за столом оказалась отменная и обильная,  а  слуги  и
домочадцы держались предусмотрительно вежливо.
   - Гостей у нас бывает немного, -  проговорил  Камби,  попыхивая  трубкой,
которая почти терялась в его огромном корявом кулаке. - Не то чтобы  мы  вам
не рады, но вы, верно, приметили кой-какие тревожные признаки в окрестностях
Туфнавеллира и, быть может, не захотите остаться поработать  здесь  столько,
сколько намеревались.
   Его глаза, блеснув из-под густых курчавых бровей,  тотчас  же  впились  в
Сигурда, и взгляд этот был так проницателен, что  Сигурд  поежился  и  решил
быть начеку: хозяин словно сказал ему без слов, что все знает о нем.
   Сигурд сообразил, что Камби, хотя с виду груб и неотесан, на деле  отнюдь
не обыкновенный крестьянин.
   Микла тоже изучал взглядом хозяина.
   - Да, верно, я заметил, что вокруг усадьбы многовато могильных  курганов,
и почувствовал, что в безлунные ночи это не самое приятное в мире  местечко.
Я более-менее искушен в  магическом  ремесле,  так  что  буду  рад  усмирить
неугомонных покойников, если они вас беспокоят.
   Жена и дочери Камби оторвались от вышивания  и  обменялись  взглядами,  в
которых было настороженное  любопытство.  Ульфрун,  жена  Камби,  явно  была
недовольна тем, как повернулся разговор.
   - Слушай-ка, - резко обратилась она к мужу, - ты, похоже, решил отпугнуть
отсюда трех добрых работников, а где ж мы сейчас новых-то  найдем?  Помолчал
бы ты, Чернобров!
   - Не буду, сварливая ты баба! -  огрызнулся  Камби.  -  Я  узнаю  мага  с
первого взгляда, ясно? - Он поглядел на Миклу, вздохнул и покачал головой.
   - Сызмальства живу здесь и никогда не считал это место особо  мирным,  но
худшее началось год назад, когда умер мой отец.  Звался  он  Вигбьед  и  был
искуснейшим магом, всю свою жизнь враждовал  с  Бьярнхардом.  Когда  Вигбьед
умер, Бьярнхард подослал чародея, чтобы тот поднял его из могилы и  подчинил
своей воле, и теперь Вигбьед по велению Бьярнхарда мстит этой усадьбе  и  ее
обитателям. Из-за драуга моего отца мы не смеем после полуночи оставаться  в
этом доме. Он уже убил нескольких  гостей,  которых  застал  спящими  в  его
постели, а иные просто исчезли, и я подозреваю, что драуг заволок их в  свою
могилу, так что стали они  лиходейскими  призраками  и  теперь  терзают  нас
новыми злыми проделками. Есть  тут  еще  упыренок-домовой  -  он  обитает  в
Туфнавеллире с тех пор, как построена  усадьба.  Гаденыш  время  от  времени
портит молоко или убивает скотину, но все же  от  него  больше  досады,  чем
опасности. Ну да вы его еще увидите - оборванный мальчонка в бурой  рубашке,
- а то на своей шкуре испытаете его проказы, если поживете у нас подольше.
   Сигурд глянул на Миклу с кривой усмешкой:
   - И ты  все  еще  полагаешь,  что  Бьярнхарду  нелегко  будет  нас  здесь
отыскать? Лучшего места и нарочно не придумаешь.
   Рольф содрогнулся и отодвинулся подальше от груды костей, которые служили
здесь топливом. Ульфрун, заметив это, недобро хохотнула:
   - Придется тебе, юноша, привыкать: в  Туфнавеллире  под  каждым  холмиком
кости. Предки Камби проявили  великую  прозорливость,  поселившись  как  раз
посередке старого могильника, так что плуг на каждом  шагу  выворачивает  из
земли чей-нибудь скелет. Род Камби всегда отличался особенной тупостью, а  в
последнем их отпрыске она расцвела прямо-таки пышным цветом. Если  б  только
Камби согласился, пока шкура цела, пойти на службу к Бьярнхарду, мы бы  жили
и богаче, и веселее!
