что  Ингвольд  надо
искать  на западе, -- сказал он. -- Почему же мы не едем за ней
к Ведьмину Кургану?
     Скальг сердито глянул на него.
     -- В чем дело, ты мне не доверяешь, что ли? Я бывал  здесь
не  один  раз,  а  дюжину, и к Ведьминому Кургану удобнее всего
подходить с севера, чтобы нас не заметили Призрачные  Всадники.
--  И  тут  Скальг  пустился  в  яростную  перебранку,  главным
образом,  с  самим  собой,  завершив  свою  речь  угрозой  уйти
немедля,  если ему не верят. Бран не слишком верил в эту угрозу
-- еще меньше, чем в необходимость идти на север, тем более что
Скальг вместо завтрака осушил еще одну фляжку эля и не  слишком
твердо держался на ногах.
     Довольно  долго  Бран  ехал за Пером и Скальгом, то и дело
поглядывая  на  болота  и  размышляя.  С  каждым  шагом  в  нем
усиливалась уверенность, что они едут в неверном направлении. В
конце  концов,  почему  бы ему не свернуть в низины и на скорую
руку не глянуть, где находится  Ведьмин  Курган?  Бран  затянул
поводья  повыше на шее Факси, чтобы тот не запутался, и отвязал
седельную сумку. Забросив сумку за плечо, он спешился, и Факси,
остановившись, неодобрительно поглядел  на  всадника  --  он-то
знал,  что  Брану  незачем  рыскать  меж  камней и сухой травы,
таская на спине свои пожитки.  Бран  махнул  на  него  рукой  и
грозно прорычал:
     --  Пошел  вон!  Брысь  отсюда,  ты,  старый козел! Иди за
Пером, тролличья  закуска!  Пошел!  --  он  швырнул  камешек  в
безмерно  удивленного Факси, и тот, оскорбленно мотнув головой,
в глубоком возмущении потрусил за остальными.
     Бран опрометью помчался  к  болотам,  мучаясь  угрызениями
совести   оттого,   что  осмелился  бросить  своего  господина.
Впрочем, он надеялся быстро справиться с  этим  --  всего-то  и
делов  --  подняться на ближайший холм и оглядеться, а уж потом
нагнать Пера  и  Скальга.  И  к  тому  же,  приятно  было  хоть
ненадолго  избавиться  от бахвальства умного и храброго Пера, а
уж лишиться общества пройдохи Скальга -- истинное облегчение.
     Однако холм оказался  куда  дальше,  чем  думалось  Брану.
Углубляясь  в  болота, он все чаще вынужден был обходить черные
озерца, грязевые лужи  и,  что  гораздо  неприятнее,  небольшие
круглые   могильные   холмики.  Весь  этот  край  был  пропитан
гнилостной  вонью  и  цепенел  в  недобром  молчании,   которое
нарушали  лишь  шорох  ветра в мертвой траве и его собственные,
шлепающие по грязи  шаги.  Скоро  Бран  шел  уже  на  цыпочках,
вскидываясь  при каждом звуке, почудившемся ему, за исключением
стука собственного сердца.
     Бран не знал, сколько времени минуло с  тех  пор,  как  он
оставил   Пера  и  Скальга,  но  на  западе  стягивались  тучи,
превратив дневной свет в полумрак, и Бран решил, что  пора  все
же возвращаться, хотя он так и не увидел Ведьмин Курган. Однако
вернуться  по  своим  следам оказалось невозможно. Не раз видел
Бран отпечатки безусловно его собственных ног, которые исчезали
в черной воде озер или опасных на вид болотец, а между  тем  он
точно  помнил,  что  не  проходил  там.  Он  попытался отыскать
безопасную дорогу с помощью  маятника,  но  тот  словно  с  ума
сошел,  с  готовностью указывая направление только к Ведьминому
Кургану. В полном унынии Бран следовал за маятником, все дальше
забредая в сумрачное и мглистое сердце болот.
