к  всадники  галопом  переваливают  через
гребень  холма,  как  хвосты  и  гривы  коней,  бороды  и плащи
всадников развеваются на ветру. Предводитель верховых изумленно
вскрикнул и резко осадил своего  коня  в  нескольких  футах  от
Скальга,  едва не наехав на мага. Всадники с обнаженными мечами
окружили путников. Скальг выронил  посох,  когда  под  нос  ему
сунули клинок, и грубый голос осведомился:
     --  Ты  из  Гильдии  Огненных  Магов? Отвечай, если хочешь
остаться в живых!
     Скальг мгновенно  обрел  свою  всегдашнюю  заносчивость  и
сердито воззрился на всадников.
     --  Разумеется, олухи, я принадлежу к Гильдии. Вы могли бы
понять это уже потому, что я не тролль и не доккальв. Ну, а  вы
кто же такие? Льесальвы, я полагаю?
     --  Точно так, -- отвечал всадник. -- Мое имя Смидкелль, а
все эти парни -- мои братья и родичи. Кстати, не встречались ли
вам следы Миркъяртана? -- Меч вернулся в ножны, а сам Смидкелль
поглядывал на чужаков уже куда дружелюбней.
     -- Только не по эту сторону гор, -- отвечал Скальг.
     --  А  кто  такие  твои  молодые  спутники?  --  Смидкелль
соизволил  обратить  внимание на Брана и Пера. -- Не встречал я
прежде альвов такого высокого роста, особенно как вот  этот,  с
каштановой   бородой.   Откуда  ты  родом?  --  с  неподдельным
интересом осведомился он у Брана.
     --  Мои  предки  рабы,  --  поспешно  вставил  Скальг.  --
Полагаю,  они  происходят  откуда-то  с  севера.  Знаешь  ведь,
никогда  не  известно,  что  может  сыскаться  на  севере.   Мы
направлялись  в  Ландборг,  чтобы  помочь  укрепить  его против
Миркъяртана и Хьердис, но нам, как и сам ты видишь,  крепко  не
повезло.  В последние три дня мы кормились лишь зайцем, сурком,
да еще жиденькой похлебкой.
     -- Вот как? Ну, эту беду  мы  легко  исправим.  Мы  и  так
собирались  устроиться на ночлег, так что можете присоединиться
к нам и разделить с нами ужин. У нас нет никаких  особых  яств,
но  голодными  вы  не  останетесь.  У  этого  малыша вид совсем
заморенный.  --  И  Смидкелль  дернул  за  ухо  Ингвольд,   что
оскорбило  ее куда меньше, чем то, что ее приняли за мальчишку.
Бран увидел, как она уже открыла рот, чтобы  указать  Смидкеллю
его  место,  как  то подобает дочери вождя, но вдруг задумчивое
выражение мелькнуло в ее глазах, и  она  промолчала.  С  такими
космами на голове, протертыми до дыр штанами и сапогами ей вряд
ли  удалось  бы  хоть кого-нибудь убедить, что она -- Ингвольд,
дочь Тьодмара, а не тощий и неказистый мальчишка-раб.
     Альвы расседлывали коней и  разбивали  лагерь.  Не  успели
оглянуться -- а над котлами уже плыли чарующие ароматы.
     -- Надолго ты намерен остаться в Ландборге после того, как
запасешься провизией? -- полюбопытствовал Смидкелль у Скальга.
     Маг потер свой уродливый подбородок.
     --  Пока  еще  не знаю. Ужас, до чего много еды приходится
тратить на троих рабов, сколько ни экономь.  Так  что  придется
мне продать кое-кого из этих парней.
     Пер гневно сверкнул глазами, но Ингвольд тайком ткнула его
в бок и нахмурилась.