   Камби одарил жену хмурым взглядом и подергал оттопыренную нижнюю губу.
   - Пора нам покинуть дом, -  поднявшись,  торжественно  объявил  он.  -  Я
проведу наших гостей в коровник - увы, это лучшее место для ночлега, которое
мы можем им предложить.
   - Хотя там холодно и крыша во время дождя протекает, - злорадно  добавила
Ульфрун.
   Сигурд изрядно пал духом при мысли о коровнике. Он обвел взглядом  уютный
дом с мягкими постелями и ярко горящим очагом и почти с ненавистью покосился
на Миклу.
   - Я не намерен спать в коровьем стойле. Вы ступайте туда, если пожелаете,
но я останусь здесь, в тепле и уюте. По-моему, -  тише  добавил  он,  -  они
выдумали эту историю с драугом, чтобы оправдать свое негостеприимство.  Надо
же - устраивать гостей на ночь в коровнике!
   Рольф отчаянно замотал головой:
   - Ну нет, мне и коровника довольно!  Ночевать  бок  о  бок  с  домовым  и
драугом - слуга покорный!
   - Тогда я переночую здесь один, - упрямо сказал Сигурд.
   - Тогда ты до утра не доживешь, - отозвался Камби. - И уж верно не я буду
в этом виноват.
   Торфяная крыша над их головами вдруг застонала, и мелкая  пыль  осыпалась
на спину и плечи Камби.
   -  Вот  видите,  -  продолжал  он  невесело,  -  уже  начинается.  Видно,
Мори-упыреныш прыгает по крыше, новую пакость замышляет.
   Микла поглядел вверх, где за полумраком балок и  стропил  сквозь  дымовое
отверстие сияли звезды.
   - А в твоем коровнике крепкая дверь? - спросил он. - Конь, к примеру,  не
сможет ее выбить?
   Камби пожал широкими плечами, и лицо его стало еще печальнее.
   - Разве может один бедный крестьянин со всем управиться? Дверь как дверь,
вот и все, что можно о ней сказать.
   - Тогда мы все будем этой  ночью  спать  в  доме  и  попытаем  счастья  с
Вигбьедом и Мори, - решительно сказал Микла. -  Боюсь,  что  мы  привели  за
собой в Туфнавеллир кое-что похуже. - Прежде чем сказать это, он  огляделся,
дабы убедиться, что Ульфрун и прочие домочадцы уже ушли. - Мы тоже  враждуем
с Бьярнхардом, и он наслал на нас морока.
   - Так вы тоже льесальвы, - подытожил Камби с мрачным удовлетворением. - Я
был в этом почти уверен, только ведь чужаков  лучше  не  расспрашивать.  Эх,
друзья мои, низко мы пали после разорения Сноуфелла! Боюсь, не  к  добру  вы
пришли в Туфнавеллир, но если уж вы решили спать в доме - будь по-вашему.
   Заприте все двери и никого не пускайте, что бы он ни говорил. И  ложиться
в лучшую кровать я бы тоже не советовал - это кровать Вигбьеда, а он терпеть
не может, когда там кто-то спит.
   Камби пожелал спокойной ночи и, выйдя из дома, тяжело потрусил через двор
к хижине, небольшой и закопченной, где обыкновенно устраивался на ночлег.
   Рольф оглядел пустую залу, схватившись за секиру, когда  порыв  ветра  из
дымового отверстия шевельнул плащом, висевшим на крюке. В  тишине  все  трое
услыхали, как заскрипели стропила, - кто-то прошелся по крыше до самого края
и с ворчанием спрыгнул на землю. Миг спустя три пары  ноздрей  жадно  нюхали
воздух под дверью. Морок попробовал дверь на зуб, лягнул  ее  так,  что  она
задрожала, и удалился с раздраженным ревом.
   Рольф с шумом выдохнул.
   - Пожалуй, я и глаз не сомкну, пока мы будем в Туфнавеллире.  Надолго  мы
здесь застрянем, Микла?
