сторону. Но по ту сторону стены он увидел каменистый берег
-  в  сорока футах  под ногами. Трое стражников уже  с криками неслись через
лужайку к столу. Гном в ночной рубашке стоял в дверях, с изумлением наблюдая
за происходящим. Эскаргот живо опустился на колени, потянулся вниз и затащил
стол  на стену, едва его не выронив, а потом с размаху  швырнул на  берег  и
пустился прочь, не задержавшись, чтобы посмотреть,  как стол приземляется на
камни. Он мчался огромными прыжками по торцу стены, глядя на каменные плиты,
мелькающие под ногами, и задние дворики, проносящиеся слева.
     Стена  была  достаточно  широкой, и Эскаргот  с таким же успехом мог бы
бежать  по дороге.  Но все  равно он старался не смотреть направо,  за  край
стены. Он оторвется от преследователей, а потом... что потом? Покинет город?
Да они  еще  неделю будут усиленно охранять  все городские  ворота.  Теперь,
когда он ударил стражников цветочным  ящиком и ворвался в чужой дом, он стал
вдвое опасней как преступник.  Бросив взгляд  через  плечо, Эскаргот мельком
увидел трех  бегущих за  ним  гномов,  но  они  отставали.  Через минуту они
прекратят погоню  и  отправятся поднимать  по  тревоге  своих товарищей.  До
прибрежных ворот оставалось шагать по стене  еще добрых две мили. Он  успеет
добраться  туда  прежде,  чем известие  о  его побеге  дойдет до стражников,
охраняющих  ворота;  на  этот счет волноваться нечего. Но что  ждет его там?
Возможно, дядюшка Хелстром. В ста ярдах впереди, у самого края стены, висела
какая-то конструкция. Это оказались подвесные  подмости каменщиков,  которые
накануне залатывали стену с наружной стороны.
     Эскаргот оглянулся - никто его не преследовал. Берег внизу был темным и
пустынным, и в  отдалении, на  озаренных  лунным  светом волнах, по-прежнему
покачивался галеон.  Длинная гребная шлюпка - похоже, спущенная с  корабля -
скользила по воде у самой полосы прибрежных бурунов, но  она  определенно не
имела  никакого отношения  к  Эскарготу.  Путь  был свободен.  Он  шагнул на
подмости,  обвязался  одной из  страховочных веревок, которую пропустил  под
мышками и завязал  беседочным  узлом,  а потом откинул  собачку храповика  и
начал  травить  трос.  Подмости  рывками   спускались  к  песчаному  берегу,
преодолевая по футу  за раз. Эскаргот  посматривал на берег,  находившийся в
тридцати футах внизу...  потом в  двадцати... потом в  пятнадцати.  Подмости
дернулись,  спустились  еще на фут и  остановились; канат  в руках Эскаргота
ослаб.  Он  стащил  через  голову  петлю страховочной веревки,  подполз  под
предохранительную сетку, натянутую по периметру подмостей  и прикрепленную к
доскам металлическими  зажимами, и  спрыгнул вниз, с хрустом подвернув  ногу
при приземлении на мягкий песок.
     Эскаргот  встал и прохромал несколько шагов, не решаясь  толком ступить
на вывихнутую  ногу,  но  обнаружил,  что боль  с  каждым шагом  утихает. Он
двинулся в западном направлении, намереваясь перебраться через нагромождения
валунов  близ  городских ворот и  дать тягу  по  прибрежной дороге.  Гребная
шлюпка уже  преодолела полосу прибоя, и с полдюжины мужчин вытаскивали ее на
песок. Когда все шестеро усталой  походкой зашагали по берегу,  один  из них
помахал Эскарготу рукой. Эскаргот  помахал в ответ. Он  не  хотел показаться
невежливым или  обнаружить  подозрительную  поспешность,  коли  на то пошло.
Хотя,  видит  небо,  человек, спускающийся  с  городской стены  среди  ночи,
наверняка кажется достаточно подозрительным.
     Мужчины  производили  приятное  впечатление, во всяком случае  все  они
широко  улыбались.  Один  из  них,  бородач  в  капитанской  фуражке, слегка
припадал на одну ногу. Он помахал Эскарготу трубкой.
     - У вас не найдется щепотки  табака, приятель? - спросил он, оказавшись
в десяти футах от  Эскаргота.  -  Я уронил свой кисет в воду, когда  мы  шли
через полосу прибоя,  а у парней ничего нет. Я буду безмерно рад, если у вас
найдется табаку на одну трубку.