     --  В  Ландборге  ты  получишь  за  них  неплохую цену, --
заметил Смидкелль. Я  сам  знаю  одного  мага,  которому  нужны
один-два  раба, чтобы перевезти припасы в Микльборг. С тех пор,
как начались войны с Миркъяртаном и Хьердис,  торговля  изрядно
расстроилась.  Караваны  большей частью просто не в силах к нам
пробиться. Уже погибло много народу -- и свободных, и рабов.
     Бран метнул на Ингвольд опасливый взгляд. Она прошептала:
     -- Микльборг на севере,  совсем  недалеко  от  Дирстиггова
подворья.  Разве не чудесно, если б для разнообразия кто-нибудь
другой позаботился о нашем пропитании?
     -- Но Скальг зашел слишком далеко! -- возмутился  Пер.  --
Он  опять  обвел нас вокруг пальца! А я не раб и не хочу, чтобы
меня продавали!
     -- Зато  мы  навсегда  от  него  избавимся,  --  с  кривой
усмешкой  отвечал  Бран.  --  И  прошу  тебя,  Пер,  постарайся
выглядеть поскромнее. Негоже рабу так сверкать глазами.
     Пер охотно продолжил бы этот спор, но  тут  объявили,  что
ужин  готов, и путники присоединились к пиршеству -- ничем иным
эта трапеза не  могла  показаться  их  истосковавшимся  по  еде
желудкам.  Альвы были щедры и добродушны, а Бран и Пер вызывали
у них неодолимое любопытство, но Скальг занял местечко рядом со
скиплингами и сам, на свой лад отвечал на  все  вопросы.  То  и
дело  он  украдкой  подмигивал  Брану,  перу  и Ингвольд, точно
намекая, что все это понарошку,  а  они  отвечали  магу  весьма
холодными взглядами.
     Пер все еще был недоволен.
     -- Почем мы можем знать, что он наверняка продаст нас всех
вместе  и  одному хозяину? Здесь ведь дело такое -- повезет, не
повезет... так, Ингвольд?
     Девушка пожала плечами.
     -- Потерпи, увидим, что будет. Мы  не  совсем  беспомощны,
покуда с нами Бран и сердце.
     Бран мотнул головой.
     -- Значит, мы должны держаться вместе.
     Скальг высокомерно ткнул Брана своим посохом.
     --  Уймись, сударь мой, и довольно перешептываться. Забыл,
что случилось в прошлый раз?
     Бран наградил его сверлящим взглядом.
     -- Помню, Скальг.
     Смидкелль захохотал.
     -- Ты бы лучше поберегся, Скальг. Ростом  он  тебя  в  два
раза больше.
     --  Это  уж  точно,  -- широко ухмыльнулся Скальг, потирая
ладони. -- Наш мир неблагодарен и негостеприимен, и не раз  уже
я  становился жертвой несправедливости. -- Он захихикал, что-то
бормоча себе под нос, словно отпустил славную шутку.
     На склоне холма поставили стражу, а все прочие с  тюфяками
и  плащами,  кто  как,  устроились  на ночь. Скальг выбрал себе
местечко подальше от своих, так сказать, рабов. Убедившись, что
все уснули, Пер, Бран и Ингвольд подкрались  к  магу,  окружили
его и закатали в одеяло. Ингвольд схватила Скальгов посох и как
следует  отходила  мага  по  ребрам, покуда Пер зажимал ему рот
плащом. Затем Пер откинул плащ и прорычал прямо в лицо Скальгу:
     -- Только пискни, и я сверну твою  злосчастную  головенку,
словно  тощей  курице,  и притом с куда большей радостью! Мы не
прикончили тебя лишь потому, чтоб не лишать  себя  удовольствия
добраться до Ландборга и там от тебя навсегда избавиться.
     -- Пощадите... ох, мои кости!..
     --  Вот  что мы хотели тебе сказать, -- сурово проговорила
Ингвольд. -- Мы знаем, что ты снова нас предал  и  заслуживаешь
куда  худшего  наказания.  Так  вот  -- продай нас всех вместе,
иначе, клянусь бородами Тора и Одина, мы с тобой расквитаемся!
     -- Конечно, конечно! Я только...