   - Нам ведь нужно, по крайней мере, помочь хозяину  закончить  стрижку,  -
пожал плечами Микла, - а на это потребуется самое меньшее две недели. У него
есть еще овчарни в горах, и те овцы тоже нуждаются в стрижке. К тому времени
мы как раз заработаем довольно еды на дорогу.
   - Но что, если между тем нас отыщет  Йотулл?  -  Рольф  понизил  голос  и
невольно оглянулся на дверь. - И Бьярнхард ведь тоже способен  отыскать  нас
чарами?
   Микла уже устраивался у очага.
   - После ухода из Свинхагахалла мы не единожды переправлялись через  реки,
а холодная вода ослабляет чародейские способности Бьярнхарда.
   Йотуллу тоже  трудненько  будет  выследить  нас  после  этих  бесконечных
дождей.
   Если он нас и найдет, то не скоро. Ну,  чья  первая  стража?  Если  я  не
ошибаюсь, Сигурд, - твоя очередь.
   Сигурд, сдерживая раздражение, оглядел крепкие стены и крышу.
   - Да к чему это? Мы здесь в полной безопасности, если не отпирать дверь.
   - Нет, кто-то должен бодрствовать, - отозвался Рольф, все еще  косясь  на
плащ, болтавшийся на крюке. - По округе бродят  Гросс-Бьерн  и  целая  свора
драугов, и я не смогу уснуть, если кто-то не будет за ними следить.
   Сигурд кивнул. Рольф  и  Микла  свернулись  калачиком  у  очага  и  скоро
погрузились  в  крепкий  сон.  Сигурд  прислушивался   к   голосам   драугов
Туфнавеллира  -  упыри  услужливо  завывали  и  перекликались  из  могильных
курганов. Он попытался разглядеть тварей через щелочку в  двери,  но  тут  в
дымовом отверстии что-то зашуршало и шлепнулось на земляной  пол  неподалеку
от  Сигурда.  Он  схватился  за  секиру  и  приготовился  драться.  Пришелец
встряхнулся, как ожившая груда тряпья, повернулся и наконец увидел Сигурда.
   - А, да это ты! - воскликнула тварь и, расплываясь в ухмылке  всем  своим
морщинистым лицом, с дрожью радости  протянула  Сигурду  руку,  которую  тот
неохотно пожал. - Я так рад тебя видеть! Нынче гости здесь бывают редко.
   Мое имя Мори. Верно, старый Чернобров уже рассказывал обо мне. - Упыреныш
пожал руку сам себе, захлебываясь и фыркая, как в воде.
   Сигурд с отвращением попятился. Мори был размером с двухлетнего  ребенка,
весь сморщенный и ссохшийся, точно сушеное яблоко. Всю его одежду составляла
обтрепанная рубашка из грубого холста, чьи рукава  и  подол  превратились  в
спутанные  лохмотья.  Тут  и  там  были  привязаны  разнообразные  лоскутья,
призванные  прикрыть  самые  большие  дыры  в  этом  достойном  одеянии,   и
гнуснейшего вида колпак сползал то на один глаз, то на другой, пока упыреныш
гримасничал и кривлялся, словно чудовищный, разом состарившийся младенец.
   - Как... как идут дела? - настороженно осведомился Сигурд, все еще сжимая
секиру и гадая, что же предпримет морок.
   - Дела? О, я делаю все, что хочу! - Мори подпрыгнул и  мерзко  захихикал,
не сводя с Сигурда блестящих, точно пуговицы, глазок.  -  Я  только  что  из
молочной. Перепортил весь творог,  который  поставили  на  сыр,  -  набросал
конского навоза. Глупые женщины забывают выставить мою долю, вот я и учу  их
помнить о бедняжке Мори. Завтра я сдеру шкуру  с  лучшего  быка  Черноброва,
если они опять меня забудут.
   - В доме есть еда, если ты голоден, - сказал  Сигурд,  кивая  на  вход  в
кухню.