     Эскаргот остановился. Конечно, у него  найдется щепотка табака. Человек
не должен оставаться без курева среди ночи. Он оглянулся на городскую стену,
почти ожидая увидеть толпу  гномов, бегущих по  ней. Но там никого  не было.
Они  будут  ждать его  у  ворот. Пройдет  еще не один  час, прежде  чем  они
сообразят, что он  воспользовался  подвесными  подмостями.  К  тому  времени
Эскаргот уже смоется отсюда, а капитан покурит.
     - Конечно, - сказал он улыбающемуся капитану, доставая кисет из кармана
куртки. Эскаргот тоже улыбнулся, протянул кисет и получил страшной силы удар
по  затылку. Он успел увидеть, как серо-коричневый песок стремительно  летит
навстречу, а потом все померкло у него перед глазами.
     Он очнулся в корабельном трюме. Там было хоть глаз  выколи: ни день, ни
ночь  -  просто кромешный мрак. Корабль качнулся на  волне:  сначала взлетел
носом вверх, так что Эскаргот едва не проскользил  по полу до самой кормы, а
потом нырнул  вниз, так что  Эскаргот, который попытался встать, держась  за
ушибленную  голову, раскалывающуюся от боли,  упал на  четвереньки,  едва не
кувыркнувшись на кучу дерюжных мешков.
     Его похитили для пополнения  судовой  команды, вот и все. На галеоне не
хватало  людей,  и  они  стали  на  якорь  в  заливе у  Города-на-Побережье,
рассчитывая найти там толпы пьяных гуляк, которых можно увезти на корабль. И
они не ошиблись в своих расчетах - разве что Эскаргот оказался трезвым.  Все
случилось  именно так,  как могло бы  случиться  в книге  Дж. Смитерса.  Ему
следовало предвидеть такой поворот событий.  Но как? Один человек предлагает
другому  человеку   щепотку  табака  и   получает  "по  чайнику".  Не  самая
предсказуемая  вещь на свете, верно? Но по крайней  мере теперь он спасся от
стражников и вырвался из лап дядюшки Хелстрома.
     Качка не доставляла Эскарготу никакого удовольствия. С каждым взлетом и
падением корабля  у него все обрывалось внутри.  А запахи трюма  - застойной
трюмной воды, плесени и гнили - заставляли Эскаргота лишь острее чувствовать
плачевность  своего положения. Он с трудом  подавлял  рвотные позывы. В том,
что его  сейчас вырвет, сомневаться  не  приходилось.  Он  шатаясь  двинулся
вперед,  налетел на  какой-то  столб  и  ухватился  за него,  когда  корабль
стремительно нырнул вниз, накренившись на правый борт.
     Свежий воздух, вот что  ему сейчас нужно, - свежий  воздух и прохладный
ветер. Он очухается,  если  только подставит лицо морскому ветру.  Он вполне
сможет передвигаться, если будет широко расставлять ноги и  раскачиваться из
стороны в  сторону, словно  шагая  по  двум  берегам узкого  ручья. Внезапно
желудок у  него словно  сорвался с якоря и  заколыхался, заболтался внутри в
свое  удовольствие  - и  тут корабль снова резко накренился на правый  борт.
Эскаргота  отбросило  от  столба, он  пробежал в  темноте  несколько  шагов,
наклонившись всем корпусом вперед,  и врезался в кучу джутовых мешков,  туго
набитых и зашитых. Он заполз на них и лег там, свернувшись калачиком.
     Не собирается ли, часом, гнусная шайка похитителей уморить его голодом?
Эскаргот очень на это надеялся. В  свете недавно поглощенных сосисок с пивом
голодная  смерть вдруг показалась ему восхитительной и  желанной. Зачем,  ну
зачем он съел в  городе сосиски  с пивом? Они  наверняка были  отравленными.
Эскаргот на мгновение откинулся на спину, но тут  же снова сложился пополам,
схватившись за живот. Лишь несколько часов спустя его разбудили.
     - Съешь-ка галету, - раздался в  темноте голос,  и  кто-то положил руку
Эскарготу на плечо.
     - Черт побери, - с трудом прохрипел он и сбросил руку с плеча.
     -  Лучше положить в трюм что-нибудь.  Балласт, так сказать. Сухой груз,
обеспечивающий устойчивость и равновесие.
     Эскаргот промычал что-то невнятное. Голова у него болела не так сильно,
как раньше, но он чувствовал шишку на затылке, прижатом к джутовому мешку.
