ас  мне
не верится, что она могла быть так жестока... но, видно, она до самой смерти
так и не простила мне свои обиды. Да, многое пошло бы по-иному,  если  бы  в
тот злосчастный день, когда Бьярнхард и его банда нагрянули в  Хравнборг,  я
оказался дома!.. - Лицо Хальвдана потемнело от тяжких воспоминаний. - А  тут
еще и Йотулл. Тысячу раз я мечтал о малейшем, хоть с пылинку, доказательстве
его измены - и я бы в тот же миг его уничтожил.
   Мага трудно разглядеть насквозь... Глупцом я был, не подумав, что он  при
первой же возможности попытается переманить тебя к Бьярнхарду!
   - Йотуллу я отплатил за все, - отозвался Сигурд. - Да и Бьярнхард тоже не
избегнет расплаты.
   Он  вынул  из  потайного  кармана  шкатулку  и  повертел  ее   в   руках,
разглядывая.
   - Шкатулка принадлежит тебе, и  вот  -  я  возвращаю  ее.  Перчатка  там,
внутри.
   - Нет, перчатка твоя, и ты распорядишься ею сообразно своим  желаниям.  -
Хальвдан поглядел вниз, на равнины  у  подножий  гор,  и  глаза  его  жестко
сверкнули.  -  Только  вдвоем  мы  сможем  отвоевать  то,  что  некогда  нам
принадлежало. Я мечтал об этом с того дня, как ты появился на свет, и теперь
мои мечты обернутся кошмаром для Бьярнхарда. - Он подобрал поводья и  знаком
подозвал Миклу, Рольфа и Ранхильд. - В Хравнборге,  Сигурд,  тебя  встретят,
как героя. Один только Дагрун знал с самого начала, кто такой на самом  деле
скиплинг.  -  Лицо  Хальвдана,  изборожденное  следами  утрат  и  ненависти,
смягчила вдруг неловкая улыбка.
   - Но я совсем не чувствую себя героем, - обеспокоенно проговорил  Сигурд.
- Ты уверен, что они простили меня?  -  Он  указал  взглядом  на  Хравнборг,
припавший, как всегда, к своему скалистому насесту на склоне горы.
   - Уверен, - ответил Хальвдан, протягивая ему руку.  -  Даю  тебе  в  этом
честное слово.
   Сигурд горячо ответил на его рукопожатие. Глядя  наконец  в  лицо  своего
отца, он не сомневался, что их  отношения  в  будущем  сложатся  радостно  и
счастливо, хотя и  не  могут  обойтись  без  столкновений  такие  характеры,
удивительно схожие во всем, включая и недостатки.

***

   Поветрие бушевало по всему Скарпсею, и под его  натиском  уже  зараженные
остатки доккальвов отступали в подземные твердыни, унося заразу с собой.
   Были заброшены все процветающие селения и богатые  копи  -  там  остались
лишь самые упорные доккальвы, но и они, неизбежно разделяя общее злосчастье,
один за другим заболевали и умирали. Иные доккальвы все еще пытались  бежать
от неумолимого дыхания смерти, но незараженных поселений  с  каждым  месяцем
оставалось все меньше и меньше. Когда миновал  год,  льесальв  мог  проехать
весь Скарпсей из конца в конец, не опасаясь более  больных  и  малочисленных
доккальвов, а когда прошло еще полгода, разошлись слухи, что на  поверхности
Скарпсея не осталось ни одного доккальва.  Те,  кто  когда-то  покидал  свои
древние  подземелья  ради  щедрых  посулов  Бьярнхарда,  теперь  не   желали
подниматься на поверхность, чтобы случайно не подцепить заразу.
   Не без грусти обитатели Хравнборга собирались  вернуться  на  плодородные
равнины и  возродить  былой  образ  жизни.  Первым  делом  они  намеревались
отстроить  прежний  Хравнборг,  который  некогда  сожгли  дотла   головорезы
Бьярнхарда. Отважные воины Хальвдана должны были  ныне  превратиться  в  его
подданных и поклясться снова встать под его руку на защиту их домов, полей и
стад, буде им возникнет угроза.
   В самый разгар сборов, когда грузили возки, телеги, навьючивали коней - и
каждый день прощались с друзьями, уславливаясь  скоро  встретиться  снова  в
возрожденном  Хравнборге,  -  к  порогу  Сигурдова  дома   явилось   мрачное
напоминание о былом. Ранхильд, которая вот уже почти  год  была  его  женой,
как-то ранним утром открыла заднюю дверь  и  едва  не  наступила  на  жалкий
сверток тряпья - в поисках убежища несчастный заполз  на  крыльцо.  Ранхильд
едва глянула на него - и заторопилась назад, в дом, разыскивать Хальвдана  и
Сигурда. Они прервали беседу с Рольфом и Миклой и с удивлением выслушали  ее
сообщение:
   -  Там  у  кухонной  двери  умирающий.  Похоже,  это  дряхлый   доккальв,
страдающий от поветрия.
   Ранхильд говорила спокойно, но от упоминания поветрия всем  стало  не  по
себе, хотя они и знали, что зараза убивает лишь доккальвов.
   - Скажу, чтобы его отнесли в конюшню, и пусть себе там умирает, - объявил
Сигурд,  поднимаясь,  чтобы  позвать  Дагруна  из  большого  зала,  где   он
трапезничал с другими воинами Хальвдана.
   - Нет, погоди. Вначале посмотрим на него, -  остановил  его  Хальвдан,  и
брови его знакомо сошлись к переносице - движение, оставшееся с тех  времен,
когда он хмурился гораздо чаще, чем теперь. - У меня странное ощущение...  а
впрочем, нет, что за глупости! Пойдем, Микла, чего же ты ждешь? Поглядим  на
беднягу - быть может, еще очень долго нам на  глаза  не  попадется  ни  один
доккальв.