     -- Мы будем поддерживать это  ничтожное  притворство  лишь
покуда  ты  будешь  поступать по-нашему, -- подхватил Пер. -- И
смотри, продай нас хорошему магу, который поможет нам  отыскать
Дирстигга.
     --  Само  собой,  с  радостью! -- пропыхтел Скальг. -- Мне
ужасно стыдно, что снова вас обманул, но уж такова  моя  натура
--  едва  судьба  посулит мне денег, эля и доброй еды, как я от
всего готов  отречься,  даже  от  Дирстигга.  Умоляю,  простите
меня... может быть, хо-хо, мы сумеем обвести всех вокруг пальца
и потом опять объединимся...
     -- Никогда! -- прорычал Бран.
     -- А без меня вам, может, никогда и не отыскать Дирстигга,
-- с хитрецой заметил Скальг.
     -- У нас есть драконье сердце и поддержка Рибху, -- сказал
Бран.  --  Такие,  как ты, нам ни к чему, Скальг. Расстанемся в
Ландборге  и,  от  всего  сердца  надеюсь,  никогда  больше  не
увидимся.
     Они  отпустили  мага  и  бесшумно пробрались назад к своим
скудным ложам, оставив Скальга ощупывать  синяки  и  ссадины  и
что-то бормотать себе под нос.
     Утром  троим  рабам  приказали  ехать  позади всадников на
самых крепких конях, а Скальг оседлал Асгрима. Факси бросили на
произвол судьбы, поскольку с виду он был дряхлой беспородной  и
неприглядной  клячей.  К  огорчению  Брана, Факси, несчастный и
одинокий, скоро скрылся из виду.  Тем  не  менее  на  следующей
стоянке  он  прискакал  бодрой  рысцой  и  обежал весь лагерь в
поисках Брана, и хотя его опять бросили позади,  отправляясь  в
путь,  он  снова  нагнал  путников.  Смидкелль  хохотал,  затем
изумлялся и пришел в совершенный восторг, когда с  наступлением
ночи  Факси вбежал в лагерь своей неспешной рысцой, почти такой
же свежий и бодрый, как утром. Смидкелль гладил широкий упрямый
лоб коня и похлопывал его по толстой шее.
     -- Этот конь -- настоящий герой! -- провозгласил он. --  Я
бы  щедро  заплатил за коня, который способен бежать рысью весь
день без перерыва. Он продается, Скальг?
     --  Э...  гм...  нет,  не  продается,  --  Скальг   метнул
обеспокоенный взгляд на Брана.
     -- Сотня крон, -- сказал Смидкелль.
     У Скальга загорелись глаза:
     -- Сотня крон...
     -- Этот конь лягается и кусается, точно демон, -- поспешно
сказал Бран. -- Только я и могу с ним управляться.
     --  Правда? -- отозвался Смидкелль. -- Вот жалость-то. Ну,
я об этом подумаю.
     Когда  минул  полдень  следующего  дня,  кони  альвов  уже
скакали  по широкой зеленой равнине, которая окружала Ландборг.
С трех сторон подножие холма окружал широкий земляной вал, а  с
четвертой  земля  отвесно обрывалась к находившемуся ста футами
ниже узкому входу. За земляным  валом  теснились  сложенные  из
торфа  дома,  мужчины, женщины и дети сновали по своим делам, а
по  самому  валу  расхаживали  стражи.  Порыв  ветра  донес  до
путников запах готовящейся стряпни от горящих очагов, и у Брана
тотчас разыгрался аппетит.