     -  А лампа? - с надеждой спросил он. У  него было такое ощущение, будто
веки у него намертво привинчены к  глазным яблокам. Кромешная тьма  начинала
действовать  на нервы, и Эскарготу вдруг показалось, что он успешнее поведет
переговоры с похитителями, если будет видеть их лица.
     - Нет-нет. Никакой лампы. Эти галеты лучше есть в темноте. Шесть недель
назад,  когда мы  вышли  из  Хейли,  они  еще  могли  выиграть  при  удачном
освещении, но не сейчас. Наш капитан не гурман.
     - Мне  что-то  не  хочется  галет,  - признался Эскаргот.  Собравшись с
силами, он сел и сразу же снова откинулся на мешки одним плавным движением.
     - Лучше съешь, прежде чем подняться на палубу. И пошевеливайся. За нами
уже три часа гонятся подводные пираты. Через час они нас настигнут.
     -  Передайте им мои  наилучшие  пожелания,  -  сказал  Эскаргот,  снова
хватаясь за живот. - Я встану на ноги завтра. Оставьте дверь открытой, чтобы
я смог найти ее. И не ждите меня с обедом. Пусть капитан съест мою галету.
     -   Послушай,  приятель,  на  борту  "Бегущего  по  волнам"   не  место
бездельникам. Дана команда  "все наверх",  ясно? Так что,  если ты не хочешь
галету,  я ничего не имею против. Но мне приказано доставить тебя на палубу,
и я доставлю. Ты пойдешь на своих двоих или мне тащить тебя на закорках?
     В темноте  Эскаргот  не  видел,  достаточно ли  крупен его благодетель,
чтобы  исполнить  угрозу,   но   мужчина  говорил  суровым  тоном  человека,
привыкшего  к беспрекословному повиновению.  Желудок Эскаргота в  тот момент
говорил примерно таким же тоном. Не в состоянии ни оказать сопротивление, ни
последовать за мужчиной, Эскаргот мог только стонать и перекатываться с боку
на бок.
     -  Эй, послушай!  - крикнул  моряк,  потянув  его  за  руки. -  Если ты
испачкаешь  мешки с  чаем, капитан даст  тебе прикурить.  Вид открытого моря
приведет тебя в  чувство, вот  что.  Посидишь на  корме, посмотришь часок на
горизонт -  и оклемаешься. Пойдем, живо. Вот так. - И с этими ободрительными
словами он рывком стащил Эскаргота с ложа из чайных листьев и повел к двери,
поддерживая под руку.
     Эскаргот обнаружил, что море успокоилось. Его уже не бросало из стороны
в  сторону с  каждой набегающей волной. Теперь пол  просто  медленно, плавно
покачивался  под  ногами,  и Эскарготу казалось, будто он  идет  то  вниз по
отлогому склону холма,  то вверх, не зная точно, когда  достигнет вершины, и
на миг замирая  с занесенной в пустоту ногой, прежде чем  сделать  очередной
шаг.  Он  шел достаточно ровной походкой,  но  его желудок, похоже,  еще  не
получил сообщения о произошедших переменах и прыгал вверх-вниз как угорелый,
проводя половину времени в горле Эскаргота.
     Солнечный  свет на мгновение ослепил  его. С  северо-запада  дул резкий
ветер, разгоняя  облака и туман  и морща морскую гладь.  Галеон шел по ветру
вдоль скалистого мыса, являвшегося оконечностью  длинного гористого острова.
Холодный ветер обжигал Эскарготу шею и ухо; он натянул кепку  пониже, поднял
воротник  куртки и обвел взглядом палубу, заваленную бочонками, свернутыми в
бухты  канатами  и разным  барахлом. Седой  моряк  в  одной тельняшке  латал
грязный парус, лежавший перед ним грудой, а двое других методично складывали
пушечные  ядра  в деревянные  лотки, стоявшие у  полудюжины колесных  пушек,
прикрепленных к палубе.
     -  Там, по правому борту,  остров Тойон,  - сказал моряк с галетой.  Он
оказался невысоким  худым  мужчиной с  грубыми  чертами лица,  загоревшим до
черноты за  долгие годы плаваний. Он  был в  кепке и в  одной тельняшке, без
бушлата, как и  латавший парус матрос. - Мы идем  на острова с грузом чая  и
шелка, а оттуда повезем ром, корицу и мускатный орех.
     Из  "вороньего  гнезда" донеслось два коротких пронзительных  свиста, и
сразу же  на сходном  трапе слева  от  Эскаргота  послышался  частый  топот.