   - Голоден! - возопил Мори, выкатывая налитые кровью  глаза.  -  Я  всегда
голоден! Если бы тебя,  подобно  мне,  младенцем  бросили  на  вершине  горы
умирать от голода, ты бы тоже никогда не мог наесться вдоволь!
   Сигурд поглядел на своих спящих друзей и пошел за упыренышем  в  кухонный
закуток,  содрогаясь  от  ужаса,  к  которому  примешивалась  изрядная  доля
любопытства. Мори тотчас схватил оставшуюся с ужина баранью ляжку и обглодал
ее быстрее, чем Сигурд успел бы съесть и кусочек. Швырнув кость на пол, Мори
принялся обеими руками набивать в рот творог, простоквашу и  сливки,  больше
портя, чем съедая. Та же участь постигла целые караваи хлеба, и упыреныш  не
угомонился, пока вся еда в кладовой не была съедена или перепорчена.
   - И это все? - осведомился Мори, вытирая рот грязными останками рукава  и
с голодным  видом  озираясь  по  сторонам.  -  В  жизни  не  встречал  такой
скупердяйки, как Ульфрун. Гляди-ка на бедное мое брюшко! Оно плоское,  точно
пустой мешок. - Он задрал рубашонку и показал  Сигурду  сморщенный  отвисший
живот - ребра явственно торчали под тугой желтой кожей. Сигурд  содрогнулся,
снова испытав ужас.
   - Кожа да кости! - с гордостью объявил Мори. - И смотреть-то не  на  что,
а? А? - Он ткнул Сигурда локтем в бок и яростно подмигнул.
   - Да на тебя и вообще-то глядеть неохота, - вырвалось  у  Сигурда,  и  он
смешался, но Мори как будто именно такого ответа  и  ожидал.  Закатившись  в
припадке смеха и чихания, упыреныш соскочил на пол - в жизни Сигурд не видел
более омерзительного зрелища.
   - И все же ты не прав, - сказал вдруг Мори и, вспрыгнув на кухонный стол,
вытер об него свои грязные ноги. - Морок, сотворенный из младенца,  которого
мамаша бросила погибать на вершине горы, - наихудший  из  мороков,  особенно
если успеть к нему прежде, чем отлетит его последний вздох. - Мори подался к
Сигурду, кривляясь и корча самые невыносимые гримасы, и заговорил прямо  ему
в лицо:
   - Я уже умирал, когда некий чародей отыскал меня и пустил в дело:  прежде
всего - напугал до безумия мою злодейку-мать и загнал ее на утесы Хускавика,
где она и сломала себе шею. Вот в этих самых нищенских лохмотьях она бросила
меня на погибель. Но я славно ей отомстил! - Мори оскалил зубы в  угрожающей
ухмылке.
   - По правде говоря,  она  этого  заслуживала,  -  запинаясь,  пробормотал
Сигурд.
   - Ах, как я рад слышать это от тебя! -  Мори  повернулся  на  одной  ноге
посреди стола. - Я вижу, мы станем  большими  друзьями,  если,  конечно,  ты
позволишь мне каждую ночь хозяйничать в кухне. Ты привел мне  от  Бьярнхарда
славного помощника - Гросс-Бьерна.  Только  маг  Бьярнхарда  мог  додуматься
сотворить этакую тварь! Нынче ночью он  превратился  в  ободранную  кошку  и
задушил раба. Скажи мне, чем это ты заслужил такую ненависть Бьярнхарда?
   Сигурд с трудом мог собраться  с  мыслями,  пока  блестящие  глазки  Мори
пристально впивались в него.
   - По правде говоря, не знаю. Я-то думал, что Гросс-Бьерна наслал  кое-кто
другой...
   - Ой, нет, нет! Знаешь, я всегда говорил, что морок морока ни  с  кем  не
спутает, а уж морока свинхагахалльской работы я всегда смогу отличить.  Я  и
сам таков. - Мори похлопал себя по бокам.