     --  Это дом военачальника, -- Смидкелль указал на обросшее
мхом торфяное сооружение. Кольцо костров  горело  в  окружавшем
этот  дом  лагере,  и  на  стенах здания блестели щиты и оружие
гостей. -- Слушай, Скальг,  ты,  конечно,  можешь  взять  своих
рабов  и  просить  приюта у военачальника, а хозяин он щедрый и
рад будет услыхать, что творится к востоку от гор. Получишь  ты
при  этом несколько дюймов жесткого пола в комнате, которую еще
придется делить не с одной дюжиной солдат. Или же, если хочешь,
отправляйся со мной в мое скромное жилище и будь  там  почетным
гостем.  Жена моя, Хиди, даст тебе пуховую перину, а рабы будут
спать в конюшне, на чистой соломе. Ну, что скажешь, старый маг?
Убедил я тебя?
     --  Слова  твои  приятны  для  слуха,  --   снисходительно
согласился  Скальг.  --  Давненько  уже  эта  старая  спина  не
отдыхала на пуховой перинке.
     Дальние родичи Смидкелля с радостью рассыпались  по  своим
домам или отправились искать ночлега в доме военачальника, если
их  дома  были  слишком  далеко.  Пер, Бран и Ингвольд брели за
конем Смидкелля, обмениваясь сердитыми взглядами.
     -- Пуховая перина! -- ворчал Пер. -- А мы должны спать  на
соломе.
     Путников  тепло  встретили  в  доме  Смидкелля, опрятном и
ладном строении, которое давало приют  и  людям,  и  скоту  под
одной  крышей,  да  к  тому  же  имелась  пристройка, в которой
помещался кнорр, когда зимнее море становилось непригодным  для
мореплавания.  Пер, Бран и Ингвольд должны были провести ночь в
половине для скота, и их совсем не радовало то, что  место  для
ночлега  предстояло  разделить с несколькими лошадьми и дружным
семейством коз.
     После сытного  ужина,  долгих  возлияний  и  романтических
разговоров Смидкелль и его домочадцы наконец отправились спать.
Наверху,  на  балках  расселись  куры,  сунув головы под крыло.
После стольких ночей, проведенных на жестких ледяных  камнях  в
чутком  ожидании  своей  очереди стоять на страже чистая солома
показалась Брану королевским ложем.
     Рано утром -- чересчур  рано  --  весь  дом  был  разбужен
громким  стуком  в  дверь  и  нетерпеливыми окриками. Голос был
громкий и весьма самоуверенный:
     -- Эгей, Смидкелль! Что это  ты  так  поздно  валяешься  в
постели?   Я   хочу  посмотреть  рабов,  которых  продает  твой
приятель. Открывай! Я  не  намерен  весь  остаток  своей  жизни
ждать, пока ты проснешься!
     Бран, Пер и Ингвольд переглянулись и прислушались.
     -- Остается надеяться только на одно, -- сказала Ингвольд.
-- Что  характер  у  нашего  нового  хозяина  приятнее, чем его
голос.

     Глава 12.

     В дом Смидкелля с надменным видом вошел маг Кольссинир  --
рослый,  худощавый,  с  великолепной серебристо-черной бородой.
Длинный плащ его был застегнут  на  плече,  короткую  куртку  с
высоким  воротом  стягивал  широкий дорогой пояс. Плащ и куртка
были щедро украшены развевающимися лентами и вышивкой, вдобавок
маг носил довольно вызывающего вида шляпу с четырьмя свисающими
ушами на макушке -- эта шляпа весьма ясно указывала, откуда  он
родом.  Его  штаны  -- в жизни Брану не доводилось видеть более
ярких  и  необъятных  штанов  --  были  заправлены  в   сапоги,
выделанные  из  кожи  с головы северного оленя (ноздри животных
образовывали загнутые носки сапог). И точно всей  этой  роскоши
было  еще  недостаточно,  маг еще носил заткнутыми за пояс пару
великолепнейших вышитых рукавиц.
     Поверх собственного носа  он  уставился  на  троих  рабов,
которых привели к нему на осмотр, затем с явным неудовольствием
поглядел на Скальга.
     --  Так  это  и  есть те самые рабы, -- подвел он итог. --
Негусто, прямо скажем. Глядеть почти и не  на  что.  Как  и  на
тебя,  Скальг.  Знавал  я  одного конокрада, так тот был так на
тебя похож -- ну прямо брат-близнец.