   -  И  это  совсем  неплохо,  если  хотите  знать  мое  мнение,  -  слегка
обеспокоенно пробормотал Рольф.
   - Ну так сиди здесь, - фыркнул Микла,  -  только  стыдно,  если  Ранхильд
окажется храбрее тебя. - Он ухмыльнулся и подтолкнул  Рольфа  к  кухне,  где
Ранхильд разглядывала умирающего доккальва, наклонясь и упираясь кулаками  в
бедра; вид у нее был весьма критический.
   - Похоже на то, что некогда он был довольно важной персоной,  -  сообщила
она Сигурду. - Давай-ка отнесем его поближе к очагу.
   Сигурд нахмурился:
   - Как, внести в наш дом заразу? Послушай, Ранхильд, не довольно ли  будет
с него конюшни?
   - Дайте-ка мне прежде взглянуть  на  его  лицо,  -  проговорил  Хальвдан,
опускаясь на колени возле скорчившегося оборванца и переворачивая истощенное
тело так, чтобы было видно высохшее от страданий лицо несчастного. - Да, это
поветрие - сомнений быть не может. Похоже, он и до болезни был калекой  -  у
него горб и... - Голос его сорвался, когда он увидел, что вместо одной  ноги
у доккальва истертая деревянная культя.
   Истончившиеся веки доккальва задрожали, приподнялись,  и  растрескавшиеся
губы шевельнулись в едва слышном шепоте:
   - Хальвдан? Это ты, Хальвдан?
   -  Бьярнхард!  -  вскрикнул  Сигурд,  и  Хальвдан  повторил  за  ним  это
восклицание.
   - О да, Бьярнхард, - просипел калека, весь дрожа в лихорадке. - Я пришел,
чтобы умереть со своими  врагами,  если  уж  мои  друзья  все  умерли...  да
впрочем, были ли у меня друзья? И ты тоже здесь, Сигурд? Да, пришел для тебя
счастливый день - ты своими глазами увидишь мой  конец  и  конец  проклятия,
которое ты обратил против меня. А ты все такой же простофиля, как прежде?
   - Да, такой же, но теперь я это знаю, -  огрызнулся  Сигурд,  -  так  что
теперь это мне так  не  вредит,  как  когда-то.  Можем  ли  мы  хоть  чем-то
облегчить тебе последние минуты? Даже я не решился бы прибавить еще что-то к
твоим мучениям, хотя когда-то и мечтал об этом.
   - Ничто не делает человека таким щедрым, как победа, - проворчал Микла.
   - Смотри, не сделай его последние минуты  настолько  приятными,  что  он,
чего доброго, раздумает умирать.
   Бьярнхард едва заметно покачал головой и утомленно прикрыл глаза.
   - О, не тревожьтесь, - прошептал он, - я  не  стану  вам  обузой.  Вы  же
наверное знаете, что стоит насланному вами проклятию  впиться  в  тело,  как
спасения можно не ждать. Но знаешь, Хальвдан,  я  бы  не  прочь  умереть,  в
последний раз испробовав доброго крепкого эля. Между нами  ведь  нет  больше
счетов, правда? Мы, как могли, старались стереть друг друга с лица земли,  и
ты победил. Что же, все проходит.
   - Да, все проходит, - подтвердил Хальвдан и, поддержав одной рукой голову
своего заклятого врага, влил ему в рот эля,  хотя  Бьярнхарду  едва  удалось
сделать один глоток. Сигурд с изумлением  смотрел,  как  Хальвдан  устраивал
Бьярнхарда поудобнее, насколько это было возможно при его болезни,  и  потом
сидел при нем остаток дня. Когда  на  закате  Сигурд,  уходивший  по  делам,
вернулся, он узнал, что Бьярнхард умер.
   Хальвдан приказал развести костер;  Бьярнхардово  тело  сожгли,  а  пепел
развеяли на все четыре стороны Хальвдан и Микла, который относился  ко  всем
этим действиям с легким неодобрением.
   - Ты и впрямь облегчил ему  конец,  -  заметил  Сигурд,  когда  церемония
завершилась. - А мы все ночь напролет поддерживали огонь и не  выспались.  -
Он покосился на Ранхильд,  которая  проворно  разгребала  раскаленные  угли,
ядовито упрекая Рольфа за то, что тот ухитрился заснуть на посту.
   - Теперь все кончено. - Хальвдан  тяжело  оперся  на  посох,  глядя,  как
восходящее солнце окрашивает розовым низко нависшие тучи. - Ты прав,  он  не
заслуживал такой смерти - чтобы кто-то сидел с ним и  как  должно  похоронил
его или сжег его тело. Однако я сделал все это не ради него, но ради себя.
   Я вовсе не чувствительный болван,  и  меня  бы  вполне  устроило  зрелище
Бьярнхардова тела, терзаемого лисами и воронами.
   - Так почему же... - начал Сигурд и прикусил язык, когда Ранхильд одарила
его выразительным взглядом, как делала это частенько, когда  Сигурд  задавал
слишком много вопросов, которые задавать ему вовсе не следовало.
   Меняя тему, он ворчливо заметил:
   - Жаль, что мы так сильно выжгли здесь землю. Можно подумать, что  в  нее
ударила молния, правда? Уж и не знаю, будет ли здесь еще расти трава.
   Хальвдан ласково взглянул на него.
   - О, - сказал он тихо, - не тревожься за землю. Она исцелится.
   Он ступил на бесплодную, истерзанную огнем землю и чуть слышно повторил:
   - Она исцелится.