   В этот миг  входная  дверь  содрогнулась  под  тяжким  ударом,  и  Сигурд
схватился за секиру. Мори захихикал:
   - Это старина Вигбьед желает войти. Но он сейчас удалится, и ты  услышишь
других  ночных  гуляк.  Старая  Скума  будет  вопить  за  овчарней,  где  ее
прикончили полсотни лет назад. Скоро она поскребется в дверь и будет умолять
впустить ее, но если ты поддашься жалости, она утащит тебя в  могилу,  и  мы
никогда больше не увидим тебя... живым, конечно. А  младенцы,  которые  были
брошены и умерли в этой усадьбе, так славно верещат...
   У Сигурда волосы встали дыбом - это  упыриха  Скума  начала  скрестись  в
дверь, стонать и молить, чтобы ее впустили, иначе она вот-вот  умрет.  Когда
ее отчаянные вопли наконец затихли вдалеке, Сигурд услыхал  другие  крики  и
стоны, исходившие из могильных курганов, которые окружали усадьбу.
   Еще один тяжкий удар едва не снес дверь с  петель,  и  Мори  одобрительно
хохотнул.
   - Вигбьед теряет терпение. Может, хочешь впустить его?
   - Нет! Ни за что! - вскрикнул Сигурд, видя, что морок направился  было  к
двери. - Мне здесь маг-упырь нужен не больше, чем  ты...  то  есть  я  хотел
сказать, если его сотворил Бьярнхард...
   - Он приходит поглядеть на золото, - прошептал Мори сквозь зубы. - Ха!
   Я вижу по твоим глазам - тебе нравится золото! Но есть еще кое-что, и оно
тебе больше придется по вкусу. Я много знаю о тебе, дружок, и, поскольку  ты
мне по душе, я скажу тебе, что это такое и как  ты  можешь  его  добыть.  Но
прежде дай слово, что ты не проболтаешься своему пронырливому дружку  Микле.
Он мне вовсе не нравится. Обещаешь? - Он вдруг резко подался вперед, зловеще
уставясь в глаза Сигурда.
   Тот слегка отодвинулся.
   - Сначала ты скажи мне, что же это такое я хочу и  трудно  ли  будет  его
добыть. Я прежде ничего не похищал у драугов, и  на  самом  деле  есть  одна
только вещь, ради которой я мог бы рискнуть...
   - Что это? - спросил Мори, придвигаясь ближе с отвратительной ухмылкой.
   - Меч, - ответил Сигурд, и  Мори  свалился  со  стола  в  новом  припадке
хохота. Когда припадок прошел, морок вскарабкался по ножке стола наверх и  с
торжественным видом пожал руку Сигурду.
   - Так это и будет меч, дружок, - сообщил  он  с  неприятным  хохотком.  -
Бьюсь об заклад, ты  собрался  сразиться  с  Гросс-Бьерном!  Вот  это  будет
битва!.. Но ты обещаешь ничего не говорить своему дружку, магу Микле?
   Слишком он молод для силы, коей обладает, да  и  тебе  ведь  он  тоже  не
слишком нравится?
   - Он мне  вовсе  не  нравится,  как  и  тебе.  Он  украл  у  меня  меч  и
отказывается вернуть. Если б я мог только добыть другой клинок, я  пошел  бы
на все, даже ограбил драуга! Даю тебе слово, что ни о чем не скажу Микле.
   - Сигурд снова пожал руку Мори, и тот расплылся в ухмылке до ушей.
   -  Итак,  заключим  договор.  Я  помогу  тебе  добыть  меч  из   потайной
сокровищницы  Вигбьеда,  а  ты  поможешь  мне  досадить  Черноброву  и   его
семейству. Ха, слушай, старина  опять  колотит  в  дверь!  Завтра  ночью  мы
позволим ему войти, и ты увидишь свой  будущий  меч.  Кстати,  только  смеха
ради, почему бы тебе не выспаться в постели Вигбьеда?
   - Потому что тогда он убьет меня, - опасливо отвечал Сигурд.
   - Чепуха! Он тебя убьет, только если не сделаешь,  как  я  скажу.  Возьми
дюжину ножей и выложи вокруг кровати  остриями  внутрь,  тогда  он  тебя  не
тронет.