     Скальг кивнул и нервно сплел пальцы.
     -- Да ведь у меня никогда и не было брата-близнеца. Видишь
ли, этот мир несправедлив и  неблагодарен,  и  знавал  я  такие
трудные времена...
     --  Ба! -- фыркнул Кольссинир прямо в лицо Брана, хотя тот
был его на несколько дюймов выше. Бран не шелохнулся,  юноша  и
маг обменялись оценивающими взглядами.
     Затем Кольссинир толкнул Ингвольд.
     -- А этот чересчур тщедушный. Этакие тощие мальчишки мрут,
как мухи,  без  малейших  усилий  со  стороны,  а причиной тому
считается недостаток еды и приличного убежища на ночь.
     Скальг горячо вклинился в его речь:
     -- Но ведь рослые  крепкие  парни,  как  эти  двое,  вдвое
больше  и  наработают  дровосеками  и водоносами, а уж работать
могут хоть полночи без особых усилий. Не говоря уже, кстати,  о
том,  что  хорошего  работника найти сейчас нелегко, потому что
торговцы не добираются до этих мест,  а  доккальвы  похищают  и
убивают ваших рабов все чаще и чаще.
     Кольссинир пренебрежительно ткнул Ингвольд своим посохом.
     --  Ты, стало быть, хочешь сказать, что мне следует взять,
что дают, и  радоваться,  а  иначе  ты  пойдешь  торговаться  с
кем-нибудь еще или запросишь немыслимую цену только потому, что
волен отказаться от сделки. Так, что ли?
     Скальг весь скорчился, едва выдавив болезненную ухмылку.
     --  А  если даже и так -- что в том плохого? Торговля есть
торговля, я так считаю. Я предлагаю  тебе  выгодную  сделку  --
купить у меня троих рабов, вот и все.
     Кольссинир  хмуро  воззрился  на  Пера,  и тот ответил ему
точно таким же хмурым взглядом.
     -- Не нужны мне три раба. На троих у меня коней не хватит.
     -- У нас есть два коня, -- надменно промолвила Ингвольд.
     --  Ничего  себе!  --  воскликнул   Кольссинир   с   явным
возмущением.  --  Чтобы  у рабов были собственные кони? Да одна
мысль о таком святотатстве способна поставить с ног  на  голову
всю  нашу  систему  правления, а заодно и общественный порядок!
Не-ет, едва я  увидел  всю  вашу  компанию,  я  уж  понял,  что
творится  что-то  дьявольски неладное, а моя Сила предостерегла
меня, что внутри у вас кишмя кишат черные  замыслы,  извиваясь,
точно  змеи,  готовые  ужалить  незащищенного.  Ты,  к примеру,
Скальг, совсем не тот, за кого себя выдаешь.
     Ухмылка Скальга стала шире и вынужденней.
     -- Я бы мог покаяться, и дело с концом,  но  позволь  тебе
напомнить,  что  я ведь и не старался никого обмануть. Я просто
приехал сюда, чтобы избавиться от троих рабов, которых я больше
не в силах содержать. Это  верно,  я  хоть  и  маг,  но  не  из
Гильдии,  и  даже  никогда  там  не был, да, без сомнения, и не
буду, поскольку от мага Гильдии требуется быть хотя бы  изредка
трезвым,  а  я  очень  уж уважаю добрый выдержанный эль. Были у
меня когда-то и Сила, и стремления, и  мечты,  как  бы  сделать
побольше  добра  моим соплеменникам-альвам и причинить побольше
зла их врагам... но сейчас ты видишь перед собой жалкие останки
всех  этих  драгоценных  надежд,  ничтожное  существо,  которое
стремится  лишь  обрести  недолгий  кров  и  пищу,  прежде  чем
вернуться в ледяной и  злосчастный  мир  бездомных  и  одиноких
скитаний.  Все,  чего  я прошу -- приличную цену за этих рабов,
которые разделяли со мной мой  горький  жребий,  надеясь  найти
что-то  получше,  но  так  надежды и не осуществив. Так что же,
сговоримся -- сотня марок за троих рабов и двоих коней, идет?