Освеженный ветром  и прохладной водяной пылью,  он уже  достаточно  пришел в
себя,  чтобы с легким любопытством  пронаблюдать, как  на палубу выскакивает
капитан с налитым кровью лицом,  а следом за  ним двое мужчин в разномастной
форме, по всей видимости офицеров. Один из двоих сильно пошатывался,  причем
явно не по причине качки.
     - Щепотку  табака? - поинтересовался Эскаргот, когда капитан проносился
мимо.
     - Захлопни пасть! - раздалось в ответ.
     Эскаргот  проводил  взглядом  троих  мужчин,  устремившихся к корме,  и
задался  вопросом, на какого рода работу его собираются поставить. Управлять
шкотами,  возможно,  или  рассучивать канаты  свайкой.  Все  свои  знания  о
кораблях  и мореплавании он почерпнул из книг Дж.  Смитерса.  На  самом деле
постепенно становилось ясно, что практически все свои знания о мире, лежащем
за пределами Твомбли, он  почерпнул из книг Дж. Смитерса или других авторов,
которые выдумывали свои истории,  -  иными словами,  писали по большей части
неправду, как утверждал профессор Вурцл.
     - Ты это  брось,  -  сказал Эскарготу  новый  знакомый, махнув рукой  в
сторону кормы.
     - Прошу прощения?
     - Я говорю, не задирай капитана. Его опасно задирать, даже когда за ним
не гонятся  пираты. А  когда гонятся,  он  просто вышвыривает  тебя за борт.
Наверное, он бы так и поступил, если бы не мчался сломя голову.

     Эскаргот   перегнулся   через  фальшборт  и  посмотрел   назад.  Позади
простиралась пустынная гладь океана.
     - Пираты? - спросил он.
     - Подводные пираты, как я сказал. Два свиста означают, что их заметили.
Они вышли не на увеселительную прогулку. Готов поспорить на все свои деньги,
они всплывут на поверхность и нападут на нас,  когда мы минуем мыс и  пойдем
вдоль подветренного берега  острова.  Капитан  рванет  к мелководью и  будет
отстреливаться из десятифунтовых пушек.
     - Молодец, - сказал Эскаргот.
     - Покойник, - ответил моряк, сплевывая в сторону. - Они нас и близко не
подпустят к мелководью. Нам придется отдать корабль, или они его протаранят,
и мы все окажемся в воде среди акул. На другом берегу острова есть маленький
порт. Туда довольно часто заходят корабли. На твоем месте я бы дернул туда.
     - В самом деле? - удивленно спросил Эскаргот. - А когда?
     - Подожди,  пока  мы  не начнем  огибать остров,  а  потом  спрыгивай с
правого  борта  и быстро плыви к скалам. Там  в  горах есть ущелье,  которое
ведет к тому самому  городку. Это  не лучший вариант, но  через месяц ты так
или иначе выберешься с острова.
     Эскаргот  внимательно  рассматривал  мужчину,  который   стоял,  широко
расставив  ноги,  и  курил  трубку,  задумчиво  глядя  на  остров.  Казалось
невероятным, что  человек, сначала помогший похитить его, теперь дает советы
насчет  побега. Возможно, моряк просто был честным человеком, поступавшим по
совести, но на встречу с таким человеком обычно не рассчитываешь после того,
как тебя уволокли с берега чуть ли не вперед ногами.
     - Я не понял, - сказал Эскаргот.
     - На месте пиратов я бы потопил нашу посудину. Зачем пирату восемь тонн
чая в мешках? Шелк еще может им пригодиться  - для продажи, например. Но чай
никому и  даром не нужен, во всяком  случае подводным пиратам. Они не смогут
взять его на борт. Бьюсь об заклад, что они нас остановят и потребуют отдать
груз, а потом обнаружат, что мы везем чай, и потопят нас.
     - Только из-за чая? - спросил Эскаргот.
     - Пираты - люди кровожадные. Особенно эти.  Протаранили галеон гномов в
Пиратском  заливе единственно  потому,  что те везли  только перец.  Что еще
можно сделать с перцем? Корабль пошел ко  дну, со всей  командой.  До берега
было  слишком далеко, чтобы доплыть. Большинство утонуло,  остальных сожрали
акулы.
     -  Акулы!  - воскликнул Эскаргот, бросая взгляд на воду.  Внезапно план
моряка показался ему не особенно разумным.
     - Что лучше:  проплыть среди  акул четверть  мили или две мили?  Как  я
сказал, я бы на месте пиратов остановил нас, когда мы начнем огибать остров.