   - Но ведь спать на полу безопасней? - скептически отозвался Сигурд. -  Не
то чтобы я сомневался в твоих словах, но...
   Мори уселся, скрестив коротенькие ножки.
   - Надо бы тебе знать, что я не стану лгать тебе, - укоризненно проговорил
он. - Я ведь друг твоего друга Бьярнхарда. Ну же, наберись  смелости!  Дверь
будет заперта, Вигбьеду сюда не пробраться. Я сам помогу тебе уложить  ножи.
Бьярнхард хочет, чтобы ты получил этот меч.
   Сигурд неохотно согласился попытать счастья, когда Рольф  сменит  его  на
посту, и вежливо намекнул, что Рольф, в отличие от  него,  не  так  мягок  с
домовыми; если он увидит Мори, то  поднимет  крик  и  разбудит  Миклу.  Мори
тотчас понял намек.
   - Тогда я ухожу. Микла мне не по душе. Вот увидишь, я придумаю  для  него
какую-нибудь особенную пакость. Спокойной  ночи,  дружок!  Жди  меня  завтра
ночью и не забудь о ножах - остриями внутрь. Прощай!
   Сигурд чувствовал себя довольно глупо, выкладывая вокруг  постели  острые
ножи, и только надеялся, что не забудет о них, когда утром соскочит  на  пол
или неловко повернется во сне. Рольф сонно поглазел на его  приготовления  и
пошел проветрить сонную голову на сквозняке, тянувшем из-под двери.
   - Ничего странного не видел, Сигги? - осведомился он, зевая.
   - Нет, ничего, - отвечал Сигурд из глубин  роскошной  перины  на  постели
Вигбьеда. -  В  кухне,  должно  быть,  повозились  крысы.  -  Он  вдруг  так
неудержимо захотел спать, что едва успел закрыть глаза. Бессильно слышал он,
как Рольф громко и безмятежно храпит на посту, - из дымового отверстия  эхом
вторило ему  злорадное  хихиканье,  и  сморщенное  личико  старика  младенца
заглядывало в комнату. Даже Микла спал так  глубоко,  что  не  услышал,  как
засовы на двери мягко скользнули  вбок  и  едва  слышно  скрипнули  петли  -
тяжелая дверь медленно растворилась.

Глава 12

   Громкий крик вырвал Сигурда из глубин сна. Он выскочил из  постели,  едва
успев вспомнить о ножах и только чудом не располосовав ноги до крови.
   - Эгей! Есть кто живой? - надсаживал глотку Камби Чернобров, стоявший  на
пороге дома с фонарем в руке.
   Еще было темно, но Сигурд знал, что утро уже наступило.
   - Мы все еще здесь, - сообщил он довольно невежливым тоном. -  Ты  всегда
так будишь своих домашних? - Он увидел, как  Рольф,  скрючившийся  у  двери,
проснулся и поспешно вскочил со сконфуженным видом.
   - Дверь была нараспашку, - пояснил  Камби.  -  Мне-то  казалось,  что  вы
додумаетесь запереть дверь на ночь после нашего ухода.
   - Мы ее и заперли, - отозвался Микла, зажигая огонь  в  очаге  мановением
руки. - Рольф, когда ты стоял на страже, дверь была заперта?
   Рольф от стыда потерял дар речи.
   - Была заперта, покуда я не заснул, - наконец признался он.  -  Не  знаю,
что на меня нашло, но глаза у меня слипались - не утерпеть.  Никогда  прежде
мне не случалось заснуть на посту.
   - Это все Мори, - мрачно заметил Камби. - Он обожает такие шуточки.
   Какая удача, что вы не погибли!
   - Так, значит, драуг Вигбьеда до нас не  добрался,  -  сказал  Сигурд  со
вздохом облегчения и хотел было сойти по ступенькам кровати.
   - Стой! Ни с места! - вскричал вдруг Камби,  своим  фонарем  освещая  пол
около кровати. - Вот, видишь ты эту гр