     Солнце уже клонилось к закату, когда он заметил, что почва
под ногами  уже  не  так  предательски   мягка,   сами   болота
встречаются  все  реже и реже. Затем он разглядел каменный круг
на вершине холма и рванулся к нему, точно утопающий  матрос  ко
спасительной земле. Камни, стоящие в небольшом кругу, клонились
в  разные  стороны,  точно  подгулявшие  танцоры.  Бран уселся,
привалившись  к  одному  из   камней,   почувствовал   себя   в
относительной  безопасности  и  со своего небольшого возвышения
оглядел окрестности. Болота постепенно переходили в травянистые
равнины, на которых высились холмы и могильные курганы,  причем
иные  выглядели  так,  словно  были  насыпаны совсем недавно. С
гниющим запахом трясины мешался влажный и затхлый запах  земли,
и эта смесь вызывала у Брана тревожные и пугающие воспоминания.
В  один  миг  он  оказался,  как  наяву,  в  конюшне  Вигфусова
подворья, и рылся в вещах Миркъяртана, от которых исходил такой
же жуткий запах. Вдруг  зловещая  уверенность,  что  Миркъяртан
где-то  рядом,  овладела  Браном.  Мурашки побежали по спине, и
Бран с опаской огляделся, но хотя не увидел ничего  тревожного,
это его не слишком успокоило.
     Он   озирался   по  сторонам,  пока  совсем  не  стемнело.
Поднимался туман, и на западе не было видно  никаких  признаков
Ведьмина  Кургана.  Затем  Бран перевел взгляд на север и сразу
увидел форт -- нагромождение домов, стен и приземистых  круглых
башен, прильнувшее к подножью скалистого утеса, выраставшего из
мелких  холмов.  Над  оборонным  рвом  и земляными укреплениями
висел туман, и его клейкие лохмотья обвивали форт от крыш домов
и  до  башен,  подбираясь  понемногу  к  вершинам  утеса.  Бран
содрогнулся,   сожалея,   что   осмелился   забрести   сюда   в
одиночестве. Того и гляди, совершенно стемнеет. Впрочем, у него
в запасе оставались еще два часа скарпсейских сумерек, пока  не
наступит  настоящая  ночь,  и  потому Бран поспешно двинулся на
север, беря  немного  к  востоку  в  надежде  повстречаться  со
Скальгом и Пером, которые ехали в этом направлении.
     Почва  под  ногами  была  сырая и мягкая. Бран миновал еще
несколько камней, озера, в которых отражалось  небо,  и  вешки,
отмечавшие  Путевую  Линию  к  Ведьминому  Кургану.  Он  обошел
свежевырытую могилу и кое-как перебрался через  яму,  где  рыли
торф.  Он  уже  сожалел,  что  выбрал  этот путь -- пахло здесь
премерзко, а густой туман точно зародился в  сердцевине  старых
могильников.
     А  затем,  к вящему своему ужасу, Бран осознал, что забрел
на подлинное поле боя, да еще и  недавнего.  Он  миновал  груду
конских  трупов  и насчитал нескольких убитых воинов -- всех их
заморозило   до   синевы   смертоносное   ледяное    колдовство
Миркъяртана.  Он  знал,  что эти воины, верно, защищали Ведьмин
Курган от драугов и пали под ударами страшных слуг Миркъяртана.
Бран украдкой глянул на крепость,  окутанную  ледяным  туманом.
Она  была  так  близко,  что,  казалось,  громадой  нависла над
Браном, присев  для  убийственного  прыжка.  На  земляном  валу
постепенно   зажигались   огни   --   точно,  один  за  другим,
открывались угрюмые настороженные глаза.
     Бран перебегал от одного укрытия к другому, а дневной свет
между  тем  совсем  померк.  Сотни  лягушек  в  своих  болотных
обителях  завели  свои извечные мрачные песнопения, и заходящее
солнце, помешкав на миг, озарило  Ведьмин  Курган  с  последней
зловещей  усмешкой,  а  затем  навеки кануло в гуще черных туч.
