строить  бесконечные
туннели, подземные и тайные ходы.
     Другим  источником  беспокойства  была Хьердис. Находясь в
зале, Бран частенько слышал, как она бродит по своим покоям  --
оттуда доносились удары и частый грохот, сопровождаемые стонами
и  бормотанием.  Три  придворных  лекаря дневали и ночевали под
дверью покоев, но королева наотрез  отказалась  от  их  помощи.
Говорила  она  только  с Браном или Тюркеллем -- через закрытую
дверь и лишь покуда кто-то из них  не  начинал  уговаривать  ее
показаться  лекарям. Она как-будто смирилась со своей участью и
со стоическим спокойствием выслушивала сообщения  о  бесплодных
поисках.
     Минуло  еще десять дней -- и ничего. Прочесали каждый дюйм
горного форта и наверху, и под землей, повторили это трижды  --
и  наконец  доккальвы  пришли  к  выводу, что Миркъяртана нет в
Хьердисборге. Они  начали  ворчать,  что  попусту  лишают  себя
удовольствия  участвовать  в  ночных  вылазках  против драугов,
которые  плотной  стеной  окружили  Хьердисборг  и,   казалось,
ожидали,  пока  доккальвы  сделают  первый  шаг.  Или  же,  как
предположила через дверь  Хьердис,  драуги  не  знали,  что  им
делать, потому что с ними не было Миркъяртана.
     --  Я  бы  сам  взялся  за поиски, -- предложил Пер как-то
морозным утром, беспокойно расхаживая по зале.  С  приближением
зимы дни становились все короче и сумрачнее, и снаружи было уже
достаточно  темно,  чтобы  доккальвы  начали  подавать признаки
жизни. Он разбудил семерых рослых  доккальвов,  которые  должны
были  охранять  дверь в усыпальницы, и за это они наградили его
ворчанием и злобными взглядами, точно бодрствовать для них было
каторжным занятием.
     Тюркелль, который был злее и угрюмей обычного, со  вздохом
покачал головой.
     --  Миркъяртана  нет  в  Хьердисборге, а потому сколько не
искать и не рыскать -- его не  обнаружишь.  Чем  тратить  время
понапрасну, уж лучше рубить в капусту драугов. -- Он сказал это
таким обычным тоном, точно и впрямь собирался рубить капусту.
     --  Ну-ка,  ну-ка,  старый  ты  бес,  пройдемся  вместе по
затхлым вашим туннелям, -- сказал Пер, дернув за  плащ  к  себе
Тюркелля, и попутно потряс Скальга. -- И ты тоже ступай с нами,
старина  --  что проку сидеть тут без дела и толстеть. У тебя и
костей-то уже не видно, да и вид чересчур здоровый и упитанный.
Тебя следует немного попугать -- ради твоей же пользы.
     Скальг огрызнулся в ответ, но все же  принялся  собираться
на  поиски,  и  этот  шум отвлек Брана от мрачных размышлений о
том, как Хьердис в последний раз отказалась говорить  с  ним  о
заклятии,  наложенном на Ингвольд. Королева говорила все меньше
и меньше, и ему самому все чаще  приходилось  отдавать  приказы
Тюркеллю  --  а  тот с каждым приказом становился все колючее и
злее.   Общество   Тюркелля   отнюдь   не   доставляло    Брану
удовольствия, но он рад был любому занятию, только бы отвлечься
от  мрачных  мыслей;  уж  лучше бродить, скрючившись пополам, в
сырых и темных доккальвийских туннелях, чем гадать,  что  может
случиться с ним и его друзьями, когда Хьердис наконец умрет.
     Кольссинир   присоединился  к  ним,  напоследок  пригрозив
семерым угрюмым стражникам, что если  вернется  и  застанет  их
спящими -- уши отрежет.
     --  Не  то  чтобы  они  так  уж  испугались, что теперь не
заснут, --  заметил  он  мрачно,  --  но  на  большее  я  и  не
рассчитываю.   Ты,  Бран,  можешь  хотя  бы  расхаживать  среди
доккальвов с волшебным и грозным  мечом  на  поясе  и  наводить
трепет своим видом, а вот магов они повидали немало.
     Несколько  часов  бродили  они по старым туннелям, освещая
себе путь посохом Кольссинира,  пока  все  настолько  не  упали
духом  от  сырости и темноты, что предвкушали уже возвращение в
пещерный чертог Хьердис. Когда наконец они вышли из  прохода  в
склоне  горы,  морозный  ветер  засыпал  их  снегом и мгновенно
выбелил  плащи.  Картина  внутреннего  двора   крепости   почти
взбодрила  их -- сквозь снежную тьму ночи мерцали теплом огни в
сложенных из торфа домах, и можно было  принять  этот  форт  за
поселение  скиплингов,  если  бы  вокруг  то и дело не шныряли,
исчезая во тьме, длинноногие силуэты черных волков.
     -- Надеюсь, теперь-то вы  довольны,  --  ворчал  Тюркелль,
когда  они  брели  по  свежевыпавшему  снегу. -- Мы заглянули в
каждый туннель, обшарили каждый уголок форта, а Миркъяртана  не
было  и  нет.  Хотел  бы  я знать, что ты еще придумаешь. -- Он
покосился на Брана и постучал в  двери  чертога.  Поскольку  их
немедля  не  распахнули, Тюркелль с яростью замолотил по дверям
ногой, бормоча что-то о стражниках,  которые,  верно,  заснули,
заперевшись  изнутри.  Дверь  подалась под его ударами и слегка
приотворилась.
     --  Что  за  напасть?  Они  заперли  за  нами  дверь,   --
пробормотал Кольссинир, предусмотрительно поднимая посох.
     Тюркелль выхватил меч и нанес по двери такой удар, что она
распахнулась   шире.  С  руганью  он  отпрянул,  отчего  прочие
рассыпались, готовясь отразить врага, по обе  стороны  дверного
проема.  Бран  опустился  на  колени  и  вгляделся  в  полумрак
чертога. В свете угасающего огня  в  центральном  очаге  лежали
семеро  стражников,  сжимая в руках оружие, незрячие глаза тупо
глядели в никуда. За их телами  виднелась  распахнутая  настежь
дверь  в  усыпальницы, из проема дышало убийственным холодом, а
на стенах плясал слабый отсвет голубого  огня.  Дверь  в  покои
Хьердис на дальнем конце залы тоже была распахнута и, разбитая,
повисла на искореженных петлях.
     Тюркелль испустил придушенный вопль.
     -- Миркъяртан здесь был! Он здесь был, и он убил Хьердис!
     -- А теперь этот злодей спустился в усыпальницы, -