Потом  взял бы  нас  на абордаж и обнаружил, что на борту  нет ровным счетом
ничего ценного. А потом спросил бы, нет ли на корабле людей,  желающих стать
пиратами. Половина команды шагнет вперед, поскольку они попали сюда так  же,
как ты: получив по башке свайкой.  Но пиратам столько людей не нужно, верно?
Им нужно  с полдюжины  человек, - может  быть, на место  погибших. Остальные
отправятся за  борт или ко дну.  Пиратам без разницы, куда именно. Потом они
отойдут  на полмили  и помчатся  на  галеон  на  полной скорости,  бац!  - и
пробоина  в правом борту.  Потом  они  проделают этот  номер  еще  раз;  они
разобьют наш корабль на куски просто забавы ради, и  не забывай  про чай. Их
капитан никому не дает пощады.  Только не  он. Капитан  Перри,  вот  кто  он
такой. Смотри, вон там коса. Ближе к земле, чем сейчас, мы уже не окажемся -
если, конечно, не считать морского дна.
     - Давайте вместе, - сказал Эскаргот, который  внезапно заметил, что все
люди на корабле  словно  обезумели.  Матросы лихорадочно распускали  паруса,
капитан  выкрикивал  команды  с  полуюта.  Корабль   лег  на  другой   галс,
направляясь к спокойным  водам у подветренного  берега  острова.  Три  пушки
матросы  уже  отвязали  и  перекатили  от  правого  борта  к  левому.  Моряк
многозначительно кивнул в сторону берега:
     -  Я  неважно плаваю, - сказал  он. - И собираюсь получить жалование за
три  месяца и тройную долю  от выручки.  Я всегда любил заведомо проигрышные
ситуации. Прыгай,  дело верное, почти никакого риска - если не считать акул;
но  салаге  вроде  тебя гораздо  лучше оказаться среди акул, чем остаться  в
обществе нашего капитана.
     Эскаргот оглянулся на корму  и увидел плечи и  голову капитана, который
отрывисто  выкрикивал  команды  то   матросам  в   "вороньем   гнезде",   то
штурвальному, то дюжине  мужчин,  забивавших  ядра и  порох  в  пушки.  Мимо
проплывал каменистый берег  острова, покрытый  тенью  от высоких скал.  Вода
казалась  страшно  холодной.  Но  моряк был  прав: милей дальше от берега не
станет ни теплее, ни мельче.
     - Прыгай, приятель.
     Эскаргот колебался.
     - Прыгай сейчас. Там,  возле косы, сильное течение, которое унесет тебя
в море, если  промешкаешь.  Прыгай  и жми к берегу.  Капитан  слишком  занят
пиратами, чтобы заметить твой побег. Прыгай же!
     И Эскаргот прыгнул.  Опершись руками о фальшборт,  он  перемахнул через
него, полетел ногами вниз в море и,  в столбе вскипевших пузырей, погрузился
в зеленые глубины.  Полы  его куртки задрались к груди, штанины - к коленям.
Эскаргот яростно замолотил руками и ногами - и пробкой выскочил на солнечный
свет, судорожно глотая воздух.
     - Нет, вы только посмотрите! - прогремел голос наверху.
     Эскаргот  обернулся  и  увидел  прямо  над  собой  громаду   галеона  и
перегнувшегося  через  борт моряка, совету которого  он  последовал. К  нему
подбежал еще один мужчина, потом еще один. Последний держал в руках ружье  с
раструбным стволом  и забивал в  него заряд  с совершенно  недвусмысленным и
решительным видом, заставившим Эскаргота снова нырнуть.
     Одежда  и ботинки  сильно  сковывали  движения, но также вроде  немного
согревали в холодной воде.  Эскарготу казалось, будто  голова  у него зажата
между двумя глыбами льда. Он снова вынырнул на поверхность и  услышал грохот
выстрела, а  потом проклятие.  Теперь он оказался  за  кормой  и на сей  раз
увидел капитана, грозившего ему кулаком, и своего благодетеля, который бежал
к капитану, на ходу вырывая ружье у третьего моряка, лихорадочно забивавшего
в ствол следующий  заряд в надежде выстрелить еще раз.  Первый моряк вскинул
ружье к плечу, спустил курок, и в десяти футах слева от Эскаргота взметнулся
фонтан  брызг;  а  когда  Эскаргот  снова  нырнул,  решив  не  всплывать  на
поверхность,  покуда не окажется вне  пределов досягаемости огня, он услышал
напоследок нечленораздельный  вопль капитана.  Но  проклинал ли тот неумелых
стрелков  или приказывал  выстрелить еще раз, Эскаргот  так и не узнал, ибо,
когда