Бран прибавил шагу, отчаянно  озираясь  в  поисках  укрытия.  А
затем он услышал звук, от которого у него ноги пристыли к земле
--  негромкий хохот и трескотню Призрачных Всадников. На глазах
у  Брана  несколько  этих  тварей  появились  на  крыше  самого
большого  дома,  гарцуя  на  своих лохматых конях и приветствуя
друг друга насмешливыми воплями. Шумной и беспорядочной  массой
Всадники взмыли в воздух и помчались прямо на Брана. Он забился
в  какую-то узкую щель и, протиснувшись меж двух каменных плит,
оказался внутри небольшого и, к счастью, пустого склепа.  Здесь
было  тесно  и  затхло, зато Бран не сомневался, что Призрачным
Всадникам до него не добраться.
     Твари между тем опустились на землю  совсем  неподалеку  и
галопом   поскакали  к  тому  месту,  где  спрятался  Бран;  их
костистые лица глянцевито блестели. Бран спрятал лицо,  оставив
у  щели  один  только  глаз  -- Всадники приближались. Он видел
совсем близко их полусгнившие саваны, клочья  спутанных  бород,
горящие,  точно  угли,  глаза...  а  мгновение  спустя Всадники
исчезли, так и не заметив его. Не веря  нежданной  отсрочке,  в
наступившей тишине Бран отважился выглянуть наружу.
     Он  увидел,  как Всадники, точно грозовые тучи, мчатся над
болотами  на  север  и  вдруг  с  оглушительным  воплем  начали
снижаться. Прошли считанные минуты -- и они проскакали назад по
высоким  черным  камышам, торжествующе и глумливо хохоча. Когда
твари проезжали мимо Брана, он с ужасом увидел, что  они  тащат
за  собой  в  поводу  Асгрима  и  Факси.  Два  больших свертка,
брошенные   поперек   седла   предводителя   Всадников,   были,
несомненно, Пер и Скальг. По крайней мере, Скальг был жив -- он
громко протестовал и грозил всяческими карами. До Брана донесся
его льстивый пронзительный вопль:
     -- Миркъяртан мой лучший друг, отнесите меня к нему сейчас
же, скалящиеся  ублюдки,  а  не  то  превратитесь  в тряпье для
чистки сапог! Я и со Скарнхравном  знаком,  слышите?  Сообщите,
что доставил сюда этого скиплинга им в подарок лично я, Скальг!
     Бран   поглубже   забился   в   свое  ненадежное  укрытие,
смертельно злясь на себя за то, что доверился  старому  подлецу
Скальгу.  Так  он лежал долго, не смея шевельнуться. Призрачные
Всадники вскоре  вернулись  и  обшаривали  болота,  несомненно,
разыскивая  его,  Брана. С наступлением ночи появились и другие
-- мерзкие твари, которые ссорились и  дрались  между  собой  в
темноте.  К  ужасу  Брана,  они выкапывали мертвецов, мгновенно
сдирали с них все ценное и затем опрометью  мчались  к  горному
форту.  Вслед  за  ними явились -- жуткие существа, гиганты, на
вид еще страшнее мародеров, и поволокли прочь обобранные трупы,
которым  предстояло,  должно  быть,  стать  драугами  в  войске
Миркъяртана.
     Всю  ночь  он  то  наблюдал за этими тварями, то дрожал от
страха и отвращения; и когда  время  от  времени  он  забывался
недолгим  беспокойным  сном, ему снились омерзительные кошмары.