     Кольссинир лишь фыркнул.
     -- Слушай, Скальг, это ведь не последние рабы в  мире.  На
миг  ты  меня  чуть  было  не  разжалобил своей душераздирающей
болтовней. А я прежде всего хотел бы  знать,  откуда  ты  добыл
сразу троих рабов, старый воришка. Красть рабов -- преступление
почти такое же тяжкое, как конокрадство.
     --  Нет-нет,  я  этого  не делал! -- запротестовал Скальг,
впадая в праведное возмущение. --  Я  могу  быть  порой  слегка
нечестен,  иногда  меня можно назвать, как ты сказал, воришкой,
но никогда в жизни не украл я вещи солидных размеров,  как  вот
раб или, к примеру, лошадь.
     --  Так  откуда  же  ты их взял-то? -- вмешался Смидкелль,
явно мучимый беспокойством и раскаянием за то,  что  дал  приют
подобному типу.
     --  Мы  беглые, -- сказала Ингвольд так спокойно, точно не
существовало наказания для рабов, бегущих от хозяев.
     --  Час  от  часу  не  легче!  --   вскричал   Кольссинир,
разворачиваясь  к  ней  с  изумлением,  которого ему не удалось
скрыть. -- Тогда эти кони -- краденые, а вы трое ничем не лучше
изгоев, да тут еще  и  этот  старый  плут  пытается  с  выгодой
продать  рабов,  которые  ему и не принадлежат, а между тем их,
должно быть, ищут законные хозяева, чтобы примерно наказать  за
побег, если вообще не вздернуть!
     --  Об этом можешь не беспокоиться, -- продолжала Ингвольд
тем  же  спокойным  и  полным  достоинства   голосом,   который
приличествовал   бы   всякой   дочери  вождя.  --  Мы  из  мира
скиплингов, и никто нас не ищет -- здесь, по крайней  мере.  Мы
путешествовали вместе со старым бродягой Скальгом ради его, так
сказать,  покровительства, и с радостью с ним расстанемся, если
только ты не скупой и не жестокий.
     -- Ну и ну! Это для меня что-то  новенькое!  --  восклицал
Кольссинир,  расхаживая взад-вперед, стуча себя кулаком в грудь
и размахивая руками, точно  вот-вот  готов  был  взорваться  от
возмущения.  --  Рабы,  которые  ставят условия своим хозяевам!
Рабы, которые владеют лошадьми!  Рабы,  которые  бросают  своих
хозяев и удирают в мир альвов!
     --   Ну  что  ж,  я  могу  дать  тебе  несколько  дней  на
размышление, -- успокоил его Скальг.
     Кольссинир опять громко фыркнул.
     -- Да нет  у  меня  нескольких  дней!  Мне  немедля  нужны
работники,  иначе я не успею в Микльборг прежде, чем его осадят
Миркъяртан и Хьердис. Мне нужны по  меньшей  мере  два  крепких
парня,  чтобы помогать мне вести караван, да и третий сгодится,
даже такой бледный  и  костлявый.  Полсотни  марок,  старый  ты
ворюга,  и  больше  они  не  стоят, даже в военное время. -- Он
извлек на свет увесистый кошелек и принялся отсчитывать золотые
монеты.
     Глаза у Скальга загорелись, как он ни  старался  напустить
на себя равнодушный вид.
     -- Эх, не хотелось бы мне продавать их так дешево, в конце
концов  мы  вместе пережили столько передряг, что они мне почти
что друзья. И не хотелось бы  мне  продавать  их...  гм...  так
сказать,  неподходящему  магу. Я, видишь ли, обещал, что продам
их хозяину, обладающему незаурядной мудростью и Силой...
     -- Ну так это я, -- прервал его Кольссин