Когда заря наконец взошла,  Бран  обрадовался  солнцу,  как  не
радовался  никогда  в  жизни.  Он подождал, пока оно поднимется
повыше, выполз из укрытия и со всех ног бросился к  ближайшему,
по  его  мнению,  безопасному  месту.  Это был невысокий холм с
одиноким камнем на вершине, и там Бран упал в  траву,  чувствуя
себя    совершенно   несчастным.   Он   глядел   на   крепость,
прилепившуюся к черному отрогу лавовой горы, и гадал,  достанет
ли  у него когда-нибудь отваги войти туда, чтобы отыскать Пера.
Впрочем, мысль об отмщении Скальгу понемногу  укрепила  чувства
Брана, и он уже почти решился на отчаянный поступок. Пальцы его
сжимали  медальон с драконьим сердцем, и Бран ломал голову, как
можно его использовать.
     Он провел день,  подбираясь  все  ближе  к  своей  цели  и
пристально ее изучая. Единственный вход в Ведьмин Курган был на
его южной стороне, в гребне лавового языка, на котором покоился
форт.  Бран тайком подкрадывался к нему, пока не нашел для себя
укрытие в груде камней, окружавших основание внешнего земляного
вала. Он не заметил в домах наверху ни единого признака  жизни,
однако   в   плотно   закрытых   дверях  и  окнах  было  что-то
настораживающее, отчего Брану стало крепко  не  по  себе.  Дома
были выстроены квадратом, так что всякому, кто пожелал бы войти
в  крепость,  пришлось  бы  проходить через весьма тесный вход,
загороженный массивными воротами. Две округлые сторожевые башни
сквозь узкие прорези бойниц неустанно обшаривали окрестности, и
Бран не мог отделаться от ощущения, что за ним неотрывно следят
сотни  недружелюбных  глаз,   злорадно   насмехаясь   над   его
неуклюжими попытками спрятаться.
     Когда  начало смеркаться, тени, залегшие в камнях и скалах
вокруг Брана, начали оживать. К ужасу  Брана,  опять  засновали
туда-сюда  мародеры  и  носильщики трупов, с наступлением ночи,
словно летучие мыши, выбравшиеся из темных щелей и  принявшиеся
за  работу.  Бран не шевелился, надеясь, что сумеет укрыться от
их горящих глаз  и  чутких  носов.  У  иных  тварей  были  даже
остроконечные,  поросшие шерстью уши, а у кое-кого Бран заметил
длинные волочащиеся хвосты. Тролли, должно быть, -- решил он  с
содроганием.
     Чудища  так  ретиво  взялись  за  работу,  что не заметили
Брана. Они тащили свою добычу к воротам и там получали  награду
-- еду, которую тут же и пожирали, злобно отпихивая соперников.
Вознаграждение  показалось Брану довольно жалким5 за целый труп
-- ломоть хлеба величиной с кулак и кусочек сушеной рыбы.
     Бран разглядел стражей -- это были Призрачные Всадники  --
и  распростился  с мыслью проникнуть в форт незамеченным. Груда
вещей и мертвых тел понемногу росла,  а  добытчики  то  и  дело
схватывались  друг  с  другом в споре за вознаграждение. Мелким
мародерам, как заметил Бран, не везло: большие тролли  или  как
их  там еще, отбирали у них добычу или еду, когда бедолагам все
же удавалось добраться до ворот с какой-нибудь мелкой находкой.
     Внезапно все мародеры, и большие, и  маленькие,  бросились
врассыпную;  ворота  распахнулись, и выехал Миркъяртан на своем
сером коне, а  за  ним  громадный  черный  Призрачный  Всадник.
Ворчание  и  шумная  грызня  мародеров  мгновенно стихли, твари
словно  растворились  во   тьме,   посверкивая   настороженными
глазами.  Призрачный  Всадник  поднял  забрало шлема, и по полю
битвы  разлился  опаляющий  свет.  Бран  скорчился,   забиваясь
поглубже  в расселину меж камней. Глаза Скарнхравна, точно пара
обжигающих серпов, жгли  все,  чего  ни  касался  взгляд.  Бран
отпрянул, трясясь от страха, когда огненные лучи скользнули над
его  укрытием.  Затем  лязгнул металл, возвещая, что Скарнхравн
закончил разглядывать поле  боя.  Когда  Бран  осмелился  снова
поднять  голову,  он  увидел  нависшую  над  ним темную громаду
Всадника в шлеме, сквозь прорези  которого  просвечивал  отсвет
пламени.  Огромный  драуг  и  его господин были так близко, что
Бран расслышал их разговор.
     -- Гледмалборг... Ведьмин Курган...  Мы  все  еще  слишком
далеко  от  Снегохолма,  --  пророкотал  драуг. -- Между нами и
нашей целью еще одиннадцать горных фортов, Хозяин.
     -- Десять, если Хьердис удастся взять Микльборг.
     -- Я не верю Хьердис. Доккальвы годны  только  на  топливо
для  костра.  Мертвой  Хьердис была бы нам полезней, Хозяин. Ее
драуг тогда был бы покорнее.
     -- Я бы провернул это дело вмиг, если  б  только  удалось.
Плащ, шлем и меч Дирстигга должны находиться в одних руках.
     -- И драконье сердце, Хозяин.
     --  Не  поминай  его,  если  не хочешь, чтобы у меня желчь
разлилась от злости! -- отрезал Миркъяртан.
     -- Желчный вы народ, живые, -- проворчал Скарнхравн. -- То
ли дело мы, драуги -- пыль и прах, никакой тебе желчи. Только и
беречься, что мышей или моли. Да, кстати, надо бы нам  поскорее
убираться  из  Ведьмина  Кургана,  не то грызуны изничтожат все
твое войско. С  помощью  Рибху  мы  могли  бы  сделать  драугов
неуничтожимыми.
     -- Маленькая льесальва все еще упрямится?
     --  Хозяин,  покуда  жива,  она,  вернее всего, никогда не
отдаст сердце добровольно.
     Бран напряг слух,  чтобы  не  пропустить  ни  словечка  об
Ингвольд.  Он подполз чуть ближе, не в силах разогнуть затекшую
до боли спину. В этой нелепой позиции его заметили  вдруг  двое
мародеров  -- внезапно вывернувшись из-за валуна, они бросились
на Брана. С радостными воплями  один  из  них  вцепился  в  его
добротный  плащ,  а  другой повис на сумке, переброшенной через
плечо. Бран с силой отшвырнул первого и  одним  ударом  повалил
наземь  того, кто цеплялся за его сумку. Двое других, непонятно
откуда взявшиеся, отпрянули, когда он выпрямился в полный рост,
и едва Бран бросился к ним -- пустились наутек. Их визг привлек
внимание Скарнхравна,  который  обшаривал  поле  своим  палящим
взглядом  до тех пор, пока все рыскавшие там мародеры не удрали
прочь со всех ног. Да и для Брана здесь становилось  жарковато.
Точно  кролик,  метался он от укрытия к укрытию, натыкаясь то и
дело на кучки мародеров, которые с громкими воплями принимались
за ним гоняться. Огненный взор Скарнхравна скользнул над  самой
головой Брана, высветив до мельчайших подробностей его фигуру.
     --  Это  второй  скиплинг!  Лови его, Скарнхравн! -- велел
Миркъяртан. Скарнхравн ответил жутким воем, который  подхватили
Призрачные   Всадники   в  форте  и  над  полем.  В  величайшем
возбуждении они бросились вниз  на  удирающих  во  все  стороны
мародеров, хватая все, что движется, а Бран между тем забился в
какую-то  расселину  и  поджидал  случая  удрать.  Хрипло вопя,
Призрачные Всадники бешеным галопом мчались по  небу,  стараясь
не  попадать  под  воспламеняющий  взгляд  Скарнхравна. В конце
концов их радостные вопли сменились разочарованным подвыванием.
Бран  с  опаской  переползал  от  камня  к   камню,   оставаясь
незамеченным,   пока  не  добрался  до  конца  каменного  вала,
окружавшего  Ведьмин  Курган,  и  не  остановился,  намереваясь
перебежать  поле  боя  и  укрыться  в  относительно  безопасных
болотах.
     Тяжело дыша, он огляделся. Призрачные Всадники выслеживали
его на другой стороне ската, что вел к воротам, и Бран  рискнул
вскочить  и  опрометью  помчаться  через  поле.  Когда  он  уже
пробежал полпути, за спиной взвился дикий торжествующий  вопль,
и скиплинг, облившись холодным потом, прибавил ходу. Призрачные
Всадники  летели  к  нему от горного форта, но были еще слишком
далеко и могли только вопить от досады. Бран уже почти  добежал
до  спасительного  холма,  когда его нога глубоко ушла в мягкую
грязь; он рванулся, едва не потеряв сапог, и упал. Эту ногу ему
удалось выдернуть из грязи, но зато другая провалилась в топь и
он никак не мог ее вытащить. Бран барахтался изо всех  сил,  но
трясина  держала  крепко,  не намереваясь отдавать свою добычу.
Призрачные Всадники радостно взвыли и миг  спустя  уже  кружили
над  ним,  точно  стая  пестрых  воронов, стремящихся выклевать
глаза увязшей в трясине жертве.

     Глава 8.

     Проклиная  их,  себя  и  свое  дурацкое  положение,   Бран
замахнулся на ненавистных тварей небольшим кинжалом, и Всадники
даже  взвыли  от предвкушения потехи. Издевательски гогоча, они
отвешивали Брану пинки и  тычки,  покуда  вокруг  не  собралось
около  трех  десятков  тварей,  -- чтобы отвести душу и всласть
помучить жертву.
     Громкий окрик разом приструнил их, и Всадники, гримасничая
и пересмеиваясь,  расступились.  Бран  увидел,   что   к   нему
приближается  Миркъяртан.  Резким  жестом  он  велел  убираться
Всадникам восвояси и с  сомненьем  воззрился  на  Брана.  Затем
вынудил  лошадь  подойти как можно ближе и протянул Брану конец
своего посоха, до которого противно  было  даже  дотрагиваться.
Навершие посоха представляло собой скалящийся череп.
     --  Ну-ну,  -- фыркнул Миркъяртан, -- не медли. Все лучше,
чем подыхать в трясине, верно? -- Он развернул коня  и  вытащил
Брана  из  болота,  при  этом  едва  не  выдернув  ему  руки из
суставов; трясина только громко, как бы с сожалением  чавкнула,
выпуская  добычу.  Затем  чародей снова пристально воззрился на
Брана.
     --  Трудно   поверить,   что   даже   такому   безголовому
молокососу-скиплингу  могло  прийти  в голову самому, по доброй
воле забрести  к  Ведьмину  Кургану.  Или,  скажем,  в  туннель
доккальвов,  чтобы подглядывать за Хьердис. И отчего это ты все
время так погибельно любопытен? -- С этими  словами  Миркъяртан
подтолкнул   Брана   в   нужном   направлении,  точно  подгонял
отбившуюся от стада овцу.
     Бран угрюмо ковылял в своих  облепленных  грязью  сапогах,
храня упорное молчание.
     --  Не  желаешь  со мной разговаривать? Ну да неважно. Я и
так знаю, что нужно, и о тебе, и об этой проклятой Ингвольд. До
чего же раздражающе упряма эта маленькая бесовка!  Надеюсь,  ты
мне  пригодишься,  чтобы  повлиять  на  нее,  и Ингвольд отдаст
драконье сердце тем, кто сумеет распорядиться им гораздо лучше,
чем  это  сделала  бы  она,  даже  с  помощью  Дирстигга...  --
Миркъяртан  хохотнул  и  сильнее